Игра вероятности

В первый раз это происходит в прачечной в нескольких кварталах от его жилого комплекса. (Он не совсем уверен, было ли это в первый раз, или он просто впервые замечает. Одно и то же, полагает он.) Ночь холодная, прохладнее, чем должна быть любая весенняя ночь, но, возможно, Изуку должен быть благодарен, что хотя бы не идёт дождь. Улицы темны и пусты, большая часть населения уже благополучно укрылась в своих уютных домах. Все, за исключением нескольких ночных сов здесь и там, неспящих людей, которые наслаждаются, возможно, немного слишком, привилегиями одиночества, которые предлагает прогулка по городу в это время ночи. Честно говоря, это известный факт, что некоторые виды людей процветают в этот час. Трудные подростки, неверные супруги, преступники. И просто странные люди. Вот почему Изуку не должен сильно удивляться, когда понимает, что он не единственный, кто стирает бельё почти в час ночи. Человек, прислонившийся к стене возле входа, едва реагирует на колокольчики, когда Изуку входит в прачечную. Его лицо скрыто каскадом грязных чёрных волос, что падают, как пролитые чернила, на плечи, а остальная часть тела скрыта под жёлтым спальным мешком. Пластиковое, исцарапанное пространство покрыто слоем пыли и грязи, будто его целый день тащили по менее милосердным районам города. Изуку борется с желанием удивленно открыть рот (последнее, чего он хочет, это выглядеть грубым), умудряясь выдавить вежливое приветствие из своего горла, когда входит. И всё же он не может удержаться от того, чтобы не вздрогнуть, когда человек поднимает голову, пустые, скучающие глаза, подчёркнутые глубокими кругами усталости, встречаются с его. Это мужчина, замечает Изуку, теперь, когда он видит его как следует, и его внезапно поражает не только усталость в глазах, но и в каждой морщинке на его остром угловатом лице. Отросшая щетина растёт вокруг рта и подбородка, отбрасывая на лицо неряшливую, нечёсаную тень, которую не могут смыть даже яркие белые огни прачечной. Почти болезненное свечение льнёт к его бледной, бумажной коже, которая в сочетании с остальной изношенной внешностью делает его похожим на какое-то полумёртвое, потустороннее привидение. Мужчина не отвечает на приветствие. Вместо этого он через секунду отводит свои скучающие глаза, фиксируя их на массе тёмной одежды, вращающейся в одной из стиральных машин; его, как предполагает Изуку. Он подавляет нервную гримасу, проходя дальше в помещение, крепко прижимая к груди сумку с грязным бельём и выбирая одну из пустых стиральных машин — ту, что находится на безопасном расстоянии от единственной занятой. Странное чувство, что за ним наблюдают, внезапно охватывает его, когда он засовывает одежду в машину, но когда он, наконец, набирается смелости, чтобы оглянуться назад, то видит, что глаза мужчины теперь закрыты, а голова лежит на плече так, что Изуку не может себе представить, чтобы это было удобно. …странно. Закончив, он направляется к большой неудобной скамье, с которой открывается вид на машины, и садится так тихо, как только может. Он вытаскивает телефон из кармана, но лёгкий испуг, который он ощущает, заставляет его не сводить глаз с лица мужчины, словно желая убедиться, что тот действительно спит. Что немного забавно, понимает он после того, как наблюдает за ним по крайней мере несколько минут, потому что теперь он один воспроизводит жуткое наблюдение за кем-то. Эта мысль заставляет Изуку немедленно отвести глаза, позволяя им упасть на экран своего телефона. После нескольких минут рассеянного пролистывания непрочитанных сообщений, он начинает осознавать звук мягкого храпа, доносящийся со стороны, заполняя тишину вместе с вращающимся звуком машин. Его взгляд возвращается к призрачному человеку, замечая, как он теперь ещё больше растянулся на земле, его голова покоится на спальном мешке, а рот слегка приоткрыт, мягкие порывы воздуха скользят мимо его губ в унисон с едва заметным подъёмом и падением груди. Ха. Может быть, он правда спал с самого начала. Только после того, как его бельё закончило стираться и высохло, Изуку понимает, что машинка мужчины уже остановилась, вероятно, некоторое время назад, но этот человек всё ещё свернулся в углу, крепко спит. И именно в этот момент он действительно перестаёт удивляться, почему такой странный человек находится здесь, в прачечной далеко за полночь, спит в изношенном, потёртом спальном мешке, и выглядит