Та сторона и её секреты

      Он жив… неужели он жив? Осознание этого больше шокировало, чем то, что его спасли. Куда он попал? В город или в деревню?.. Что случилось? Ох, как же больно. На краю сознания даже проскользнуло чувство сожаления, что он выжил, потому как не пришлось бы терпеть эту боль, периодически вспыхивавшую по всему телу. Похоже, боги его действительно ненавидят. Второй мыслью было то, что Уинри его теперь точно убьёт. Его подруга-механик ненавидела, когда он ломал её работу, а делал это Элрик достаточно часто, не специально, конечно, но попадало ему знатно. Эд не знал, в каком состоянии была его автоброня, и было, если честно, даже как-то страшно догадываться. В лучшем случае он получит по макушке, а в худшем… Чёрт, не о том он думал сейчас. Но здесь так хорошо, не хочется просыпаться, не хочется двигаться. Слишком больно, слишком плохо. Как же хорошо в небытие: нет сожалений, боли, мыслей, не надо бороться. Элрик вдруг понял, насколько устал от всех этих неприятностей и испытаний, что предоставляла ему жизнь. Сначала смерть матери, одиночество и чувство брошенности, затем преобразование человека, сопровождающееся чувством вины за отнятое у брата тело, обучение алхимии с жестокими тренировками, потом армия, Такер, превративший свою дочь в монстра ради исследований, а потом гомункулы, философский камень, создающийся из людских душ… А потом и смерть Альфонса… Ал пытался защитить его… Но сейчас подросток чувствовал своё тело, а значит он выжил, хотя раны были смертельными. Эд должен просыпаться, нельзя вечно спать. Кто, как не он, должен остановить гомункулов? Веки задрожали, медленно открываясь. Парень был даже не на кровати — на полу, из-за чего конечности немного затекли. Жёстко и неудобно. Одеяло было похоже на какие-то старые тряпки, стены казались обветшалыми и старыми, без каких-либо обоев или украшений интерьера.       Алхимику почему-то стало не по себе, и он аккуратно сел через боль и вспышки перед глазами. Когда зрение более или менее сфокусировалось, Эдвард стал оглядываться, замечая ещё несколько деталей: рядом стоял столик, а на нём кувшинчик с водой. Алхимик неожиданно понял одну досадную вещь: он очень хочет пить. Руки сами схватились за ручки кувшина, и Эд начал жадно глотать прохладную воду. Долгожданная влага прошлась по телу и разуму, будто оживляя, давая свежесть и силу. Парень чуть улыбнулся, ставя кувшин обратно, казалось, что даже боль как-то поутихла, а мысли немного прояснились.       Потом голова как-то инстинктивно опустилась, и Эдвард в шоке открыл рот. Невозможно! Как такое произошло?! Тело начало дрожать, и парень медленно стянул перчатки, смотря на свои руки. Живые(!) руки. Спокойно. Без паники. Глубокий вдох. Так… надо посмотреть, в каком состоянии ноги. Эдвард посмотрел вниз и задрожал, отползая к стене. Взгляд упёрся прямиком в ногу и руку, не из железа и стали, а из плоти и крови. Дыхание заходилось в бешеном темпе, глаза горели, он был готов заплакать и зайтись в истерике. Столько лет поисков, столько жертв, боли и крови, и вот они, живые конечности. Их с братом грех, лишивший его частей тела, а брата всего тела, будто больше и не имел значения. Перед глазами, словно живой, встал образ того дня, когда они пытались вернуть маму к жизни. Он, идиот, был уверен, что сможет с братом воскресить её. Они пытались обмануть смерть. Как глупо! В итоге Альфонс чуть не погиб, и Эд еле успел приковать душу младшего брата к доспеху, заплатив за это своей рукой. Эдвард сжал руки и положил голову на колени, сжимая зубы до скрипа. Но теперь он мёртв, Эд его не сможет вернуть, как бы этого не хотел. Почему же ему вернули конечности?.. Почему не его брату?.. Так, хватит! Подросток врезал себе рукой по щеке что есть сил, пытаясь прийти в себя, отогнать панику, печаль и боль, которые так и норовили захватить всё его существо.       