Из Ян

       Восторг сменился сомнением, когда я задумалась над тем, а какую помощь я получу от золотых? Согласны ли они бороться, если придётся, с кем-либо, чтобы отстоять интересы клана Ян? Они же против женщин в битвах, значит, и в драку не полезут, если мои тёти, допустим, возьмутся за оружие? Я тоже не хочу драться с родными и подругами, но от шанхайцев жду финансовой поддержки, чтобы мне было, чем козырять. Золотые давали нам обмундирование, но после того, как с Чонгуком и Мингю чуть не разобралась Черити, пойдут ли они ещё на какую-то помощь? Если я сбегу к ним, отпустят ли они меня действовать по своему усмотрению? А как иначе? Они же благородные, да и с Чонгуком я смогу договориться, его я понимаю и чувствую куда лучше, чем Куна, общение с которым подчас заставляет закипать мой мозг.       Но и сомнения слабели, когда я вспоминала текст записки и думала о том, что она написана Чонгуком. Он не забыл обо мне, он искал меня! Моё решение сближаться с Куном в том числе было связано с безнадёжностью и обидой на судьбу или самого Чонгука, что не он похитил меня, что он ничего не сделал – хотя и не должен был! Но я бы предпочла получить от него всё то, что совершил шанхаец. Теперь же, оказывалось, что появилась надежда, и тот, о ком были мои мысли, тоже обо мне думал. Да, я должна сбежать с золотыми, и не только потому, что доверяю им больше и один из них мне приятен, как никто другой. Есть и другие причины. Например, меня пугает, как я растворяюсь в обволакивающих убеждениях Куна, которые незаметно меняют мой характер. Пусть даже в том числе к лучшему – я стараюсь быть терпеливее – но он же это всё не случайно делает? Его намёки о браке, знакомство с родителями, разговоры о верности – он просто лепит из меня что-то под себя, а у меня, отрезанной от своего мира, подруг и какой-либо поддержки, нет сил сопротивляться. А ещё, если я доверюсь семье Хуан, то всё равно ведь я буду бороться за генеральский титул по их правилам. В самом финале они смогут сделать, что угодно, хоть снова посадить меня под «арест» и управлять амазонками от моего имени. С золотыми же, если они согласятся помогать, у меня больше шансов на независимость и равное партнёрство, а не подчинение.        Теперь оставалось придумать, как всё организовать. Побег морем – идея неплохая, Кун плавает неважно, так что точно не бросится следом в волны. Тот маленький островок с необитаемым пляжем подошёл бы идеально, не возникнет никаких подозрений, если я попрошусь туда снова, я ещё тогда сказала, что мне там понравилось. И как невовремя я отважилась разделить спальню с Куном! Настроившись на единственный возможный исход, я смирилась с необходимостью воспользоваться им и зачать наследницу… Врать не стану, в какой-то момент – или моменты – это выглядело даже соблазнительным. Но теперь одно имя «Чонгук» не даёт мне оставаться спокойной. Всё, что я чётче поняла тут, к чему пришла в своей жизни, зародил во мне он, открылось мне благодаря ему. Если бы не Чонгук, я бы так и думала о мужчинах плохо, считала их отвратительными, глупыми, злыми и неприятными. Да, в Шанхае было достаточно времени углубиться в мудрствования и определиться ещё в чём-то, четыре месяца – не малый срок, но всё это прижилось во мне потому, что когда-то Чонгук позволил мне прозреть. И пусть Кун хочет помочь мне добиться того, к чему стремлюсь я сама, но какими методами? Недаром он сравнивает клан Ян и семью Хуан, что и те, и другие, по сути, преступники, добывающие средства к существованию нечестным путём. Да, он занимается бизнесом, но не только легальным, и на него работают убийцы и шестёрки, телохранители, гангстеры. Воцарившись при помощи шанхайцев, я ничего нового в Шаньси не привнесу – только те же мошеннические сделки, ту же финансовую помощь от мужчин. А я хочу переиграть это, сделать наших девушек полностью самостоятельными! А как их научить этому, если не собственным примером? Кун был бы идеальным кандидатом в отцы наследницы с точки зрения имеющихся традиций нашего клана, но по тем идеалам, что стали близки мне, что я хочу привить другим, какая разница, насколько будет богат и влиятелен отец? Он должен быть хорошим человеком и… с ним должны быть хорошие отношения у матери. Никакой выгоды, только человечность и доверие.       