Однажды В Атаке Титанов...

Дни летели незаметно для Алана. Новые заказы, уход за гостем, вечерние посиделки с Агарфьей и новые разработки не давали заскучать молодому парню. У Леви же дела обстояли совершенно не так радужно. Для него время тянулось тяжёлым шлейфом, особенно первые пару дней, когда он даже до ванны с трудом добирался, держась за стены и другие весьма сомнительные предметы здешнего интерьера. Правда, после этого он старательно вытирал руки платком из-за своей, как показалось Алану, просто маниакальной брезгливости. С каждым новым днём состояние Аккермана улучшалось, и далеко не без помощи Хардмана. Парень буквально душу вкладывал в его выздоровление. Поначалу Леви это настораживало и напрягало, но время шло, а Хардман как-то не особо стремился сдать его военной полиции или каким-то головорезам. Даже наоборот, парень был чрезмерно заботлив, отчего Аккерману, временами, становилось немного не по себе. Да и довольно странным человеком он был, этот Хардман. А именно, странным Алан начал казаться после одного, весьма интересного случая... В ту ночь Леви проснулся от того, что за дверью, ведущей на второй этаж, где он обитал, послышался странный грохот, как будто что-то сначала глухо ударилось о пол, а потом заскреблось о него. Спустя какое-то время, дверь в комнату с привычным скрипом приоткрылась и в неё, шатаясь, зашёл Алан. Леви тогда очень удивился и хотел было только возмутиться по поводу позднего визита, но не успел, так как впал ещё в больший шок. А дело было в том, что Хардман, странно пошатнувшись, подошёл к стоящему в противоположном углу от кровати, шкафу, открыл его и засунул туда... свою подушку? — Ты что делаешь? — холодно бросил Леви, вопреки своему крайнему удивлению. Смотря за тщетными попытками Алана закрыть дверцу шкафа, чему препятствовала неаккуратно уложенная подушка, Аккерман даже принял сидячее положение. Часть подушки свисала с полки, не позволяя и так отломанной с верхнего угла дверце закрыться. — Она меня укусила... — сонно пробормотал Алан, разворачиваясь и наваливаясь спиной на дверь многострадального шкафа. После этого случая Леви всерьез задумался над психическим здоровьем своего так называемого соседа. Его поступки временами вводили Аккермана в ступор. А такие случаи были довольно частыми. Как-то раз, дня два назад, Леви решил спуститься на первый этаж этого дома: сил находиться в постели без дела и созерцать оседающую со временем пыль больше не было. Часто его посещало желание сделать уборку в этом доме. Его совершенно не воодушевляло своё проживание в бардаке и грязи. Держась за стену, Аккерман всё же смог спуститься по ветхим ступеням. Это была уже глубокая ночь, комнату заливал холодный свет уличного фанаря, который временами надламывали тени рядом стоящих строений и падали на деревянный пол мастерской, заползая на стены и на мебель. Парень осмотрелся. Все было конечно лучше, чем он предполагал, но порядка все же не хватало. Возникало навязчивое желание избавиться от этих громоздких ящиков, наставленных по всей комнате, собрать все эти стопки пожелтевших листов и журналов, которые придавали вид неряшливости и засоренности. За сломанным верстаком, ногу которого заменяла стопка потрёпанных книг, сидел Хардман. Хотя нет, не сидел. Сидя находилось только его тело, а голова покоилась на столе, лицом на какой-то схеме. Спина брюнета размеренно поднималась и опускалась, дыхание было тихим, но немного тяжёлым, будто нос его был заложен. Рядом с головой Алана было какое-то причудливое приспособление, что-то похожее на керосиновую лампу, но определенно ей не являющуюся: странный, накалившийся, небольшой спиралевидный источник света, находятся на двух тонких спицах. Вся конструкция была помещена в тонкую бумажную цилиндрическую трубку, через которую и проходил этот свет, хоть и более приглушённый, нежели снизу, где трубка не закрывала. От этого устройства отходило два тонких блестящих проводка, напоминающих леску для ловли рыб. Один из этих проводов отходил к стоящему чуть поодаль маленькому рычагу, а другой тянулся от самой лампы до пола, где стояло ещё одно странное приспособление: небольшое, непрерывно движущееся колесо, которое было погружено на добрую половину в ёмкость с водой. На столе же лежало множество листков и каких-то замудренных расчетов, а так же частичные схемы этой самой конструкции. Аккерман был впечатлён. Он краем уха как-то уже был наслышан о появившемся в Подземном Городе «гениальном мастере», но тогда это было ему не интересно. Хардман убивал на свои разработки много времени. С первого этажа до Леви часто долетали разные звуки, резкие запахи, матершинные ругательства и другие, по началу сильно раздражающие прелести. И без того часто мучавшийся бессонницей Аккерман бывало что не спал сутками напролет, затыкая поочередно то нос, то уши, то рот. Но последнее у