Дабл Е

Не обещай Луну и звёзды с неба, В любви признаний не дари! Не обещай От ночи до рассвета Все исполнять его мечты!       Не смотреть на Петра было невозможно: яркий, взрывной на сцене, тёплый и солнечный вне её. Женя пытался не смотреть. Пытался, отводил глаза – и натыкался на внимательный взгляд Юры, сопровождающий его повсюду. Мелисов как будто знал, что между ним с Петром что-то есть. Было. Теперь Пётр был для Жени как солнце в августе – обжигал, слепил и заставлял глаза слезиться. Невозможно было видеть и не вспоминать чужие руки, перебирающие светлые волосы и обнимающие так нежно, и родные-чужие голубые глаза, смотрящие с любовью не только на Женю.       Разумом Егоров всегда понимал, что нельзя было так сильно привязываться, слушать обещания. Но сердце – глупое сердце – повелось на ласковые искорки в глазах и нежные слова. Словно ему снова 17 и ему первый раз признаются в любви. И первый раз предают.       Саундчек юбилейного концерта Эпидемии был в самом разгаре: коллеги, не так часто видевшиеся, непринуждённо переговаривались и шутили. Даже стоя чуть в стороне и делая вид, что просматривает сет-лист, Женя чётко вычленял голос Петра из общей какофонии и как будто кожей чувствовал его местоположение. В интонациях Петра Жене чудились флиртующие нотки, а возможно, так было всегда. – Женя, всё в порядке? – Егоров аж вздрогнул, не заметив близко подошедшего Мелисова. – Да, Юр, всё хорошо. Звук отличный, думаю, в этот раз концерт пройдёт, как положено, – как будто у них когда-нибудь был концерт без косяков после отличного саундчека. – Ты же знаешь, я не об этом. У тебя всё в порядке? – голосом акцентировал Юра, посматривая, чтобы никто не подошёл на слышимое расстояние. – У меня всё будет в порядке, – устало ответил Женя. Юра слишком хорошо знал его, чтобы не распознать откровенную ложь. Знал, кажется, даже лучше родного брата. – В любом случае, самое главное сейчас – это концерт, – Юра тепло потрепал Женю за плечо и отошёл, не став выспрашивать подробности, за что тот как никогда был благодарен.       Всё оставшееся время до выхода на сцену Женя не мог найти себе места, пытаясь не вспоминать, но на самом концерте получилось выбросить из головы все лишние мысли: как и всегда, Женя погрузился в атмосферу, заряжался ею от зрителей и передавал обратно. И только на дуэте с Петром грудь простреливало редкими вспышками боли, глаза смотрели – и не видели сцены, музыкантов, только человека перед ним. Одинокое касание – рука, положенная на плечо, почувствовала знакомое тепло и еле заметно вздрогнула.       Пётр был прекрасен, как никогда, в своём новом сценическом костюме и самоуверенной сексуальности. Пётр был таким, каким его любил этот мир – и он отвечал миру взаимностью. Иногда даже слишком. Женя представил его публике едва не дрогнувшим голосом и проводил со сцены как из жизни. Концерт придал тех сил, которые помогли осознать, что это действительно всё, и на вопрос "Женя, ты в порядке?", заданный на финальной песне тихим хрипловатым голосом Петра, ответить "Да".