thantophobia

Гравий шелестит под кроссовками, когда Джисон быстрыми широкими шагами идёт к главным воротам. Нужно успеть уйти из кампуса. Молочное небо тонкой пенкой висело над Сеулом, листья гонялись друг за другом по дорогам, иногда подскакивая вверх и распадаясь усыхающими фейерверками. - Хан, подожди! Ноги замирают, спотыкаясь о знакомый голос. Слишком знакомый. Такому сопротивляться не получается. Джисон на пару секунд плотно зажмуривает глаза, напрягает челюсти, после чего выдыхает и оборачивается. - Ты куда? Сегодня же среда, - Минхо подходит к нему и вопрошающе заглядывает в глаза. - Да я чувствую себя неважно. Иди без меня. - Опять? На прошлой неделе ты сказал то же самое. Джисон заставляет себя сводить общение к минимуму, видеться реже и только на общих парах в университете. Он и так позволил себе слишком много. Выбора нет, риск слишком велик. - Похоже, среда не мой удачный день. Извини. Виновато скривив губы, Джисон через силу разворачивается и собирается как можно скорее уйти, чтобы не поддаться желанию и не передумать. - Тебе больше не интересно со мной? Эти слова заставляют вновь обернуться. Он смотрит на хмурого Минхо и видит грусть, смешанную с отчаянной решительностью, в его лисьих глазах. Ветер ерошит угольные пряди. Сердце сжимается. - Конечно нет. Джисон был бы рад, если бы это оказалось правдой. Если бы ему было неинтересно, если бы ему было всё равно. Потому как то, что Минхо начал занимать практически все его мысли, пугало до дрожи, держало в постоянном напряжении. Он не должен был этого допускать, но по капризной беспечности переступил черту, которую переступать было нельзя ни в коем случае. - Ты думаешь я не замечаю, что ты меня избегаешь? Что ты стал дёрганным? – в голосе Минхо претензия, но при этом и неприкрытое волнение. – Что случилось? Что не так? Видеть, как с его лица испарилась извечная уверенность в себе, приправленная долей наглости, оказалось внезапно больно. Джисон этого не ожидал, это хлёстко шлёпнуло его по щеке буквально из ниоткуда. Он не думал, что такой парень, как Минхо, будет переживать из-за такого, как он. Последнее, чего он хотел, - это сделать Минхо больно. Две крайности разрывают изнутри, начиная с силой тянуть пульт управления в разные стороны. - Я… - Джисон растерянно открывает и закрывает рот, лихорадочно пытаясь принять решение. – Я думал, что надоедаю тебе. Не хотел навязываться. В конце концов, он врёт. Правильнее было бы сказать, что он не хочет больше общаться с Минхо, заставить его возненавидеть себя и обезопасить от своего проклятия. Но Джисон не может заставить себя. Он не хочет делать ему больно. И если чистосердечно признаться самому себе: он эгоистично не хочет его отпускать. Даже банальное игнорирование затрачивало колоссальное количество моральных сил. Рядом с ним хотелось быть практически постоянно. - Ты идиот? – Минхо, наконец, выдыхает с едким смешком. – То есть ты бегал от меня как от чумной крысы, потому что боялся надоесть? Когда я даже повода не давал и сам постоянно звал тебя куда-нибудь? У тебя как с логикой, нормально всё? Может шестерёнки смазать надо? - Ну просто… - Джисон ведёт плечом и неловко трёт ладонью лоб. – Ты постоянно меня клоуном называешь. - Хан Джисон, - Минхо подходит к нему вплотную в два больших шага, запускает пальцы в волосы на виске и заставляет посмотреть на себя. – В этом мире ты единственный клоун, который мне нравится, усёк? Ещё раз что-то такое выкинешь, так я притащу грим и размалюю тебя так, что в цирке за своего примут. От него пахнет лаймовым парфюмом. Джисону не хватало этого тонкого свежего запаха. И его голоса тоже не хватало. Когда он обедал один, когда сидел дома, когда гулял с друзьями, он физически чувствовал, что место рядом пустует. Раньше его не было совсем, а теперь оно появилось, своя собственная ниша, которую построил Минхо. Когда она не была заполнена, пустота свистела и сквозила, звоном отдаваясь в груди. - Ну так что, Хан Клоун? Пойдёшь в поход? - Пойду. Снова идти по привычному маршруту, чувствуя, как лёгкие очищаются, было приятно. Уже знакомый шелест листвы, знакомые камни на дороге. Озеро выглядело нереалистично гладким и застывшим из-за такого же замершего молочного неба. Они занимают своё место. Их личный угол реальности, который принадлежал только им двоим и больше никому. Здесь они могли отдохнуть от остального мира. - В общем, не знаю, как получилось, но всё по рецепту, - Минхо протягивает Джисону открытый ланчбокс. - В смысле по рецепту? Ты сам готовил, что ли? – он удивлённо смотрит на лежащие там лепёшки, судя по всему, из овощей. - Да. Хотел попробовать, - Минхо отводит взгляд, явно намеренно стараясь казаться беспечным и скрывая неловкость. - Вот это тебе скучно было. Джисон достаёт одну лепёшку, чувствуя, как пальцы покрываются маслом. Сложив её пополам и надеясь, что она прожарилась как следует и не осталась сырой в середине, откусывает. На зубах хрустит лук и не совсем до конца дошедшая картошка. - Ну? - Кажется, ты переборщил с солью. Солёный вкус ярко ударяет по рецепторам. Джисон залпом выпивает