Но я не могла сразу же начать возрождать дистанцию между собой и Куном – это было бы подозрительно. Мне требовалась выдержка, чтобы притупить его бдительность. Изображать уступчивость и дружелюбие, планируя побег? Я выступлю в той же роли, что наши соблазнительницы, а мне это претило. Мерзко обманывать, вести себя подло, но какие есть варианты? Сказать Куну, что я собираюсь вот-вот смотаться при помощи некоторых добрых людей? Да он мне дверь тут заколотит и окна забетонирует. Нет, мне придётся окунуться в ложь. И так хочется, чтобы это было в последний раз! Если я стану генеральшей, я запрещу девушкам делаться соблазнительницами! Пока их не предаст мужчина, они должны будут вести себя достойно! Но… но ведь большинство мужчин всё-таки действительно изменяет и предаёт, почему же нужно запрещать вести себя так же женщинам? Ладно, я подумаю получше о том, что надо будет делать. Пока на повестке другой актуальный вопрос.        Вернувшись вечером в квартиру, я приняла душ и, пропустив после себя Куна – ванная комната всё-таки одна, - уселась в раздумьях на постели. Он как всегда весь день был обходительным, вежливым, внимательным. Я по-прежнему владела его кошельком и одной из карточек, хотя не раз предлагала забрать ему всё обратно. Но нет, Кун не взял, давая мне возможность во время наших прогулок покупать себе всё, что захочется или понадобится. Мне очень хотелось, чтобы он совершил какую-нибудь гадость, что-нибудь нехорошее, чтобы я без зазрения совести могла бросить его, умчать из Шанхая и больше не вспоминать. Но если Чонгук разбудил во мне чувства, то Кун, похоже, совесть и ответственность.       Он вошёл в спальню, тормоша волосы полотенцем. В пижамных штанах, по пояс раздетый. Я отвела глаза, мучась из-за вернувшейся привязанности, которую растревожила записка. Ещё вчера я убеждала Куна, что никогда хранить верность не стану, что буду спать, если захочу, со всеми подряд. И вот, оказывается, хотеть спать с двумя одновременно не получается. Как только замаячила возможность встретиться с Чонгуком, я передумала отдаваться другому. Почему? Потому что мужчина из патриархального мира предъявит претензии, почему это я уже не девственница и с кем это якшалась? Да плевать я хотела на это! Хотя нет, не плевать. Если бы Чонгук оскорбился тем, что я была с другим – мне бы это понравилось, но если бы из-за этого он всё-таки не стал иметь со мной дела? Не придумываю ли я себе лишнего? Он всего лишь, как золотой, хочет спасти меня из плена, а я уже воображаю, что нужна ему самому? Знать бы, что творится в головах у этих парней! Как бы мне пригодилось такое знание, чтобы делать правильный выбор. - Сегодня на пляже было прохладно, - сказал Кун, присев на кровать и что-то одновременно вместе с тем читая в телефоне, - тёплый сезон заканчивается. - Да нет, было отлично, - ещё не хватало, чтобы мы перестали выезжать на море! – Ты просто не закалённый, в отличие от меня, я бы даже поплавала, - в этом я не солгала, холодной водой меня напугать было трудно. - Поплавать можно и в бассейне с подогревом, - улыбнулся он. - Опять всё искусственное. Нет уж, я хочу ездить на пляж, пока не выпадет снег. Если он выпадет, как ты утверждаешь. - Если хочешь – будем ездить.        Да прекращай уже быть таким хорошим! - Что там, кстати, насчёт хакерской атаки на камеры возле особняка? Что-нибудь выяснилось? - Нет, к сожалению, хакер был слишком умелым, и источник внедрения вычислить не удалось. Но я почему-то не сомневаюсь, что это дело рук Хангена. - А это здание охраняется? - Конечно, не переживай. - Я не об этом… - Он заинтересованно посмотрел на меня, отложив мобильный. – Я видела внизу, на этаж ниже кафе, тренажёрный зал. Я могла бы выходить из квартиры и ходить туда? Охрана не даст мне убежать, не волнуйся. - Ну-у… думаю, что с этим никаких проблем нет. Разумеется, сидеть в четырёх стенах – ужасно, в пределах здания можешь ходить, куда хочешь. - Ура! Проблема с посещением кафе решена, я смогу попивать там кофе и чай, хоть по три раза на дню. – Но, я надеюсь, что ты всё-таки и не попытаешься убежать, сдерживая обещание.        Чёртов Кун! На мозоль мне давить будешь, да? - Я – подлая и коварная женщина из клана Ян, захочу – и сбегу! – проворчала я. - Ты не такая, - тепло улыбнулись его глаза. - Такая!        