Сейчас не это важно. Надо думать, где он оказался и, главное, как. Последнее, что Эд помнил, так это тот день, когда гомункулы поймали их в ловушку.       Надо же, подстерегли прямо в собственной квартире, где они остановились с братом. Это была засада, они точно просчитали время, когда они останутся одни и никто им не придёт на помощь. Положение усугубляло и то, что у них был заложник, так что братьям пришлось сдаться. Далее были многодневные издевательства и тяжёлая работа, в ходе которой Эд смог всё-таки раскрыть секрет философского камня и его создания. Именно этого гомункулы и добивались, этого они желали больше всего, чтобы получить могущество и бессмертие, ставя под угрозу жизни многих невинных. К счастью, часть заложников смогла сбежать, пока гомункулы гонялись за братьями Элриками. Им было невыгодно, чтобы этот секрет дошёл до кого-то ещё, и они решили похоронить его вместе с Алом и Эдом.       Память потихоньку восстанавливалась, возвращая и ясность разума. Вместе с ней вернулась горечь и боль. Мысли начали крутиться вокруг этого дня, а потом возвращаться в прошлое. Эдвард себя вовремя остановил, пытаясь вернуть самоконтроль и внушить себе, что сейчас не время для этого. Сначала нужно узнать, где он, а потом строить план действий. С этой мыслью парень начал медленно, скрипя зубами, подниматься на ноги. — Тебе нельзя вставать! — раздался чей-то женский голос, и юноша застыл, медленно поднимая глаза. Перед ним предстала высокая женщина лет тридцати, собранные в грубый хвост тёмные волосы, поджатые сухие и потресканные губы, руки в ссадинах и царапинах, а в них корзинка, накрытая тряпкой. Синие глаза смотрели прямо в душу. — Ты меня не слышал? Бегом лёг.       Эд тут же понял, что не хочет возражать, а ноги лишь согласно подогнулись, роняя тело обратно. Незнакомка тихо и недовольно цыкнула. — Откуда же ты такой мне на голову свалился? — Эдвард взглядом следил, как странная дама положила корзину, ушла, чтобы потом прийти с ведром воды и чистой тканью на нём (если сравнивать с её грязной одеждой, похожей на кимоно, то ткань была ещё чистой). Её взгляд был строгим, брови сведены к переносице, придавая её виду грозность, но где-то в глубине ощущалось тепло, такое знакомое, что оно заставило сердце Эда невольно ёкнуть. Та села рядом, тоже внимательно смотря в золотистые глаза, будто пытаясь в них что-то найти, отыскать что-то потерянное. Похоже, это она его спасла. Хотя была ещё одна странная деталь: его одежда была совсем другой и на удивление на вид чистой, насыщенного красного цвета (между прочим, его любимого). Наверное, кимоно — единственное, что было у незнакомки дома. — Ты ведь новенький тут? Знаешь, где ты оказался? — после нескольких минут молчания спросила она. Элрик посмотрел на молодую женщину, её взгляд выражал смешанные эмоции, в числе которых были страх и подозрительность. Парень закусил губу, стараясь подбирать слова и сделать свой тон максимально спокойным, хоть это и было непросто, после случившегося. — Без понятия. А могу ли я узнать? — задал ответный вопрос подросток, и почему-то на подкорке сознания стало страшно. Инстинкты говорили о том, что он попал в передрягу. Причём серьёзную. Незнакомка слегка улыбнулась. — Знаешь, что такое Руконгай? — задала ещё один странный вопрос она, а у подростка внутри всё похолодело, ведь он никогда не слышал о таком месте ни в Аместрисе, ни где-то ещё, хотя неплохо знал историю и карту. За три года путешествий и не то выучишь, хорошая память была помощником в таких делах. — Нет… а это где?.. — немного растерянно задал вопрос Эдвард, на что женщина тихонько хихикнула, а у юноши по лбу скатились холодные капли пота. Почему она смеётся?.. Та подняла голову, смотря на парня как-то по доброму и… сочувствующе? — Ты умер, малыш, и, боюсь, попал не в самое лучшее место, — тихо ответила она. Глаза Эда расширились. Как умер… Что за ерунда?! Такого не может быть! Он же жив и чувствует своё тело. — Не веришь мне? — спросила та, всё ещё улыбаясь.       