thantophobia

Линия вверх, линия вниз. Линия вверх, линия вниз. Чёрный кончик ручки скользит по тонкому ярко-жёлтому картону, рисуя незамысловатый орнамент и иногда криво соскальзывая. Разрисовав стаканчик от кофе треугольниками, Джисон начинает проставлять в каждом из них по жирной точке, едва не протыкая стенку насквозь. - Хан Джисон, а вы что подготовили? - А? – Джисон растерянно поднимает голову. – Я? - Да, о какой новости вы хотите рассказать? – профессор Пак, ведущий мировую политику, сидит, чинно сложив несуразно большие ладони на столе. - Ну, я… - медленно встаёт Джисон, стараясь шевелить сонными мозгами. – В США… В Ванкувере была стрельба в школе и… есть жертвы, стрелявшего расстреляли на месте при попытке задержания. Тон последнего слова вопреки утверждению вопросительно подскакивает. - Да что вы говорите? – профессор Пак задумчиво хмыкает. – Неплохо, неплохо. Правда Ванкувер – это Канада, а не США. И никаких случаев со стрельбой в новостях не было. Джисон опускает взгляд и неловко шипит сквозь сжатые зубы. Не прокатило. - Почему вы выбрали именно США? - Ну просто там ведь часто такое происходит. Неадекватные люди с винтовками стреляют по всем подряд. - Весьма недипломатичное высказывание, - журит его преподаватель. – Сводка всех новостей США за неделю к следующему занятию. Садитесь. - Хорошо. Джисон вздыхает, опускаясь обратно на своё место. Он совсем забыл, что перед занятием нужно штудировать новости, чтобы не получить нагоняй или, что хуже, штрафные баллы. Естественно его решили спросить именно в этот день, по-другому его удача попросту не работает. Он слышит смешки с задних парт и ловит сочувствующие взгляды. - Тогда давайте спросим другого человека. Надеюсь, что информацию мы всё-таки получим, - профессор Пак проходится глазами по списку в телефоне. – И Минхо, вам слово. Минхо встаёт, отталкиваясь руками от парты. На его тёмно-серой джинсовой куртке видны чёрные капли утреннего дождя. - Позавчера в Норвегии был зафиксирован колоссальный прирост популяции лосося. Это говорит о том, что ведущаяся в стране экологическая политика действительно работает и показывает хорошие результаты. Ограничения в ловле лосося, огромные штрафы и улучшение экологической среды зоны проживания рыб оказались успешными. Рот Джисона удивлённо приоткрывается. Такие чёткие ответы у них даёт разве что ботаник Чонин, которого преподаватели перестали спрашивать уже к середине первого семестра, потому что и так было понятно, что он подготовился. - Какого рода экологические улучшения? – уточняет преподаватель, оценивающе щурясь сквозь тонкие прямоугольные стёкла очков. - Была произведена массовая посадка специального вида водорослей, которые вырабатывают полезные для лососей микроэлементы. Также был выделен миллион долларов на тотальную очистку водных резервуаров, где они обитают и размножаются, после чего на несколько месяцев доступ к этим зонам был закрыт для людей. - Что ж, это очень интересная новость, - профессор, наконец, одаривает его одобрительной улыбкой. – Но почему вы взяли новость именно о Норвегии? Обычно разбирают только новости стран, которые являются основными акторами на международной арене. В новостных источниках главная колонка уделяется именно им. - Мой друг живёт в Норвегии, он там местный и я от него узнаю локальные новости. - Поддерживать связь с представителями других наций и узнавать конкретно от них о происходящем в стране – это очень похвально, сразу видно, что вы настроены серьёзно, год перерыва пошёл вам на пользу. Отлично, Минхо, ставлю десять баллов, можете садиться. Тот кивает и опускается обратно на стул, довольно кривя уголком губ и тут же заставляя себя вернуть непроницаемое выражение лица. Его подбородок гордо приподнимается, плечи расправляются. Остальные студенты поглядывают на него с удивлением, явно не ожидав такого хорошего результата. Опрос по новостям обычно был самой нелюбимой частью занятий, так как профессор Пак мог докопаться абсолютно до всего. На третьем ряду кто-то начинает переговариваться. - Вот это ты выдал, конечно, - Джисон звучно хлопает