половину стакана с лавандовым чаем. Покусанную губу покалывает. Минхо испытующе сканирует его взглядом, после чего сам вдумчиво начинает жевать свою лепешку. Его челюсти двигаются всё медленнее, пока не останавливаются совсем. Он раздражённо выдыхает сквозь сжатые зубы. - В жопу всё, - Минхо подскакивает с места и решительно идёт к воде, закидывая руку с ланчбоксом назад и намереваясь выбросить его в озеро. - Эй-эй, ты чего? – Джисон тут же подрывается следом и перехватывает его запястье. – Ты сдурел? - Они испорченные. - Ничего они не испорченные, просто немного пересоленные, - Джисон дёргает его назад, пытаясь опустить руку. – Они вкусные. - Врёшь. - Не вру, - он несколько раз откусывает от лепёшки, которую по-прежнему держал. – Видишь? Вкусно, я буду их есть. - Ты специально притворяешься. - Не хочешь – не ешь, - Джисон чеканит грозно и вырывает у него несчастный ланчбокс из рук. – А то выкидывать он еду собрался. Теперь моя будет. Бережно держа пластиковую коробку у груди, он топает обратно и с показательным хмыканьем опускается на валун, который они использовали в качестве скамьи. Под пронизывающим взглядом Минхо он достаёт следующую лепёшку и упрямо ест, то и дело прихлёбывая чай. Постояв немного, Минхо всё-таки садится рядом с ним и тоже тянется к ланчбоксу. По руке тут же шлёпают. - Они же тебе не понравились. - Это мои лепёшки. - Ты их мне приготовил, значит мои. - С чего ты взял, что тебе? - А что, не мне? – с вызовом заглядывает ему в глаза Джисон. Какое-то время Минхо молчит, остолбеневший от такой неожиданной провокации. Для него было в новинку видеть в Джисоне такую сторону. Как будто он разозлился, что Минхо захотел выкинуть свою выпечку в озеро. - Ну ладно, может тебе. - Вот и всё тогда, - цокает Джисон языком, жуёт, после чего всё-таки поворачивается к нему ещё раз. – Нормально будешь есть? - Чего ты прикопался ко мне? - Кто на себя ругается, тот не ест. Минхо вздыхает. - Да буду я есть, буду. Голодный, сейчас сдохну, дай ты мне уже эту грёбаную лепёшку. - Молодец. Получив удовлетворительный ответ, Джисон снисходительно улыбается и позволяет ему, наконец, достать лепёшку из ланчбокса. Минхо смеряет его взглядом и жуёт, с лёгкой обидой вытягивая и без того выпирающую верхнюю губу вперёд. Он выглядит мило, ведя себя так, как обычно не вёл в силу своего характера. Над диафрагмой теплеет. - Завтра тот детектив про деревню пускают, помнишь трейлер смотрели? – две минуты спустя подаёт голос отошедший Минхо. – Хочешь сходить? - Да, давай сходим. Пока они идут обратно по трепещущему лесу, Джисон проводит серьёзный внутренний диалог с самим собой. Он не может игнорировать Минхо. Он не может просто взять и обрубить общение, потому что таким образом он как будто перерубает кислород самому себе. В конце концов, человека внутри себя задушить не получается. Раньше с этим проблем не было, так как он не позволял себе чувствовать больше положенного и не знал, что теряет. А теперь, когда он умудрился привязаться к человеку и узнать, каково это – проводить с ним каждый день по несколько часов, тем более наедине, узнавать о нём мелкие детали, смеяться вместе, поддерживать, когда ему больно, Джисон не находит в себе сил вернуться к тому, что было. Ведь теперь он попробовал «на вкус» чувства и они ему понравились. Основным аргументом становится факт того, что Джисон приходит к выводу – пока они не в отношениях, всё хорошо и Минхо в безопасности. В предсказании он теряет любимого человека и испытывает адскую боль, а Джисон уверен, что такое можно испытывать, только потеряв свою официальную вторую половину. Значит, пока они не выходят за рамки, опасности нет. Нужно просто вести себя осторожно. Он твердит это себе каждый день как мантру, придумывает миллион отмазок, чтобы оправдать свои действия. Ведь он просто хочет быть с ним рядом. Он чувствует потребность в том, чтобы смотреть в его смеющиеся глаза и ощущать себя последним дураком на Земле. Они всего лишь родственные души. Это становится новым способом объяснять всё, что происходило. Джисон уверен, что именно поэтому их так тянет друг к другу, поэтому они так хорошо друг друга понимают. Поэтому он позволяет Минхо спать на своём плече во время перерыва и не двигается, даже когда всё затекает. Поэтому он чуть утыкается носом в его макушку, когда никто не видит, и прикрывает глаза, ловя момент. Поэтому он радуется каждый раз, как видит сообщение от него. Если они не встречаются вечером, то до ночи перебрасываются видео и мемами, постоянно что-то обсуждая. Даже на выходных, когда можно отдохнуть от всех людей, Джисон не желает выпускать из рук телефон, улыбаясь каждому уведомлению от пользователя MinT HoE. Поэтому он подрывается с места, видя, что Минхо старается незаметно разминать своё больное бедро, слегка хмурясь – на переносице появились две тонкие складки. Стоявшая до этого тёплая погода начала меняться ещё прошлым вечером, когда резко поднялся ветер, а небо потяжелело и сползло на верхушки небоскрёбов. Это значило, что у Минхо противно ныли повреждённые кости, не давая ему сосредоточиться. Джисон