Он протянул руку и, привлекая меня к себе, поцеловал. В процессе сближения во мне всё взбунтовалось, и я захотела отбиться, но это было бы слишком. Испортило бы впечатление, что я смирилась и стала покладистой. Кун отстранился. - Ты так напряжена… если ты переживаешь, что я буду грубо приставать к тебе – то я этого не сделаю, расслабься. – Если бы ты грубо пристал ко мне неделю-другую назад! Хотя бы вчера или позавчера! Возможно, всё бы между нами случилось и обратного хода уже не было бы, и я бы не откликнулась на предложение золотых бежать, кто знает? Но теперь я и сама не позволю приставать к себе. Только до определённой границы, чтобы сохранять видимость образовывающегося союза. - Ты же знаешь, что мне твои приставания не страшны, я смогу за себя постоять, - хмыкнула я, - но мне это может быть неприятным. - Потому что ты думаешь, что мне нужен от тебя только секс? - А что ещё? Отношения? Я сто раз говорила, Кун… - Я знаю, знаю! – помолчав, он забрался под одеяло и, опершись спиной на подушку, припомнил: - Когда я увидел тебя в Чжанби первый раз, в прошлом году, то сразу обратил внимание. Но, будучи осведомлённым, какие вы, какие у вас правила, я и близко не представлял, что можно постараться с тобой хотя бы подружиться. Однако всё равно от тебя трудно было оторвать глаза, - он покосился на меня, - этим летом, когда Лукас позволил себе некрасивое поведение, я хотел его ударить, чтобы он замолчал. - Значит, я уже тогда интересовала тебя? - Да. Но ты видишь, что я никогда не бросаюсь в омут с головой и предпочитаю выжидать подходящие моменты. Когда мы услышали новости о смерти Джо, я ждал, что ты станешь новой генеральшей и нам придётся чаще видеться и общаться. Эта перспектива не могла не радовать. Но потом пришли другие новости… Если бы не то, как ты повела себя, если бы я не узнал, что ты выступила в защиту мужчин и не согласилась с происходящим беспределом, я бы так и оставил тебя красивой девушкой в своих воспоминаниях. Но ты оказалась другой. - То, что я заступилась за мужчин, не значит, что я была готова заводить с кем-то из них роман. Зоозащитники и зоофилы – не одно и то же!        Кун засмеялся: - Это был намёк, что мужчины – тупые животные? - Нет, просто аналогия. И, вообще-то, животные не тупые! Лошади, например, или собаки – очень умные существа! Куда умнее некоторых людей. - Считают в голове без калькулятора? – пошутил он. - Для тебя ум – это уметь считать? Или придумать компьютер и как строить дома? - И это тоже. А что ум для тебя? - Для меня? – Я откинулась на подушку, уставившись в потолок. – Способность стать счастливым, при этом не сделав несчастным никого другого. Заработать может хитрый, много знать – начитанный, а вот обустроить свою жизнь так, чтобы удовлетвориться результатом, на это далеко не каждый способен. Многие пытаются отобрать счастье у других, но на чужом несчастье ничего не построишь. Множа несчастье вокруг, ты сам в нём однажды погрязнешь. - Согласен. - Я от тебя другого и не ждала, - закрыв глаза, я повернулась к нему спиной, перевернувшись на бок, - давай спать. Спокойной ночи! - Добрых снов… - переждав пару мгновений, Кун погасил свет.        Отход ко сну был самым сложным временем суток. Мне приходилось забалтывать Куна или изображать лёгкую обиду на что-нибудь, чтобы проложить границу по центру кровати. Куда проще проходило его отсутствие: пока он был на работе, я спокойно спускалась в кафе и, делая вид, что перекусываю, подсовывала записку тому самому официанту, которого хорошенько запомнила при первой передаче послания от Чонгука. Я изложила свой план, указав остров с наибольшим удобством для исчезновения. Вскоре получила ответ, что золотые принимают этот вариант и он их устраивает. Оставалось согласовать день. Долго тянуть было нельзя, потому что Кун, как бы я ни старалась, делался постепенно настойчивее. Находясь в одной кровати со мной, он был куда менее скромным и уступчивым, чем при прогулках и на людях. Обнимать меня, целовать и пытаться перейти к чему-то большему Кун пытался почти каждую ночь. Но, к счастью, у меня снова пришли месячные, и я быстро вернула его с небес на землю. Так что у меня было около пяти суток, чтобы провернуть побег.        