ему, когда после занятия подходит к Минхо, убирающему вещи в рюкзак. – Ты прям серьёзно увлекаешься международкой, да? - Я тебя умоляю, - Минхо издаёт самодовольный смешок. – Я ничего не знаю о политике. Это всё была брехня, которую я придумывал на ходу. - Чего? Да ты гонишь, - не верит Джисон. - Я похож на ботаника? Я тупо накидывал всё, что придёт в голову, потому что даже не открывал новости. Специально взял эту Норвегию, чтобы препод не докопался. Я же знаю, что они не штудируют новости мелких стран, которые не всрались никому. - Реально? Охренеть, ну ты и актёр, - Джисон несильно толкает его в плечо. – Ты так складно говорил, что все тебе поверили, даже препод. - Я просёк эту фишку ещё в школе, - Минхо с умным видом поднимает палец. – Нужно говорить уверенно. Какую бы брехню ты ни нёс, нужно делать это с таким видом, как будто ты стопроцентно знаешь, про что говоришь. Тогда тебе поверят. - Я умею чесать языком, но с политикой бы связать всё так с ходу не смог, - Джисон закидывает свой рюкзак за спину, когда они выходят из аудитории. – Для этого нужна особая фантазия. - Это комплимент? - Определённо. В коридоре стоит стандартный гул, потоки студентов циркулируют из аудитории в аудиторию, с этажа на этаж. Поднявшись по лестнице, парни направляются на пару английского, обсуждая возможное столовое меню на сегодня. - Что ты мелешь? Я застолбил эту тему. Посреди коридора образовалось кривое кольцо из людей, наблюдающих за раскинувшейся сценой. Парень в вязаном жилете поверх клетчатой рубашки грубо толкает стоящего напротив студента в грудь. Тот сжимает кулаки, но сдачи не даёт, скорее всего являясь хубэ, который теоретически не имеет права наезжать на своего сонбэ. - Я почти сразу написал в беседу, что беру её. Твоё сообщение пришло на полчаса позже. - И ты молчал, что тема занята? - Я писал, но ты ничего не ответил, поэтому я… - Потому что я его не видел и теперь из-за тебя огрёб от препода, - парень снова толкает своего хубэ, заставляя того отшатнуться и удариться лопатками о стену. – Иди и объясняйся перед ним, иначе… - Остынь, Джинён, - Минхо вдруг выходит вперёд и хватает парня за локоть, оттаскивая на шаг назад. – Это просто случайность, вряд ли Югём сделал это специально, чтобы тебя позлить. - Ты здесь? Лицо Джинёна мгновенно меняется. Раздражение сменилось удивлением, а затем выражение потемнело и стало напряжённым. Он застывает, как будто не понимая, как себя вести. - Меня восстановили с первым курсом, - Минхо примирительно улыбается, но его глаза в упор следят за человеком перед собой. – А ты чего расшумелся? Ещё и руки распускаешь. Надо быть спокойнее, а то мало ли что может случиться. - Он сам напросился, - Джинён резко выдыхает через нос, выдёргивая руку. – С возвращением. Мне надо на пару. - Увидимся. Проводив его взглядом, Минхо кивает молча наблюдавшему за всем Югёму, и идёт дальше в сторону нужной аудитории. Джисон хмурит брови и следует за ним. - Это кто? - Бывшие одногруппники. - У вас какой-то напряг? - Да нет, просто Джинён сегодня не в настроении. - Поэтому ты решил стать героем и заступиться? - Герой из меня, конечно, - Минхо фыркает. – Воспользовался привилегиями старшего. Мы с ними ещё со школы знакомы. - Больше не общаетесь? Раз Джинён удивился, что ты здесь. - Как-то отдалились, да. То экзамены, то подработки, то потом больница, сам понимаешь. - Да, я со своими тоже практически не общаюсь. Занятия по английскому проходили в аудитории со сдвоенными партами, что было редкостью. Почти во всех корпусах придерживались однотипных одиночных парт со встроенным стулом и тёмно-синей пластиковой столешницей. Окно было приоткрыто и впускало тонкую струю прохладного воздуха, который стал заметно легче и чище по сравнению с тем, что было раньше. Из-за того, что света цементного неба было недостаточно, с потолка светили круглые лампы. Когда Джисону надоедает слушать пронзительно высокий голос профессора Ю, он поворачивает голову к сидящему справа Минхо. От него мягко пахнет свежим лаймом; сочное, но не слишком сладкое облако парит в радиусе метра. Чёрные лисьи глаза