поднимается обратно по лестнице, сверяясь с расписанием, чтобы не перепутать этаж. Он сворачивает в восточное крыло и видит Минхо, сидящего на персиковом диване в зоне отдыха. Челюсти напряжены, взгляд сосредоточенно зафиксирован на пятне от пролитого кофе на маленьком столике. Его пальцы спрятаны в рукавах мешковатой толстовки, руки скрещены на груди, нога выпрямлена. - Держи, - Джисон вручает ему высокий пластиковый стакан и розовый пончик в шелестящей упаковке. – Чай с чабрецом, он вроде помогает. Пончик с малиной и заварным кремом. - Какой-то праздник, а я не в курсе? – удивлённо вскидывает брови Минхо, с лёгкой растерянностью принимая еду. - У тебя нога болит. Я не знаю, как помочь, поэтому пытаюсь хотя бы отвлечь и порадовать, - он садится рядом. – Поешь. Поначалу Минхо озадаченно смотрит на него, после чего его лицо загорается, он издаёт смешок. Свой фирменный смешок, с которым Джисон столкнулся впервые в жизни, когда они познакомились. Минхо всегда сначала посмеивается, а потом напоследок выдает короткое весёлое «а». И Джисон всегда ждёт его, ждёт этот момент, от которого внутри взрывается маленькая радостная хлопушка. - Чем я тебя заслужил? – Минхо отпивает чай и начинает открывать упаковку. - Чем-то плохим. - Почему? «Потому что из-за меня ты в опасности и ходишь по краю,» - с досадой думает Джисон. - Потому что тебе приходится терпеть мои шутки. - Это того стоит, - Минхо усмехается и откусывает от пончика. - Сделать тебе массаж? Хотя… - Джисон смотрит на циркулирующих по коридору студентов. – Это может выглядеть немного странно. Может накрыть ноги курткой и сделать массаж так? Минхо проглатывает комом вставший пончик и поворачивается к нему. - Хан, это будет выглядеть ещё страннее. Намного. Представь: на моих бёдрах куртка, а под ней твои двигающиеся руки, как будто… - Всё, хватит, я понял, - Джисон тут же отмахивается, качая головой. - Всё нормально, без массажа обойдусь, - Минхо делает несколько глотков навязчиво пахнущего чабрецом чая, после чего подносит пончик к губам Джисона. – Открой рот. - Зачем? Ешь сам, тебе же купил. - Я сказал: открой рот. Посверлив его взглядом несколько секунд, Джисон послушно откусывает. Малиновая начинка попадает на губу и он её слизывает. Тесто мягкое, начинка и глазурь сладкие до зубного скрежета. - Хороший мальчик. - Иди ты. Минхо довольно откидывается на спинку дивана. Он доедает пончик, комкает упаковку и бросает её на столик. Осушив половину стакана за раз, он удовлетворённо выдыхает и какое-то время расслабленно сидит. - Спасибо, - говорит он после паузы. – Мне легче. - Рад быть полезным. Одно из самых гнетущих чувств – видеть, как человеку, который тебе важен, плохо и быть не в состоянии помочь. Его боль забрать невозможно, разделить тоже, поэтому Джисон готов любыми способами поднимать ему настроение и отвлекать его. Он готов бежать в магазин за едой, нестись в аптеку за обезболивающим, вести себя максимально по-идиотски, чтобы рассмешить его, делать массаж при возможности, без умолку болтать, десятый раз смотреть его любимый фильм. Если он может помочь, то любой способ подойдёт. Период нестабильности вскоре проходит и всё снова возвращается в норму. В один из дней после обеда довольный Джисон идёт по коридору, время от времени отпивая освежающий лимонад с кисловатым яблоком. Настроение было хорошее, осталось перетерпеть одну пару и можно будет пойти отлёживаться домой. Он раздумывает о том, в какой день лучше поставить стирку, когда в него буквально влетает неизвестный парень, сминая пластиковый стакан и обливая их обоих. - Не видишь, куда прёшь? – парень с угрожающе сведёнными бровями вдруг решает сделать из себя жертву. - Вообще-то это ты в меня врезался. - Ну и наглость, - он усмехается. – Идёшь как слепая курица, а виноват я. Извиняться не собираешься? Незнакомец сужает глаза, распрямляя широкие плечи. Он демонстративно выкатывает грудь вперёд и закидывает подбородок, показывая, что он сильнее и требует уважения. Хорошее настроение Джисона капает на матовые плитки так же противно, как липкий лимонад с осколками льда. - Я смотрел перед собой, это ты куда-то бежал. Давай просто разойдёмся и хрен с ним. - Отвечай за свои косяки, ты облил меня своей херотой и думаешь просто так уйти? – незнакомец толкает Джисона в плечо, заставляя отшатнуться. - Руки убрал, - из толпы вдруг выскакивает Минхо, который чуть отстал после столовой из-за телефонного звонка, и сам толкает парня в грудь. – Ты ведь Хонсок со второго потока? Так вот, Хонсок, это ты в глаза долбишься, так что ты и извиняйся перед ним. И за лимонад, и за своё ублюдское поведение. Джисон подавляет тяжёлый вздох, с опаской поглядывая на Хонсока. Вспыльчивый характер Минхо собирается доставить им лишних проблем. - Ты куда лезешь? Нарываешься? – Хонсок хватает Минхо за ворот рубашки. - Это ты лучше не нарывайся, - Минхо рывком сбрасывает его руку. – Живо извинился перед ним. - Этот дебил сам пусть в пол кланяется, если не хочет получить за компанию с тобой. Как и ожидалось, вместо извинений Хонсок снова хватает его за