***
Хуа Чэн постучал пальцами по столу и, щёлкнув на «колобок», проверил рабочую почту на «Wang Yi» ещё раз. Его папки, за исключением спама, со вчерашнего вечера оставались пусты, и это не на шутку тревожило Хуа Чэна. Не то чтобы он любит работать. Или стремился заполучить себе все проекты мира, но подобная тишина была редкостью, и это наводило на определённые недобрые мысли. Откинувшись на спинку кресла, Хуа Чэн потянулся и скрестил ноги, закидывая те на радиатор под окном. Мышцы всё ещё сладко тянуло и каждое движение напоминало, что вчера в его постели был Се Лянь. Они провели вместе добрую половину вечера и если бы не Жое, оставленная в студии, то Хуа Чэн ни за что не выпустил бы Сянь Лэ из своих объятий. Секс с ним и, правда, оказался потрясающим. Несмотря на лёгкую стеснительность и неловкость, что скорее были частью воспитания, чем самого характера, Се Лянь был очень горяч. Он отвечал на все порывы, ловил каждый вздох, каждое движение. Он был настолько покорен и податлив, что Хуа Чэн и мечтать не смел о большем. От одного лишь вида Се Ляня: расхристанного на его постели и разморённого ласками, — внутри Хуа Чэна всё скручивалось узлом от возбуждения. И он знал наверняка — это было только начало их романа. Хуа Чэн расслабленно откинул голову на спинку кресла и перевёл ленивый взгляд на софу. Там, окруженный полками с книгами, в своей новой лежанке спал Эмин. Наевшись до отвала, словно очередная трапеза была последней в его жизни, он тихо сопел, спрятав нос между лапами. Теперь, когда все нужные прививки были сделаны, а сам щенок выкупан, он больше не походил на погрызенную молью старую половую тряпку. Возможно, Эмин даже был какой-то породы, но Хуа Чэн не очень-то в этом разбирался, и вникать в общем-то не хотел. И хотя крупные лапы, куцый хвост и покатая, как кузов самосвала голова, выглядели несоразмерно и даже смешно, Хуа Чэну Эмин начинал понемногу нравиться. — Может, стоит спуститься и проверить почтовый ящик… — пробормотал Хуа Чэн, задержавшись взглядом на чёрной шёрстке Эмина. Мысль о новом сообщении от белого бедствия не давало ему покоя с самого утра. Тот явно следил за Се Лянем. Он знал, где он и с кем. И наверняка уже был в курсе их вчерашнего секс-марафона. По крайне мере Хуа Чэну так думалось. Это знание приносило ему некое садистское удовольствие. Словно он имел то, что белому бедствию было недоступно. И хотя Хуа Чэн не знал точно, что сталкеру нужно было от Се Ляня, он был уверен — ничего невинно в намерениях преследователя быть не могло. В противном случае его не трогал бы тот факт, что Хуа Чэн и Се Лянь сейчас вместе. Но, несмотря на всё это, Хуа Чэна беспокоило, что сталкер каким-то образом следит за Се Лянем. Он уже ни раз, и ни два размышлял над этим, но вариантов было так много, что очевидный среди них заметить было весьма трудно. Размышляя над вопросом: «как белое бедствие узнаёт о каждом шаге Се Ляня?», — Хуа Чэн начинал инспекцию с себя. Так было проще. Да и уверенность после проверки Пэй Мина, что прямо сейчас в эту самую секунду никто за ним не наблюдает, приносило некое облегчение. Хуа Чэн был уверен — его квартира чиста. Они это уже выяснили и даже установили датчики на случай, если кто-то чужой явится, пока Хуа Чэна не будет дома. В таком случае оставалось ещё два варианта. Первый: сталкер окружил Се Ляня слежкой, напичкав его дом и студию камера и жучками. Второй: сталкер был близким другом Се Ляня. Человеком, который постоянно рядом. Тот, кто в курсе всех событий, и