следят за интерактивной доской, нижняя губа действительно слегка уходит назад, из-за чего верхняя очаровательно выпячивает. В ухе покачивается серебряное перо с сапфировым камнем на мочке. У Минхо в тетради каждый заголовок выделен маркером, абзацы начинаются с красной строки, некоторые фразы подчёркнуты, на полях мелким шрифтом приписки к некоторым пунктам. Ни одной помарки, ни одной съехавшей строки. У Джисона же наскоро записанные предложения, зачёркнутые слова и обведённые буквы поверх тех, что сначала были написаны неправильно. На полях треугольники и точки сплетаются в забитые узоры. Заметив внимание к своей персоне, Минхо поворачивается, прослеживает за его взглядом, после чего сам смотрит Джисону в тетрадь. Кажется, что он тут же улавливает ход его мыслей. У одного аккуратный порядок, у другого беспечный хаос. Постучав пальцем по гладкому столу, Минхо берёт чёрную ручку и, даже не спрашивая разрешения, рисует в тетради Джисона рожицу, показывающую язык. - Это что за беспредел? – с возмущением вскидывает брови хозяин тетради. - Jisung, you wanna say something about the Washington declaration we’re reviewing? – профессор Ю испытующе спускает очки на переносицу. - No, sorry. Джисон делает виноватое лицо и минуту притворяется, что слушает, после чего снова поворачивается к довольному своей выходкой Минхо. Тот не выказывает даже капли сожаления. «Что за наглость?» - пишет Джисон на испорченной странице, слегка подталкивая тетрадь в сторону. «Как будто ты не используешь её как черновик для каракуль» «Хоть бы разрешение спросил» «Я и так вижу что ты балду вместо учёбы гоняешь» Немного подумав, Джисон отворачивается, делая вид, что потерял к этому интерес и решил сосредоточиться на словах преподавателя. Однако стоит только Минхо так же вернуться к занятию, как Джисон резким движением вырывает тетрадку из-под его локтей и, повернувшись боком и закрывая её собой, начинает активно чиркать ручкой. - Отдай живо, - яростно шипит Минхо, впиваясь пальцами в его руку, но стараясь при этом не привлекать внимание профессора Ю, который лазерной указкой водил по карте на интерактивной доске и объяснял географию арабских стран. Наконец, Джисон расслабляет захват и тетрадь рывком возвращается обратно. С белой страницы на мир смотрит кривая ладонь с вытянутым средним пальцем. Минхо, поджав губы, разглядывает этот шедевр, красующийся прямо под начатым конспектом. Он медленно поднимает взгляд на Джисона. Тот невозмутимо пожимает плечами, мол, око за око. Щёлкает ручка. Кончик впивается в лист бумаги и едва не рвёт его. Минхо идеально ровным почерком выводит под ладонью «Хан Джисон». Тот в свою очередь издаёт приглушённый смешок и тоже вновь берёт ручку. Под показывающей язык рожицей появляется надпись «И Минхо». Парни какое-то время воинственно смотрят друг на друга, после чего осознают абсурдность своего детского противостояния и прячут улыбки, прикрываясь ладонями, когда профессор Ю поворачивается к студентам. Больше для веселья возможности не было. До конца пары шло чтение декларации на английском и, отвлёкшись, можно было пропустить свою очередь или потерять предложение. После того, как занятие заканчивается, студенты гудящей толпой отправляются в столовую через два корпуса. Лучшая часть дня, если не считать момента, когда учёба официально заканчивается и появляется свободное время. От запаха острой жареной свинины свербит в носу так сильно, как будто перечную пасту мазали на кончик сразу на входе. Если на улице дышать было тяжело из-за сухого грязного воздуха, то в столовой, наоборот, носоглотку окутывал горячий влажный пар, идущий с кухни. Трель металлических палочек и отправляемых на конвейер подносов звучала беспрерывно, через какое-то время превращаясь в обычный белый шум. - Лапша вся разбухла, - Джисон приподнимает над тарелкой две слипшиеся ленты, которые тут же начали распадаться на части и падать обратно в бульон. - Рис тоже как каша, - Минхо ложкой ковыряет белое месиво под кусками мяса. – Повара сегодня либо с похмелья, либо конкретно без настроения. - Хотя бы овощные котлеты ничего