thantophobia

Хилый дождь моросит по окнам, отражаясь тёмно-серой рябью на паркет. Вдали гулко грохочет, тайком подобравшаяся гроза вмиг подмяла под себя хорошую погоду, не оставив ни намёка на то, что она когда-то была, в принципе. Наверху гудит соседская стиральная машинка. Гуляют остатки сквозняка. - То есть, ты засыпаешь и просыпаешься в другой реальности? И их всегда может быть только две. - Да. - И в одной из них я всегда мёртв, потому что вторая возникает только после аварии, стирая ту, где я уже был мёртв? - Да. - Господи, - Минхо с усилием трёт ноющий лоб пальцами. – Это… это такой дурдом. Никто бы в адеквате в такое не поверил. Они сидят на кровати в квартире Джисона, отпросившись с пар, чтобы нормально всё обсудить в спокойной обстановке. Откладывать разговор было невыносимо, но и вести его там, на горе, Джисон ещё был не в состоянии. Ушла четверть часа и дорога вниз по склону в полнейшей тишине, чтобы он смог успокоиться. Да и Минхо требовалось переварить слишком многое. - Я понимаю, что это всё похоже на бред, - Джисон устало кивает несколько раз. – Сначала я думал, что это просто сон. Не мог понять, что сон, а что реальность. Потом уже, когда разговоры звучали одни и те же и проснулся я снова в прошлом, понял, что обе линии реальны. Я могу доказать тебе ещё одним способом. Попроси меня найти что-то у тебя дома, сказать, где оно находится. Либо дай пароль от ноутбука и попроси назвать какие-нибудь папки или файлы. Я схожу к тебе в… в той реальности, всё узнаю и расскажу утром. - Я тебе верю, - Минхо ободряюще похлопывает его по колену. – Да, это всё похоже на чушь, но ты уже рассказал про меня достаточно. Откуда ты знаешь код к моей квартире? - Минхи прислала. Я соврал, что мне нужно забрать свои вещи, которые я у тебя оставил. - Она… - Минхо чуть мнётся от эмоционального конфликта внутри. – Моя семья в порядке? Там. - Они все были сильными. Держались и сделали всё, что нужно было. Минхи помогала твоим родителям и рассылала приглашения на церемонию и похороны. Думаю, ты сам понимаешь, в каком они были состоянии. - Мама с ума, наверное, сходила. До сих пор сходит, - Минхо тяжело вздыхает, потряхивая головой и пытаясь хоть как-то утрамбовать там всё. - Мне нужно им помочь с чем-нибудь? Или убрать из твоей квартиры что-то, что их неприятно удивит? - У меня всё нормально, - вымученный смешок. – Ничего криминального. Джисон смотрит на его сгорбившуюся фигуру, чувствуя вину за то, что вылил на него всё это. Огромная бочка шокирующей информации, похожей на выдумку. Однако Минхо был прав тогда у озера. Он имеет право знать. Теперь вес проклятия лежит на их общих плечах. - Насчёт криминального. Расскажешь, что за фигня с бандами и кто мог тебя убить? - Я был мелкий и бестолковый, ладно? Тусил с ними, потому что хотел быть крутым, но когда дело запахло жареным, свалил оттуда к чёртовой матери. Воровать велики – это ещё окей, но сжигать чужую собственность и видеть, как людей оставляют калеками я уже не хотел. - Ты что-то увидел? Поэтому они хотят от тебя избавиться? - Нет, это не могут быть они. Я ушёл из банды ещё в выпускном классе, получил за это, сколько заслуживал, и оборвал все связи. Полгода назад видел знакомого оттуда в магазине, они давно распались и разбежались, кто куда. Им нет до меня никакого дела. - Но… - Джисон хмурит брови. – Тогда кто? - Я не знаю. Угрюмый голос Минхо тихим эхом отдаётся от стен. Он толком не может понять, что именно чувствует. Слепленный комок из всего и сразу. Шок, страх, волнение, напряжение, ужас, сомнение, растерянность. Для того, чтобы полноценно осознать новое положение вещей, нужно время. Вставая утром, он явно не думал, что вечером будет ломать голову над тем, кто может его