так, будто весь день гнил в переулке. (Не то чтобы Изуку имел право удивляться. Он тоже не должен быть здесь.) С болью в груди Изуку внезапно осознает, что этот человек, вероятно, бездомный. Должно быть, ему больше негде ночевать. Изуку заканчивает складывать свою одежду в тишине, время от времени бросая быстрые взгляды на стиральную машину мужчины, беспорядок тёмной, мокрой одежды смотрит на него через стекло, словно взывая к нему. Он думает, не разбудить ли его. Если он называет себя хорошим человеком, то, наверное, должен, потому что… никогда не стоит оставлять мокрую одежду на ночь в стиральной машине, иначе утром она помнётся и будет вонять. Это отстой, потому что, когда это происходит, вам в значительной степени приходится стирать её снова. Но… когда он перекидывает сумку с уже чистым бельём через плечо и останавливается рядом с мужчиной на пути к выходу, он просто не может заставить себя разбудить его. Тот просто… Он просто выглядит таким усталым. Изуку воображает, что этот человек не обрадуется, если незнакомец прервёт его столь необходимый сон только для того, чтобы услышать что-то, о чём он, вероятно, даже не заботится. Если бы волновало, то он подождал бы, пока закончится стирка, чтобы уснуть. Хорошо. В любом случае, это не его дело. С этой мыслью Изуку делает шаг вперёд, чтобы схватиться за дверную ручку. Однако, как только он собирается распахнуть дверь, то прикусывает губу и останавливается. И, приняв, вероятно, очень импульсивное и очень глупое решение, достаёт из кармана пару банкнот и присаживается на корточки, чтобы засунуть их в спальный мешок мужчины. Этого достаточно, чтобы заплатить за повторную стирку и за сушилку, если мужчина пожелает этого, оставив ему достаточно наличных, чтобы купить себе хорошую еду на весь день. Изуку покидает прачечную, чувствуя, как с его груди свалился небольшой груз. Пока он идёт по улицам, таким же тихим и пустым, как и час назад, его мысли по-прежнему задерживаются на бездомном человеке-призраке. Он надеется, что тот сможет хорошо отдохнуть и наполнить желудок чем-нибудь приятным и тёплым, как только проснётся. В конце концов, его разум, как всегда, отвлекается, чтобы подумать о своих занятиях и вещах, которые произошли ранее в этот же день. К тому времени, когда он возвращается домой и ложится в постель, он совершенно забывает об этом человеке. Не надолго. Во второй раз Изуку видит его в парке, куда он иногда ходит, когда рано уходит из университета. Немного прохладный весенний день, но солнце светит так сильно и ярко, будто сейчас лето. Ветер хлещет кожу, когда он пробирается к скамейке в тени, плюхаясь на дерево с довольным вздохом. Несколько детей бегают по парку, играют в мяч и гоняют собак. Группы друзей сидят на траве, смеясь друг с другом, а пары лежат вместе в тени или гуляют, взявшись за руки, наслаждаясь последними тёплыми лучами вечернего солнца. По мере того, как его глаза блуждают по парку, особое зрелище заставляет их расширяться от удивления. Там, в тени большого вишневого цветка, лежит человек из прачечной. Ха. Какое совпадение, думает он, слегка нахмурившись. Этот парк довольно далеко от прачечной даже на поезде, так что… немного удивительно видеть его здесь. Он выглядит таким же усталым, как и в первый раз, его волосы беспорядочно падают на глубоко закрытые глаза, его резкие, усталые черты смягчаются во сне. На этот раз он не носит с собой жёлтый спальный мешок, но мешковатая, поношенная одежда, покрывающая тело, и неряшливая щетина на лице, не уменьшают неряшливости, которая льнёт к нему, как вторая кожа. Но сегодня у Изуку сложилось именно такое впечатление… немного другое. Потоки отфильтрованного солнечного света падают на чужие черты, мягкие мозаики света скользят по его лицу, когда цветы над головой мягко покачиваются на ветру. Его бледная кожа покрыта почти эфирным сиянием, прозрачным и призрачным на фоне чернильных углей прядей, свободно рассыпающихся по плечам. Пока он лежит, обмякнув, как кукла, его фигура напоминает невидимое привидение, полупрозрачное для глаза и на грани исчезновения в разрежённом воздухе во вспышке света. Его застывшая, абсолютно черная фигура выглядит ужасно потусторонней, совершенно похоронной и мертвой во всём, кроме гроба, покрывала из лепестков, похожих на те, что вы найдёте на кладбище, разбросанном у ног. Зрелище столь же странное, сколь и захватывающее дух, и Изуку не может отвести взгляд. По мере