рубашку, собираясь намотать её и приподнять того за грудки. Минхо не даёт этого сделать и поступает радикально: его кулак впечатывается прямо в чужую скулу. Не теряя ни секунды, он пинает отброшенного назад Хонсока ногой в живот, локтем врезает по лопаткам, когда тот со свистом сгибается, и валит на пол, заламывая руку за спину. - Последний шанс извиниться перед ним, - Минхо ведёт руку выше, заставляя человека под собой выть от сковавшей боли. – Ну? - Из… извини, - поняв, что ни вырваться, ни терпеть больше не получится, Хонсок мычит сквозь стиснутые челюсти, затравленно смотря в пол перед собой. - Громче. - Мне жаль! - Вот и отлично. Ещё раз сунешься к нему, я тебя так отмудохаю, что почувствует твоя мамаша. Минхо отбрасывает его руку, надменно хмыкает и встаёт, поправляя свою одежду. Столпившиеся вокруг зеваки, в тайне радующиеся увлекательному шоу, расступаются, освобождая ему дорогу. Минхо забирает из рук Джисона помятый полупустой стакан и выбрасывает его в мусорку. - Пойдём, - кивает он в сторону коридора и продолжает дорогу как ни в чём не бывало. Студенты провожают их взглядом. Достав из рюкзака салфетки, Минхо протягивает их Джисону. Тот неодобрительно хмурится, вытирая руки. - Вот и нахрена ты это сделал? Нельзя было нормально решить вопрос, а не устраивать драку? - Он сам напросился. Я никому не позволю унижать человека, который мне… с которым мы близки. - Бить морды – это не выход. - Зато он к нам больше не сунется, - Минхо разводит руками, абсолютно не сожалея о своих действиях, а через пару мгновений склоняет голову, лукаво щерясь. – Круто я его уделал, да? - Господи, ты что, школьник из началки? - Ну круто же было, скажи, - он заискивающе толкает его плечом. - Отстань, разбойник. С кем я только общаюсь? Закатывая глаза, Джисон качает головой, однако всё равно посмеивается. Минхо всего за минуту превратился из хмурого бойца в подростка, который кичится тем, как умеет махать кулаками, и выпрашивает признания. На самом деле Джисон знает, что он не плохой и уж точно не один из тех, кто лезет в драки просто так. Минхо был слишком импульсивным и легко поддавался эмоциям – только и всего. Тем более, он сделал это, чтобы заступиться за него. Тогда Джисон ещё не знал, насколько действительно импульсивным и непредсказуемым Минхо может быть. В выходные Чанбин празднует свой день рождения, естественно приглашая их обоих. На вечеринке собираются как его друзья ещё со школы, так и общие знакомые из университета, поэтому атмосфера достаточно быстро становится весёлой. Перезнакомившись друг с другом, они развлекаются, потягивая алкоголь, сметая со стола закуски, громко смеясь и покачиваясь под музыку. Было здорово, наконец, отвлечься от всего и расслабиться, особенно от своих мыслей. Джисон даже не против, когда его тянут за руку, заставляя подняться с дивана и присоединиться к танцующим. Смотря на весёлого Минхо, который быстро влился в общую компанию, он вспоминает, как они танцевали на площади. Казалось, что это было очень давно. Они хохочут, снова неуклюже переваливаясь на месте и сталкиваясь друг с другом. Чанбин вынес шар, пускающий розовые и фиолетовые круги по всему окружению. Они скользили по лицу Минхо, подсвечивая его лисьи глаза. Пахло чем-то приторно сладким и немного гарью, оставшейся от бенгальских огней, которые все зажигали после того, как имениннику вручили обложенный клубникой торт. Ближе к полуночи, когда голоса становятся заметно громче, а пустых бутылок больше, Джисон начинает приглядываться к Минхо внимательнее. Тот широко взмахивает руками, когда с кем-то разговаривает, чуть приваливается к стене, много жестикулирует, морщится, залпом допивая стакан с пивом, смешанным с соджу. Его шея краснеет, на ней появляется взбухшая вена. Хёнджин с задором подливает ему больше всех остальных и несколько раз глушит с ним за столом шоты, аргументируя всё тем, что это обряд крещения новенького. Подозрения Джисона на то, что «обряд крещения» проходит слишком хорошо, подтверждаются, когда Минхо снова танцует с ним. Закинув руки ему на плечи, он наклоняется и доверительно сообщает, что не успел ни пообедать, ни поужинать и глушил алкоголь на голодный желудок, но зато ему очень весело. Каждые несколько слов разбавлены довольными смешками, глаза прикрыты. Отчаянно желая влиться в новую компанию и не пропуская ни одной предложенной рюмки, Минхо откровенно напился. - Сказал бы, я бы тебя прикрыл и наливал бы воды, - говорит ему Джисон, придвигаясь к уху и перекрикивая музыку. - Я что, слабак? – развязно тянет Минхо, при этом крепко держась за него, чтобы не шататься. – Мне нормально. - Я уж вижу. Он поддерживает его за талию, медленно переступая с ноги на ногу, в конце концов, они танцевали. В зале было душно, кондиционер не спасал. Слишком много людей с бурлящей кровью. От Минхо шёл жар, чувствовавшийся даже там, где они не соприкасались. Он упирается виском о щёку Джисона, слегка склонив голову и позволяя вести себя. В ухе покачивается серьга с кинжалом, от воротника рубашки тянет лаймовым парфюмом. - Эй, дружище, давай ещё по одной, - с кухни