такие. - Не люблю их. Капустный салат нормальный. С чувством продолжая жаловаться на еду, они приступают к обеду, не имея опции лучше. Джисон отхлёбывает бульон и набивает рот разваливающейся лапшой. - Что за кисляк на лице? – сзади по плечам хлопают ладони и он едва не давится. – Да ты ешь-ешь. Рядом опускается Хёнджин, к которому через несколько секунд добавляется Чанбин. Общие знакомые называли их «акция 1+1», потому как они практически всегда шли комплектом. Их дымящиеся подносы с грохотом ставятся на стол, рюкзаки летят на соседнюю скамью. - Чуть не подавился, блин, - Джисон с недовольством шлёпает Хёнджина по руке. - Какие мы нежные, - тот невозмутимо берёт палочки и кивает сидящему напротив Минхо. – Привет. Ты Минхо, да? Который новенький. Я Хёнджин с криминалистики. Этот тоже. - Чанбин, - парень коротко поднимает руку в знак приветствия и накидывается на рис с тунцом. - Интересно, откуда это обо мне уже знают на других факультетах? - Минхо поворачивается к Джисону. - Чего ты на меня смотришь? Я им твоё имя не говорил. - Это из наших кто-то про тебя болтал, - объясняет Хёнджин, смачно хрустя кимчи. – Мол, красивая мордашка появилась. - Господи, - Минхо сжимает пальцами переносицу, неловко кривя губами. - Да ладно, чего ты? Ты пацан видный, тут ничего не поделать, - Чанбин затем обхватывает лицо Джисона рукой. – Наш Джисон тоже пацан видный. Сначала щёки из-за поворота виднеются, потом он. - Пошёл ты, - Джисон отмахивается, цокая языком. – Меня хотя бы из-за мусорок видно, полторашка. Подавленные смешки Минхо и Хёнджина спотыкаются о плотно сжатые губы двух других парней. Они наблюдают за тем, как глубоко оскорблённый Чанбин перестаёт жевать, затем с силой проглатывает ком риса и угрожающе ведёт челюстью, продолжая сверлить друга взглядом. - Зато я никогда не расхаживал по универу в образе киски, как последняя шалава. Минхо, как тебе, кстати, наша киска? Хороша была? Минхо всё-таки не выдерживает и начинает приглушённо хохотать себе под нос. Диалоги и динамика этой компании его забавляли. - Хороша, - отвечает он, снова возвращая самообладание. – Я, на самом деле, люблю кисок. Озадаченные взгляды тут же падают на него, стоило только уловить непреднамеренный подтекст сказанного. Минхо же непробиваемо ведёт плечом и отправляет в рот кусок острой свинины. - Киска из тебя, конечно, как из профессора Пака топ модель по-американски, - Хёнджин окидывает Джисона показательно оценивающим взглядом. – Белка ты всё-таки, самая настоящая, забивающая орехи за обе щёки. - Может хватит уже? – тот устало вздыхает и наматывает виток разбухшей лапши на палочки. - Ну если ты белка, что мы сделаем? – Чанбин соскабливает тунца со стенок тарелки. Какое-то время они молча обедают, старательно зачищая все имеющиеся на подносе посудки. В конце зала кто-то громко матерится, роняя на пол тарелку с маринованной редькой. Небо за окном темнеет до цвета смешанного с пеплом грязного снега, угрожая продолжением утреннего дождя. Минхо шумно выдыхает, прожевав особо острый кусок свинины, на котором соуса оказалось больше, чем на всех остальных. Он залпом допивает последние капли, что ещё оставались на дне железного стакана, и заедает рисом, время от времени резко дыша и пытаясь успокоить пожар во рту. - Давай я схожу за водой, - Джисон поднимается с места, беря оба их стакана. - А нам ты почему никогда воду не носишь? – с претензией спрашивает Хёнджин. – Я тоже пить хочу, вот мой стакан. - Сами сходите, не обломитесь. У меня не десять рук. Холодная вода стремительным потоком льётся из кулера, каплями летя во все стороны. Джисон до краёв наполняет оба стакана и возвращается обратно. Когда он подходит к столу, то видит подозрительно весёлые лица всей троицы, которая увлечённо что-то обсуждала. - В итоге он так надрался, что закусывал вискарь фикусом, который стоял около телика, - вещает Хёнджин с набитым ртом, из которого в тарелку упал кусок яичного омлета. - О чём ты опять треплешь? - Рассказал про то, как ты праздновал совершеннолетие, - с лукавым блеском в глазах объясняет Минхо. - Ненавижу вас, - Джисон