того, как проходят минуты, он ловит себя на мысли, что усталый, измождённый мужчина скорее… интригующий. Он уверен, что это не то слово, чтобы описать такого оборванного, неряшливого и необычного человека, но это единственное слово, которое Изуку может придумать в данный момент. На кончике языка у него вертится ещё одно слово, которое на вкус острее, сильнее, более сродни соблазнительному в принципе, но слишком близко к тревожному для комфорта… Глаза мужчины внезапно распахиваются. Изуку не уверен, что когда-либо отворачивался так быстро за всю свою жизнь, его сердце почти выпрыгивало из груди от страха, а щёки горели, как раскалённые угли. Он тут же приковывает взгляд к паре детей, прыгающих в отдалении, не сводя с них глаз в течение следующих нескольких минут и делая вид, что всё это время смотрел на них. Он не уверен, поймал ли мужчина его взгляд или нет, но вскоре получает ответ, когда чувствует знакомый зуд чьих-то глаз. Это ощущение длится всего несколько секунд, и только после того, как оно проходит, Изуку понимает, что он задержал дыхание. Он рискует бросить быстрый взгляд на мужчину и видит, что тот снова закрыл глаза. Изуку мимолётно задаётся вопросом, узнал ли он в нём мальчишку из прачечной. Если он и произвёл на него какое-то впечатление, то точно такое же. Секунду спустя он отбрасывает эту глупую мысль, сосредоточив своё внимание на каком-то другом посетителе парка, и вскоре его мысли возвращаются к занятиям и событиям дня. После недолгих мечтаний он решает вытащить книгу и вскоре погружается в повествование. Он решает покинуть парк примерно через час, когда небо начинает темнеть и вечерний холод становится слишком тяжёлым, чтобы вынесла только его тонкая хлопчатобумажная рубашка. Вставая, чтобы уйти, он не может удержаться от желания в последний раз взглянуть на мужчину, заметив, что тот, кажется, всё ещё крепко спит на своём месте под деревом. Изуку задаётся вопросом, не там ли он будет спать всю ночь, его грудь наполняется сочувствием. Он недолго размышляет над этой мыслью и вскоре покидает парк тем же путем, каким пришёл. После этого второго раза Изуку поймал себя на том, что иногда думает о бездомном мужчине, вид его призрачной кожи, светящейся под солнечным светом, преследует его мысли в случайные моменты дня. Но только когда он видит его в третий раз, чуть больше недели спустя, он перестаёт задаваться вопросом, насколько случайны их встречи. Он на станции, спешит на поезд, который отвезёт его в торговый район, список вещей надёжно спрятан в кармане. Спускаясь по лестнице на платформу, он видит его. Те же растрёпанные волосы, та же мешковатая одежда, тот же вид усталости и утомлённости. Его пустые глаза прикованы к стене по другую сторону рельсов, тело свесилось на одну из скамеек, как у нищих и бродяг, часто посещающих эти укрытые, шумные подземелья. (Изуку начинает задумываться, не единственная ли у него чёрная мешковатая одежда.) И, ладно, да, опять какое совпадение… верно? Только то, что по какой-то причине всё это начинает казаться не совпадением, а скорее какой-то… странной шуткой судьбы. Извращённая шутка судьбы, поправляет Изуку всего десять минут спустя, когда вместо того, чтобы сесть в один из бесчисленных поездов, проходящих через эту платформу, человек садится точно в тот же поезд, что и Изуку. Что, впрочем, не так уж и странно, полагает он, поскольку это довольно распространённый, оживлённый маршрут, по которому почти все ездят в центр города. Но всё же… Всю дорогу он бросал на мужчину недоумённые взгляды, на каждой остановке ожидая, сойдёт он или нет. Однако на одной особенно оживлённой остановке новая волна людей врывается в вагон и заставляет всех сдвигаться, вынуждая Изуку потерять его из виду. (Он не перестаёт удивляться, почему вдруг чувствует себя таким разочарованным.) Он видит его снова, только два дня спустя, когда тот выходит из библиотеки, в которой ему иногда нравится заниматься допоздна. Он только что попрощался с портье и вышел через раздвижные стеклянные двери на улицу, когда увидел чёрное пятно на другой стороне дороги. Он останавливается, приоткрыв рот в мгновенном шоке. Все предыдущие разы этот человек либо лежал на земле, либо сидел. Но теперь, когда Изуку видит его стоящим — видит, как он движется — то замечает, что мужчина на самом деле довольно высокий и достаточно худой, выглядящий под этой рваной, мешковатой одеждой. Его движения удивительно