***
И, к сожалению, такое случается. Всё начинается в прачечной. В прачечной никого нет, кроме него, так что вокруг тишина, как ему нравится — уже поздно, значит, так и останется, но это не значит, что ему не нужно беспокоиться о том, что к нему присоединится кто-то ещё. Он любит гулять по ночам, поздно ночью, когда шум и крики детей больше не разносятся эхом по улицам, когда уличные торговцы больше не кричат ему в уши. Без дальнейших церемоний он легко плюхается на пол. Пол холодный, когда он садится, ногам стало лучше, когда он сел; ходьба может быть такой утомительной (что иронично, поскольку у него нет машины и он предпочитает идти пешком), он откидывает голову назад, и сразу же, как только пытается заснуть, весь его безмятежный момент разрушается. Стена за его спиной утыкана крючьями, и, как ни странно, свободный крючок цепляется за его волосы, оттягивая его назад, когда он пытается протолкнуться вперёд, что только делает их ещё более неопрятными, когда ему наконец удаётся вырваться. Это новый день, одна минута после полуночи, резкий и насмешливый; уже начался раздражительно. Он шипит, когда жало вспыхивает в центре его головы, костлявые пальцы потирают это место, прежде чем он слегка шевелится, жёлтый спальный мешок и всё такое. Сквозняк не беспокоит его, когда он устраивается на полу, легко застёгивая молнию и наблюдая, как стиральная машина гипнотически жужжит и крутится. Его глаза закрываются, слишком тяжёлые, чтобы держать их открытыми.***
Он чувствует на себе чей-то взгляд, но не открывает своего. Он привык, что на него пялятся, и то, как он выглядит и как ведёт себя в общественных местах, его не шокирует, и, честно говоря, ему всё равно. Он не упустит возможности поспать, даже если ему заплатят. Но он научился отличать свои чувства и реакции от тех, кто на него смотрит. Если он длинный и острый, и он чувствует, как по спине пробегает острая дрожь, он знает, что это отвращение (нехорошо для них, они могут получить сердечный приступ, а ему будет всё равно). Быстрые взгляды едва ли заставляют его что-то чувствовать, но он слышит, как чьи-то ботинки неприятно скрипят по земле, когда кто-то шаркает, очевидно, надеясь, что он не проснётся и не набросится на кого-то. Его любимый тип людей, однако, те, которые любят притворяться, что не смотрят — это забавно, именно те люди, которые сразу же чувствуют симпатию к нему, как только видят, потому что думают, что он бездомный. И кто он такой, чтобы помешать им предаться этой мысли? Он сдерживает лёгкое разочарование, смешанное с лёгкой весёлой ухмылкой, украшающей его губы. Человек идёт осторожно, но не потому, что боится его, а потому, что боится разбудить усталого бездомного. Как мило. Трудно удержаться, чтобы не открыть глаза, и он открывает. Первое, что он видит — изумрудные глаза, смотрящие прямо на него, в них плывёт беспокойство вместе с толикой удивления и сочувствия. Он поймал его, застал врасплох и напугал, заставил ёрзать на месте, не зная, что сказать или сделать дальше, поэтому, когда ребёнок пискнул «здравствуйте», его маленькое садистское эго засияло от радости. Малыш немедленно краснеет, очевидно от смущения и сожаления, когда он не удостаивает его ответом. Но вот тут-то и начинается самое интересное. Он совершенно равнодушно наблюдает, как подросток ковыляет мимо него, прямой и напряжённый, как палка. Зелёные кудри качаются взад-вперёд, рубашка в горошек лососевого цвета развевается, когда он запихивает одежду в стиральную машину, а потом закрывает глаза и тихо фыркает. Через несколько минут он снова чувствует на себе взгляд парня, и Шота изо всех сил старается не дать губам скривиться. Он чувствует, как взгляд парня скользит вниз, вверх, в сторону, а потом снова и снова на Айзаву. Этот парень, должно быть, действительно сочувствует ему. Никто никогда не смотрел