Передавая записки, я продолжала взвешивать «за» и «против», и хотя находила плюсы в пребывании в Шанхае, запах свободы и возможность увидеть Чонгука уже не отпустили бы меня, не дали остыть и остаться. Чем ближе была возможность побега, тем горячее я его ждала и мечтала о нём. И тем сильнее разыгрывалась совесть по отношению к Куну. Неужели он по-настоящему влюблён в меня? Пример тёти Хиджин и отца Чонгука, даже самих родителей Куна показывает, что любить мужчины всё-таки умеют. А если так, то я причиню ему боль? Но что я могу сделать, если сама… влюблена в другого? Конечно, ничто не обещает мне получить взаимность, однако… может, было бы лучше остаться? Если бы не Чонгук, могла бы я ответить взаимностью Куну? Возможно. Мне нравилась его деликатность, нравились его воспитанность, его собранность и рассудительность. Если я оставлю его, попытаю счастье с другим, и не получу его, смогу ли вернуть помощь шанхайцев в будущем? Их партнёрство ценно для Шаньси, если я сейчас разорву эту связь и, вдруг, смогу всё-таки стать генеральшей, то не получу ли дополнительных врагов? Насколько злопамятны отвергнутые мужчины?        В патриархальном мире было много женщин, которые с радостью снимали с себя заботы о пропитании, принятии решений и заработке и перекладывали их на мужчин, делались жёнами-домохозяйками, любовницами, содержанками, лишаясь свободы и подчиняясь, лишь бы извлекать из этого желаемую выгоду: никогда не работать или заниматься только детьми. Шулинь постоянно говорила мне о том, как мне повезло с вниманием Цянь-сяньшэна, и что любой девушке не о чем больше и мечтать. Она оказалась права, и похищение всё-таки было связано с личным интересом ко мне. Но мне самой и в голову не приходило, что довольствоваться покровительством и обеспечением от мужчины – предел мечтаний! Как можно? Я сама должна всё решать. Если бы Кун предложил мне участвовать в обсуждениях семьи Хуан, допустил меня к собраниям, дал право голоса, возможно, что-то бы поменялось, но ему для начала необходимо было обозначить как-то наши отношения, добиться от меня согласия быть верной, иначе он не мог довериться и впустить меня в семью. Замкнутый круг.        Наконец, когда я предложила Куну снова съездить на безлюдный остров и побыть там вдвоём, и он согласился, я обозначила золотым дату. Официант передал мне записку с информацией о том, что они будут готовы. Несмотря на осторожность и натянутые нервы, тремор, возникающий при передаче посланий, налаженная линия связи показалась мне достаточно лёгкой, так что в какой-то момент возникло сомнение, а не Кун ли это устроил, чтобы проверить меня – попытаюсь сбежать или нет? Но откуда ему было знать о моей «дружбе» с Чонгуком? Нет, это было бы слишком, я ловлю паранойю на фоне всех этих переживаний. Золотые – вполне себе пронырливые и вездесущие ребята, когда захотят, чтобы организовать такую вот возможность общения со мной.       В утро назначенного дня я не знала, куда спрятать глаза, чтобы не выдать себя. У меня получалось быть обычной, не выбиваясь из привычного для себя поведения, но смотреть на Куна, понимая, что готовлю коварство – сложно. Я не могла назвать себя предательницей, потому что не должна ему была что-либо, ведь честно говорила, что однажды всё равно попытаюсь сбежать, но ему, видимо, хотелось верить, что я оставлю эту идею и приживусь в Шанхае. Он изначально похитил меня, а не пригласил в гости, так что вырваться отсюда – моё законное право. Не хотелось думать о том, что он действовал в моих интересах, и на вежливое предложение я бы не отозвалась, послав семью Хуан куда подальше с её планами. Как часто вообще мы не замечаем, что люди рядом лучше понимают, что для нас нужно, чем мы сами? Прислушиваться к советам человеку не присуще, и, закон подлости, те советы, которые мы всё-таки решаемся принять, обычно ведут под откос. Собственные ошибки – это не просто впечатывающийся в сознание сильнее стороннего рассказа жизненный опыт, это ещё и гордость: вот что я пережила и выбралась из передряги! Большинство из нас порой готово умышлено вляпаться в неприятности, лишь бы было о чём рассказывать и чем хвалиться. Наши амазонки, при всей нелюбви к мужчинам, частенько меряются друг с другом количеством любовников, у кого сколько было. А зачем это делать, если считаете мужчин низшими существами? Для них это как рыба для рыбаков, кто поймал больше и крупнее, как азарт охотниц, не обязанных испытывать к загнанной дичи хоть малейшую симпатию.        