вхож как в студию, так и в дом Се Ляня. Конечно, можно было рассмотреть и третий вариант, в котором белое бедствие не просто мило общается с Се Лянем, но и жадно следит за каждым его шагом по камерам. Такой человек должен быть отличным актером и жутким лицемером. Мило улыбаться Се Ляню днём, чтобы тайно наблюдать за ним ночью. Но это вызывало у Хуа Чэна такое сильное отвращение, что он предпочитал не думать о том, для чего именно сталкер может использовать записи. Поэтому Хуа Чэн размышлял над первыми двумя вариантами, упрямо отгоняя от себя искаженные сознанием картинки. В первом случае справиться со сталкером было проще. Человек, не способный выйти из зоны комфорта, нерешительный и хилый, был угрозой слабой. Такой обычно редко переходит от слов к делу, довольствуясь фантазией. И хотя этот вариант звучал тошнотворно, Хуа Чэну было бы спокойнее знать, что бедствие — именно такой человек. Тот, кто просто наблюдает и лелеет свою «любовь», или что бы там ни было, в одиночестве и на расстоянии. В конце концов, разобраться с камерами было плёвым делом. И Хуа Чэн мог контролировать ситуацию. А вот оградить Се Ляня от человека близкого ему — это было Хуа Чэну не под силу. По крайней мере, пока он не знал точно, кто именно сталкер. Хуа Чэну внезапно вспомнился тот день, когда Инь Юй устанавливал камеры в студии Се Ляня для работы. В тот раз он и слова не сказал, что в помещении есть ещё устройства слежения. А ведь Инь Юй был мастером своего дела. Тогда, выходит, в студии не было камер. Или всё-таки были, но хорошо спрятаны? Они могли быть меньше, круче или вообще встроены в мебель. В таком случае определить на глаз их наличие было бы почти невозможно. Или же всё-таки…. Хуа Чэн вздохнул и прикрыл глаза рукой. Чтобы он сейчас не думал, за Се Лянем определённо следили. Этот факт был настолько мерзким и гадким, что на Хуа Чэна накатывала злость. Будь то человек за экраном монитора, или стоящий бок о бок с Сянь Лэ — в любом случае это было отвратительно. Тряхнув рукой, Хуа Чэн резко сел. Эмин, почувствовавший движение хозяина, с кряхтением завозился в своём лежаке и, подняв голову, широко зевнул. Вот кому сейчас было плевать на всё, кроме своей собственной шкуры. Единственное, что пугало Эмина до чертиков — это вероятность вновь остаться брошенным. И почему-то за это Хуа Чэн совсем не мог его винить. — Мне нужно с чего-то начать, — Хуа Чэн крепко сжал подлокотники кресла. Прямо сейчас белое бедствие может быть рядом с его Се Лянем. Есть большая вероятность, что он или она напрямую общается с ним и явно недоволен тем фактом, что Хуа Чэн занял всё его свободное время на свидания с собой. Но тогда кто же это мог быть? Хуа Чэн постарался вспомнить всех знакомых ему людей из окружения Се Ляня. Из возможных кандидатов на ум приходили лишь Ши Цинсюань и Му Цин. Первый имел достаточно возможностей на осуществления слежки и выполнения угроз. В особенности благодаря своему старшему брату. В тот вечер, когда выпивка чуть было не угробила последнюю надежду Хуа Чэна на сближение с Се Лянем, он, как и Хэ Сюань, был очень удивлен, когда узнал, что частым нанимателем последнего, и по определению «тот ещё говнюк», окажется никем иным, как родной брат Ши Цинсюаня – Ши Уду. Но, несмотря на их родство, образ сталкера никак не ложился на Ши Цинсюаня. И чем больше Хуа Чэн об этом думал, тем сильнее уверялся, что тот просто хороший друг Се Ляня. Не более того. Другое дело Му Цин. Этот парень подходил по всем параметрам. Он был близок с Се