толкает своих друзей в плечи. - Я вообще молчу сижу, - возмущается Чанбин. - Правильно, вот и молчи, - Джисон садится и ставит стакан на поднос Минхо. – Держи. - Спасибо. Они продолжают сидеть под оживлённую болтовню, даже когда подносы пустеют, и уходят, только когда до начала пары остаётся минута и приходится бежать в нужный корпус, прикрываясь рюкзаками от начавшегося дождя. Вопреки пасмурной погоде самочувствие уже не было таким пассивным, как два дня назад, голова казалась легче. Преподаватель по социологии объяснил это изменением атмосферного давления, когда затронул тему группового настроения, создающегося в социальных группах. Ближе к вечеру Джисон сидит в своей комнате, распечатывая международные соглашения для политологии, и понимает, что не чувствует себя слишком уставшим, пусть даже у него было четыре пары. За окном царил жидкий полумрак, который словно завис и всё никак не мог перейти в полноценную темноту. В сентябре лето ещё не заканчивалось, временные рамки светового дня только-только медленно начинали размываться. Посмотрев несколько бессмысленных видео, чтобы развлечься, Джисон чувствует голод. Он со свойственным семидесятилетним старикам кряхтением поднимается с кровати, откладывая ноутбук, и бредёт в свою крохотную кухню, в которой находиться с кем-то ещё уже было бы тесно. Свет холодильника рисует на полу жёлтый полукруг. На верхней полке одиноко стоит полупустая банка кимчи, на нижней – перцовая паста и майонез. В дверном отсеке осталось одно-единственное яйцо и зубчик чеснока, про который он постоянно забывает и который лежит здесь практически с самого въезда. - Негусто, - раздаётся в гулкой тишине пустой квартиры. Постучав пальцами по дверце, Джисон закрывает холодильник. Взгляд падает на цветные магниты от служб доставки. Было бы хорошо заказать курицу, но брать её на одного слишком невыгодно, впрочем, как и всё остальное. В большинстве заведений заказ был от десяти тысяч вон, а он сильно тратиться на ужин не хотел. Постояв в квартирных сумерках, Джисон идёт натягивать толстовку. Нужно прогуляться до магазина. Прохладный вечерний воздух колышет волосы. Дождь закончился пару часов назад и теперь асфальт сверкал в лучах фонарей и вывесок. Дышалось легко, мелкая пыль практически полностью ушла, правда неизвестно надолго ли. Джисон смотрит на светофор, с которого стекали последние капли, и переходит дорогу, на автопилоте идя по выученному наизусть маршруту. Впрочем, сколько бы раз он ни приходил в этот магазин – он каждый раз забывает, в какую сторону там открывается дверь. Даже в школе, в которой он провёл большую часть своей жизни, он каждый раз смотрел на надпись около ручки. Свет внутри GS25 невозможно яркий, такой обычно бывает только в больницах. Из-за белых стеллажей он режет непривыкшие с улицы глаза только сильнее. Джисон несколько минут стоит напротив полок с лапшой, пытаясь уловить, что он хочет. Всё, что было в ассортименте, он пробовал и толком не помнит, у чего какой вкус. Несколько раз взяв и положив упаковку обратно, он, наконец, делает выбор, хватает из холодильника сосиску и холодный кофе, после чего идёт расплачиваться. Пока сосиска крутится в заляпанной жиром микроволновке, Джисон закидывает в рамён специи, заливает всё кипятком и прикрывает крышку. Язык недовольно цокает. Немногочисленные места внутри были заняты. Значит придётся есть на улице, если и там ещё не успели оккупировать один единственный стол. Тогда он будет тащиться до ближайшей скамейки и есть как бомж. Микроволновка пронзительно визжит. Джисон кладёт горячую сосиску на закрытый рамён, берёт свой кофе со столешницы и выходит наружу, толкая дверь плечом. Запах прошедшего дождя смывает запах застоявшейся еды, которым был пропитан магазин. Джисон поворачивается к столу и видит там человека, однако вместо досады на лице появляется удивление. - Ты здесь, что ли? - Привет. За столом с палочками в руках сидит Минхо, который тоже вскидывает брови и улыбается краешками покрасневших от горячего бульона губ. Видимо, он был у кассы, когда Джисон вошёл внутрь и сразу проследовал к стеллажу