Сев в машину, я перекинула косу вперёд, чтобы не мешала спине облокачиваться на сидение. Руки не тряслись, ногами я умудрялась не притаптывать, но внутри ощущение дрожи не проходило. - Ты сегодня чудесно выглядишь, - улыбнулся Кун, тронувшись, - впрочем, как всегда. - Опять твои комплименты! – я включила музыку, делая вид, что по-прежнему презираю его способы подольститься. Но это было не так. В какой-то момент, несколько недель назад, меня уже тронуло то, как он ко мне относится, и всё, чего я теперь желала, чтобы он поступил гадко и разочаровал!        Кун привернул звук, явно не собираясь играть в молчанку. - Жаль, конечно, что ты сегодня не будешь в купальнике, но оно и к лучшему. Погода не подходящая для купания. Ты уверена, что хочешь на природу, а не куда-нибудь ещё?.. - Да! Мы же договаривались, а я не люблю менять планы. Я уже настроилась. - Хорошо. Но если замёрзнешь – скажи, уедем и найдём место поуютнее. - Обязательно.        Мы двигались к портовой части города, откуда ходили катера на острова. Оставалось немного до того момента, когда я безвозвратно уеду отсюда. Готова ли я к этому? Охватывал страх, потому что я разучилась жить там, вне Шанхая, взаимодействовать с людьми, планировать что-то. Конечно, для меня самой было бы замечательно остаться тут, в безопасности, не зная проблем, но сколько людей могло пострадать от моего бездействия? Я надеялась, что с моими братьями по-прежнему всё в порядке. Просившая Куна узнать что-нибудь о них через загадочного шанхайского лазутчика, и получила от него информацию, что пока всё без перемен. Но до Чуньцзе мне точно следует вернуться, амазонки могли перепиться на праздники и повторить свою кровавую оргию. Пока была жива Джо, она ставила на место всех, кто пытался разойтись и пуститься во все тяжкие, но если Юань и Дайфэй возглавляют эти безобразия, то кто их будет останавливать? Я нужна клану Ян, во имя его же блага. Если бы кто-то помимо решился произвести перемены, я была бы только рада, но, похоже, других желающих и отважных пойти против генеральш нет. С одной стороны – хорошо, наши женщины уважают традиции и чтут наследственную власть, но с другой… а если бы в клане Ян остались одни жестокосердные наследницы? Неужели бы никто не возразил? Похоже, всё бы сработало по системе Куна: если что-то не устраивает – уезжай в другое место. Выходит, мы сами невольно фильтровали состав своего клана, и оставались в нём только согласные с установленными правилами. До знакомства с матерью Куна я не задумывалась, что имелись женщины, которые уезжали и покидали Шаньси, я всегда обращала внимание исключительно на прибывающих, подтверждавших нашу правоту, что к нам тянутся, с нами согласны. Но это не более чем перемещение сил в природе: одни уходят, другие приходят. - Как ты считаешь, - повернулась я к нему, посчитав, что если буду чересчур задумчивой, то вызову подозрения, - притягивается подобное с подобным или противоположности? - Сложный вопрос. Если судить по законам физики, то противоположности, но в жизни людей есть и другие законы. - Но разве всё не подчиняется в итоге физике? В конце концов, сила тяжести, скорость, энергия – что там ещё? – всё это человек не может отменить, устанавливая свои законы. - Однако закон тяготения он преодолел, освоив азы аэродинамики. - Пусть мы и можем оторваться от земли на какое-то время, но всё равно же упадём рано или поздно. Разве же это преодоление? Нет, никуда он не девается. - Тогда ты сама ответила на свой вопрос. Если физике ничего не в состоянии противостоять, то притягиваются противоположности. - Как же объяснить, что люди объединяются по интересам? Никто же не ищет подруг по принципу «она должна быть совсем на меня не похожа», напротив, приятнее разделять с ней мнение… - Но, как говорят, женская дружба крепче там, где у женщин совершенно разные вкусы. Особенно на мужчин, - улыбнулся он. - А у мужчин не так? - К счастью или сожалению – не знаю – но должен заметить, что обычно мужская дружба не портится из-за девушек. Как правило, даже если один у другого уведёт возлюбленную, они останутся друзьями. - Ты бы тоже остался? – прищурилась я пытливо, заинтересовавшись новым витком беседы. - Я? - Да. Вот ушла бы я к Лукасу наследницу делать, ты бы продолжал с ним общаться?        