убить. Тем более над тем, кто уже убил его три раза в других реальностях. - Тебе опасно оставаться одному. Тем более, когда мы не знаем, кто это может быть. Поживи пока у меня, здесь ты будешь в безопасности. - Это слишком. У тебя и так из-за меня куча проблем, я не хочу быть обузой. Теперь я знаю, что нужно быть осмотрительнее, так что всё нормально, буду осторожнее. - Твоя жизнь – это не игрушка, не коробка спичек, с которой нужно играть аккуратнее, чтобы не обжечься, - в голосе Джисона проскальзывает внезапная жёсткость. – Не будь таким беспечным, пожалуйста, меры предосторожности – это никогда не слишком. Всё происходит за секунду, когда ты этого не ждёшь. Одна секунда и тебя уже нет. В его глазах Минхо видит пылающее отчаяние, перемешанное с болью и усталостью. Они неспокойно блестят, обрамлённые багровыми точками и лёгкими морщинками. Глаза человека, который видел многое. То, что не забывается. Грудь истошно щемит, лёгкие словно сворачиваются в помятый шар. Минхо гложет чувство вины и бесконечная жалость. Ему больно видеть Джисона таким. Джисона, который вечно шутит, чтобы поднять ему настроение, кривляется под песни, подыгрывает его приколам, заботливо массирует его больное бедро, очарованно смотрит, когда их разделяют сантиметры. Джисон, которого он видит сейчас, выжат до капли. - Может, тебе нужно просто смириться и отпустить меня? - Что? – лицо Джисона резко вытягивается. - Всё это, наверное, началось из-за твоего чувства вины и сожаления. Может, когда ты примешь, что меня не спасти, то сможешь выбраться из петли? Мы не знаем, кто это сделал, и я понятия не имею, как это выяснить. Возможно, меня спасти просто нельзя. - Ты предлагаешь мне просто сдаться и дать убить тебя? Ты себя слышишь вообще? - Хан, у тебя нет жизни из-за меня. - Слушай внимательно, И Минхо: у меня нет жизни не из-за тебя, а без тебя, понял? Поэтому я каждый раз возвращаюсь обратно. Я знаю, какая она без тебя, и такая мне не нужна. Мы либо выбираемся из этого вместе, либо пытаемся выжить вместе. Какое-то время Минхо смотрит на непоколебимость во взгляде Джисона, после чего утыкается лбом в его шею, обнимая и цепляясь пальцами за футболку. Джисон пахнет жасминовым мылом, пахнет домом. Во всём этом безбашенном шторме он остаётся надёжным островом, служащим лучшим укрытием от любой угрозы. В конце концов, они решают съездить утром за вещами Минхо, перевезти их сюда и вообще прогулять пары, чтобы никто за ними не увязался. После американских горок организм судорожно требует компенсации, выпуская наружу звериный голод. За окном продолжает грозно грохотать, пока они сидят на кухне и сметают из коробки заказанную курицу в соусе яннём, облепляющем пальцы и оставляющем на языке сладкую пряность. Джисон давно не замечал в себе такого аппетита. Один из туго завязанных узлов внутри как будто развязался, позволяя дышать свободнее. Ужинать вдвоём было приятно. - А где у меня такая стоит? Минхо показывает пальцем на фотографию у ночника. Губы лукаво искривлены. - За ноутбуком на кофейном столике перед диваном. Всё-таки не до конца мне веришь? - Доверяй, но проверяй, - Минхо посмеивается, падает на расстеленную постель и протяжно выдыхает. – Вроде ничего не делал, а устал как собака. На нём футболка и штаны Джисона, один размер решал проблему с гардеробом. Дождь продолжал барабанить по окнам, вдали изредка сверкало, на секунды превращая небо в светло-фиолетовый. Джисон выключает свет и ложится, накрывая их обоих одеялом. Видеть в своей постели другого человека было непривычно, но выученные черты Минхо, виднеющиеся в отсвете уличных фонарей, обволакивали душу тёплым лечебным отваром. - Не хочешь засыпать? – спустя минуту подаёт голос Минхо, замечая, что он не смыкает