с лапшой. - Какими судьбами? – Джисон садится на пластиковый стул напротив и раскладывает свою еду. - Я вон там живу, - Минхо показывает на одну из высоток с горящими окнами. - Так мы, считай, соседи. Я вон с той стороны, где автобусная стоянка. Он перемешивает отмякающую лапшу, от которой в сумеречную высь тут же вьётся пар. Лицо обдаёт влажным теплом. Отодрав трубочку, он протыкает фольгу на крышке кофе и делает короткий пробный глоток. Крепко и сладко. - Не надоело тебе лапшу жрать? – спрашивает Минхо, отпив красноватый бульон. – Днём удон ел, сейчас сырный рамён. - Я не знал, что ещё брать. Курицу с рисом? Но она на три тысячи вон дороже, как-то неэкономно. - Готовить лень было? - Да. Не фанат я готовки, - Джисон открывает упаковку с горячей сосиской, покрывшейся каплями, и откусывает. - Я тоже. А вообще умеешь? - Ну, основное да. Омлет там сделать, кимпаб простой скрутить. Может даже чеюк смогу приготовить, но только с рецептом перед глазами. А ты? - Аналогично. Не люблю возиться, но когда надо, могу. Минхо дует на лапшу и отправляет её в рот, после чего шмыгает носом – отдаёт острая приправа. На нём просторная чёрная толстовка, широкие спортивные штаны и потрёпанные кроссовки. Тоже вышел из дома на дешёвый перекус в чём был. Он зачёсывает назад угольные волосы, часть которых падает обратно на открытый лоб. Постучав палочками по краю упаковки, чтобы стекли капли, он берёт кимчи и, жуя, с лёгкой задумчивостью смотрит на внезапного спутника. - Держи, - Минхо палочками поддевает ещё два куска кимчи и тянет их Джисону. - Мне? – тот растерянно переводит взгляд с кимчи на него и обратно. – Зачем? - Не хочешь? - Хочу, но… - Ну так ешь, - Минхо нетерпеливо подносит кимчи к его губам. Зависнув ещё секунды на две, Джисон слегка наклоняется и забирает кимчи. Острота с терпкой кислинкой тут же пробегаются по языку. Капуста хрустит на зубах, пока он сосредоточенно жуёт, осмысляя неожиданный жест щедрости. Запив всё чересчур сладким кофе, он берёт из упаковки сосиску и тянет её Минхо. - Будешь? - Решил обмен сделать? – смешок. - Мне кажется, справедливо. - Отказываться не в моих интересах. Минхо откусывает часть, зубами задевая деревянную шпажку, на которую она была насажена, и благодарно кивает. Хотя бы раз в минуту стандартно раздаётся звон колокольчика на двери. Магазин находился в жилом районе и поток людей был практически бесконечный. Многие заходили после работы или учёбы не столько за продуктами, сколько за готовой едой, начиная кимпабами в шелестящих упаковках и заканчивая большими пластиковыми корытами с полноценным ужином. Вдали между деревьями скромно выглядывает раздутый месяц. - Домой пойдёшь? – спрашивает Минхо, когда их коробки пусты и по стенкам стекают лишь капли масла. - Наверное. Куда ещё? – Джисон лениво откидывается на спинку стула, сложив ладони на полном животе. - Не знаю. Так, прогуляться на ночь можно, растрястись. - Прогуляться… - задумчиво тянет он. – Ну окей, пошли. Выкинув весь мусор со стола, они неторопливо выдвигаются в сторону более оживлённых улиц, не видя смысла бродить между жилыми комплексами, которые все выглядели одинаково, как стоковые изображения, которые скопировали и отштамповали по всей странице. На горизонте ещё виднелась тончайшая лента уходящего дня, слегка отдающая малиновым. - Ты подготовился к политологии? - Не-а, - Минхо потягивается, разминая лопатки. - А будешь? - Наверное. Пробегусь глазами, чтобы сориентироваться, если что. - Так лень читать. Я распечатал, но даже брать в руки не хочу. - Да забей, он обычно не спрашивает. Разберём всё на паре. Порыв ветра скидывает с клёна желтеющие листья, оголяя одну из самых хилых веток. Те с шелестом несутся по влажному асфальту, попадая под колеса проезжающих машин. Изнутри грела порция горячей еды и совсем немного удовлетворение от ужина не в одиночестве. Иногда бывает приятно вечером просто посидеть с кем-то за одним столом и поговорить о чём-то совершенно неважном, чтобы почувствовать, как непонятная человеческая шкала внутри заполняется. - Я здесь как-то работал, - Минхо показывает на здание