так долго, не сидел так неподвижно и не старался быть таким молчаливым. Поэтому он принимает дар молчания между ними и крепче прижимается к своему спальному мешку. Немного больше внимания уделяется тому мнению, которое имеет о нём молодёжь. На самом деле, это очень весело: знать и узнавать, как люди правда судят о ком-то по внешности. Айзава — прекрасный пример этого, и он это знает. Он также знает, как весело наблюдать, как люди смотрят на него с неловкой нервозностью. Прошло ещё несколько минут, глаза его потяжелели, в спальном мешке стало очень жарко. Но, в самом деле, он не засыпает; пол в прачечной слишком холодный, а громкое жужжание стиральной машины слишком ощутимое, чтобы он мог поддаться своему изнеможению (и он определённо не хочет спать на полу в общественном месте по-настоящему). Он уже собрался встать, чтобы забрать свою одежду, как вдруг почувствовал, что над ним нависла чья-то тень, прикосновение ткани друг к другу стало ближе, чем несколько минут назад — это ребёнок, он не слышал, чтобы кто-то ещё входил. Раздаётся лёгкий скрип подошв — он слишком близко. Невероятно близко для спокойствия Айзавы; развлечение, которое накопилось, быстро уходит из него. Что ещё?.. В этот момент в его спальный мешок заползает рука, и он замирает. Медный запах денег наполняет его нос, и его глаза угрожающе распахиваются, его руки дёргаются, чтобы схватить руку ребёнка, он подумывает заговорить или, может быть, сделать небольшое «бу!», чтобы отпугнуть подростка, но он слишком быстро отстраняется, и колокольчик над дверью весело звенит. Пачка денег, изрядная сумма, падает ему на колени, когда он садится. Моргая, он всматривается и наклоняется ближе, чтобы посмотреть сквозь прозрачное стекло, чтобы в последний раз хорошенько рассмотреть зелёные кудри, исчезающие на улице. Парень и его сумка исчезают быстрее, чем вошли, но колокольчик над дверью всё равно слабо звенит. Нужно некоторое время, чтобы понять, но смех, который пузырится с его губ, совершенно реален, он чувствует лёгкое хрипение в горле и прижимается вперёд, забавляясь и возвращаясь назад. Он смеётся в ладонь, скривив губы. Это было что-то новенькое. Никто никогда раньше не давал ему денег. — Спасибо, малыш, — говорит он себе, закатывая глаза, когда встает, фыркая и недоверчиво качая головой, набивая сумку чистой одеждой. У его кошки будет больше, чем просто пир в течение недели.***
Второй раз — это небольшой сюрприз, он привык, что за ним наблюдают. Но он не привык, чтобы за ним наблюдали те, с кем он «встречался» раньше. Вишнёвое дерево над ним рассыпает лепестки вокруг, танцуя и ритмично раскачиваясь вокруг него и осыпая розовым. День тёплый, так что его драгоценный спальный мешок, к сожалению, остался дома. Ветерок проносится мимо него, отбрасывая волосы в сторону и по всему лицу на несколько секунд, прежде чем беспорядочно падать обратно на плечи. Он не шевелится, чтобы убрать их или правильно поправить, вместо этого он наклоняет голову в сторону, чтобы уронить одну свободную прядь вдоль носа, прежде чем длинный, испытанный вздох покинет его губы и ляжет на спину, вдыхая свежий воздух; закрывая звук детей, кричащих и вопящих. Он ненавидит и любит парк. Сидеть в тени приятно, но это не совсем компенсирует крики и поскуливания, которые он слышит. Отвратительные поцелуи и дрянные флиртующие подростки которые проходят мимо него… (— Ты волшебник? — шаткой, но самоуверенным голосом спросил голос мальчика является хорошим нескольких дюймах от него, но он слышит надежду в его голосе. — Потому что всякий раз, когда я смотрю на тебя, все остальное исчезает. Он слышит стон, другой топает с проклятиями, прежде чем он слышит мальчика, который нужно должно быть говорил первым, писк сожаления и совершенного стыда за слова, которые только что вышли из уст его: — Эй, подожди! Кац!..) Айзава