Улыбка Куна подобралась, и я заметила, как дёрнулись его желваки: - Мне не хочется представлять, что это произошло бы. - Не уходи от ответа. Хочется не хочется, а представь. - Мы с ним – одна семья, и у нас общие дела. Ради всего этого пришлось бы продолжать общение, несмотря ни на что. Конечно, любезным другом он бы мне не сделался, да и сейчас он мне не самый близкий товарищ. - А кто твой лучший друг? - Предпочитаю воздерживаться от таких определений. Что значит «лучший»? Я не устраивал конкурс на победителя. Вин Вин и Сюй Кай – те, кому я больше всего доверяю. И брат, конечно же. - Ну вот, вообрази, я бы предпочла твоего брата. Всё равно ты бы с ним общался? - Конечно, он же мой брат. - А со мной уже нет? - Если бы ты стала девушкой Ренчжуна, я не видел бы смысла вмешиваться в ваши отношения. Зачем бы я продолжал с тобой общение? Чтобы злить брата? - То есть, ему у тебя можно увести девушку, а тебе у него нет? - Ты сказала, что сама бы его предпочла. Ренчжун точно так же не полезет к моему, как и я к его. - Надеюсь, речь не обо мне? - Что именно? - «Моё», «его» - вот это вот всё. Я не бываю чья-то и не могу быть таковой. - Это и расстраивает, - вздохнул Кун. - Ударю сейчас! - Я всего лишь озвучиваю свои желания. Когда я говорю «моя» относительно тебя - это не значит форму собственности или принадлежности, я всего лишь подразумеваю, что среди прочих мужчин ты бы выбрала меня. - Мечтай! – отвернулась я, и продолжала рассуждать, глядя за окно: - У нас в Чжанби девушки спят с одними и теми же парнями, и не ругаются из-за них. У нас женской дружбе ничего не мешает. - Ты бы тоже своим парнем поделилась, если бы на него положила глаз другая?        Мне сразу же вспомнилось, как я увидела Сану в номере Чонгука, когда догнала его в «Пятнице». Какая злость меня тогда охватила! Я до сих пор не могла отнестись с приязнью к Сане, просто потому что она была с тем, с кем я себе не смогла позволить быть. Было ли дело в том, что Сана не принадлежала к клану Ян, к кругу моих подруг? А что, кому-то из своих я бы пожелала счастья с Чонгуком? Какое облегчение, что моя ближайшая подруга Цзецюн – его сестра! Вот так вот надо перестраховываться от сложных жизненных дилемм. - Наверное, всё бы зависело от того, как он себя вёл. Если бы он сам был не против, так чего держать? Если ему всё равно, с кем спать, зачем мне одной такой парень? Пусть со всеми и спит. - То есть, не в состоянии пообещать верность и утверждая, что будешь спать со многими, - укоризненно заметил Кун, - ты предъявляешь претензии насчёт мужского постоянства?        Я бросила на него грозный взгляд: - Я, может, не корректно выражаюсь, но подразумеваю не то, что специально буду погружаться в разврат. Я всего лишь вижу, что для верности в этом мире мало условий, и люди поддаются соблазнам. Поэтому зачем обещать то, чего я не смогу, возможно, выполнить? Если я захочу другого – я буду с другим, не прячась за спиной и не скрывая, как это любят делать женатые мужчины. А если не захочу – так не буду с другим. Из-за этого у нас и непринят брак, понимаешь? Это глупость, которая сковывает людей, налагая обязательства на будущее, хотя через пять, десять, пятнадцать лет они ничего друг к другу кроме отвращения испытывать не будут, но что им делать? Жить вместе из-за того, что они «в браке»? С какой целью? - Частично я с тобой согласен. - О, уже не полностью? Что-то неожиданное, - посмеялась я. - Я тоже вижу, что вокруг полно разводов, измен, предательств. Но, разве, наблюдая что-то плохое и понимая, что это плохо – мы не начинаем стремиться к лучшему? В море обманов и измен, у меня есть пример родителей, и я хотел бы повторить его. И ради этого готов на многое. - А у меня пример – Джо. Но, как бы мы ни хотели соответствовать своим идеалам, у каждого из нас свой путь, и повторить чей-то не получится. - Один в один – нет, но постараться… - Судьба всё равно решает по-своему, - перебила я его, чтобы не продолжал эту вечную тему с союзом, рождённым на небесах, - не всегда для свершения мечты достаточно одного мечтающего. Ему может не встретиться кто-то, кто необходим для соблюдения всех условий. - А как узнать, встретила ты уже того самого кого-то или нет? – спросил он меня. Отведя взгляд, я пожала плечами: - Это гадание на кофейной гуще. Кроме времени ничего не даст ответа.        