Лянем, был вхож и в студию, и в его дом. Не был глуп, и обладал своими собственными связями. Но и в нём было нечто, что заставляло Хуа Чэна лишь злиться на себя, но никак не опасаться. Му Цин в его глазах был человеком способным на мелкое членовредительство. Такое как: опустить в чай недруга палец; подать соль вместо сахара за обеденным столом; или вовсе плюнуть в чужую тарелку. Но никак ни на нечто крупное. И не потому, что не мог. А потому что считал ниже собственного достоинства. И всё это вновь приводило Хуа Чэна в тупик. Проснувшийся Эмин, выполз из лежака и, остановившись на краю софы, затоптался на месте. Его куцей хвостик испуганно затрясся, но Хуа Чэн подхватил его под пузо прежде, чем тот завыл дурным голосом. Эмин вообще всё предпочитал получать через визг и вой. В комнате темно и страшно — мы жалобно воем. Впереди преграда в виде невысокого порога или края постели — мы надрывно орём. И хотя тактика была так себе, в бездействии щенка обвинить было нельзя. — Балда, — Хуа Чэн уложил Эмина себе на живот и накрыл тельце ладонью. Короткая шёрстка была очень приятна на ощупь и Хуа Чэн сам не заметил, как начал медленно поглаживать бузотера. Возможно, девушка из приюта для животных была права — собака – это не так уж и плохо. Се Лянь как-то признался, что не будь рядом с ним Жое, то ему было бы куда сложнее прийти к решению открыть свою фотостудию. Несмотря на то, что она приносила кучу забот и требовала массу внимания — она всё равно была для него своего рода буйком, за который можно ухватиться, когда особенно сильно штормит от волнений и переживаний. В тот момент Хуа Чэну хотелось сказать, что он хочет быть этим самым буйком. Что для этого нужен человек, а не собака. Но теперь, растянувшись на компьютерном кресле с тёплой ношей на животе, Хуа Чэну начало думаться иначе. Время от времени ему всё ещё приходили мысли о собственной никчёмности, оставшиеся с детства. И хотя ему очень нравился Се Лянь, со всеми его тараканами, фобиями и идеями, Хуа Чэн по-прежнему страшился мыслей, что в какой-то момент может стать ему не нужным. В конце концов, если подумать, по сравнению с Се Лянем Хуа Чэн не обладал никакими талантами. Не разбирался в искусстве, не знал имён знаменитых фотографов и не был вхож в число элиты. Он был родом из провинции, его имя было выдумало, а сам он не имел никаких корней. Так насколько же долго он может быть интересен Се Ляню? Месяц? Два? Год? Или это может настать уже завтра? Хуа Чэн не признавался себе в этом раньше, но причина, по которой он никогда не спал ни с кем больше пары раз, крылась именно в этом — страхе быть отвергнутым. И с Се Лянем этот закостенелый страх ощущался куда ярче, чем прежде. Ведь от него ему требовалось куда больше, чем пара хороших трахов. Хуа Чэн прикрыл глаза, вслушиваясь в редкие капли за окном. Царивший в мыслях сумбур начал потихоньку стихать. Он ещё вернётся к этой проблеме, но для начала ему требовалось решить вопрос на счёт работы. Спуститься вниз за почтой и проверить нет ли новых писем от белого бедствия. Но вопреки всему этому «надо» — шевелиться совершенно не хотелось. Эмин вновь уснул, пригретый на его животе, и размеренное дыхание щенка плавно передавалось Хуа Чэну. — Ммм? — внезапно дернувшись от вибрации телефона на столе, Хуа Чэн подкатил стул поближе, подхватывая смартфон. Эмин, во всю дрыхнущий на нём, даже не дернулся. Уткнувшись носом в футболку, он сжался всем тельцем и тихо сопел, как ни чём не бывало. Приглядывая за щенком одним глазом, Хуа Чэн смахнул блокировку, открывая сообщение. Надежда, что Се Лянь выкроил пару минут и написал ему, рухнула сразу же, стоило ему увидеть имя Пэй Мина. Тот на удивление был предельно краток. Но даже тех двух предложений хватило Хуа Чэну, чтобы понять — его плохое предчувствие было неспроста.Пэй Мин У тебя большие проблемы. Срочно приезжай. 11-15