Почему она улыбается?! Что в этом хорошего? Это плохая шутка! — Не ты первый, не ты последний. — Что это за место, поясните, — осторожно попросил Эд, стараясь унять бушующие в душе эмоции и дрожь в теле — слова о собственной гибели не на шутку пугали. Очень хотелось верить, что эта дама просто сумасшедшая. — Я же тебе говорила, ты в загробном мире. Это Руконгай, сюда попадают души мёртвых, и ты в одном из последних районов, — пояснила женщина спокойным и даже немного холодным тоном. — А… можно точнее? — попросил Эдвард, стараясь не смотреть в глаза, которые начали пугать. Он делал вид, что поверил странной незнакомке. — Шестьдесят четвёртый, Сабицуре. Всего в Руконгае восемьдесят районов. И предупреждаю тебя сразу, дитя, ты не в раю. Здесь, в последних районах, процветают разные банды, воровство и убийства. Тебе не повезло: только в первых районах следят за порядком, а здесь каждый сам за себя. Тебя никто здесь не будет защищать. Шинигами сюда даже заходить боятся, а пустых ничего не держит, и они беспощадно убивают направо и налево, — голос незнакомки стал твёрдым, словно металл, его тональность практически никак не колебалась, для неё это, видимо, стало привычным. Взгляд был направлен прямо в глаза подростка, будто пронзая душу и тело насквозь. Юноша сглотнул: было очень не по себе под таким взглядом и от новостей о месте, куда он попал, и сейчас Эд был почему-то точно уверен, что женщина не врёт, всё существо и инстинкты говорили ему об этом. Но это не значит, что он не должен убедится в её словах.       Незнакомка немного отпрянула от напрягшегося парня и отвела взгляд. Элрик тяжело задышал. Что же его так напугало? Этот взгляд… судя по нему, она немало пережила, хотя на вид ей не больше тридцати.       Эдвард опустил взгляд и сжал руки. Он должен сам разузнать, где он оказался, и если это действительно загробный мир, сможет ли он найти Ала… Нет. Нельзя себя тешить слепыми надеждами. Надо просто смириться… смириться. Руки снова задрожали. Никакого загробного мира не существует, его просто провоцируют. — Всё ещё не веришь… — та невесело усмехнулась и тяжело вздохнула. — Как тебя хоть зовут, чудо ты золотоволосое? — Эдвард… Эдвард Элрик, — спустя несколько мгновений тихо ответил подросток, пытаясь снова взять себя в руки и успокоиться, подавить печаль, что рвалась наружу. Подавить снова и загнать её куда-то внутрь, как он и делал всегда. — А меня Аманта, Эдвард Элрик, значит, что ж, приятно познакомиться. — Женщина повернулась к юноше и подала руку в знак приветствия, пожимая ладонь собеседника. — Вижу, тебе многое непонятно. Могу рассказать, если хочешь. — Будьте так добры, и хотелось бы знать, зачем вы меня спасли, — кивнул Эд, нахмурившись и внимательно наблюдая за Амантой. Та кивнула. — И ещё, этот вопрос может прозвучать странно… но разве душу можно убить? — А ты думал, если тело погибло и смертно само по себе, то душа бессмертна? — с явным сарказмом спросила женщина. — Нет…просто… — Люди себе это внушили, чтобы не так сильно бояться смерти. Многие религии верят в то, что душа бессмертна, но это не так. Да, душа более устойчива к повреждениям, но умереть она может также. И ты уже умираешь навсегда, распадаясь на духовные частицы, из которых и состоит этот мир, — объяснила Аманта, перебивая растерянного подростка. Эдвард нахмурился, не перебивая больше.       