глаз. - Я всегда не хочу засыпать, когда мне надо туда. - Тебе надо отдохнуть, - Минхо придвигается ближе, заставляет его сползти по подушке и устроить голову на своём плече. – Я буду ждать тебя здесь. Засыпать с Минхо не так тошно, не так страшно. Он под боком, живой и мерно дышащий, мягко перебирает пальцами его волосы и касается губами лба. А самое главное – он будет ждать. Когда тебя ждут, сил преодолевать все препятствия становится больше. Просыпаясь в пустой квартире, Джисон проводит ладонью по месту рядом с собой. Простынь холодная. В этой реальности его уже нет. Он умер, так и не узнав правды. Джисон принимает душ, жарит себе яичницу и задумчиво жуёт, сидя за кухонным столом. Ему действительно стало чуть легче. Как бы сильно он ни хотел уберечь Минхо от правды, врать ему было противно, неправильно. Теперь, когда он в курсе, его шансы на выживание заметно выросли. Да, он переполошен и на нервах, но зато предостережён. Джисон не ожидал, что сорвётся. Настойчивость Минхо, его искренне обеспокоенные и требовательные глаза сломали последнее ограждение. После того, как всё вытекло наружу, движения уже не казались такими скованными, воздух проходил не через раз, а нормально. Возможно, всё это время Джисон эгоистично хотел переложить с себя часть веса и ответственности, но слишком боялся признаться себе в этом. Он хотел кричать не в пустоту, он хотел, чтобы его услышали, чтобы его боль поняли, приняли и приглушили. Он хотел, чтобы его успокоили и сказали, что всё будет хорошо, пусть сам он практически перестал в это верить. Когда Минхо предложил позволить ему умереть, чтобы попытаться освободиться от петли, Джисон захотел сжать его и затрясти так сильно, чтобы он понял, что даже если бы Джисону дали шанс отказаться от прошлого и продолжить жить нормально, он бы предпочёл оставить всё, как есть, и пытаться дальше. Ведь Минхо стоил этого, Минхо стоил всего, что только можно было предложить. И тот факт, что он был готов отказаться от своего будущего ради него, только подтверждал это. Джисону никто другой не нужен, они связаны титановой нитью. Идей касательно убийцы больше не было. Раз сам Минхо даже предположить не мог, кто это может быть, то Джисон тем более. Пока что им остаётся только соблюдать осторожность и надеяться на то, что во второй реальности полиция что-нибудь да выяснит, либо какая-то деталь всплывёт от кого-то из знакомых. Слишком много неизвестности. - Как у тебя дела? Днём звонит Чанбин. В его кажущемся ровным голосе скользит озабоченность. В конце концов, в этот раз Джисон не ходил ни на церемонию, ни на похороны. - Потихоньку. Сижу дома. - Когда ты придёшь в универ? - Не знаю. Пока что точно не буду ходить. - Хочешь поговорить с нами об этом? – присоединяется Хёнджин. - Нет, я в порядке. Просто хочу побыть один, подумать. Ему нет смысла сидеть на парах. Что дома, что там он не сможет ни на чём сосредоточиться. А там вдобавок ко всему будут люди, раздражающие своей болтовнёй и беззаботностью. И Хонсок, лицо которого снова окажется разбитым, если он попадётся ему на глаза. - Слушай, я понимаю, что тебе тяжело, а мы вообще ни разу не специалисты. Но может тебе нужно отвлечься, развеяться? Мы могли бы сходить куда-нибудь поесть, поговорить про что-то нейтральное. Закрываться ото всех – это не выход. - Я знаю. Простите, что заставляю волноваться. Может через пару дней напишу вам, встретимся. - Обязательно пиши. Если тебе что-то надо будет, купить там или ещё чего, то тоже пиши, принесём, - наказывает Чанбин. - Хорошо, ребята, спасибо. Джисон понимает, что ведёт себя как ублюдок, особенно учитывая то, что для него Минхо жив. Однако он не хочет смешивать реальности в одну. Начав погружаться в эту, он может сказать что-то