Катер привёз нас на остров. Люди в чёрном, дурно игравшие роль случайных попутчиков, конечно же, были охраной одного из глав шанхайской мафии, но они остались у пристани, к которой мы причалили. Любовь Куна к уединению со мной играла мне на руку, и мы отправились вдвоём в бухту, где я когда-то плескалась. Она была отгорожена с трёх сторон скалами, а с четвёртой – морем. Чтобы в неё попасть, требовалось пройти по тропке между каменистыми отвесами, поросшими кустарником и плющом. Идя рядом с Куном, я шарила глазами по открывающейся линии горизонта – получилось ли всё у золотых? Приедут ли они за мной? Не перехватила ли их шанхайская триада? Пляж был чист и пуст, волны набегали на него чуть потемневшей синевой. Есть ли смысл идти к воде? Плавать всё равно никто из нас не будет. Но где же какое-нибудь судно, на котором мы уплывём? Меня стала охватывать паника. А если гангстеры поймали Чонгука и его товарищей? А если я лишилась последней возможности вырваться? Что я буду делать? Скажу, что ничего об этом не знала? Нет, я вновь попытаюсь вытащить золотых и уберечь их от расправы. Ведь и они сильно рискуют, суясь сюда. - На следующей неделе у моей мамы день рождения, - сказал Кун, ставя корзину для пикника на расстеленный плед, - она просила передать тебе приглашение. Ты же не откажешься пойти? - Опять ты со своими попытками сделать меня частью своей семьи? - Если бы был хоть малейший шанс, что ты согласилась бы…        За спиной Куна, совершенно беззвучно, из кустов выделилось две фигуры – обе в чёрных кожаных штанах и с масками в виде золотых морд тигров на лицах. В руках у них были пистолеты, и я, вдруг испугавшись за Куна – они ведь могут посчитать его негодяем! – сама прыгнула вперёд, заваливая его на спину и затыкая ладонью ему рот, чтобы не позвал на помощь. Пригвоздив его к земле, я крикнула приближающимся золотым: - Не трогайте его! Он не опасен.        Глаза Куна в ужасе воззрились на меня. Он попытался вырваться, но сопротивляться мне у него не хватало сил и ловкости. Двое в масках подоспели к нам: - Связать его? – услышала я голос Чонгука, и меня окатил жар. Как я сразу не узнала эти ноги, эти плечи, это… всё! Моё дыхание участилось: - Не знаю… не надо, наверное. Ты же хорошо себя будешь вести? – спросила я у Куна буквально сидя на нём. Он негодующе на меня продолжал смотреть, но, сведя брови, затяжно моргнул. Я осторожно отвела ладонь от его губ: - И не ори! Не заставляй бить тебя!       Он быстро прошёлся взором по державшим его на мушке. - Золотые? – потом опять перевёл глаза на меня. – Так вот откуда тот наряд, в котором тебя привезли в Шанхай… Амазонки вступили в союз с хангожэнями? - Не пытайся вникнуть! – отряхивая коленку от песка, встала я с него, позволив ему сесть. Забрала у него телефон, на всякий случай. – Сейчас я имею мало отношения к остальным амазонкам. - Уходим, Цзы, - протянул мне руку Чонгук, и я, чуть сразу не подавшись этому жесту, застопорилась, не сумев при Куне вот так показать, что имею к кому-то какое-то отношение. К тому же, присмотревшись, я подумала, что Чонгук вовсе не мне руку подаёт, а как бы отгораживает меня ею от Куна, чтобы я могла уходить, и за мной следом никто не погнался. - Я присмотрю за ним, бегите, - сказал второй золотой. - Цзы, подожди! – заиграло эмоциями лицо Куна. Я никогда прежде не видела его таким… таким неуверенным? Обеспокоенным? Взволнованным? – Куда ты собралась? В Чжанби тебе, правда, не безопасно! - Теперь это не твои заботы, Кун… - Нет, пойми… да причём тут я! Подумай о своей безопасности! - Она будет в безопасности, - не отводя от него дула пистолета, сделал ещё шаг Чонгук, чтобы оказаться между мной и шанхайцем. - Цзы, останься, - поднялся на ноги Кун. - Не двигайся! – предупредил его второй золотой. - Не причиняйте ему зла! – попросила я. Глаза Чонгука странно блеснули под маской. - И что прикажешь с ним сделать? С собой взять? - Нет, я… - Есть способ проще, - сказал напарник Чонгука и, сунув руку в карман и вытащив оттуда, как будто бы что-то бросил в Куна, но ладонь при этом была пустой. Едва-едва, приглядевшись, я заметила оседающую в воздухе пыльцу. Не сообразив в чём дело и, видимо, вдохнув её, Кун вырубился, упав на песок. - Это не яд?! – взволновалась я. После смерти Джо мысль о яде вгоняла меня в мрачные кошмары. - Нет, снотворное, доза небольшая, через полчаса очухается.        