Как оказалось, шинигами были проводники душ, что доставляли души мёртвых в Сообщество душ, так некоторые религии ещё называют Рай (ничего себе Рай с убийствами, воровством и бродяжничеством) или в Ад. (По крайне мере, если верить Аманте) Был и третий вариант: души уходили сразу на перерождение, если они до этого были пустыми. А вот простым душам, чтобы переродиться нужно набраться сил в Руконгае и прожить определённое количество лет. Пустыми были монстры, (не такие, как гомункулы, которых люди сами и создали, пытаясь обмануть смерть с помощью алхимии) разных форм, разновидностей и размеров, их всех объединяли общие признаки: белые маски и дыры в груди. Эти существа испытывают постоянный голод и пытаются его утолить, поедая другие души. Дыра была символом утерянного сердца, именно из-за неё эти монстры и испытывают постоянный голод. Пустыми души становились достаточно часто по разным причинам: чаще слишком долгое нахождение в мире живых, реже — принудительно. Другой обязанностью шинигами как раз таки и является очищение пустых с помощью специального оружия, но в последние районы, видимо, из-за высокой преступности, они боятся сунуться, поэтому эти монстры спокойненько пожирают и убивают души людей. Не мало удивил и тот факт, что шинигами обязаны следить за порядком в Руконгае, чего они тоже не делают.       Элрик помотал головой. Всё это казалось какой-то фантастикой и чем-то нереальным, будто какой-то придуманный мир, который вытащили из книжки. Мозг просто не хотел воспринимать эту информацию, предоставленную новой знакомой, как реальность. Да и само предположение, что он оказался в загробном мире, вызывало в парне недоверие. Юноша не верил в жизнь после смерти, как это делали другие религии. К тому же его всё ещё смущал тот факт, что он весь в ранах, а целые конечности выбивали из колеи. — А насчёт того, почему я тебя спасла, всё очень просто, — та глубоко вздохнула, будто пытаясь набраться душевных сил для дальнейших объяснений, Эдвард не мешал. — В одиночку выжить в Руконгае практически невозможно. А я не в силах себя защитить, единственное, что я умею — это прятаться, незаметно воровать и скрываться, пока не поймали, но долго я так не протяну. А многие люди этого района и мои бывшие союзники либо в плену, либо убиты. А ты появился из ниоткуда, и я сразу поняла, что ты только умер и с тобой можно попробовать сотрудничать. — Вот оно как… — задумчиво проговорил Эдвард, перебирая в своей голове кашу из мыслей, пытаясь расставить их по полочкам. Женщина помогла ему, и он должен ей помочь. Это алхимик для себя уже решил: он перед ней в долгу. Тем более в незнакомом месте, где процветают банды и убийства, ему не помешают лишние союзники. Даже если это не загробный мир, опасность это не отменяет, а он ранен и ничего не знает об этом районе. — Хорошо, я помогу вам, Аманта.       Прошло несколько дней с тех пор, как Эд попал в дом к Аманте. С постели его не пускали из-за его ранений, поэтому реальность, в которой алхимик невольно оказался, Элрик видел пока лишь через маленькие окна. И, скажем так, выглядела вся ситуация не очень. И это мягко сказано.       