не то в другой и наоборот. В конце концов, та линия, где есть Минхо, для него важнее, она является центральной, её он считает настоящей. Реальность же без него приходится просто пережидать. День он проводит практически так же, как и раньше. Натянув толстовку, он выходит бесцельно шататься по улицам, чтобы измотать себя. Правда в этот раз настроение уже не находилось на уровне ядра Земли. Джисон берёт с собой наушники и ходит чуть более осознанно, рассматривая окружение и заходя во все канцелярские, чтобы покопаться в открытках. Душу грела мысль о том, что на той стороне его ждут. Выкурив по дороге очередную пачку, Джисон возвращается в свою холодную квартиру на негнущихся ногах, выпивает снотворное и скорее ложится в постель. Он словно садится на поезд домой, несколько часов добираясь до вокзала пешком. Комната начинает расплываться, тело тяжелеет – поезд трогается с места, чуть скрипят от первого толчка мощные колёса. Глаза распахиваются. Сонная туманность заставляет несколько раз моргнуть, чтобы прийти в себя. Джисон ведёт плечом и поднимает взгляд. В нескольких сантиметрах от лица Минхо с интересом рассматривает его, губы растянуты в полуулыбке. Угольные волосы раскиданы по подушке, на подбородке тонкий луч робкого осеннего солнца. - Ты так крепко спал, - Минхо легко поглаживает его щёку. – Даже не двигался. Джисон поворачивает голову и прижимается губами к его ладони, оставляя поцелуй. Минхо довольно смеётся. - Давно проснулся? - Да не особо. Чем занимался? - Гулял. Я теперь всегда стараюсь там гулять, чтобы устать и как-то убить время. - А мог бы смотреть фильмы и просвещаться. - У меня мозг не в том состоянии, чтобы заниматься саморазвитием. - Так перепрограммируй его, - Минхо постукивает по виску. – Ходи в кафе и ищи крутые места, где мы с тобой можем посидеть. Раз всё равно заняться нечем. - Так точно, капитан. Когда Джисон выходит из душа, на столе ждёт завтрак из остатков курицы и яичницы, пожаренной с кимчи. Учитывая, что они оба не являлись фанатами готовки, это уже было вполне себе изыском от Минхо. Под потолком витал сладко-острый аромат, чуть покалывающий нос. Всё-таки было что-то особенное в том, чтобы сидеть вместе на кухне. Джисон банально рад, что лицо Минхо – первое, что он видит после пробуждения. Выкинув по дороге мусор, они отправляются к его дому. Даже зная, что машина должна стоять дальше по улице через несколько зданий, Джисон не может перестать настороженно осматриваться. Он слишком боялся, что что-то опять случится, теперь это его типичное состояние, когда они выходят наружу. Перед подъездной дверью Минхо останавливается и с любопытством просит его набрать код. Джисону становится смешно и его слегка отпускает. Всё нормально, пока что они в безопасности. Входить в квартиру Минхо было странно. Фактически он был здесь впервые как положено, а не врывался, чтобы тайком обшарить каждый угол. Каждый предмет был уже знакомым, вплоть до складок на занавеске. Разувшись, Минхо проходит, было, в зал, как опоминается и идёт обратно в коридор. - Ты их уже видел, конечно, но теперь они официально твои, - он отдаёт ему синюю коробку. – Выбирал на свой вкус, отказ не приму. И самое главное – не забывай то, что здесь написано, Хан. Кому попало я таких слов бы не сказал. Никогда не говорил. Джисон проводит по крышке пальцем. В прошлый раз это практически сломало его. Но сейчас всё по-другому. Стоящий перед ним Минхо серьёзен и, наконец, отдаёт свой подарок лично, не посмертно. Кажется, он сам, узнав о том, что на самом деле происходит, понимает, насколько этот момент ценен. Насколько ценно само то, что они вместе. - Никогда не забуду, - Джисон обнимает его, бережно обхватывая руками. – Только оставайся со мной. - Куда