фыркает, это был отличный способ заставить кого-то исчезнуть. Он чувствует, как телефон вибрирует в его кармане, и звон становится длиннее и последовательнее, и когда он тянется, чтобы вытащить его из кармана, то чувствует на себе взгляды. Он вздыхает, он привык к ним; он привык, что люди смотрят на его внешность и чувствуют отвращение. Но что-то в этом взгляде кажется ему знакомым. Что ж, это удивительно, — думает он, хмурясь и резко поднимая бровь. Парень один, на этот раз с рюкзаком. Он удивлённо моргает, и его лицо краснеет, когда он понимает, что его поймали. Он выглядит более бодрым, чем в прошлый раз, но это только делает его ещё более удивлённым и обеспокоенным, чем в прошлый. Это почти беспокоит самого Айзаву, но он быстро отмахивается от своих мыслей, закрывая глаза. Делает хороший глубокий вдох воздуха, чтобы снова погрузиться в расслабляющий ментальный ландшафт, который был у него раньше. Он сомневается, что парень следит за ним; выражение его лица было слишком комичным и ошеломлённым, чтобы Шота мог даже подумать об этом — это просто совпадение. Странное совпадение, что они встретились на этот раз. Тут он соглашается. Мусутафу — большой чудесный город, так что да, это странно.***
— Шота-а-а-а! — при звуке своего имени, громком и буйном, у него вибрируют уши. Громкость голоса его друга, кажется, увеличивается по мере того, как они становятся старше. Он становится громче каждый раз, когда они встречаются, и дерзче с каждой минутой; губы кривятся каждую минуту, как будто он постоянно делится шуткой с самим собой. Это мотивирует, но пугает. Он время от времени борется с желанием засунуть ему в рот тряпку, но сегодня он действительно испытывает искушение. — Шота-а-а-а-а… И, боже, это громче, чем в прошлый раз. — Что? — рычит он, приоткрывая один глаз, но крепче прижимает руки к груди и опускается на неудобную подушку. Он чувствует, как Хизаши наклоняется к нему, пыхтя, прежде чем детское ликование снова овладевает им. Свет, падающий с потолка, заставляет его смотреть прямо на него, прежде чем оглядеться; учительская пуста, но он слышит голос Немури поблизости. Затем он слышит болтовню студентов в коридоре. Университет большой, но дети, кажется, всегда летят рядом с учительской. Не то чтобы он возражал, пока они не играют и на самом деле нуждаются в чем-то. Он слышит громкий смех и сразу разочаровывается. Вот тебе и вера. — О чём ты думаешь? — Ни о чём. Что, как и предполагал Хизаши, является ложью. Он ёрзал на месте не только из-за неудобного дивана, но и потому, что у него было что-то на уме. — Ха?! Это ложь, абсолютная супер-пупер ложь, — констатирует он, склонив голову на плечо Айзавы, — ты думаешь о чём-то… — Нет, — отвечает он кратко. — О? Охо-хо-хо! — Хизаши возбуждённо хлопает в ладоши, подпрыгивает и садится на него. Он так и не научился уважать границы, и Айзаве уже всё равно; мужчина цепляется за него и начинает обниматься каждый раз, когда они встречаются. Это нормально. Хизаши игриво устраивается на коленях у Айзавы, чуть не падая при этом навзничь. — Значит, это кто-то. К сожалению, так и есть. — Отвали. Очевидно, он этого не делает, но он решает стать ещё более уютным, хихикая и ухмыляясь своему лучшему другу. И к его полному раздражению, Хизаши напоминает ему о том, о чём он думал. Зелёные глаза, широко раскрытые и смешные, мелькают в его голове. — Я угадал! — Убирайся! — О-боже-а-ха-ха-ха! Неужели, ты влюблён, Шота?! Это далеко, далеко от правды. Он ворчит и снова открывает глаза, лениво поднимает руку, чтобы дать Хизаши хороший щёлчок по лбу. — Нет, а теперь уходи, я опаздываю. К счастью, это не так. Он прибывает на станцию как раз вовремя, убирает телефон обратно в карман, закатив глаза на последнее сообщение, которое Хизаши посылает ему. Они были лучшими друзьями в течение многих лет, но