С небес придёт эфирный ветер

      Взгляд у Тигнари нежный и чуть пьяный, а губы – сухие и обветрившиеся. Он обнимает Эфира за плечи, сидя у него на коленях, и мягко поглаживает заднюю часть шеи. От незатейливой ласки Эфир готов мурлыкать как большой домашний кот: тяжесть сильного гибкого тела на коленях, манящий жар кожи, прижимающейся к коже, и ловкие пальцы, зарывающиеся в волосы, – все это приятно расслабляет и возбуждает одновременно.       – Эфир, – хрипловато говорит Тигнари, разорвав поцелуй, касается губами уголка рта, скользит ладонью по плечам, а затем льнет, изголодавшийся по ласке, и притирается щекой к руке.       – Тигнари, – едва слышно отвечает Эфир, словно боится нарушить момент, если заговорит чуть громче. Улыбка расцветает на губах, и Тигнари с упоением ее сцеловывает, и его улыбку Эфир не видит, но чувствует.       У Тигнари сильные руки и крепкие плечи, тренированные благодаря обращению с луком и постоянной работе в Лесном дозоре, и не менее сильные ноги: Эфир своими глазами видел, какими мощными прыжками Тигнари может передвигаться. Он гладит Тигнари большим пальцем по щеке, скользит ниже – по шее и ключицам, обводит яремную впадинку, затем грудные мышцы и замирает на прессе, скрытом под майкой.       Эфир блаженно прикрывает глаза, когда Тигнари осыпает щеки и подбородок ворохом легких поцелуев-бабочек, и несильно сжимает ягодицу, едва-едва касаясь основания хвоста. Он знает, каков этот хвост на ощупь: пушистый, теплый и очень-очень мягкий, в него очень приятно утыкаться лицом и обнимать его, но только осторожно. Тигнари нравится, когда Эфир расчесывает его шерсть и натирает эфирным маслом, и практически всегда сам просит это сделать: это их небольшой, интимный ритуал.       А еще – высочайший знак доверия. И Эфир искренне этому рад.       Тигнари дразняще подается бедрами вперед и тихо, самодовольно хмыкает, и от этого звука по спине Эфира пробегается табун мурашек. Когда на плечи вновь ложатся уверенные ладони, Эфир лениво приоткрывает один глаз, чтобы встретиться с томным, хищным взглядом. Тигнари лукаво закусывает губу, прекрасно зная, как сильно это приковывает внимание Эфира к его рту, а затем нарочито медленно опускает руки к краю темной майки.       – Позволишь мне? – срывается с губ еще до того, как Эфир успевает обработать мысль. Тигнари выразительно поднимает бровь, словно раздумывает над предложением, а затем благосклонно кивает, ловко перехватывает ладони Эфира и тянет их к талии.       Пальцы цепляются за край штанов, за ремень, игриво проскальзывают дальше, оглаживая тазобедренные косточки. Тигнари тихо смеется, и его смех Эфир запечатывает поцелуем, нежно прикусывает губу и скользит языком по ровному ряду зубов, уделяя особое внимание клыкам. От Тигнари пахнет лесом, лекарственными травами и мускусом, Эфир упивается запахом горячей кожи: хочется уткнуться в шею и как следует ее вылизать, чтобы распробовать манящий аромат.       А может быть, даже лучше облизать всего Тигнари с ног до головы. Эфиру кажется, что против Тигнари точно не будет.       Тигнари издает мягкий курлыкающий звук, когда Эфир пробирается ладонью под майку и гладит живот и бока. Он устраивается на бедрах поудобнее, специально проезжаясь топорщащейся ширинкой по стояку Эфира; Эфир шумно выдыхает в поцелуй и отстраняется, чтобы заглянуть Тигнари в глаза.       – С огнем играешься, – тихо предупреждает он и фыркает, когда Тигнари молниеносно целует в уголок губ.       – Я знаю, – абсолютно невозмутимо отвечает Тигнари, а затем обхватывает лицо Эфира ладонями и снова целует: нежно и невесомо, так, чтобы Эфиру самому захотелось углубить поцелуй, показать, как сильно он его хочет на самом деле.       