быстрые и гибкие, шаги ленивые, но уверенные, невесомые, отчего кажется, что он плывёт, а не идёт. Не похоже, чтобы он куда-то спешил, но и не похоже, чтобы он просто бродил по улицам без цели. Изуку не может избавиться от беспокойства, которое накатывает на него, как только он осознаёт тот факт, что наткнулся на него трижды за одну и ту же неделю. Он знает, что совпадения иногда могут быть довольно сумасшедшими, но это начинает казаться… чрезмерным. Он ждёт, пока мужчина завернёт за угол, радуясь, что на этот раз он не заметил Изуку, прежде чем повернуться в другую сторону и быстро направиться к станции. На этом всё не заканчивается. В течение следующих недель Изуку видит его больше раз, чем может сосчитать обеими руками. Всякий раз, когда Изуку выходит, он просто… там. Там, прогуливаясь по берегу реки, Изуку иногда проходит мимо по пути домой, с его губ свисает наполовину полный мешочек желе, который выглядит взятым прямо из мусора. Там, сидя на одной из скамеек напротив кафе, он иногда покупает завтрак или быструю вечернюю закуску. Там, прижавшись к стене случайного переулка, Изуку просто случайно проходил мимо, гуляя по центру города, бродячая кошка мурлыкала у его ног. Он видит его в квартале, когда поздно вечером выходит на пробежку; видит его, когда выходит из почтового отделения на другом конце города; видит его даже когда выходит из больницы однажды после особенно неприятного падения. Он. Буквально. Везде. Даже сегодня, когда он едет на поезде домой из университета, он мельком замечает его возле одной из дверей вагона, прежде чем тот исчезает в толпе усталых пассажиров. Глаза Изуку обшаривают весь вагон в поисках того, что осталось от поездки, такие же встревоженные и заинтригованные, как и всегда, когда он встречает этого человека, но больше он его не видит. (На этот раз он перестаёт удивляться, почему чувствует разочарование, но быстро отталкивает эту мысль). Пока он шёл домой со станции, его мысли кружились и кружились, пытаясь найти объяснение тому, что… это? Потому что он не может просто продолжать называть это совпадениями. Он уверен, что вероятность работает не так. Пока что он придумал три варианта. Во-первых. Этот человек — призрак. Да, призрак. Что довольно безумно, да, потому что призраков не существует, верно? Если только они правда существуют. Это объяснило бы, почему он выглядит так жутко и почему он буквально повсюду. (Но, как и остальные люди на планете, существование призраков — это то, что Изуку предпочёл бы не считать правдой.) Во-вторых. Этот человек — всего лишь плод воображения Изуку. Вряд ли, поскольку он почти уверен, что видел людей, убирающихся с его пути, когда тот проходит мимо, но это всё ещё… технически возможно? (Что — да, буквально для его собственного здравомыслия, это то, что он тоже не хотел бы видеть правдой.) В-третьих. Или, проще говоря, Изуку преследуют. Что, пожалуй, самое худшее из трёх, но и самое реалистичное. Изуку действительно обдумывал эту мысль раньше, но только сейчас он обдумал её всерьёз. Это возможность столь же странная, сколь и пугающая, и тот факт, что она может оказаться правдой, вызывает у него волну беспокойства. С другой стороны, как этот человек может преследовать его, когда каждый раз, когда Изуку видит его, если он всегда там, прежде чем Изуку приходит? Во всяком случае, именно Изуку будет считаться его преследователем! Кроме того, не похоже, чтобы этот человек мог всё это спланировать. Ни одно из мест, на которые они наткнулись, не является местом, которое Изуку посещает слишком часто или следует определённой рутине. Возможно, он просто глупый параноик. Кроме того, есть ещё одна возможность, которую он не удосужился рассмотреть — самая простая, самая разумная и вероятная из всех: что этот человек просто невинный бездомный, которому действительно нравится бродить по всему городу, поэтому неудивительно, что Изуку время от времени натыкается на него. Но, словно смеясь ему в лицо, судьба решает бросить ему ещё одну шутку. Потому что прямо на следующий день Изуку снова видит его, на этот раз в круглосуточном магазине через три улицы от своего жилого комплекса. И, ладно, на самом деле это ничего не меняет, полагает он. Может быть, этот человек просто живёт в том же районе, что и Изуку, что имеет смысл, зная, что в первый раз они встретились в местной прачечной менее чем в пяти кварталах отсюда. Но сердце Изуку на секунду