ты от меня денешься? Останусь. Пока Минхо собирает вещи первой необходимости в аккуратный чемодан для коротких поездок, Джисон отбирает из его холодильника и шкафчиков скоропортящиеся продукты, чтобы забрать с собой. Предугадать, насколько именно Минхо покидает свою квартиру, было невозможно. Единственное, что они знали, - оставаться одному было слишком рискованно. Домой они добираются на такси. Не то чтобы чемодан был очень тяжёлый, однако катить его по улицам было не совсем удобно, да и Джисону так было спокойнее. Это исключало возможность слежки, потому как он постоянно поглядывал в зеркало заднего вида, чтобы в случае чего выцепить взглядом чёрный Вольво с заклеенным номером и сменить маршрут. В шкафу совершаются небольшие перестановки. Джисон сдвигает свои вешалки в кучу, освобождая штангу наполовину, перевешивает куртки на крючки в коридоре и перекладывает стопку штанов на полке, чтобы выделить Минхо место для такой же. На стеллаже появляются его тетрадки, на тумбочке – парфюм и крем для лица. В ванной появляются щётка, полотенце и пара флаконов на полке в зоне душа. Джисон наблюдает за тем, как он обживается, и буквально физически ощущает, как внутри заполняются пустые ниши. - Что делаешь? – Минхо выходит из ванной, стряхивая капли с рук. - Обновляю алтарь, - Джисон снимает с лески почтовые открытки и откладывает их в сторону. - Новые повесишь? - Да, выбирай какие, все не влезут. - Вот эти, - Минхо шустро сортирует стопку, после чего достаёт из-под стола коробку с полной коллекцией. – И ещё мне одна у тебя понравилась, сейчас найду. Перебрав кучу, он выуживает карточку с мирным вечерним пейзажем, виднеющимся с веранды частного дома. Закатное солнце прилегло на самом горизонте абрикосово-лавандового неба, сочную траву частично накрыло покрывало из теней, а на деревянных перилах лежал толстый белый кот с длинным хвостом, свисающим вниз. - Кошатник ты. - Ты, конечно, не кот, но я бы тебя завёл. - Выйди, - Джисон закатывает глаза и машет рукой в сторону. - Я знаю, тебе понравилось. Минхо довольно хохочет, обнимая его за талию из-за спины, устраивает подбородок на его плече и наблюдает за тем, как он вешает новые открытки. Несколько минут спустя все прищепки на леске заполняются. Посередине красуются кот и белка с набитыми щеками. Открытка, которую Джисон не собирается менять никогда. - Вот куплю полароид и будем вешать сюда наши идиотские фотографии. - А мои открытки тогда куда? Не пойдёт, заведём для фоток отдельную стену. - Ну или так. Преобразование квартиры заканчивается. Заказав полноценный обед, которого должно хватить ещё и на ужин, они устраиваются с ноутбуком и тарелками на полу. Джисон не помнит, когда в последний раз чувствовал себя дома так комфортно. Всё как будто было на своём месте, а тяжёлые мысли придавливаются едой, смехом Минхо и включенным сериалом. Жизнь на какое-то время вновь становится нормальной. Всё, что происходило за стенами, перестало существовать. Однако всё-таки не до конца. Ведь настоящее положение вещей так или иначе никуда не исчезло, проблема не могла раствориться сама по себе, сколько бы они ни игнорировали её. Нормальная жизнь могла быть только иллюзией, пока угроза смерти по-прежнему витала в воздухе. И внутри они продолжали об этом помнить. - Почему ты не рассказал мне раньше? Устав сидеть на полу, они разлеглись на кровати, отдыхая. За окном вновь слабо грохотало, но дождя не было. Вечер перетекал в тягучую ночь. - Не хотел пугать тебя, - с заминкой отвечает Джисон, теребя угол подушки. – Новость о том, что тебя хотят убить… Вряд ли после этого можно жить нормально. Все эти смерти, перемещения, неизвестность. Я не хотел затаскивать тебя в этот кошмар. Думал, что справлюсь со всем