Улицы выглядели грязно и неухоженно. Везде грязь, пыль, обломки, покошенные здания, куски ткани и другого мусора, иногда встречались и следы крови. А люди, проходившие мимо, одним своим видом навевали невольный ужас. Все мысли о побеге и исследовании этого места выместились страхом и ужасом. Чаще всего это были бедняки, худые и грязные, одежда больше походила на тряпки, иссохшее лицо и большие голодные глаза, под веками залегли тени, а волосы были спутаны. Иногда они бросались друг на друга, пытаясь отобрать еду и воду. Они дрались до последнего, используя даже самые грязные приёмы. На любого человека из угла могли наброситься на улице и всё отобрать. Повезёт, если ты останешься при этом невредимый, ведь по улицам ходили не только воры, но и убийцы. Так как Эд служил в армии, он сразу узнавал по внешнему виду или одному взгляду того, кто мог убить. Были и настоящие маньяки, которым были необходимы убийства, как воздух, и из-за этого они получали удовольствие. Их было легко узнать, ведь они даже не скрывали своей сущности. Дрожащие руки, в которых был нож весь в крови, одежда вся была в красных пятнах, они с улыбкой слизывали кровь с собственных губ, выискивая воспаленными красными глазами новых жертв. Эдвард тут же инстинктивно прятался, когда взгляд начинал проходить по домику Аманты. Жуть… иногда он слышал жуткий смех и крики с дальних улиц, они были разные: мужские и женские, низкие и высокие, наполненные отчаянием и ужасом. Крики сами по себе не были продолжительными, и это не успокаивало. Они кричали и молили о помощи, и никто не приходил. Эду хотелось помочь, хотелось дать немного еды, но каждый раз при одном взгляде в окно его охватывал первобытный ужас и паника. Аманта говорила, что у них нет никого, кто бы следил за порядком. Иногда он просыпался и видел свежие трупы, распластавшиеся по улице в разных позах, а иногда он видел убийства собственными глазами. Элрик пытался уверить себя каждый раз, что это не его дело, что он ничего не сможет в своём состоянии и лишь бесславно погибнет. Место казалось настоящим адом. За всем этим ужасом всплывали прошлые страхи и смерти. Ему стали сниться кошмары, не дававшие спать по ночам, а потеря брата только усугубляла положение юноши: он стал быстро худеть, под глазами начали появляться синяки. Даже не радовал тот факт, что он с целыми конечностями и его алхимия работает. Женщина быстро заприметила состояние подростка, однажды застав его врасплох после очередного кошмара. Она сидела рядом, смотря куда-то в окно. — Вижу, ты проснулся, — произнесла Аманта, не поворачиваясь к юноше, тот вздрогнул и закусил губу. Тело его пронзала мелкая дрожь. — Почему не спите, ночь на дворе? — спросил Эд, нахмурившись. Аманта зашевелилась, поднимаясь с места, заставляя Эдварда напрячься. — Тихо ты. Я же не бить тебя собралась, — хмыкнув и повернувшись к парню, женщина подсела чуть поближе к Элрику: в чёрных глазах красиво отражался лунный свет, тёмные волосы будто растворились в темноте ночи, делая её образ более загадочным. — Кошмары? — глаза снова смотрели прямо сквозь душу, казалось, что женщина видит его насквозь и от этого было не по себе. Ответ ей был и не нужен, она и так его увидела. — Вижу, не первый раз. Может расскажешь? — Не вижу надобности. Идите спать, — немного грубо ответил Эдвард, отвернувшись от новой знакомой, руки немного дрожали, сжимаясь в кулаки. Парень и раньше не любил откровенничать, даже родной брат не всё узнавал сразу, и из-за этого у них были конфликты и недопонимания, а тут чужой, едва знакомый человек. — Будешь так же и дальше истязать себя, умрёшь раньше, чем кого-то встретишь здесь, — как бы невзначай сказала женщина. Эд отвёл взгляд и закусил губу, понимая, что та в какой-то степени права. — Знаешь, как-то не хочется, чтобы мой новый союзник, которого я спасла, помер за несколько дней от недосыпа. — Я в порядке… — не особо уверенно произнёс в ответ парень, на что Аманта лишь хмыкнула. — Ты