него получалось плохо: едкие комментарии, сарказм и частично оскорбления часто было слышно со второго этажа дома. Со временем Леви смирился и стал привыкать к таким раздражителям. Начал засыпать под звуки пилы, под очередное шипение каких-нибудь реактивов, под те же самые ругательства. Всё-таки этот юноша заботился о нем, ничего даже взамен не требуя. Весь постоянно взъерошенный, растрёпанный, глаза его просто светились любовью к жизни и интересом, любопытством, на лице всегда доброжелательное выражение и мягкая улыбка. Алан, кажется, и в пятьдесят будет выглядеть человеческой версией любопытного фенька. Он пытался не расспрашивать Аккермана о его жизни, но получалось временами не очень. На расспросы Леви часто отвечал что-нибудь колкое, бывало закатывал глаза и трепал юношу по волосам. И это срабатывало: с этими вопросами Хардман больше не лез, хотя на лбу в иной раз бежала красная строка крупными буквами «любопытно!». Таким открытым и солнечным людям не место в Подземном Городе. Днём дома его не часто встретишь: утром брюнет заходил проведать своего пациента, спрашивал о самочувствии, приносил еду, заботливо приготовленную тётушкой Агарфьей, а после уходил, напоследок кидая реплики из класса «да всё заживёт как на собаке!». Вечером возвращался уставший, словно уже по расписанию заходил к Леви, всё так же интересовался его здоровьем, расспрашивал как тот провел свой день, менял повязки, кормил и уходил в мастерскую. Леви же, в свою очередь ни о чем Алана не спрашивал. Он покорно дожидался своего хотя бы частичного выздоровления, чтобы больше не доставлять ему неудобств и уйти к себе домой, продолжая заниматься своим не самым законным делом. Но если быть открытым, то Аккермана брюнет заинтересовал как личность. И вопросы к нему всё же были. Например, как он оказался в Подземном Городе? Не похоже было, что он здесь родился и видел всю грязь, что могла бы происходить за эти годы. Он выглядит совсем юным, где мать и отец? Почему он так стремится помогать людям, даже не особо делая спрос на оплату своей работы? Все вопросы оставались неозвученными. Сейчас Леви лежал на своей кровати и пролистывал очередную книгу, которую взял на одной из полок с первого этажа. Внезапно весь дом сотряс оглушительный хлопок, заставивший расслабившегося парня вздрогнуть и взметнуть уничтожающий гневный взор на дверь, что вела в мастерскую. Затем он заметил, что из щелей начинает просачиваться белый дым, сопровождающийся довольно резкой вонью. — Хорошая попытка меня отравить. — бросил Леви, раздражённо потирая переносицу. — Ты ворчишь как старый дед. Не злись, коротышка! — умоляюще крикнул в ответ снова перепутавший реагенты Алан. — Идеальный момент для шуточек про рост. — повысив голос, ответил Аккерман, поднимаясь с кровати и чуть прихрамывая пошёл к двери. — Эти стены на тебя так плохо влияют, — резюмирует юноша. — Или ты такой и есть? — Эти стены на меня давят. — Или выдавливают из тебя дерьма больше, чем обычно? Не успел Леви дойти до середины комнаты, как дверь быстро распахивается впуская внутрь чумазого, взъерошенного и испуганного парня. Алан тут же с грохотом захлопнул дверь и, чуть не запнувшись о свои ноги, подбежал к окну, открывая его створки настежь. Выполнив свою миссию, Хардман со странным выражением лица прислонился спиной к стене и сполз по ней вниз, взъерошивая и так всклоченные волосы. — А ты чего встал? — спросил Алан и непонимающе уставился на всё ещё стоявшего посередине комнаты Леви. — Там ничего ядовитого не было. Вроде бы... — последнюю фразу брюнет протянул крайне неуверенно, явно сомневаясь в своих словах. — Вроде бы? — недовольно выгнув бровь, Леви скрестил руки на груди. — Ну-у, я точно помню, что ничего ядовитого не добавлял. — неловко улыбнулся Алан, потирая пальцами шею. И подобных моментов было довольно много. После чего Леви и стал задаваться вопросом — как эта полуразвалившаяся халупа ещё стояла, а не была разбросана опилками по всей улице вместе с её владельцем?! Проживая с Хардманом всего четыре дня, Аккерман понял одно — взрывы в доме были обыденной повседневной рутиной для этого горе-учёного. Закатив глаза от безысходности и раздражённо фыркнув, Леви поплёлся к двери. — Леви, подожди! Там... — голос Хардмана дрогнул, с головой выдавая его волнение. Подскочив, юноша нервно затеребил рукав своей рубашки, умоляюще взглянув на Аккермана. Не успел Алан ничего предпринять, как Леви открыл дверь и тут же перед его носом, сопровождаемая сухим, но громким хрустом, свалилась балка. Выпрямившемуся по струнке от неожиданности Аккерману вдруг пришла одна мысль, которая по какой-то неизвестной причине не посещала его до этого момента — насколько велики шансы того, что он склеит ласты от «недоэкспериментов» этого горе-учёного, по сравнению с врагами, которых Леви уже успел себе нажить? Он безусловно смог бы уделать