Тигнари весь такой: непробиваемый и уверенный в жизни, верный своим принципам, безмерно умный и терпеливый. Эфиру не раз доставалось от сурового Тигнари по голове за неправильное поведение в лесу или ненадлежащую неосторожность при обращении с грибами, но эта сторона Тигнари – повелительная и серьезная – ему тоже более чем нравится. Разумеется, волновать возлюбленного больше положенного не стоит, и Эфир старается запоминать каждые его совет и наставление.       Это не отменяет того, что у Тигнари есть и домашняя сторона. Когда он спит, свернувшись калачиком, на коленях Эфира; когда расчесывает свой роскошный хвост и позволяет смазать шерсть эфирным маслом; когда готовит завтрак на двоих и подолгу сидит на подоконнике, отстраненно смотря в ливневые облака. Когда целует Эфира, прежде чем уйти в патруль, когда делится последними научными открытиями в ботанике, сверкая глазами, и валяется в кровати и ворчит, не желая вставать.       Эфиру известны обе стороны Тигнари, и это многое говорит об их взаимоотношениях.       А еще Тигнари любит нежность, которой у Эфира для него хватает с запасом. Он вовсе не против проявлять максимум заботы и ласки по отношению к Тигнари, впустившего Эфира в сердце, и всегда с радостью принимает их.       Сухие губы Тигнари уже давно совсем не сухие, а очень даже влажные и разгоряченные от частых поцелуев. Эфир на мгновение обнимает его за талию, прижимая к себе улыбаясь в поцелуй, когда пушистый хвост ложится на ногу покрывалом, а затем все же тянет майку за край наверх. Тигнари на мгновение отстраняется, его взгляд темный и шальной, он послушно поднимает руки, позволяя раздеть себя, и томно смотрит на Эфира сквозь темные ресницы.       – Ты очень соблазнительный, – бормочет Эфир и тянется за новым поцелуем, но Тигнари останавливает его и подается вперед первым, обвивая руками за шею, а после как бы намекающе склоняет голову вбок. Взгляд падает на беззащитное плечо, и Эфир шумно сглатывает моментально скопившуюся слюну. – Могу я… тебя укусить?       – Конечно, – шепчет Тигнари и вновь двигает бедрами так, чтобы упереться стоящим членом во вздыбленную ширинку штанов Эфира. Тигнари тихо выдыхает, Эфир стонет одновременно с ним; от близости хорошо, но этого определенно недостаточно. Хочется жарче и больше, хочется гладить приглашающе раздвинутые бедра и смотреть на лицо Тигнари, наслаждающегося каждым толчком.       Но Эфир не торопится. У них есть время.       Поэтому он опускает голову на доверчиво подставленное плечо, трется лбом о точеную скулу, проходится цепочкой поцелуев по ключице и коротко лижет шею. Тигнари мимолетно целует Эфира в висок, куда-то ближе к макушке и шумно вздыхает, когда он втягивает в рот нежную кожу с очевидной целью оставить метку – багряный засос.       – Мне нравится, когда ты меня метишь, – негромко признается Тигнари, и Эфир краем глаза видит, как стыдливо заворачивается большой хвост. – Чувствовать принадлежность – это… приятно. Я рад, что я твой.       – А я-то как рад, что ты мой, – выдыхает Эфир, выцеловывая покрасневшую кожу на шее. Тигнари перебирает его волосы, чешет основание черепа, гладит позвонки, и Эфир почти мурлычет от удовольствия. – Если хочешь больше меток, только попроси.       Тигнари на мгновение замирает, затем расслабляется, когда Эфир чувственно оглаживает ребра и обводит подушечкой большого пальца торчащий сосок. Он склоняет голову, заглядывая Эфиру в лицо, и спокойно, прямо говорит:       – Хочу.       – Любое твое желание – закон, – тут же отзывается Эфир, притираясь лицом к плечу, и вызывающе смотрит на Тигнари снизу вверх. Тигнари позволяет себе скромную улыбку, прикрывая глаза, а затем расцепляет кольцо объятий и тянется к пряжке Эфира.       Умелые пальцы справляются с ремнем за считанные мгновения, Тигнари поднимает взгляд и намекающе улыбается, мол, что будешь делать дальше? Эфира дважды не надо просить: он дублирует действия Тигнари и расстегивает уже его штаны. На мгновение Тигнари перемещается так, чтобы он мог и сам раздеться, и дать возможность раздеться Эфиру, а после снова садится к нему на бедра – на этот раз уже обнаженный и невозможно горячий.       