национальной почтовой службы, когда они проходят мимо. – Шарага, конечно, ещё та. - А сама работа как? - Дерьмо. Я даже не про зарплату и нагрузку, а про клиентов. Ведут себя так, как будто монархию не отменили и они представители главных янбанов. Один мудак как-то пришёл, начал качать права из-за письма, когда сам был не прав и накосячил, в итоге довел оператора до слёз, а потом говорит, типа, я просто хотел поругаться, поржал и ушёл. - Вот же ублюдок конченный, - хмурится Джисон с негодованием. – Некоторые люди такие мрази, что удивляешься, как их ещё никто не порешал. Я когда официантом работал, тоже с такими придурками сталкивался, что очень хотел вылить на них кастрюлю кипящего супа или засунуть их в мясорубку. - Поэтому в сервисе постоянно текучка. Хотя у нас мужик один работал, чудик такой, вот сразу по нему видно, что у него какие-то особые шестерёнки в голове. Он говорил, что в предсказании у него был логотип этой почты, поэтому он не увольняется, потому что верит, что так найдёт своё счастье. Он двадцать лет там уже работал, представляешь? Двадцать лет в таком дурдоме. - Точно поехавший. Столько терпеть только ради чего-то потенциально хорошего, хотя на такой работе точно ничего хорошего не встретишь. Это вообще могло быть просто шагом в его жизни, после которого нужно двигаться дальше. - И не говори. Некоторые реально едут крышей со своими предсказаниями. У тебя такого нет? Услышав про предсказание, Джисон чувствует, как сердце противно сжимается и подкатывает к горлу. В голове снова образ мёртвого тела на своих руках и тотальный ужас, пропитывающий каждую клетку, разбивающий душу в пыль. От накатившего страха по позвоночнику пробегает дрожь. - Нет. Такого нет. - У меня тоже. Оно какое-то непонятное. Кровь в воде, - Минхо неопределённо пожимает плечами, прокручивая сцену в голове. – Похоже на море, по крайней мере, там есть пена. Мне кажется, оно уже сбылось. Я как-то плавал в море в Пусане и наступил на грёбаного ежа, пробил ногу и стоял там в крови. Вообще бессмысленное предсказание, так что это всё какая-то лажа. А у тебя какое? - У меня… - Джисон лихорадочно соображает, пытаясь собрать нервно разбегающиеся в стороны мысли. – Рубашка. Я держу в руках рубашку. - Ну вот говорю же. Фигня. - Да, фигня. Свернём здесь? Там прямо уже опять высотки. Ты часто здесь гуляешь? Джисон никогда никому не рассказывал про своё предсказание, разве что родителям в далёком детстве, когда пытался понять, почему ему так больно в груди, когда он просыпается с криком. Таким он не хочет делиться. Ему не нужно чужое сочувствие, да и он в принципе старается делать вид, что его предсказания не существует, потому что так проще. Он ополаскивает лицо холодной водой, собирается и идёт за кофе. После первого глотка никакого предсказания больше не существует, он живёт нормальной жизнью, где по его рукам не течёт чужая кровь. Главная улица пахнет жареным тестом из-за большой пекарни с горящими окнами. Сквозь украшенное гирляндами стекло видно ряды с булками, круассанами, маффинами и ещё десятками видов всевозможной выпечки. К вечеру подносы с ними пустели, однако работники в спешке выносили с кухни новые порции. Проходя мимо, парни обсуждают свои любимые начинки для слоёных булочек. Откуда-то спереди начинает доноситься музыка, явно играющая из больших колонок. Череда из мелких магазинов, банка и заведений по предоставлению разных услуг сменяется небольшой площадью, где днём устраивали ремесленные ярмарки. Сейчас прилавки были отодвинуты в стороны, а под тепло горящими лампами танцевали люди. Судя по одежде, обычные прохожие, которых затягивали в толпу организаторы мероприятия. - Лишь бы не… Джисон не успевает договорить, как его с воодушевлённым щебетанием хватают под локоть и буквально вбрасывают в гущу людей. Он удивлённо оборачивается и, к своему облегчению, видит Минхо, которого втянули следом за ним. Хотя бы не он один попался. - Бежим, пока не видят. - Да ладно, давай потанцуем, - Минхо внезапно не выглядит растерянным, а наоборот, улыбается. – Музыка ничего такая, качает. - Ты серьёзно? – Джисон