не из открытых людей, малыш, — вздохнула она и покачала головой. — Если хочешь здесь выжить, нам придётся научиться доверять друг другу, ты так не думаешь? — Возможно… — неохотно согласился юноша, ведя с собой внутреннюю борьбу. — И не называйте меня малышом… — А значит, мы должны хоть что-то знать друг о друге и приходить на помощь при необходимости, — продолжила молодая женщина, наблюдая за метаниями Эда и на его борьбу с самим собой. — Наверное… — ещё тише произнёс Элрик, опустив голову в пол. В нём боролись два совершенно противоположных человека: первым был голос разума, который говорил о том, что Аманта права, и что ему нужно высказаться кому-то о своих переживаниях, страхах, выплеснуть разъедавшие его заживо эмоции; вторым был голос страха, который говорил о том, что женщина может его предать, воспользоваться его слабостью потом в своих целях. Эд боялся показаться слабым, боялся, что его из-за этого бросят или что похуже. Метания были мучительны. Эдвард не знал, как поступить. Неожиданно юноша почувствовал чьи-то осторожные объятья, тёплые прикосновения и еле заметные поглаживания по голове. Элрик удивлённо посмотрел на женщину, что держала его в своих объятиях. — Эдвард, нельзя быть всё время сильным. Даже взрослым нужна поддержка кого-то близкого, — в тоне чувствовалась доброта и поддержка, никакого намёка на ложь. Эд задрожал. — А ты всего лишь ребёнок, который в одночасье потерял всё. Ты не робот, пойми наконец, ты человек. — Я… я… — дрожь стала куда сильнее, но парень держался, пытался держать эмоции в узде, не дать им выхода. Дыхание прерывалось, но Аманта его не пускала. — Простите… я пока не могу вам довериться… — Понимаю… — кивнула та, продолжая поглаживать по голове подростка и обнимать, пока тот хотя бы немного не успокоился. — Тебе принести воды? — тихонько спросила женщина у парня, что лежал головой у неё на плече. — Да, пожалуйста… — кивнул Эдвард, чувствуя, как тёплые руки отпускают его. После того как Аманта ушла, Элрик вытер выступившую на глаза влагу. Было приятно в какой-то степени от такой поддержки и что его чувства кому-то не безразличны, но он не готов открыться ей… не сейчас. Подросток посмотрел на свои руки и сжал их в кулаки. Если он хочет выжить, ему нужно найти смысл жизни, то, ради чего жить. Занять свою голову, иначе боль пересилит его. Он сейчас ранен и беспомощен, поэтому нельзя кому-то видеть в нём ещё большую слабость.       Прошло ещё несколько дней. Алхимик наконец-то смог стоять на ногах, эмоции приходилось выплёскивать, пока Аманты не было, часть из них уходила на алхимию, которую Эдвард усиленно практиковал — это неплохо коротало время. Также в подвальном помещении дома юноша обнаружил затхлые и порванные книги, некоторые из которых стали вообще нечитаемы, настолько они были испорчены и измяты. Одна из книг скорее была каким-то фантастическим рассказом. Подросток поморщился. Полезной информации там не оказалось. Вторая же книжка вызвала у Элрика нешуточный интерес. Она была скорее похожа на учебник. Эдвард стал сомневаться в том, что его обманывают, и он не в потустороннем мире. Книжка включала в себя устройство Общества душ, которое состояло из «жилых» районов и районов аристократии и шинигами, далее юноша разузнал об устройстве самого Сейрейтея. Как оказалось, это была военная организация, которую возглавлял некий Совет сорока шести и главнокомандующий, деление остальных шинигами, как и в армии, было по ранговое: капитан, лейтенант, офицер и рядовые. Различались они по уровню и владению реацу (Эд так и не понял, что за реацу), степени владения занпакто (которым шинигами и очищали пустых) и непонятными шикаем и банкаем (степень высвобождения). Может, Аманта придумала это всё благодаря этой литературе — в таких условиях проживания легко сойти с ума. Хотя, если предположить, что всё это правда, то выглядит вполне логично. Интересно, как же эта книга оказалась здесь?       