останавливается, когда он входит в один из проходов и видит его там, присевшего на корточки перед секцией консервированного кошачьего корма. И да, это он. Изуку дважды моргнул и всё. Те же измождённые черты лица, та же потрёпанная внешность, та же пугающая, но смутно манящая аура. Кроме того, чёрт возьми, опять он? Первая мысль Изуку — задаться вопросом, с какой стати он вообще покупает кошачий корм. Затем он молча ругает себя, потому что бездомность не означает, что он не может быть достаточно добрым, чтобы разделить любое убежище, которое ему удалось найти для себя, с бездомным животным. И это действительно имеет смысл, теперь, когда он думает об этом, потому что он видел его несколько раз с одной или двумя бродячими кошками рядом. Наверное, через секунду Изуку наконец выходит из оцепенения и продолжает идти по проходу, стараясь не вести себя ещё более странно. Если мужчина замечает Изуку или узнаёт его по тем временам, когда они встречались в городе, то не подаёт виду, не отводя глаз от банок перед собой. Он слегка прищуривается, его рука нависает над одной из банок, словно он не уверен, стоит ли её поднимать. Проходя мимо, Изуку смотрит на неё и с удивлением узнаёт в ней ту самую марку, которую Хитоши всегда покупает для своих двух кошек. Он вспоминает, как тот говорил что-то о том, что это одна из лучших, если не самая дорогая марка корма для домашних животных. Он прикусывает губу, понимая, почему мужчина, кажется, так не решается купить её. Внезапно упомянутый мужчина выпрямляется, вырывая Изуку из его мыслей. Изуку смотрит в сторону со скоростью света, но всё же оборачивается, чтобы посмотреть на спину мужчины, когда тот уходит, и замечает, что его руки пусты. Он чувствует острую боль в груди. Отводя глаза, он продолжает искать покупки, за которыми пришёл сюда, мантра «это не твоё дело, это не твоё дело» звучит в его голове, как заезженная пластинка. Когда Изуку идёт к другим проходам, то не может не держать мужчину в поле зрения, его глаза следуют за ним, пока он, сутулясь, идёт к отделу детского питания и консервов. А потом он направляется к кассам с несколькими упаковками желе и бутылкой воды в руке, но по-прежнему никаких признаков консервированного кошачьего корма. В том, что, вероятно, является ещё одним очень опрометчивым и глупым решением, Изуку быстро ищет несколько последних пунктов в своём списке и бросается к кассам самоконтроля, не дожидаясь первого прохождения через раздел корма для домашних животных. Он расплачивается за свои вещи в рекордно короткие сроки, едва успевая выйти из магазина, чтобы догнать мужчину, прежде чем потерять его из виду. — П-подождите! — окликает он, но тут же морщится, когда человек останавливается, поворачиваясь к нему с выражением, которое не пугает и не особенно страшит, но в котором всё ещё есть что-то от чего Изуку съёживается в чём-то вроде страха. Или… волнуется. Он правда не уверен. Но сейчас не время для подобных вопросов. Он бросается к мужчине, прежде чем начинает сожалеть обо всём этом, чувствуя, как его осторожные, но по-прежнему как-то равнодушные глаза наблюдают за ним, пока он роется в своём пакете. — Вот, — выпаливает он, вытаскивая из сумки банку с кошачьим кормом и протягивая ему. Мужчина смотрит на его руку, потом на лицо Изуку, потом снова на руку, и явные признаки удивления заставляют его глаза немного расшириться, несмотря на то, как мало меняется выражение его лица. Но в его глазах есть что-то ещё, что-то подозрительно похожее на… веселье? На целых три секунды Изуку растерялся, но это чувство растаяло, когда мужчина протянул руку, чтобы взять предложенную банку. — Спасибо, — говорит он Изуку довольно… бесстрастно, звуча так же невозмутимо и устало, как и выглядит. Его голос глубже, чем ожидал Изуку, но монотонность в нём звучит неестественно… ну и с остальной его внешностью. Он больше ничего не говорит, засовывает банку в один из карманов, поворачивается и продолжает уходить, не удостоив Изуку вторым взглядом. Изуку остаётся на месте в течение нескольких секунд, глядя мужчине вслед, даже когда больше не может видеть тёмное пятно силуэта, улыбка медленно расплывается на его губах, когда триумф гремит в его груди. Оставшуюся часть вечера он не может избавиться от затянувшегося шума, вызванного небольшим общением, и улыбка на его лице не исчезает даже после того, как он возвращается домой. Это чувство, к которому он привык… патологически