сам. - Дурак. Таскать в себе такое – это мазохизм чистой воды. Я ведь видел, что ты ходишь мрачный, и спрашивал, что не так, а ты молчал. Рассказал бы всё в воскресенье. Не знаю, как ты смотришь на отношения, но для меня мы должны решать все проблемы вместе. Ты не должен мучиться один, чтобы не волновать меня, я всё равно волнуюсь, когда чувствую, что с тобой что-то не так. - Буду иметь в виду, - отвечает Джисон намеренно насмешливым тоном, когда на самом деле внутри не было ни намёка на веселье. – А ты… почему ты такой спокойный? Ты не переживаешь? Тебе не страшно? Больше всего Джисон боялся, что узнав правду, Минхо будет в ужасе и закроется ото всех. Что он не сможет расслабиться ни на секунду. Однако Минхо улыбается, смеётся, болтает обо всём подряд, как будто его жизнь не была под угрозой. Как будто они не оказались в самом сердце шторма, конца и края которому не было видно. Как будто они съехались не из-за того, что его могут убить, стоит ему оказаться одному. - Переживаю, конечно, - Минхо лежит, закинув руки за голову, и наблюдает за тенями на потолке. – Шок прошёл и я понимаю, что уже мог бы быть мёртв. Понимаю, что как раньше ничего уже не будет, ни хрена не понятно, что делать. Но… я знаю, что ты со мной. И ты делаешь всё, чтобы защитить меня, ты уже прошёл через кучу полнейшего дерьма ради меня. Если ты попросишь меня спрыгнуть с высотки и скажешь, что всё будет хорошо, то я поверю. Вот насколько я тебе доверяю. Джисон слушает его, не двигаясь, даже дышать перестаёт. Мышцы напряжены, слух и зрение намертво зафиксированы на человеке слева. Каждое слово отдаётся всполохом в груди. - То, что ты так дорожишь мной, хотя я тот ещё мудак, заставляет меня верить в то, что мы справимся с этим. Как-нибудь. Меня это успокаивает. Наверное, это я и искал, когда был в банде. Не столько хотел чувствовать себя крутым, сколько хотел чувствовать, что меня прикроют, что у меня есть железная поддержка. Но они были конченными ублюдками и спокойно кинули бы друг друга, если бы случилась какая-нибудь жопа. Поэтому сейчас у меня наконец-то есть человек, на которого я могу положиться без лишних мыслей. Ты надёжный, Хан. Надёжнее не придумаешь. Минхо поворачивается. Их глаза встречаются, сосредотачиваясь друг на друге. Ветер на улице завывает сильнее, хлеща по пластиковым окнам. Проверка смертью обычно не даёт сбоев. Просеяв чувства через сито опасности, можно отделить симпатию от того, что в разы сильнее и никогда не угаснет. От того, что сильнее смерти и времени. - Я не дам тебе умереть, - Джисон берёт его за руку. – Даже если придётся всю жизнь прятаться. Даже если придётся на куски его разорвать. Я всё сделаю. - Только без жертв, Хан. Не надо меня спасать и ставить под опасность себя. - Ты стоишь того, чтобы рискнуть. - Обещай, - Минхо с силой сжимает его пальцы. – Обещай, что мы выберемся из этого вместе. Требовательность в его чёрных глазах пронзает насквозь. Грудную клетку щемит. - Обещаю. Начинается гонка наперегонки со смертью. В одной реальности Джисон бродит по улицам и выискивает кафе, которые понравятся Минхо. В другой они вместе просыпаются, завтракают и идут в университет, где расстаются только на отличающиеся пары. И хотя в кампусе, полном людей, бояться нечего, Джисон всё равно сидит на иголках и едва ли не мчится встречать его в другие корпуса. Ведь если раньше он знал, когда и где произойдёт что-то плохое, то сейчас всё было по-новому. Жизнь сдвинулась с наезженного места и несла с собой одну лишь неизвестность. До дома они всегда добираются разными маршрутами, не зная, кто и как может следить за Минхо. Заметив, что он перестал появляться дома, убийца наверняка растерялся и начал менять свой план. Нетрудно было догадаться, что