тех головорезов и спокойно вернуться к своей шайке. Да, конечно в более потрёпанном состоянии, но он бы смог, но за какие такие заслуги ему на помощь пришёл этот Хардман? И после этого теперь парень сильно сомневался, что вернётся домой живым и здоровым, если вообще вернётся. Придя в себя после столь нерадужных мыслей и подсчитывая шансы своей нелепой гибели в стенах этого злосчастного строения, Леви сделал шаг за порог и тут же пожалел об этом. Ему тут же открылась большая часть первого этажа. Лучше бы он всё-таки послушался и остался в кровати, проигнорировав этот взрыв вообще. Первое, что бросилось в глаза Леви, так это огромная чёрная дыра в полу и точно такая же в потолке. Потом его взгляд зацепился и за торчащие куски досок на месте, где раньше была стена. Пол был просто усыпан осколками, подгоревшими деревяшками и какой-то белой пылью, от которой и исходил этот самый резкий запах. Аккуратно спустившись по лестнице, Аккерману открылась пострадавшая часть лаборатории. Сожженный наполовину шкаф, который, видимо, не выдержал и завалился на пострадавший бок, а тлеющие книги устилали пол, словно ковёр. Даже стёкла выбило от взрыва. Аккерман медленно и осторожно прошёл вглубь помещения, которое ещё пару минут назад именовалось лабораторией. А ведь действительно, передвигаться по этой части дома лучше все же осторожно: мало ли, что ещё может невзначай завонять или взорваться? — Леви, лучше ничего не трогать. — отрезал сбегающий по лестнице Хардман, спустившийся вслед за парнем. — Схватишь с десяток каких-нибудь проклятий, аура опухнет и жопа потом отвалится! — предостерёг юноша, влетая в комнату. — Титана обезьяну мне в зад... — недовольно рыкнул Аккерман, разворачиваясь к Алану лицом. — Ты болен на всю свою ослиную голову. — резюмирует он, и взглядом ещё раз обводит помещение. — Ты какой задницей вообще думал, прежде чем свой дом к чертям взорвать? Вместо мозгов одна каша с комочками? — Хэ-эй... — немного обиженно протянул Хардман, а после пристыженно отвёл взгляд. Сам понимает – заслужил. Ещё немного задумавшись, юноша внезапно воспрял духом, снова воодушелено уставившись большими глазами на крайне хмурого Леви — Но зато я теперь точно знаю, что если смешать металлическую стружку и марганцовку, то получится взрыв! — Мне говорили, что на ошибках люди учатся. — продолжил Аккерман, сверля недовольным взглядом жизнерадостного, непрошибаемого юношу. — Вчера ты тоже самое сказал про некую селитру. Тебя в детстве никто головой вниз не ронял? — Да понял я, понял. — буркнул под нос брюнет, присаживаясь на корточки и начиная пальцами аккуратно собирать осколки с пола в раскрытую ладонь. — Хватит меня уже втаптывать в какашки. — До тебя по-другому не доходит. — на последок бросает Леви и выходит из «лабратории», направляясь в сторону кухни, что кажется, была единственной частью первого этажа, которая каким-то чудом смогла уцелеть. Обойдя огромную афроамериканскую дыру в полу, через которую было видно ещё и яму в земле, парень подумал, как удачно можно будет в ней похоронить этого тронувшегося умом алхимика, при следующем каком-нибудь таком выкидоне. Насколько ангельски терпеливым бы не был Аккерман, всё же некоторые выходки выходят за рамки этого терпения. Ещё и неизвестно, ядовитым был дым или нет, так как Аккерман мягко говоря ничего не смыслит во всех этих веществах, названиях и газах. Пройдя на кухню и поправив немного сползший вниз бинт на руке, Леви взял кружку с остывшим чаем, намереваясь сделать несколько глотков. — Леви! А у тебя была девочка? — вдруг невзначай спросил Хардман, продолжая собирать осколки и другой мусор. Он поднял самый важный, из всех что он умел, взгляд и посмотрел на проход в кухню, всем видом показывая, насколько серьёзен его вопрос. Аккерман так и замер с чашкой в руке, словно статуя, олицетворяющая чаепитие интеллигенции, со слегка отставленным пальчиком, смотря из прохода на Алана расширенными то ли от удивления, то ли от недоумения глазами и слегка раскрытым ртом, переваривая услышанное. — Тебе то какая разница, свинья неотёсанная? — грозно спросил Леви, сдерживая себя от необдуманных поступков и медленно поставил чашку на стол, так и не успев отпить. Вдруг Хардман с важной рожей выглянул из-за прохода, а после вывалился и упал на пол в приступе громкого смеха. Леви наблюдал за этим уже просто с каменным лицом. Ему пора бы уже привыкнуть к тому, что этот неугомонный просто придуривается. — Видел бы ты своё лицо... — кое-как отсмеявшись и вытирая выступившие в уголках глаз слезы, парень поднял голову, так и не убрав с лица широченную улыбку. — Ненормальный. — бросил Аккерман и привычно для себя, скрестил руки на груди. — Чтобы до рассвета первый этаж этого захолустья был вылизан до блеска. — Эй! — возмущено крикнул юноша, вскакивая на ноги. — Да тут уборки на неделю! — Я проверю. — заключил Леви.