неспособный не вмешиваться в дела людей, никогда не умудряющийся удержаться от того, чтобы предложить свою помощь людям, если они в ней нуждаются. Он крепко спит этой ночью, образ человека и его заблудившегося спутника, оба они сыты и тесно прижались друг к другу, составляя ему компанию, пока он не засыпает. Изуку снова видит мужчину гораздо раньше, чем ожидает, хотя с учётом того, как часто он видит его в последнее время, он должен ожидать чего угодно, в этот момент. На этот раз это не такой уж большой шок, поскольку он уже пару раз натыкался на него в этом же кафе. Нет, что шокирует, так это полный и абсолютный поворот на сто восемьдесят градусов, который происходит после этого. Уже довольно поздно, солнце едва цепляется за небо, прежде чем упасть за горизонт, мягкие оранжевые и красные оттенки разливаются по глубоким, обширным синим просторам. Изуку возвращается домой от Очако и как раз сворачивает за угол к тому единственному кафе рядом с его жилым комплексом, когда видит его. На этот раз мужчина стоит прямо перед входом в кафе, не сводя глаз с меню, вывешенного на деревянной доске возле двери. Изуку останавливается, соответственно встревоженный, но любопытный больше всего. Он ждёт, чтобы увидеть, что этот человек сделает (попытается ли… зайти внутрь?), но в течение следующих нескольких минут он просто стоит там, уставившись в меню с чем-то, что Изуку может описать только как «тоска» в его глазах. О. Он… должно быть, проголодался. Но у него, вероятно, нет денег, чтобы купить себе что-нибудь поесть, особенно в таком дорогом заведении, как это. Его грудь сжимается. О нет, только не это. Нет, нет, не надо, Изуку, прекрати… — Э-э-эм… З-здравствуйте, сэр. Он вздрагивает, как только мужчина поворачивается к нему, борясь с внезапным желанием убежать. Он… наверное, должен был подумать об этом немного лучше, но сейчас он ничего не может сделать. Собравшись с духом, он продолжает: — Я… простите, что беспокою вас, знаю, что это странно, но… вы… голодны? Я просто… я проходил мимо и не мог не заметить, что вы смотрите на меню? Если вы голодны, не хотите, чтобы я купил вам что-нибудь поесть? Мужчина моргает, удивлённо приподняв брови, но в его глазах мелькает то же веселье, что и в прошлый раз. — В-всё в порядке, если вы не хотите! Или если вам это не нужно… я… просто сейчас время ужина, и я подумал, что, может быть, вы захотите что-нибудь поесть. И у меня совершенно не возникло бы проблем с тем, чтобы угостить вас ужином — подожди, э-э, я… я имею в виду, не ужином, а просто… кхм… тем, что вы смотрите в меню… — Привет, Шота! — внезапно раздаётся чей-то голос, и Изуку чуть не подпрыгивает от страха, резко поворачивая голову. Его взгляд останавливается на симпатичном, ухоженном блондине, который рядом с неопрятным, сутулым чёрноволосым мужчиной мог бы с таким же успехом быть знаменитостью. — Прости, что заставил ждать! Ты был… — блондин замолкает, заметив Изуку, и в замешательстве наклоняет голову. — Кто это? — Не знаю, — пожимает плечами мужчина. — Просто какой-то мальчишка, который ходит за мной по пятам и предлагает мне разные вещи, потому что думает, что я бездомный. Изуку почти визжит от ужаса, всё его лицо пылает, когда он спешит сказать: — Я-я не следую за в-вами повсюду! Я… я просто… — он замолкает, задыхаясь от слов, как только осознаёт вторую часть этого предложения. Чт-что? — Подожди, вы… ты, чего. Какого хрена? …ты не бездомный? — Нет, малыш, — фыркает мужчина, его губы кривятся в ухмылке, от которой лицо Изуку становится ещё краснее. О. Хорошо. (Какого хрена? Какого хрена, какого хрена, какого хрена…) Внезапно становится ясно, почему этот человек всё это время выглядел таким весёлым. Но что не ясно, так это то, как, во имя всего святого, это может иметь хоть какой-то смысл? Потому что, если он не бездомный, то… тогда что же, чёрт побери, происходило в последний месяц?! Этот вопрос, однако, следует обдумать позже. Потому что прямо сейчас он слишком смущён, чтобы думать или делать что-то ещё, кроме желания, чтобы земля просто поглотила его целиком. — О-о боже… мне… мне так, так жаль!.. Громкий хрип привлекает их внимание в сторону, где Изуку видит, как блондин хватается за живот, будто ему больно, его плечи яростно трясутся от смеха, который льётся изо рта, как вода из прорвавшейся плотины. — Это… я не могу, это чертовски СМЕШНО!