Хуа Чэн сжал в руке смартфон, опуская взгляд на Эмина. Должно быть, пришло время принимать более решительные шаги. До этого момента он лишь защищался. Ждал, когда всё окончится само собой. Когда, либо Се Лянь сам отвергнет его, либо сталкеру игра приестся. Но, похоже, ни тому, ни другому в ближайшее время не суждено было случиться. И Хуа Чэн просто обязан был дать ответ агрессору. Проведя ладонью по спинке Эмина ещё раз, Хуа Чэн быстро набрал сообщение Пэй Мину и, отправив, резко поднялся с места. Ему требовалось срочно приехать? В таком случае нельзя было терять ни минуты.***
Пэй Мин развернул леденец, сильно пахнущий лимоном, и закинул тот в рот. Ему не нравилось заниматься делами подобного рода, но Хуа Чэн по-прежнему оставался одним из самых адекватных людей в списке его друзей-знакомых, и не помочь ему было себе же во вред. — Можешь рассказать, кому именно ты перешёл дорогу? — он перекатил леденец во рту, с хрустом раскусывая. Узнай дантист, что он опять пристрастился к «тонгли-фут», снова начнёт капать на мозг о вреде сахара. — Да никому, — пожал плечами Хуа Чэн. — Конечно, никому, — понимающе покачал головой Пэй Мин. — Ты вообще человек не конфликтный и очень деликатный, — он вздёрнул бровь и, поймав на себе полный скепсиса взгляд Хуа Чэна, улыбнулся. — А теперь давай рассказывай, кому хвост прищемил. Хуа Чэн напряженно выдохнул, словно это не ему нужна была помощь, и, вынув из кармана руки, бросил на стол перед Пэй Мином сложенный лист бумаги. — Очередное письмо от "благодетеля"? — закинув в рот новую конфету, на этот раз малинового цвета, Пэй Мин зашуршал обёрткой, скручивая ту между ладонями. — Да, — невесело отозвался Хуа Чэн. — И чего пишет? — А ты сам посмотри. — Не люблю я читать, — Пэй Мин привстал с кресла, протягивая руку за письмом. Как и все предыдущие послания, угроза была написана на кипенно-белом листе бумаги фирмы "Белое Бедствие". Пэй Мин ещё в первый раз удивился, почему именно на ней. Он много думал о значении. Прикидывал и так, и эдак к чему это вообще. Но, так и не прейдя к каким-то определённым выводам, решил, что сталкер просто тронувшийся умом педант. А логику таких личностей вообще никак нельзя было классифицировать. — Не пойму я, то ли это стиль такой, то ли у него с лексиконом проблемы, — покрутил в руках письмо Пэй Мин. — Вот что ещё за "голословный"? — он поднял взгляд на Хуа Чэна. — Я надеюсь корень слова здесь голый. — Нет, — хмыкнул Хуа Чэн. — Очень жаль. Это бы определенно придало жизни этому унылому клочку бумаги, — вздохнул Пэй Мин. Он встряхнул письмо, расправляя и, перестав дурачиться, протянул: — Лааадно… Что ж… Кхм, — откашлявшись, Пэй Мин зачитал вслух очередное послание:"Если ты счёл мои предупреждения голословными, то знай — ты поступил глупо. Я больше не намерен с тобой возиться. Всё, что произойдёт дальше, — твоя вина."