Чонгук, отодвинувший меня подальше в момент невидимого броска, чтобы я не надышалась, перехватил всё-таки мою ладонь и потянул прочь: - Бежим!        Мы сорвались в направлении, противоположном тому, откуда пришли с Куном. Прорвавшись через кусты, хрустя камнями под ногами, спотыкаясь, но не падая, я неслась за Чонгуком, ощущая, как возвращается ко мне жизнь, как возвращаюсь я к тому, что мне было присуще, к чему я привыкла. Дышать полной грудью, рваться на волю, охватывать мир, несясь галопом! Мы оказались в узком заливчике между скалами, в которых прятался катер. Там сидело ещё трое в чёрной коже и золотых масках. Готовая хоть кубарем скатиться по выступам и острой гальке, лишь бы быстрее, я всё-таки удержала равновесие и следом за спутниками подбежала к краю берега. Не успев прыгнуть следом за Чонгуком в воду, я была подхвачена им на руки и, начинающая возмущаться, посажена на борт так, чтобы не замочить ноги. Всё это до того торопливо и умело делалось, что покоряло мастерством и слаженностью. Без пауз и перерывов, мы все погрузились на катер, и он сразу же оторвался от берега, унося нас прочь от острова. Возвращая мне свободу. Я механически обернулась назад, убеждаясь в том, что остров удаляется, что месяцы, проведённые в комфортном, но всё же плену – позади. И хотя сладость победы, свершившегося побега радовала, на душе скребли кошки: я видела, что Кун по-настоящему тревожился обо мне, и, задним числом, все его слова обретали больше веса и доверия.        Отплыв достаточно далеко, чтобы остров превратился в удаляющуюся точку, катер продолжал нестись куда-то. Чонгук сорвал с лица маску и, тряхнув увлажнившейся под ней чёлкой, вытер лоб и посмотрел на меня. Чёрная амуниция облегала его плечи, от самого подбородка до пояса с золотой бляхой, символизирующей «инь и ян», он был затянут в чёрную водолазку. Мы встретились взглядами и меня будто ожгло огнём. До боли захотелось броситься к нему и поцеловать, но присутствия ещё четверых золотых смущало. Я – будущая генеральша, и не покажу свои эмоции и чувства при посторонних. Возможно, несмотря на горячее желание слиться с ним в поцелуе, я бы даже стала отбиваться, полезь он ко мне сам. Но он не лез, что было вдвойне обидно. Не совершила ли я глупость, оставив мужчину, готового помогать мне и защищать меня, потому что влюблён, ради того, что просто выполняет свой долг, представления не имея, что такое любовь к девушке и привязанность? - Ну что, с освобождением? – хохотнул второй золотой, тоже снявший маску. Я увидела Сеульского Смотрящего. - Спасибо, что пришли на выручку, - хватило у меня совести и такта поблагодарить, а не корчить из себя принцессу, которой все обязаны. - Разве мы могли не прийти? – расплылся он во все свои тридцать два жемчужных зуба. - Как вы нашли меня? - Не мы – Белый лотос. - Вы с ними ведёте дела?! – ошарашилась я. - Иногда приходится сталкиваться. Разве в Синьцзяне мы с вами и ними не действовали заодно? - Да, разумеется… - помолчав, я кивнула: - Мне удалось передать им информацию о своём нахождении здесь. Я не думала, что они передадут её вам… - Они вообще странные типы, насколько я успел заметить.        Остальные золотые тоже открыли лица, но их уже я не знала и видела впервые. - До сих пор не верится, что убежала. Четыре месяца! Время порой тянулось вечно. - Я боялся, что с тобой случилось что-то страшное, когда ты пропала, - заговорил Чонгук. Я опять несмело перевела на него взгляд. Неужели переживал? – К тебе… с тобой… хорошо обращались? - Более чем. - Хорошо, - кивнул он и умолк. Всё? Больше ничего не скажет? Что места себе не находил, не спал ночами, ну, я не знаю, хоть что-то! Всё-таки, похоже, он только воин, и кроме как выполнять миссии ничего не умеет. - А вон и первая точка нашего прибытия! – указал Чон Хосок на завидневшуюся вдали, ожидавшую нас большую яхту в бескрайнем пространстве бездонного моря.