появляется чуть растрёпанный Хёнджин, несущий в руках рюмки и пробирающийся к ним через людей. - Ему уже хватит, - Джисон делает шаг в сторону, волоча за собой затихшего в его руках Минхо. - Ты на часы смотрел? Детское время, у нас там целый холодос. - Иди найди себе другую жертву. - Давай по рюмашке, - Минхо вдруг оживает и тянется за рюмкой. – У Чанбина же праздник. Эй, Чанбин! С днём рождения тебя, чувак. - От души, - едва заслышав своё имя, Чанбин буквально выныривает откуда-то из толпы с начатой бутылкой в руке, чокается с ними и отпивает. – За вас, пацаны, с вами универ даже не дерьмище. - Тост огонь, - тут же подхватывает Хёнджин. – Плесни-ка нам ещё, такое нельзя пропускать. Джисон неодобрительно посматривает на их троицу, продолжая держать повернувшегося боком Минхо, который стоит, прислонившись к нему, как к стене. - Тебе рюмку принести, ханжа? – насмешливо фыркает Хёнджин, замечая осуждение в его глазах. - Обойдусь, я свою норму знаю. - Ну и хрен с тобой. После второй порции огненного топлива Минхо с силой жмурится и шумно выдыхает звонкое «ух», мотая головой. Его тело кренится в сторону, благо чужие руки не дают упасть. Он поворачивается обратно к Джисону и хватает его за щёки, с хихиканьем растягивая их. - Ну что ты стоишь такой серьёзный? Ты не мой папочка, чтобы меня контролировать, ага, точно, - Минхо издаёт смешок. – Грязно звучит. Но хотя ты такой горячий, когда злишься. - Я не злюсь. - А что ты тогда? - Я переживаю, что ты полночи будешь сидеть в обнимку с унитазом, а утром проснёшься с диким похмельем. - Какой заботливый, - довольно тянет Минхо, поглаживая его по щекам. – Горячий и заботливый. Джекпот. - Тебе уже хватит, - Джисон вздыхает, заталкивая поглубже вспыхнувшие бирюзовым огнём эмоции. – Идём наверх, отдохнём. Лавируя среди поддатых людей, они доходят до лестницы. На то, чтобы подняться на второй этаж, уходит практически пять минут. Джисон помогает Минхо, подтягивая его на каждую ступень. Они оставили свои вещи в комнате младшего брата Чанбина, которого отправили ночевать к другу, так что она фактически была ими забронирована. Закрыв дверь на замок, чтобы никакая пьянь не ворвалась к ним в поисках пристанища, Джисон волочит значительно потяжелевшего Минхо к кровати и аккуратно усаживает. Минхо был бы не Минхо, если бы не вытворил что-нибудь на пьяную голову. Опускаясь, он обхватывает шею Джисона руками и тянет на себя, падая спиной на постель. Джисон, в котором тоже было как минимум две бутылки соджу, летит вперёд, успевая разве что выставить руки, чтобы не нырнуть в него лицом. - Ты что творишь? Вместо ответа Минхо продолжает пьяно улыбаться. Его ладони лежат на шее Джисона, который дезориентировано рассматривает человека под собой. Такая резкая смена плоскостей и внезапная близость заставили его потеряться во времени и пространстве. Он смотрит в тёмные глаза Минхо, в которых плавало хитрое веселье. Чуть покрасневший от алкоголя, расслабленный, красивый до неприличия. Джисон так забывается, смотря на него, что даже не помнит, где он и зачем пришёл. - Какой ты забавный, Хан, - наконец, Минхо выдаёт своё любимое слово. - Я для тебя клоун, я в курсе. - А мне кажется, клоун тут я. - Почему? - Наклонись – скажу. Джисон послушно наклоняется, собираясь подставить своё ухо, чтобы ему открыли великую тайну. Однако вместо того, чтобы поделиться тайной, Минхо вновь обхватывает его щёки и тянет вплотную к себе. Когда их губы соприкасаются, Джисон первые несколько секунд даже не может понять, что произошло. Его глаза удивлённо расширяются и он замирает. - Я украл твой первый поцелуй, да? Ты говорил, что у тебя никогда никого не было, - Минхо пьяно посмеивается, чуть отстранившись, и изучает его блестящими чёрными глазами. – Тогда отдавай и второй уж. Он снова тянет его на себя. Джисон по-прежнему не может до конца осознать происходящее и потому слушается. Он неуверенно двигает губами, отвечая на поцелуй, и чувствует, как его лицо горит, а рёбра сжимаются, не давая дышать. Губы у Минхо были мягкие и он закрывает глаза, чтобы почувствовать это сильнее. Мысли в голове превратились в одно пульсирующее облако. Минхо закидывает руки ему на плечи, роняя на себя полностью, и забирает не только второй, но и третий, и четвёртый поцелуи. Когда Джисон отстраняется, рвано дыша, Минхо мягко похлопывает его по щеке и издаёт смешок. Он закрывает глаза и через четверть минуты его руки начинают тяжелеть. Джисон, продолжающий заворожено смотреть на него, заставляет себя очухаться и включить хотя бы часть своего сознания обратно. - Давай я тебя положу нормально. Он встаёт и обхватывает Минхо за талию, чтобы повернуть его, подтянуть и устроить на кровати по-человечески. Тот что-то бубнит, уже явно потеряв почти всю связь с реальностью, и затихает. Джисон садится и переводит дыхание, потерянно смотря куда-то перед собой. Постепенно до него начинает доходить ситуация, в которой он оказался. - Идиот. Ладонь хлопает по лбу. Внизу играет приглушённая музыка, кто-то восторженно вскрикивает, губы горят, сердце бешено носится меж рёбер, влетая в