Тигнари берет оба члена в ладонь, пачкает пальцы в предэякуляте, распределяет смазку по стволам. От ощущения горячей шершавой руки на возбужденном члене Эфира встряхивает как от разряда электричества. Тигнари тянется за поцелуем, такой податливый и ждущий, и Эфир с радостью ловит его губы своими; у Тигнари влажный жаркий рот и юркий язык, который Эфир исхитряется осторожно прикусить – так, чтобы поддразнить, распалить, но не причинить боли.       Пока Тигнари ласкает их снизу, Эфир не теряет времени даром: чуть горбится, спускаясь к вздымающейся грудной клетке, доверительно трется лбом о ключицы и оставляет цепочку поцелуев на коже. Ягодицы Тигнари удобно ложатся в ладони, Эфир медленно скользит пальцами между ними и одновременно другой рукой – к основанию хвоста.       Тигнари выгибается с тихой мелодичной трелью, когда Эфир ласково чешет теплый хвост и в то же время обводит нежную кожу ануса, едва касаясь колечка мышц. Тигнари горячий, растянутый и готовый его, Эфира, принять; Тигнари стимулирует их члены и трется лицом о голову Эфира, утыкаясь носом и губами в волосы. Он пахнет божественно и пьяняще, Эфир готов упиваться этим ароматом вечность – и он собирается сгрести Тигнари в охапку и обнимать так долго, как только получится.       Головка проезжается по головке, когда Тигнари подается тазом вперед, и они стонут одновременно; перед глазами маячит соблазнительное плечо, и Эфир не сдерживается – давит стон, прижимаясь губами ко влажной коже, и оставляет еще одно алеющее пятно. Он художник, тело Тигнари – холст, и только в его силах нарисовать прекрасную картину такой, какой он хочет ее видеть.       Эфир мягко обводит кончиками пальцев проход, легко давит, разминая: он знает, что Тигнари уже и без того разогретый, но поддразнить его очень хочется, уж больно замечательные звуки тот издает. Эфир проникает внутрь на одну фалангу, обрисовывает по стенкам круг; Тигнари рвано выдыхает, склоняется и слегка прикусывает Эфира за хрящик – не больно, но ощутимо.       – Кусаться будем? – мурлычет Эфир и чувствует, как член предательски дергается под пальцами Тигнари.       – А что, если да? – невозмутимо спрашивает Тигнари, зарываясь ладонью в волосы на затылке и слегка почесывая голову.       – Месть может подкрасться незаметно, – невинно отвечает Эфир, чмокает Тигнари над ключицей, а затем ловко втягивает кожу в рот, чтобы оставить очередной засос, и вместе с тем мягко добавляет еще один палец в тесный плен, а затем легко чешет основание хвоста. Тигнари прекращает двигать рукой, по телу проходится легкая дрожь, и его встряхивает, как от разряда током.       Эфир запрокидывает голову, чтобы увидеть лицо Тигнари в этот момент. Тигнари прикрывает глаза, облизывает пересохшие губы и склоняется к Эфиру, покорно принимая поцелуй; он крепко сжимает члены, некоторое время продолжая рассеянно водить по ним ладонью, и кажется захмелевшим от нежности.       Такой уютный, думает Эфир, когда Тигнари жарко выдыхает ему в рот и по-звериному трется лбом об лоб. Кажется, так выражают свою любовь некоторые животные?       – Оседлаешь меня? – шепчет Эфир, когда Тигнари отстраняется, и улыбается, когда тот оценивающе щурится, словно Эфир – очередной эксперимент, который надо провести. – Знаешь, ты очень соблазнительно смотришься… когда объезжаешь меня.       – Как же тебе отказать, – мягко шелестит Тигнари, пододвигается ближе, так, что прижимается к Эфиру вплотную, невесомо целует в губы и заставляет откинуться назад. Эфир покорно откидывается на ворох подушек – и темным взглядом следит за тем, как Тигнари удобнее устраивается на бедрах, проезжаясь коленями по смятым простыням.       