… — блондин умудряется смеяться, его голос истеричен и создаёт самый оглушительный звук, который Изуку когда-либо слышал в своей жизни, размахивая одной рукой в воздухе, в то время как поднимает другую, чтобы вытереть глаза. — Я же говорил! Я, мать твою, говорил тебе, что если ты будешь продолжать так одеваться, то КТО-НИБУДЬ, В КОНЦЕ КОНЦОВ, ЭТО СДЕЛАЕТ!.. Прежде чем блондин успевает терроризировать всю улицу своими воплями, не совсем бездомный мужчина толкает его локтем в живот, фактически заставляя заткнуться. Изуку ничего не может сделать, кроме как в лёгком испуге смотреть, как мужчина тащит громкого блондина к двери, а тот при этом жалуется. Но, прежде чем они войдут, он оборачивается через плечо и смотрит на Изуку. То, как он смотрит на него, молча и напряжённо, чего он никогда не ожидал от такого апатичного человека, как он, заставляет Изуку опасаться за свою жизнь. Но вместо оскорбления или выговора, которых он ожидал, мужчина просто говорит: — Увидимся, ребёнок, — и затем он исчезает за дверью с громким, всё ещё хрипящим блондином на буксире. Изуку не знает, как ему удаётся вернуться домой после этого, желание выкопать яму и зарыться в неё нападало на него всю обратную дорогу. Смущение не покидает его, даже когда он убеждает себя перестать думать об этом и сосредоточиться на завтрашних занятиях. (Это не работает.) Позже, лёжа в постели и глядя в потолок, он не может не прокручивать эту встречу снова и снова. И как только он это делает, смятение, которое он чувствовал ранее, с полной силой возвращается в его разум. По мере того как секунды превращаются в минуты, оно превращается во что-то более похожее на ужас. Потому что, правда ли этот человек бездомный или нет, это не меняет того факта, что они везде натыкались друг на друга в течение последних нескольких недель. Отсутствие постоянного дома или работы отчасти объясняло его странствующие привычки, но теперь эта возможность номер четыре оказалась ложной, Изуку вернулся к самому началу. Не говоря уже о том, что теперь нет никакого объяснения, почему он выглядит так, будто его переехал весь город. Какая у него вообще работа ? Должна же быть какая-то причина для этих вечных мешков под глазами и потрепанного вида. Если только он просто… не такой. По словам его… (друга? коллеги?) знакомого, что, вероятно, так и есть. Но это… больше не имеет значения, полагает Изуку. Он начинает понимать, что всё это, вероятно, просто одно большое, поразительное совпадение, и что никакое количество предположений никогда не сможет приблизиться к объяснению сюрреалистичности его сходства. Изуку должен быть встревожен. И что ж, так оно и есть. Но он также невероятно заинтригован. Он знает, что не должен. Он не должен, потому что не так… Не что? Невозможно? Но почему?  Почему нет? Почему эти два чувства должны быть взаимоисключающими? Вероятность не сделала ничего, кроме как играла с ним большую часть месяца; для него уже слишком поздно продолжать давать какие-либо предложения о законах вероятности. И сейчас определённо слишком поздний вечер, чтобы думать об этих вещах. С этой странно освобождающей мыслью в голове, Изуку вскоре засыпает, усталость в конце концов берёт верх над ним. Это… после этого стало немного легче. И это хорошо, потому что, к большому удивлению Изуку, их следующая случайная встреча происходит только через два дня. (Не то чтобы он правда удивлён. На данный момент он вряд ли способен удивляться.) Он только что покинул кампус, когда начался дождь, то, что сначала было лёгким слоем крошечных капель, вскоре превратилось в тяжёлую завесу дождя. Предвестники дождливой погоды нависали над городом большую часть дня, но так случилось, что Изуку спешил на занятия в это утро и забыл свой зонтик дома. Он делает всё возможное, чтобы добраться до станции до того, как хлынет самый сильный ливень, но не успевает вовремя и поэтому вынужден укрыться под витриной магазина в квартале, вдоль которого выстроились магазины и рестораны. Несколько других несчастных людей без зонтов спешат сделать то же самое, их тела дрожат от холода, когда люди прячутся от безжалостного дождя. Из-за того, как внезапно произошёл этот ход событий, Изуку всё ещё не понимал, насколько идеальной была ситуация для тех шуток, которые вероятность любила бросать в него. И что он может сказать? Судьба — прекрасный комик. Однако на этот раз, в отличие от всех их предыдущих встреч, именно мужчина первым замечает Изуку. И к тому времени, как Изуку замечает, что он стоит