— Интересно, что же такого будет дальше? — бровь Пэй Мин смешно вздёрнулась, но Хуа Чэну было не до смеха. Это история со сталкером начинала изрядно его нервировать, а он терпеть не мог, когда что-то шло не по его плану. — Я так понимаю, это всё из-за твоего парня? — Пэй Мин откинул письмо на стол, концентрирую своё внимание на друге. Как бы он не желал, но происходящее не могло не затронуть и его самого. В конце концов, они часто работали вместе и если количество заказов снизятся у Хуа Чэна, это отрицательно скажется и на нём, что Пэй Мину совершенно не улыбалось. — У него есть имя, — тут же огрызнулся Хуа Чэн, в прочем понимая, что разводит напраслину. Пэй Мин не желал оскорбить Се Ляня или как-то принизить, ведь несмотря на то, что он был страшным бабником, он никогда и слова плохого о своих пассиях не говорил. Хуа Чэну даже иногда думалось, что тот помнит имя каждой, кто оказался в его постели с момента лишения девственности лет так пятнадцать назад и по сей день. А было таких людей в жизни Пэй Мина не мало. — Окей. Се Лянь. Я помню, — тут же поспешил утихомирить друга Пэй Мин. — Не рычи только, — убедившись, что Хуа Чэн действительно не злится, он попытался снова: — Ну, так что? Всё из-за него? — Видимо да, — Хуа Чэн, устав стоять, опустился на одну из разбросанных по комнате диванных подушек. Эмин тут же засеменил к нему. — Но он ничего не знает, — Хуа Чэн погладил щенка по голове, позволяя тому зацепиться зубами за большой палец. — О! А вот об этом я уже и сам догадался, — рассмеялся Пэй Мин. — Кстати, а эта козявка случаем не Ньюфф? — он наклонился, желая рассмотреть поближе нового «иждивенца» Хуа Чэна. — Только почему хвост куцей? — Ньюфф? — переспросил Хуа Чэн, шлёпая по руке Пэй Мина. Эмина всё ещё пугали чужие люди, и ему совершенно не хотелось, чтобы он заскулил от страха или что ещё хуже — напрудил. — Порода такая, — пояснил Пэй Мин. — Только им хвосты не купируют, а на лапах между пальцами перепонки. Хуа Чэн поднял лапу Эмина, нажимая на подушечку. Ничего, как и ожидалось, не оказалось. — Просто дворняга, — резюмировал Хуа Чэн. — Кто будет породистых щенков на улицу выкидывать? — Ну, всякое случается, — Пэй Мин выпрямился и, откатившись на стуле чуть подальше, с улыбкой произнёс, — я вот тоже не думал, что ты способен притащить домой дворнягу. Хуа Чэн бросил на него предупреждающий взгляд, по Пэй Мина было не остановить. — Рыбак, как говорится, рыбака… — громко рассмеялся Пэй Мин, но, прежде чем он успел договорить, Хуа Чэн запустил в него одной из подушек и, угодив прямо в нос, довольно ухмыльнулся. — Завязывай! Лучше скажи, что именно за слух пустили по сети, что меня отправили с игнор все клиенты? — Оу, — Пэй Мин потер ушибленный нос. — А это уже не так смешно, — он подкатился на стуле к своему ПК и защелкав по клавиатуре, открыл несколько чатов. — Если вкратце, то вчера днём в сети появилось видео с тобою в главных ролях. Ранние, так сказать, работы фильмографии. — То самое из новостей об отчиме? — Хуа Чэн плотно сжал губы, почти до крови прикусывая изнутри. — Угу, — Пэй Мин покачался в кресле. — Но это не всё, — он бросил взгляд на Хуа Чэна и замялся. — Что? — насторожился тот. — Хуа Чэн, ты устанавливал камеры в студии своего Се Ляня? — Да, — ничего не понимая, кивнул Хуа Чэн. Во рту неприятно пересохло. — И он об этом знает. Там был и Хэ Сюань и Инь Юй. — А в его доме? — С какого вообще…?! Погоди! — Хуа Чэн спешил Эмина на пол, резко поднимаясь на ноги. — Что там за фотографии? — он подвинул Пэй Мина раскрывая файлы. С экрана на него смотрел коллаж из пары тройки фото, сделанных в разных местах и с разного ракурса. И хотя снимки были разными, запечатлен на них был один и тот же человек. — Это как? — опешил Хуа Чэн, перебегая взглядом с одной фотографии на другую. На