Он обхватывает член и уверенно направляет в себя, а затем медленно садится – очевидно, дразнит, – принимая его целиком. Внутри Тигнари жарко и тесно, Эфира пробирает сладкой дрожью, когда крепкие ладони упираются в грудь, а сам Тигнари нависает сверху, улыбаясь как демон-искуситель. Поцелуй выходит нежным, Тигнари забавно фыркает, слегка покусывая губы, а затем жадно выдыхает.       Тигнари отстраняется, обрисовывает бедрами плавный круг, приподнимаясь, а затем снова опускается и принимается размеренно, неторопливо двигаться. Эфир чувствует, как перекатываются под ладонями литые мышцы бедер, поглаживает большими пальцами кожу. Руки Тигнари на груди, ближе к плечам ощущаются раскаленной лавой, но это даже приятно: жар его тела, кажется, проникает до костей.       Теплом и запахом Тигнари хочется пропитаться с головы до ног – или, наоборот, пропитать его собой.       Пометить с головы до ног, чтобы все видели: Тигнари его.       – Вот так, да, вот так, – бормочет Эфир, протягивая руку к Тигнари, и тот доверительно жмется лицом к ладони, блаженно прикрывая глаза, его ресницы трепещут. Он сильнее сжимается вокруг члена, Эфир запрокидывает голову и сдержанно стонет, подаваясь бедрами навстречу.       В низу живота наливается приятная пульсация, по телу расходится томный жар; Эфир облизывает губы, гладит Тигнари по бедру, затем перехватывает сильное запястье и, поднеся его к лицу, чувственно целует переплетение вен. Когда он открывает глаза, то встречается с горячим, темным взглядом Тигнари и бесстыже смотрит в ответ.       Тигнари безумно красив. Он плавно и размеренно двигается, не отводя от Эфира глаз, мышцы завораживающе перекатываются под кожей, влажно блестящей от пота, пряди волос липнут к шее и вискам, а вздернутый трубой хвост покачивается из стороны в сторону, как и стоящий член, который шлепается о живот Эфира при каждом движении. В тусклом свете ламп он напоминает хищника, притаившегося в тенях и готового схватить свою жертву; эта жертва – Эфир, который уже сдался на милость заботливым рукам и жарким поцелуям.       Эфир обхватывает член Тигнари пятерней, мягко обводит большим пальцем головку, а затем постепенно приноравливается к размеренному темпу, в котором двигается Тигнари. Тигнари издает мелодичную трель, затем еще одну и еще одну: и так Эфир понимает, что ему сейчас хорошо.       Оргазм накатывает волнами, с каждой волной его приближение ощущается все отчетливее и отчетливее; бедра Тигнари подрагивают, он слегка сбивается с темпа и двигается чуть менее ровно, тяжело дышит и постоянно закусывает и без того припухшие губы. Эфир принимается подмахивать тазом навстречу: в конце концов, они хотят добиться одного и того же, так что почему бы и не помочь?       Член кажется сплошной эрогенной зоной, он пульсирует и отдает удовольствием в низ живота. Тигнари ловит свободную ладонь Эфира, переплетает их пальцы, а затем коротко вскрикивает – и, замирая, сжимается так сильно, что Эфир кончает следом: до звезд перед глазами.       Стоящий трубой хвост опадает, Тигнари утомленно оседает на грудь Эфира, прижимаясь лицом к шее, и ложится животом в лужицу семени. Эфир глухо смеется в макушку, пахнущую лесом и травами; ему слишком хорошо и вяло после мощного оргазма, и даже пошевелиться после сильнейшего всплеска эмоций лень. Он лишь обнимает Тигнари покрепче, стараясь не думать о том, каково им будет потом отмываться от засохшей спермы, и сонно прикрывает глаза.       – Эфир, – бормочет Тигнари. После оргазма он становится не очень разговорчивым, но очень разнеженным.       – М-м?       – Мало меток.       Эфир приоткрывает один глаз, но тут же его закрывает. Тигнари устраивается чуть поудобнее и замирает, уложив голову на плечо.       – Будут тебе еще метки, – ворчит Эфир. В ответ ему доносится приглушенный смешок.