Эдвард так увлёкся текстом, что и не заметил, как вошла его новая знакомая. Подростка Аманта из другой комнаты позвала есть, её голос был слегка хрипловатый, и это напрягло Элрика. Что-то не так. Парень оторвался от чтения и своих мыслей и побежал в общую комнату, намереваясь расспросить женщину.       Но вопрос так и не прозвучал, слова замерли на языке, когда алхимик увидел соседку. Аманта стояла к Эдварду чуть боком, но даже так было видно её ужасное состояние: ссадины и ушибы по всему телу, одежда была смята и вся в пыли, на руках виднелись кровоподтеки, губа была разбита. Молодая женщина поправила свои чёрные волосы и посмотрела на алхимика, на лице появилась улыбка, но она была неискренней. Юноша сильнее нахмурился. Что же произошло? Все мысли тут же сконцентрировались на обдумывании, что же могло случится. — Не волнуйся, просто сегодня мне не повезло… — голос Аманты пытался утешить, уверить, что всё хорошо. Но с Эдом это не прокатило. Он не тот наивный ребёнок, за которого она его принимала. Эдвард подошёл к сожительнице и серьёзно, с некоторой строгостью на неё посмотрел. В голосе слышался металл. — Кто на вас напал? — алхимик попытался поймать взгляд Аманты, но та будто специально старалась не смотреть в глаза юноше. — Кто?! — ещё раз повторил Эд более громко, заставив женщину невольно и еле заметно вздрогнуть. — Самые обычные разбойники… — тихо ответила та и покачала головой. — Тебе не стоит… — Что произошло и почему вы в таком состоянии?! — таким же громким тоном поинтересовался Эдвард, не давая Аманте закончить. Собеседница отвернулась, не желая ничего объяснять, но Элрик не дал ей просто так уйти, схватив за рукав. — Говорите! — чуть ли не приказал Элрик, будто и не зная, что такое вежливость. Послышался тяжёлый вздох. Поджатые в одну полоску губы несколько минут не желали открываться. Эд терпеливо ждал. Он был слишком упрям, чтобы так просто сдаться. — А разве не видно? — тихо произнесла женщина, но Элрика такой ответ явно не устраивал. — Напали и избили, еле успела сбежать. Я украла некоторые продукты из их лавки.       Эдвард нахмурился, одежда была небрежно одета, а губы чуть тряслись, из-за чего по его спине скатился холодный пот. Что-то она не договаривает, и юноше это жутко не нравилось, но по состоянию её одежды у него уже были кое-какие не самые приятные догадки. Женщина продолжала упрямиться, и это жутко бесило Эда, но потом он вспомнил: он же ей далеко не всё говорит сам, вот и она не открывается ему. Эдвард закусил губу. Одно он знал наверняка: больше он её одну не пустит рисковать жизнью ради пропитания их обоих. Подросток теперь был сам обязан ей жизнью. Только за то, что она спасла ему и дала дом. Кормит, ничего не прося взамен. Теперь его очередь отдать свой долг. — Вот что, с завтрашнего дня я буду ходить с вами и защищать вас. Хватит с меня просиживать штаны без дела, — взгляд алхимика был решительным и не требовал возражений. Парень аккуратно положил руку на плечо немного дрожащей Аманты. — Если ты достаточно восстановился, тогда… хорошо, — собеседница строго посмотрела в золотистые глаза. — Но ты будешь максимально осторожен и слушаться меня, понял? — Да-да, — протянул юноша недовольно, столкнувшись с ожесточившемся взглядом Аманты. — Буду я осторожен, буду, — проворчал юноша, собеседница покачала неодобрительно головой. Парень решил перевести тему и достал книгу из кармана.