он никогда не перестаёт удивлять Айзаву. Его рука обвивается вокруг висящего ремня, прежде чем он отпускает его и лениво сливается со скамейкой. Сгорбившись и уткнувшись лицом в ладони, поезд рванулся вперёд и начал двигаться. Он хочет тишины, но не всегда получает то, что хочет. Но то, что он получает, ещё раз, ощущение, что кто-то смотрит на него. Это его немного раздражает; у него болит голова, и он умирает от желания выпить чашку кофе, у него нет ни сил, ни времени, чтобы иметь дело с кем бы то ни было и получать удовольствие от того, кто смотрит на него. Даже когда он чувствует, что взгляд становится немного острее, он ещё глубже прячет лицо в ладонях. На мгновение ему кажется, что он уже знает, кто на него смотрит.***
Он только что перешёл дорогу, руки в карманах, плечи опущены, когда замечает вспышку зелёного на другой стороне дороги. Это первый раз, когда он видит массу зелёных кудрей, прежде чем чувствует на себе пристальный взгляд. Тот засовывает книгу в сумку, осторожно и аккуратно просовывая её внутрь. Он невысокий, это первое, что замечает Шота. Его загорелая кожа слегка светится в лучах заходящего солнца, коричневые веснушки разбросаны по всему лицу; большие нефритово-зелёные глаза, округлые и несколько привлекательные, с любопытством смотрят вокруг. Он яркий. Айзава обычно не любит ярких вещей. Они слишком ослепляют. Полные бурной энергии, которая может питать целое здание. Как солнце. Он отворачивается. И перестаёт оглядываться назад.***
Он повсюду. На каждом повороте он каким-то образом замечает зелёные волосы. В каждом соседнем магазинчике он видит веснушчатые щёки и слышит то негромкое бормотание «привет», которое ему шептали в первый раз; но с каждым разом всё веселее и дружелюбнее, чем в прошлый. Он даже на углу своей любимой кофейни. Именно тогда он понимает, что всё не так «случайно», как он думал. Скорее всего, и то, и другое. Этот парень преследует его. Что было бы совершенно и абсолютно странно. За ним следил кто-то такой молодой. Он не знаменитость, это уж точно. Если только подросток не принял его за одного из них, что почему-то в обоих отношениях разочаровывает, но льстит. Или он влюблён в него… что также было бы озадачивающим. Понятно? Учитывая сегодняшние мировые проблемы, Айзава так и подумал… Но каким-то образом все признаки указывали на то, что он сосед, если и не что-то близкое к этому; он, казалось, был повсюду по-соседству: возле библиотеки, кафе, магазинов и, конечно, зоомагазинов. Он видел, как несколько старших и маленьких детей махали ему, обнимали и приветствовали. Один маленький мальчик, Кота, громко и отчётливо окликнул его: — НИИ-ТЯН!!! — как раз в тот момент, когда Айзава проходил мимо, а мальчик был в трёх кварталах от него, но бежал прямо к Коте, задыхаясь и спрашивая, всё ли с ним в порядке.***
В следующий раз он видит его в круглосуточном магазине, расположенном в трёх кварталах от его дома. Владелец магазина приветствует кого-то с гораздо большей радостью, чем обычно, и голос, который отвечает, заставляет голову Айзавы вскинуться. Мальчишка улыбается, Айзава видит только половину его лица, и ему это как-то не нравится, поэтому он быстро отводит взгляд, прежде чем заставить себя что-то сделать. У него уже есть хороший запас кошачьего корма дома, груды и ящики его; он наполнил всё и каждый до краёв (конечно, убедившись, что срок годности истекает, и они будут сделаны и в мусорном ведре до фактической даты). Но так или иначе, он стоит перед полкой, глядя вверх и вниз — внимательно и внутренне трепеща на фотографии на банках, пакетах и банках. Он любитель кошек и хозяин, ему это позволено. В магазине также прохладно, а на улице немного жарче, чем ему нравится. Так что он определённо не будет торопиться. Его рука держит банку, но тут же опускается, когда мимо него проходят знакомые