Почему я влюбился в своего вожатого?

Утро второго дня в лагере нельзя было назвать добрым. Хуже того, злым его обозвать тоже язык не поворачивался, это утро было для Антона хуже, чем все диснеевские злодеи вместе взятые, а Шастун ну очень боялся диснеевских злодеев. Пробуждение было не из лёгких: в комнату постучался Арсений и, с энтузиазмом, не дождавшись ответа, ворвался, громко оглашая, что начался новый день и все должны скорее просыпаться. Попов предупредил, что через 10 минут все обязаны стоять на зарядке и скрылся в комнате напротив, проделав те же действия еще раз. – Мать твою, – проворчал Сережа, скатываясь с кровати и немного по-детски хныча. – Так будет всегда? – Антон протёр глаза и попытался сфокусироваться хоть на чем-нибудь. Парни синхронно кивнули, а Шаст издал протяжный стон и шлепнулся головой на подушку. Спустя пару минут борьбы с собой, он направился в ванную, которая была не занята в связи с тем, что больше никто из ребят подняться не смог. Антон плеснул воду себе на лицо и взглянул в зеркало. Такой уставший и опухший: он всю ночь чувствовал вину перед Арсением, поэтому так и не выспался нормально. Быстро почистив зубы и переодевшись в шорты и футболку, на свою беду Шастун поторопился выбежать на улицу просто так. На свежем воздухе его тут же обдало ледяным ветром. Парень довольно быстро покрылся мурашками и проклял то, что так торопился, но он лишь пытался искупить вину беспрекословным выполнением указаний. – Антон, – обратился к нему Арсений, подходя ближе и кладя руку на плечо. Она была такой легкой и еле ощутимой, что парень так и хотел потереться об нее плечом, чтобы лучше почувствовать. Зачем? Он искренне не понимал, но очень сильно хотел. – Где остальные мальчики из твоей комнаты, Тош? – Попов улыбнулся, вглядываясь в глаза парня. – Не знаю, – немного заикаясь произнес он, – они наверное собираются. – Ясно, – изрек Арсений, убирая руку с плеча, – не будем их ждать. Глаза Попова были словно кристаллы, они сверкали при солнечном свете, отливая всеми цветами радуги, а при обычном освещении поблескивали голубыми искрами. Антон снова и снова пытался понять, чем же заслужил Арс шанс иметь такие чудные глаза, но так и не нашел ответа, сделав умозаключение, что это просто судьба. Только у такого невероятного человека могут быть настолько очаровательные глаза. Вожатый провел зарядку, стараясь быть максимально активным, но Шаст точно видел, как мало спал этой ночью Попов – очевидно, что похождения были не только лишь в комнате ребят. «– Идиот, – Антон вновь почувствовал горечь вины за вчерашнюю ночь и укорил себя в качестве наказания.» День тянулся долго, бесконечная лента событий особо не сменялась. Вновь полил проливной дождь, ребята играли в холле в карты, мафию и подобную ерунду, чтобы скрасить мрачный день, но Шастун был особенно разочарован. Он полностью запутался в себе и своих эмоциях. До приезда в лагерь парень был невероятно эмоциональным, а здесь – словно выжатый цитрус. Антона действительно можно было бы ассоциировать с каким-нибудь апельсином или даже лимоном. Он такой же аллергенный, мало у кого нет непереносимости Антона Шастуна; такой же яркий, но ужасно кислый на вкус; если выжать, ничего интересного в нём не останется; А гроза то затихала, то с новой силой била по земле, словно та в чем-то очень сильно провинилась. Крупные капли стучали по крышам домов, сараев, беседок и даже скворечен. Казалось, любая приостановка бури – не больше, чем подстава от самой природы. И вот, когда вновь дождь прекратился, все ребята даже и не думали отрываться от рассуждения, кто же мафия. Мальчики и девочки не обращали внимание на приостановку шторма, так как знали, что он начнётся вновь. Дима подкрался к Антону со спины и положил руку на плечо. – Мать твою, – Шаст дернулся и