вскидывает брови. Вместо ответа Минхо поднимает руки и начинает двигаться на месте, кивая в такт. Ничего особенного, стандартные движения, но он кажется довольным и выжидательно смотрит на Джисона, подзывая его пальцами. Вокруг раздаётся смех и гудят разговоры, в более свободной части кто-то танцует со своими детьми, которые радостно скачут. Жёлтый свет куполом накрыл мощенную площадь, отделяя её от тусклого дождливого пейзажа окружающих зданий и спешащих по дороге машин. Организаторы складывают руки рупором и с энергией в голосе призывают всех проходящих присоединяться и поднять себе настроение, разогнать напавшую на город хандру. - Да расслабься ты, - выдыхает Минхо насмешливо, когда Джисон начинает тяжело топтаться на месте. – Просто двигайся под музыку, как хочешь. Вот так, да. Под его одобрительное «давай-давай» Джисон позволяет себе немного отпустить своё тело и дать ему свободу действий. Грудная клетка начинает двигаться легче. В конце концов, не может же он просто резко уйти, оставив тут Минхо одного, когда они гуляли вместе. Через какое-то время скованность начинает уходить и Джисон чувствует зарождающееся веселье внутри. Минхо довольно пританцовывает рядом. - А теперь давайте подбавим жару! Прыгаем, ребята! – задорно кричит девушка с двумя длинными хвостиками. Музыка становится активнее, биты быстрее. Народ радостно начинает прыгать, вскидывая руки так, как будто они были на концерте, кто-то весело кричит и свистит. Пахнет прошедшим дождём, свежий вечерний воздух обдувает лица. Джисон уже забывает, что поначалу был против этой идеи. Он тоже скачет и поднимает глаза на своего спутника. Минхо прыгает, закинув голову назад и прикрыв глаза. Его волосы развеваются, аккуратные губы растянулись в счастливой улыбке, в ухе подскакивает серьга-перо. Джисон смотрит на него, как будто заряжаясь теплом и тоже начиная широко улыбаться. Он постоянно втягивает его во что-то, во что сам Джисон бы никогда не влез, и на самом деле, уже второй раз успешно. - Давайте-ка немного передохнём. Поддержите своих партнёров. Песня меняется, становится немного спокойнее, однако она по-прежнему далека от лирической. Здесь люди были не для лирики. Прыжки прекращаются, танцующие поправляют сбившуюся одежду и растрёпанные волосы. Минхо вдруг берёт ладонь Джисона в свою и подходит ближе. - Ты чего? - Парные танцы же, ты глянь, - Минхо кивает в сторону остальных людей, которые тоже разбились по парам. – Положи мне руку на талию. - Это обязательно? - Ты стесняешься, что ли? – усмешка. - Ничего я не стесняюсь, - Джисон, почувствовав укол гордости, резко подтягивает его к себе за талию. – Ты себе в стельки чего-то наложил? - Мне не нужно что-то подкладывать, чтобы быть выше тебя. Джисону приходится поднять глаза на два сантиметра. До этого он не замечал, что у них есть разница в росте. Минхо казался аккуратным и компактным, но вблизи становилось ясно, что всё-таки он был чуть длиннее. - Сильно не зазнавайся, разница – крошки. - Сказала крошка. - Слышь. Джисон толкает его грудью, подаваясь вперёд, и Минхо посмеивается. - Да ладно, нормальный у тебя рост. Я уж так, - примирительно говорит он. - Вредничаешь. - Вредничаю. Покачиваться на одном месте было слишком странно, так как мелодия всё-таки была оживлённая и напоминала джаз. Поэтому они начинают наклоняться в стороны, специально топчась как неуклюжие каракатицы. Наклон вправо с поднятием левой ноги, наклон влево с поднятием правой ноги. Набрав скорости и вильнув в сторону слишком сильно, они едва не падают, успевая в последний момент выровнять себя. Минхо заливисто смеётся, чуть запрокидывая голову. Жёлтые огни скользят по его лицу, ветер поддевает вороные пряди, тёплая ладонь доверительно лежит в чужой руке. Джисон хохочет вместе с ним. Щёки гудят от постоянных улыбок. Пальцы массируют их, когда Джисон идёт домой по тихим улицам, по-прежнему чувствуя яркий всплеск внутри. Он всё никак не унимался, как будто кто-то зажёг свет и забыл на выходе щёлкнуть выключателем. Нагретая лампочка трещит прямо под рёбрами. В ушах снова стоит звонкий голос Минхо.