красные кроссовки, и они сворачивают в следующий проход. Он немного разочарован, что на этот раз тот ничего не говорит. Его взгляд снова падает на банку кошачьего корма, но на этот раз он встаёт и напевает, медленно волоча ноги по земле, хватая свои обычные покупки: пакеты с желе и бутылку воды, прежде чем выходит за дверь, которая распахивается за ним, когда он отпускает её. Некоторым вещам просто не суждено случиться. Он собирается войти в оживлённый пешеходный поток, он встречается с Хизаши в кафе чуть дальше. Он не оглядывается на магазин, игнорируя лёгкое ощущение тяжести в животе, которое он не понимает. — П-подождите! Он замолкает, голос почему-то громкий, но в отличие от голоса Хизаши, который иногда выходит за борт, голос этого парня звучит успокаивающе. Хотя, когда Айзава поворачивается к нему лицом, он выглядит как раз наоборот. Айзава моргает, немного удивлённый, но вовсе не недовольный; но его лицо не показывает ни того, ни другого — он не очень выразительный человек. И тогда подросток бросается вперёд, смотрит на него, сладко краснеет, а затем роется в своём пакете, прежде чем пихнуть банку ему в грудь. — Вот. Это самый уникальный способ, который он когда-либо видел, приглашать кого-то на свидание. Он снова моргает, глядя на руку подростка, которая, кажется, ненормально покрыта шрамами в углах. Это определённо что-то новенькое. Точно интересно. — Спасибо, — бормочет он и берёт банку. Вблизи веснушки на его щеках становятся ярче. Он поворачивается, снова кивает ему и исчезает в толпе, с лёгкой ухмылкой на губах. Всё пошло не так, как он ожидал, но парень действительно сделал его неделю.***
— Э-э-эм… Он знает это заикание, озабоченное, но дружелюбное заикание, которое он слышал и воспринимал. — З-здравствуйте, сэр. Он смотрит на руку подростка, чтобы проверить, есть ли ещё одна банка кошачьего корма или, может быть, пачка йен. Он смотрит, как тот вздрагивает, и чувствует себя немного виноватым. — Хотите, чтобы я купил вам что-нибудь поесть? — это совсем не похоже на предложение о свидании. Его надежда падает глубже, но его брови поднимаются, потому что этот ребёнок всё ещё думает, что он бездомный. Он собирается заговорить, когда слышит, как его зовут. Это Хизаши; он благодарен, но немного задет его приходом. Хизаши останавливается перед ними, резко тормозя и добавляя немного дружелюбного наклона к своей голове, когда он спрашивает: — Кто это? Он собирается сказать: «какой-то парень, которого я встречал раньше», — но потом понимает, что ещё не знает его имени. — Не знаю, — пожимает он плечами и смотрит на Изуку сверху-вниз, прямо в его изумрудные глаза. — Просто какой-то мальчишка, который ходит за мной по пятам и предлагает мне разные вещи, потому что думает, что я бездомный. Он уже видит, как смех исходит за Айзаву, и ужас на лице Изуку за несколько секунд до того, как он пугает подростка. Он заикается и скрывает свою ошибку, все время краснея и давясь словами. —…ты не бездомный? — Нет, ребёнок, — он ухмыляется ему сверху-вниз, и улыбка только усиливается, когда его лицо становится ещё спелее. Хизаши, наконец, после того, как дрожал рядом с ним, позволяя своему лицу раздуваться до уродливого цвета помидора, громко воет, зажмурив глаза и сгорбившись, когда он несколько раз хлопает себя по бедру: — Я же говорил! Я, мать твою, говорил тебе, что если ты будешь продолжать так одеваться, то КТО-НИБУДЬ, В КОНЦЕ КОНЦОВ, ЭТО СДЕЛАЕТ!.. Он закатывает глаза и сильно пихает его локтем прямо в живот. Он смотрит на парня, слегка улыбается ему и толкает Хизаши в сторону кафе. — Увидимся, ребёнок. Он очень на это надеется.***