каждую поверхность. Джисон поворачивается. Минхо мирно спит, абсолютно точно ни о чём не переживая. Он по-прежнему чуть криво улыбается, одна рука устроена на мерно вздымающемся животе. Джисон протяжно выдыхает. Он тянется вперёд, снимает с его пальцев кольца, затем браслет с запястья и вытаскивает серёжки, откладывая всё на стол. Ещё зацепятся за волосы во сне. - Твою мать. Джисон никак не может успокоиться. Туман в голове и зажёгшийся в животе огонь не дают нормально соображать. Как он позволил этому случиться? Все отмазки, гарантировавшие безопасность их общей реальности, начинают крошиться, потому что ему понравилось. Он почувствовал Минхо в своих руках и буквально забыл о существовании всего остального мира. Так не должно быть. Он не должен так много для него значить, это слишком опасно. Встав на ноги, Джисон идёт к двери, но его рука замирает на замке. Нужно уйти отсюда и держаться от него подальше, чтобы такого больше не повторялось. Им нельзя быть вместе, потому что Джисон понимает, что постепенно теряет контроль. Голова снова поворачивается. Глаза скользят по умиротворённому лицу с аккуратными чертами и слегка выпяченной верхней губой. Внутри бушуют протесты, как будто все его обострившиеся эмоции разом вышли на агрессивный митинг. Вдруг Минхо понадобится помощь? Ему нужно будет добраться до туалета или захочется воды. Джисон повержено выдыхает через нос. Он раздражённо щёлкает выключателем и наощупь добирается обратно до кровати. Он должен присмотреть за ним. Это его решающий аргумент. Прикрыв Минхо одеялом, он ложится рядом и поворачивается к нему спиной. В мыслях на повторе крутится ощущение чужих губ на своих. Когда Джисон просыпается, то видит луч солнца, наискосок пересекающий лицо Минхо напротив. Тот спит, сложив руки под подушкой и закинув на него ногу. Волосы растрёпаны, рубашка слегка перекрутилась, на левой щеке след от подушки. В памяти мгновенно вспыхивают воспоминания о том, как закончился прошлый вечер. Напряжение толстыми цепями сжимает грудь. Аккуратно убрав с себя чужую ногу, Джисон встаёт и тихо шагает к двери. Часы на стене показывают десятый час утра. Они легли раньше всех, поэтому он достаточно хорошо выспался. В доме тихо, как и ожидалось. Остальные ещё спали. На полу в ванной валяются какие-то гели для умывания и крема, скинутые с полки у зеркала. Джисон ставит их на место, поправляет покосившуюся крышку унитаза и умывается. Вода чуть приводит в себя. Всё хорошо, ничего такого уж плохого не случилось. И он очень надеется, что не случится. Спустившись на первый этаж, он проходит мимо гостиной, где на диване и на полу у дивана мирно спали друзья. По всему залу были раскиданы игральные карты, ленты конфетти и пустые бутылки, из которых при желании можно было сделать к дому пристройку. К его удивлению кухня оказывается не пустой. За столом сидел Кристофер – сокурсник Чанбина и Хёнджина. - Доброе утро, - кивает он и покачивает своей чашкой. – Сделать тебе кофе? - Да, пожалуйста. - Без проблем, - Кристофер встаёт и начинает колдовать над кофемашиной. - Не спится? - Я вчера практически не пил. Не фанат алкоголя. - Кухню тоже ты убрал? Вопреки ожиданиям все бутылки и упаковки от закусок на кухне были собраны в мусорные пакеты, которые аккуратным рядом стояли около двери. Стол и столешница блестели от чистоты, раковина была пустая, глухо работала посудомойка. - Да, решил немного прибраться, раз уж больше заняться нечем. Пожалуйста, - Кристофер с радушной улыбкой опускает перед ним стакан, от которого бодряще пахло зёрнами. - Спасибо большое, ты прям спасаешь. - Не за что. Около получаса они негромко переговариваются, обсуждая всякую мелочь. Постепенно дом как будто начинает оживать. Спящие в гостиной ворочаются, наверху звучат шаги. Слышно, как скрипит одна-единственная предательская ступень и через несколько мгновений в кухню входит потирающий глаза Минхо. - Утра, - здоровается с ним Кристофер. – Там туалет случайно не занят? - Вроде открыт был. - Отлично, надо сходить, пока туда очередь не выстроилась. Он уходит, так некстати оставляя их наедине. - Сделать тебе кофе? - Воды попью. Минхо достаёт из шкафчика стакан и лезет в холодильник за бутылкой. Налив воды до самого края, он делает несколько жадных глотков и с облегчением выдыхает. После этого он поворачивается, опирается о столешницу и трёт затёкшую шею. - Вот это я, конечно, налакался вчера, - говорит он, фыркая. – Хёнджин, зараза, постоянно тащил мне свои рюмки. - Ему только повод дай, он сам практически непробиваемый и поэтому чужой меры не знает. Голова не болит? - Есть немного, пройдёт, - какое-то время Минхо молчит. – Ты помнишь, что вчера было? Джисон напрягается так, что ноют сведённые мышцы в ногах. Сердце нервно топчется на месте, в голове проносятся воспоминания о дыхании на своей коже, медленных поцелуях и руках на своих плечах. - Нет, не помню. А что? Это был лучший выход из ситуации. Сделать вид, что ничего не произошло, просто проигнорировать это и тогда всё будет, как прежде, тем более для Минхо ничего не изменится. Так думает Джисон, принимая