каждой из них был Се Лян. Вот он работает поздно ночью в своей студии за ноутбуком. Жое спит на полу рядом, а из окон льётся свет фонарей хорошо заметный на фоне настольной лампы. А вот Се Лянь дома. Он явно только из душа: на шее полотенце, а из одежды одни лишь короткие шорты. — Какого чёрта? — прошептал Хуа Чэн, закрывая один файл и открывая следующий. — Всё это выложено как доказательства, что ты сталкеришь за своими клиентами. Хуа Чэн перевёл на Пэй Мина полный ужаса взгляд. — Не смотри так на меня. Я прекрасно понимаю, что ты бы так никогда не поступил, потому что тебе это нахрен не нужно. Но посмотри сам, — он открыл чат с внутренними новостями. — Тут говорится, что ты работал над сайтом для одного молодого перспективного фотографа, — Пэй Мин крутанул колёсико мышки, спускаясь ниже, — установил камеры в его студии под предлогом вести стримы, — спустился ещё ниже. — И даже как-то попал к нему домой… — … и в купе с прошлым видео это автоматически поставило на мне крест, — упавшим голосом пробормотал Хуа Чэн. Он представил, как эта статья попадает на глаза Се Ляню и земля начала уходить из-под его ног. — Хуа Чэн, — Пэй Мин нахмурился, и на лбу его собрались крупные морщинки. — Всё достаточно погано. Я не могу избавиться от всего этого, — он покрутил колесиком мышки, перематывая статьи то вверх, то вниз. — И я боюсь, что могут начаться проверки твоего имени и тогда-то вот… — Мне конец… — выдохнул Хуа Чэн. — Ну… не всё так уж категорично, — хмыкнул Пэй Мин. — Посадить тебя не посадят. Оштрафуют. Там фигня сумма на самом деле. Я уже узнавал. Но вот с работой под именем Лан Ин ты можешь забыть навсегда. — Начинать всё с начала? — Хуа Чэн потер лицо, надавливая тыльной стороной ладони на глаза. В голове заискрили разноцветные круги, тупой болью разливаясь ото лба к вискам. Думать, казалось, становилось с каждой минутой всё мучительнее и мучительнее. — Начинать с начала, — поддакнул Пэй Мин. Он не стал говорить Хуа Чэну что в этот раз всё будет куда проще. Ведь он уже был асом своего дела и, если всё пойдёт по худшему сценарию ему потребуется всего полгода, чтобы вернуть клиентов. Но Пэй Мин предпочёл промолчать. Отчего-то он прекрасно понимал, что Хуа Чэна волнует сейчас вовсе не деньги и утраченное имя — его беспокоит Се Лянь. А в этом Пэй Мин был плохим помощником. В конце концов, Хуа Чэн должен был сам поговорить со своим Сянь Лэ. И желательно прежде, чем тот узнает «правду» из третьих рук.***
— Ох! Малыш, привет! — Се Лянь подхватил с переднего сиденья Эмина и, крепко обняв, принялся почесывать за ухом. — Извини, что так внезапно, — Се Лянь улыбнулся Хуа Чэну, убирая волосы за ухо. Он был таким милым в этих своих бриджах и футболке, что от одного его вида сердце Хуа Чэна болезненно сжалось. — Видишь ли, — принялся объяснять Се Лянь, утягивая Хуа Чэна следом за собой к дому, — с завтрашнего дня договор ренты недействителен и мне нужно забрать все вещи именно сегодня. — Вещи? — не понял Хуа Чэн, покорно ступая за Се Лянем. Он настолько сильно погрузился в собственные тревоги и мысли, что, кажется, упустил что-то важное из их разговора. Пытаясь припомнить, говорил ли Се Лянь что-то важное по телефону, Хуа Чэн напрягся. — Да, — кивнул Се Лянь продолжая прижимать Эмина к груди, то и дело поглядывая через плечо на Сань Лана. — Грузчики ещё днём вывезли большую часть вещей, но пара коробок не уместилась в фургон, и я хотел попросить тебя помочь с мне ними. Сердце Хуа Чэна испуганно зачастило. Что-то случилось? Се