Он промок насквозь и сразу же возненавидел решение идти на станцию пешком. Он вздыхает и поднимает руки, губы кривятся от отвращения к рубашке, прилипшей к его коже, но оставляющей влажное, потное ощущение на теле. Он собирается просто позвонить Хизаши, чтобы тот вернулся и забрал его, пока не замечает мокрые зелёные волосы, с которых капает вода, и не идёт к станции. Он смотрит, как вбегает парнишка, хмурясь и что-то бормоча себе под нос, пока с него капает вода с головы до ног. И всё же, несмотря на то, что он весь промокший насквозь, ему удаётся сохранить это сияющее чувство вокруг себя. Их взгляды встречаются, и он, не задумываясь, делает шаг вперёд, а затем следуют ещё шаги. Как будто его тянут. Он здоровается с ним и наблюдает, как тот неловко переминается с ноги на ногу. — Шота, — он представляется, устав от того, что к нему обращаются «сэр», особенно в нерабочее время. — Что? — Шота зачарованно наблюдает, как чужой загорелый нос сморщивается в замешательстве. Тогда он проясняет. — Моё имя. Шота. — О, — он моргает пару раз, как будто не ожидал этого, — О! М-меня зовут Изуку! Приятно познакомиться! Я имею в виду, мы уже встречались, так что — бормочет он, хитро и неуверенно ухмыляясь, — приятно познакомиться… как следует? Этот ребёнок действительно забавляет его до уровня, который он никогда не считал возможным. — Да. Шота фыркает, слегка улыбаясь. — Слушай, ребёнок — начинает он, и секунды, которые проходят между ними, почему-то не кажутся неловкими, — ты голоден? Нос Изуку снова морщится. — Потому что я — да, — продолжает он, указывая то на себя, то на рестораны позади них. — И, если я правильно помню, ты говорил что-то о том, чтобы угостить меня обедом на днях, м? Он наблюдал, как, наконец, до Изуку доходит, он выглядит озадаченным, и его зелёные круглые глаза морщатся в уголках, когда он улыбается ему, румянец медленно покрывает его лицо и темнит его веснушки. — С удовольствием, — наконец выдыхает он, и Шота соглашается с лёгкой усмешкой на губах. — Тогда мне повезло. И поворачивается, чтобы направиться туда, куда указал.***
Время, кажется, проходит быстрее, чем ему хочется. Изуку говорит гораздо больше, чем Хизаши, или, может быть, они на одном уровне; но это успокаивает, и с каждой строчкой, фразой и бессвязным бормотанием, которые слетают с губ молодого человека, сердце Айзавы слегка трепещет. Они уже закончили обедать и кое-что узнают друг о друге. Неудивительно и ещё раз случайно, что он узнаёт, что Изуку учится в том же университете, в котором он преподает. Изуку студент-медик, второй курс. И, к полному изумлению Изуку, Айзава преподаёт экономику и философию. Он улыбается лёгкому блеску, который мелькает в глазах Изуку, когда он говорит это; прежде чем Изуку и он погрузятся в тему «истинных мотивов и действий» , тогда… Часы пролетают, как минуты, без трёх минут девять, и они должны вернуться домой последним поездом. Подходит официант и кладёт счёт на стол, но Айзава тянет его к себе, заставляя Изуку растерянно моргать и шарить по карманам. — Я думал… что плачу я? — Верно, — Айзава достаёт из кармана пачку денег и насмешливо улыбается ему. Это деньги, которые Изуку дал ему при их первой встрече, всё ещё перевязанные чёрной резинкой, как и тогда, когда он их получил. Изуку краснеет и разевает рот: — О… да.***
Изуку быстро становится краеугольным камнем в его жизни. Он входит в маленькое сердитое сердце Шоты и остаётся. Он теперь везде, и Айзава ни капли не жалеет об этом; неважно, как странно и невозможно они на самом деле встретились и сошлись. Айзава мягко улыбается, входя в комнату, Изуку уткнулся носом в книгу, но он поднимает глаза и улыбается сразу же, как только замечает Шоту. Руки обнимают его за плечи: — Хорошо провёл день? У него был кошмарный день, но Изуку всегда удаётся это изменить. Он отодвигает край его круглых очков, сидящих на кончике носа, и смотрит на него сверху-вниз. Мягко улыбаясь и медленно кивая: — Да. Теперь это он смотрит на Изуку. Не в силах отвести взгляд. Не желая даже отвернуться.