решение. Однако он совсем не ожидал увидеть в глазах Минхо стрелой проскочившее разочарование. Он что, всё-таки помнит, хотя напился практически до отключки? И он расстроился, услышав такой ответ? - Ничего. Просто спрашиваю, - Минхо кривит губой и издаёт тихий смешок, смотря куда-то в пол. – Пойду умоюсь. Провожая его взглядом, Джисон чувствует, как внутри что-то противно съёживается. Он точно врёт, он всё помнит и ждал другой ответ. Он поцеловал его не из-за того, что был пьян и ничего не соображал. Он тоже… Джисон плотно зажмуривает глаза и морщится, сжимая кулаки. В груди неприятно завывает. Он ощущает себя последним ублюдком за то, что сделал. Если бы он был нормальным человеком, а не конченным неудачником, то мог бы сказать правду и у них всё было бы отлично. Но нет. Он неудачник, который несёт на себе тяжкий груз, и в итоге сделал больно человеку, который, к его ужасу, стал значить для него слишком много. Эти мысли продолжают пожирать изнутри даже дома, когда Джисон вечером стоит у окна, пытаясь освежиться прохладным ветром. Деревья неравномерно покачиваются, люди ходят туда-сюда как потревоженные муравьи, щёки начинает щипать от холода подбирающейся ночи. Он сделал ему больно. Он не пресёк всё на корню, поддался своим эгоистичным желаниям и теперь причиняет ни в чём не виноватому Минхо боль. - Почему всё так?! Кулак с силой впечатывается в стену. Тут же краснеющие костяшки протяжно ноют, пуская щиплющие болевые разряды по всей руке. Разогнутые пальцы мелко дрожат от удара. Джисон закрывает лицо. Все вокруг живут, как хотят, а он постоянно находится в страхе, что из-за его симпатии случится непоправимое. Все вокруг любят кого хотят, а он не имеет на это права. Это несправедливо. Из-за этой несправедливости теперь будет страдать ещё и Минхо, который заслуживает лучшего. Он заслуживает всего того, что Джисон никак не может ему дать. На следующий день они ведут себя как обычно, как будто ничего не произошло. Возможно, это к лучшему. Джисон по-прежнему не готов его отпускать, как бы эгоистично это ни было. Его душа слишком расцветает, когда Минхо смеётся, смотря на него. Однако из-за угла угрожающей походкой выходит навязчивое волнение. Еженощный кошмар не даёт забыть о себе. - Будь осторожнее, ладно? – поддавшись отягощающей волне, просит Джисон. - В смысле? С чего вдруг? - «Акция 1+1» понарассказывали всякого, что наслушались на парах, поэтому как-то неспокойно стало. - Да ладно тебе, Хан, ты настолько впечатлительный? – смеётся Минхо. - Я серьёзно. Посматривай по сторонам. - Хорошо, - заметив, что он на самом деле не шутит, Минхо кивает. – Я буду осторожным. - Отлично. Легче стало, но не сильно. Теперь эта тревога с ним постоянно. Джисон понимает, что сам себя накручивает, но ничего поделать с этим не может. Его отпускает, только когда они находятся рядом и обсуждают очередной идиотский фильм, который собираются посмотреть на выходных. Как будто пока он рядом, ничего случиться не может. Джисон берёт свою ежедневную порцию кофе, которая превращала его в нормально функционирующего человека, и идёт в университет. Осень становилась всё плотнее, поэтому небо выглядело толще и тяжелее. Оно напоминало грязную вату, намоченную в луже. Трава по большей части уже пожелтела и превратилась в подобие соломы. Джисон сбрасывает её, заметив, что она зацепилась за шнурок, когда впереди что-то грохочет. Он поднимает голову и сначала ничего не видит, однако потом из-за поворота вылетает машина, тут же исчезая на следующей улице. Он надеется, что когда выйдет на место, откуда донёсся шум, не увидит раздавленную кошку. Свернув за угол, Джисон поначалу застывает. Это была не кошка. На дороге лежал какой-то человек. Улица была жилая, поэтому движение здесь не очень плотное, но другие машины могли появиться в любой момент. Джисон переходит на бег, чтобы скорее помочь, однако когда остаётся пара метров, резко застывает. Стаканчик выскальзывает из ослабевших пальцев. По асфальту течёт ещё горячий пенящийся кофе. - Нет… нет, господи, нет… Ноги трясутся, к глотке подкатывает удушающая тошнота. По грудной клетке словно заехали молотом, раздробившим все рёбра в пыль. Через несколько шатких шагов колени впечатываются в асфальт, но физической боли нет. Наружу вырывается зажатый истеричный вскрик, обжигая сжатое в спазме горло. На асфальте лежит Минхо, чьи лисьи глаза пустым взглядом смотрят вверх, уже ничего перед собой не видя. Джисон обхватывает его руками, кожа едва не плавится от чужой крови. - Нет… очнись, пожалуйста… Обмякшее тело кажется тяжёлым, едва не утягивая за собой вниз. Плач бьётся внутри, мешаясь с хрипами. Джисон лихорадочно гладит Минхо по щекам, размазывая кровь, касается его волос, шеи и пытается как-то растормошить, но безуспешно. Из приоткрытого рта струится остывающая кровь. Тишину улицы вдребезги ломает надрывный крик Джисона, который прижимает Минхо к себе, захлёбываясь собственным плачем. - Минхо-Минхо-Минхо, нет, Минхо… Всё, что он может, это отчаянно выкрикивать его имя, пока горло не даёт сбой, превращая все крики в неразборчивый рёв. С