резко обернулся, – Ты меня напугал. Ничего не ответив, Позов наклонился над самым ухом Антона и тихо прошептал: – Пойдем покурим. Эта фраза точно подняла Шастуну настроение. Он резко закивал и оба мальчика кинулись в комнату. – Ты привез с собой? – Да, – кивнул Дима, распаковывая сумку, – Еле от мамки спрятал. Сигареты были для Антона довольно обыденной вещью. Он не имел зависимости, но при стрессе был явно не прочь стрельнуть у прохожих, а нервничал Шастун много. И вот, наконец Позов откопал заветную пачку в чемодане и сунул в карман. На лице Антона появилась довольная улыбка, Дима же тоже расплылся. Парни направились на улицу, попутно проверяя, нет ли где-то подстерегающих Алёны и Арса. Вообще, вожатые, как и ребята, на улице появляться желания не изъявляли, поэтому безопасность была обеспечена. Дима и Антон шмыгнули из двери и тут же рванули за корпус, где рос большой дуб, разросшееся своими ветками по всей поляне. Корни дерева торчали из земли так, что были больше похожи на скамейку, а листва, свисающая вниз, закрывала от посторонних взглядов всякого, кто усядется на эти корни. Ребята посчитали это место идеальным поэтому, пробираясь сквозь ветки, забрались на одну из "скамеек" и закурили. В этот момент Шаст понял, что время пришло. – Послушай, – начал Антон, – Как ты относишься к... геям? Очевидно, что вопрос поставил Диму в тупик. Он вылупил глаза и медленно моргнул. – Не знаю, – пробубнил Позов, – Мне все равно, главное, чтобы душевно! – А ты никогда ничего не испытывал к мужчине? – Антон уже постепенно начинал нервничать, теребя кольца на пальцах. – Слушай, Тох, – Дима слегка отодвинулся, – Если ты меня сейчас засосать хочешь, то я по девушкам, но тебя полностью поддержу... – Да нет же! – воскликнул Шастун, но тут же пожалел, что издал настолько громкий звук, поэтому инстинктивно прикрыл рот рукой. – Хорошо, – теперь Позов совсем ничего не понимал. – Просто мне кажется, что я чувствую что-то к парню... Мужчине. – Что?! – удивлению Димы не было придела. Он подпрыгнул от неожиданности, но тут же по-дружески положил руку на плечо Тоши, – Кто это?! Антон тяжело вздохнул и приготовился сказать имя, но вдруг листья, загораживающие парней от внешнего мира, затряслись и в их убежище оказался Арсений. В ту же секунду Дима затушил сигарету об ствол, а Антон, в силу своей импульсивности и растерянности, использовал вместо этого свое запястье. Он сщурился от боли и одновременно страха перед вожатым, который которые раз уже палит его за чем-то запрещённым. – Ай-ай-ай, – было видно, что Арс не сильно зол, но все же расстроен происходящим, – Сигареты отдайте и живо в корпус. Дима покорно сдал пачку и, кинув быстрый взгляд на Антона, спрыгнул вниз и побежал в теплое здание. Шастун медленно спустился и взглянул в глаза Арсения. Он был ужасно разочарован, но очи его все так же казались кристальными. – Тебе сложно было даже кофту накинуть? Который раз тебя уже вижу на улице без теплой одежды, – неожиданно Попов снял с себя джинсовую куртку и накинул на Антона. – Не лень, просто не холодно, – пролепетал Шаст. – Что же за напасть у меня в отряде, – ласково проворчал Арсений и, взяв за руку, повел в корпус. От прикосновений вожатого внутри стало теплее, словно свечу, стоявшую на антресоли вновь зажгли и поставили в самый центр стола. – Другие тоже хулиганят, – продолжал бубнить парень. – Значит, я на тебя больше всех внимание обращаю, – заключил Арс, – Бегом в корпус и что бы больше я такого не видел. Чувство вины мешалось с теплом, зажжённым внутри. Попов словно ломал Шаста изнутри, заставляя чувствовать все сразу и испытывать параллельно сразу несколько эмоций. Вина колола его сердце, но расплывающиеся бабочки в животе, мирно порхающие от стенки до стенки, заставляли Антона пересмотреть свои взгляды на боль.