Лянь переезжал? Но почему? Он увидел ту статью? Но в таком случае Се Лянь вряд ли бы стал приглашать Сань Лана к себе домой на ночь глядя. Тогда что? Его выселили насильно? Или, быть может, ему тоже угрожают, а он об этом помалкивает? — Сань Лан? — А? — Хуа Чэн резко остановился и чуть было не влетел в Се Ляня. — Да, гэгэ? — У тебя что-то случилось? — Се Лянь погладил Эмина, заглядывая в глаза Хуа Чэна. — Ты выглядишь обеспокоено. — Нет, — тряхнул головой Хуа Чэн, но, вспомнив про переезд Се Ляня, поспешил поправиться, — то есть да. Гэгэ, — он взял парня за свободную от Эмина руку, крепко стискивая. Его собственная ладонь была влажная от волнения, но ему просто необходимо было сейчас ощутить тепло своего Сянь Лэ. — Почему ты переезжаешь? Что-то произошло? — Хуа Чэн наклонился вперёд, с нескрываемым волнением всматриваясь в лицо Се Ляня. Но тот, кажется, лишь удивился такому поведению парня и ничего больше. Ни бегающего из стороны в сторону неловкого взгляда, ни морщинок на лбу, что появлялись всякий раз, как тот старательно пытался сделать вид, будто его ничего не беспокоит. — Нет, Сань Лан, — Се Лянь улыбнулся счастливо и открыто, и тревога в душе Хуа Чэна немного ослабла. — Просто я получил небольшую премию. А ещё пару моих фотографий с выставки купили, представляешь! — он радостно заулыбался, но заметив замешательство на лице Сань Лана, поспешил уведомить: — Но ты не волнуйся, твои фотографии я не продавал. Они лишь твои и я даже не думал отправлять их на аукцион, — и словно что-то вспомнив, добавил: — Правда, по телевизору их всё-таки показали, — на губах Се Ляня расцвета нежная улыбка. Он шагнул поближе к Хуа Чэну и, ласково погладив по щеке, признался: — Я выиграл благодаря твоим фото. Хуа Чэна постарался улыбнуться в ответ, но мышцы на его лице словно одеревенели. Он чувствовал, как его медленно накрывала паника. Фотографии, сделанные Се Лянем, действительно были выше всяких похвал, и всякий кто не знал Хуа Чэна лично даже и не узнал бы его в работах Се Ляня. Но только не белое бедствие. И не… его родная мать. — Сань Лан? — встревоженный голос Се Ляня заставил Хуа Чэна взять себя в руки. — Ммм? Да, гэгэ? — Ты хорошо себя чувствуешь? Ты какой-то бледный, — он провёл рукой по лбу Хуа Чэна. — Всё просто замечательно, — встрепенулся Хуа Чэн. Ему срочно необходимо было взять себя в руки. Не хватало ещё вешать собственные проблемы на Се Ляня. Ему и без того забот хватало. — Ну, так что за коробки? — Хуа Чэн попытался вернуть тему в старое русло и судя по посветлевшему лицу Се Ляня ему это удалось. — А! Точно! Пойдём, покажу, — он поманил Хуа Чэна за собой к старой обшарпанной лестнице. — Там не много. Вдвоём мы справимся, — пообещав, Се Лянь зачастил вверх по ступеням. Хуа Чэн же остался стоять внизу. Ему требовалось несколько секунд, перевести дух. Итак, его фотографии были показаны по телевидению. Для начала требовалось узнать на каком именно из каналов и найти это видео. Может так случиться, что там и не разобрать совсем, что на снимках. Он-то уж знал, что операторы умели снимать так, что сам чёрт не разберёт, что там вообще изображено. — Сань Лан! — донесся до него голос Се Ляня сверху, заставив встрепенуться. — Иду! — бросив в ответ, Хуа Чэн заспешил наверх. Но прежде ему нужно постараться объясниться с Се Лянем. В конце концов, даже если он разочаруется в Сань Лане, они всё равно смогут остаться хотя бы друзьями. Или же… Об ином Хуа Чэн старался не думать. По крайней мере, пока это не случилось.