округи начинают сбегаться люди, которых он попросту не замечает. Джисон превращается в открытую кровоточащую рану, где не существует ничего, кроме боли, от которой конечности леденеют, сердце заходится в бешеном припадке, а голова мелко трещит, накаливаясь и готовясь рвануть в любую секунду. Он не знает, что кричит, не знает, где он, не слышит никаких голосов. Он сжимает мёртвое тело Минхо так сильно, что едва не ломает собственные пальцы. Даже когда на место приезжают скорая и полиция, Джисон не держит никакой связи с реальностью. Его руки буквально отдирают от Минхо, оттаскивают его в сторону, пытаются узнать, что случилось, а он только и может, что рвано дышать, бессмысленно смотря перед собой. Нижняя челюсть дрожит, по щекам текут слёзы, смешиваясь с чужой кровью и стекая по подбородку. Сознательность по крупицам возвращается обратно только через полчаса, когда его самого затаскивают во вторую карету скорой, чтобы проверить на наличие травм и отмыть. Только приведя его немного в себя щёлканьем перед глазами и холодной водой, медикам и полицейским удаётся узнать их имена и то, что Джисон не попал в аварию вместе с ним, а просто оказался рядом. Наконец, в нём включается защитный ступор. Возводится глухая стена, которая перерезает все эмоции и оставляет только способность функционировать и как-то взаимодействовать с внешним миром, благодаря подсознанию. Джисон отвечает на вопросы как робот, продолжая смотреть куда-то мимо и не отдавая себе отчёта в том, где он и что произошло. Через несколько часов полицейский отвозит его домой, уточняя надо ли довести его до входа, на что Джисон отвечает отрицательно. Он тяжело шагает вперёд, открывает дверь и застывает в коридоре, стоит только двери за спиной закрыться. Тишина звенит слишком оглушающе. Свистящая пустота внутри медленно начинает сжиматься и бурлить. Простояв в темноте коридора почти четверть часа, Джисон, наконец, проходит в квартиру, опасно пошатываясь. Горло снова начинает сводить, как будто изнутри его драли тупой вилкой. Первый всхлип заставляет закашляться. Минхо нет. Минхо больше нет. Сдавленный крик вырывается из глотки, Джисон снова начинает выть. Заслон ломается, до него начинает по-настоящему доходить, что произошло. Он больше никогда не увидит Минхо, никогда не услышит, как он смеётся, никогда не сможет его обнять. Минхо больше никогда ему не позвонит, не назовёт забавным. Его просто больше нет. Вообще. И во всём виноват он. - Минхо, - протяжно хрипит Джисон, сгибаясь пополам и захлёбываясь слезами. – Минхо, прости… я… Минхо… Договорить не получается, его колотит так, что ноги не выдерживают. В распоротую грудь как будто натолкали раскалённые куски острого металла. Он не может поверить. Такого не может быть. Минхо не мог умереть, он не мог исчезнуть, они ведь говорили прошлым вечером. Джисон скребёт пол ногтями, пытаясь сделать вдох. У него горит всё, каждая клетка. Как такое может быть, что Минхо нет? Душащая агония заставляет подскочить на ноги. Это всё предсказание. Во всём виновато это проклятое предсказание, от которого он так пытался убежать. Вещи со стола сметаются на пол. Джисон с криком срывает со стены все почтовые карточки, сдирает леску, на которой они держались, рвя кожу на пальцах. Он швыряет стул в стену, оставляя дыру, от которой в стороны бегут трещины. Кусок бетона падает на пол к стулу, оставшемуся без ножки. Стеллаж с грохотом опрокидывается на пол, одна за одной слетают книги. - Это я виноват. Ты умер из-за меня. Джисон всхлипывает, одиноко стоя среди погрома, который устроил. Душу рвёт на куски просто невыносимо. Появляется одно-единственное желание – покончить с этим кошмаром, от которого он уже не сможет проснуться. Джисон врывается в ванную и останавливается перед раковиной. Зарёванное лицо было красное и опухшее, под глазами образовались сотни багровых точек. - Это я во всём виноват, - зло выплёвывает он своему отражению. – Я. Это должен быть я, а не он. Кулак впечатывается в зеркало. Звонко сыплются осколки. По костяшкам течёт кровь, но этого недостаточно. Джисон берёт крупный осколок и заносит его над запястьем. Он не достоин жить. Он не хочет жить. Того, кто заставлял его чувствовать себя счастливым человеком, больше нет. А всё из-за того, что он позволил себе любить. - Прости меня, - всхлипывает Джисон дребезжащим голосом. – Прости меня, Минхо, я так… я… ты… Шумный выдох, смешанный с плачем. Голова опускается, грудь урывками поднимается, дрожа. По ладони с зажатым осколком течёт горячая кровь. Прямо как днём. Джисон собирается с силами, чтобы сделать длинный порез. Тогда всё закончится, тогда больше не будет так больно. Он сжимает челюсти, перед глазами всё расплывается от застилающих их слёз. - Чёрт! Осколок летит в стену, разбиваясь на более мелкие куски. Он не может. Рука его не слушается. Джисон чувствует себя жалким и опозоренным. Он убил Минхо, но не может убить себя. Колени подкашиваются. Джисон летит на холодный пол, не обращая внимания на впивающееся в кожу стекло. Его трясёт от рыданий, пока сознание, наконец, не отключается от перегруза.