там, прячась от дождя, как и остальные, попавшие в это неприятное положение, он уже направляется к Изуку. Его волосы и одежда выглядят такими же промокшими, как и одежда Изуку, вероятно, прилипают к его телу так, что мужчина выглядит ещё более призрачным и измождённым, чем когда-либо, но это зрелище далеко не тревожит. Во всяком случае, он назвал бы это привлекательным. Изуку наблюдает за его приближением, не совсем уверенный, чего ожидать. Конечно, он уже дважды подходил к этому человеку, но обратного никогда не случалось. Это почти как если бы они нарушили свой… шаблон, свою игру, и Изуку не может решить, нравится ему это или нет. (Кого он обманывает? Нравится. Это за неимением лучшего слова, захватывающе.) Извинение готово сорваться у него с языка, если мужчина упомянет что-нибудь о недоразумении, случившемся на днях; так же как и попытка объяснения, если он упомянет что-нибудь о частоте их встреч. Но ничего этого не происходит. Мужчина просто останавливается рядом с Изуку и, не отводя взгляда от дождя, падающего с неба, как пули, говорит: — Привет, ребёнок. Изуку моргает.  — Гм… ещё раз здравствуйте… сэр, — отвечает он, неловко переминаясь с ноги на ногу, чувствуя одновременно нервозность и невероятное любопытство. — Какое… совпадение, что я увидел вас здесь, — добавляет он с дрожащей улыбкой, немного увядая, когда мужчина наконец поворачивается к нему с пустым выражением лица. — Шота. — Ч-что? — Мое имя. Шота. — О… — Изуку долго смотрит на него, слегка ошарашенный, а затем бросается к ответу: — О! М-меня зовут Изуку! Приятно познакомиться! Я имею в виду, мы уже встречались, так что, — он делает паузу, осторожно улыбаясь, — приятно познакомиться… как следует? Мужчина — Шота — фыркает, развеселившись.  — Да. Проходит несколько секунд, никто из них больше ничего не говорит. Изуку отворачивается, его глаза возвращаются к толстым каплям, падающим, как иголки, на тротуар, заливая улицы тяжёлыми одеялами дождя. — Слушай, ребёнок, — говорит ему Шота через несколько секунд совершенно монотонным голосом. Изуку принял бы его тон за безразличный, если бы этот человек не был буквально тем, кто подошёл к нему первым. — Ты голоден? Он вздрагивает, вопрос застаёт его врасплох. Он медленно поворачивается к Шоте, гадая, правильно ли расслышал. — А? — тупо произносит он. — Что? — Потому что я — да, — невозмутимо продолжает мужчина. — С таким дождём мы, конечно, в ближайшее время никуда не идём, — указывая большим пальцем на один из ресторанов позади них, он добавляет: — И, если я правильно помню, ты говорил что-то о том, чтобы угостить меня обедом на днях, м? Изуку чувствует, как у него отвисает челюсть, и его лицо мгновенно краснеет, потому что… он… он только что… — Я… Что? Я-я… — он запинается, глядя на мужчину растерянными, недоверчивыми глазами, и румянец медленно распространяется по всему его лицу. Шота просто смотрит в ответ, ничего не говоря, его серые глаза проницательны, но не особенно выжидательны или нетерпеливы. Как будто ему было всё равно, примет ли Изуку предложение или нет. Но Изуку наблюдал за этим человеком уже больше месяца. Он хорошо понимает этот красноречивый блеск веселья в его глазах, блеск, который в данном конкретном случае можно было бы даже назвать интересом. Что ж, похоже, ему повезло. Потому что Изуку тоже очень заинтересован — был заинтересован с самого начала, с тех самых пор, как впервые увидел его в той дешёвой, жалкой и захудалой прачечной все те недели назад. — Я… да, — выдыхает он через несколько секунд, и ликующая, недоверчивая улыбка медленно расплывается на его лице. — Я голоден. И… и я бы с удовольствием. Шота хмыкает, и на его губах появляется тень ухмылки.  — Тогда мне повезло. (Изуку узнаёт, что к тому времени, когда им действительно придётся заплатить, мужчина не позволит ему даже пальцем прикоснуться к счёту.) Его улыбка становится шире. Следуя за Шотой в один из ресторанов, он всё равно не может не разделить это чувство. В конце концов, разве совпадения так уж отличаются от удачи? Ну, это уже не имеет значения. Он на сто процентов уверен, что это будет их не последняя случайная встреча. И, как выясняется, он прав. Потому что после этого они продолжают видеться снова. И ещё. И ещё. Везде и везде, один раз и в следующий, и в следующий, и в следующий. Но в отличие от всех прежних встреч, Изуку берёт на себя обязательство никогда больше не позволять вероятности решать за них.