Минхо живёт с Джисоном, раз они как приходят, так и уходят стабильно вместе. «Акция 1+1» сразу прочуяли, что между ними что-то закрутилось, и начали хихикать подобно гиенам уже на второй день, неизменно повторяя «А мы с самого начала поняли, что у вас свои мутки». Иногда они ездят на метро, иногда на автобусе, выходя на станциях и остановках, разброшенных по району, хотя до дома спокойно можно было дойти пешком. Следить за кем-то в транспорте намного сложнее, потому что пространство ограничено и шанс попасться на глаза слишком велик. Чтобы обезопасить себя сильнее, домой они идут не сразу, а заходят в торговые центры, где имеется несколько выходов, и выходят каждый раз через разные двери. Минхо обмакивает картофель фри в сырный соус и с аппетитом жуёт, проголодавшись за день и давно мечтая о каком-нибудь фастфуде. Он запивает всё дынным милкшейком, отправляет в рот последний кусок бургера с креветками и комкает перепачканную в остром соусе упаковку. Над фудкортом стоял извечный галдёж, разбегались по разным сторонам люди с подносами, напоминающие занятых муравьев. - Ты чего не ешь? – Минхо замечает, что Джисон не съел даже половину своего бургера и уже несколько минут медленно жевал сырные палочки. - Только не оборачивайся. Около лифта за столом сидит парень в маске и кепке. Он был с нами в метро и сидел на скамейке, когда мы выходили из аптеки. Желание мгновенно повернуться такое сильное, что мышцы едва не сводит судорогой от того, с каким отчаянием Минхо сдерживает порыв. Меж рёбрами неприятно холодеет. - Ты уверен, что это не просто кто-то левый? - Да. Он даже не ест, а как будто ждёт все пятнадцать минут, что мы тут сидим. - Только не подходи к нему. Мы не знаем, что он может сделать. Он не должен понять, что мы в курсе. Минхо хватает Джисона за запястье, видя, как его челюсти напрягаются от загоревшейся злости, и делает вид, что просто поправляет его браслет. Сердце бешено грохочет, кровь стучит в висках. Его убийца сидит в паре метров от него. Однако без доказательств они не могут ничего с этим сделать. Провоцировать его было опасно. - Я могу подойти к нему и спросить сколько время. Просто чтобы послушать голос и увидеть глаза. - Не надо, Хан. Он поймёт, это будет слишком подозрительно. Да и мне кажется, что он скорее всего тут же встанет и отойдёт, чтобы не выдать себя. - Предлагаешь просто дать ему уйти? - Предлагаю подождать, пока он сам накосячит, иначе он станет более скрытным, если почувствует, что мы его подозреваем. У нас всё равно на него ничего нет. Кулак Джисона сжимается. Для Минхо, возможно, ничего ещё не произошло, но ему этот человек успел сломать жизнь несколько раз. Он охотится за ним уже чёрт знает сколько, а сейчас, когда этот ублюдок буквально перед носом, он должен его отпустить, когда хочется схватить его за шею и перекинуть через перила. - Что будем делать? - Давай пойдём в книжный, поднимемся там на второй этаж, выйдем в коридор и оттуда уже на лифте выйдем к парковке на крыше. Закажем такси прямо туда, он не успеет поехать за нами, - предлагает Минхо, шустро прикинув маршрут. - Хорошо. Через силу допив напитки, они покидают фудкорт и приступают к плану побега, натягивая беззаботные маски и, якобы, осматривая витрины. В отражении одной из них Джисон замечает, что тот парень встаёт из-за стола и не спеша шагает по другой части этажа. Это точно не может быть совпадением. Они заходят в книжный, скрываются среди стеллажей и через минуту уже поднимаются по ступеням наверх. Обернувшись и убедившись, что пока что за ними никто не идёт, они забегают в закрывающиеся двери лифта и уезжают на самый верх. Добравшись домой, какое-то время они сидят в тишине. Предполагать слежку и увидеть её своими глазами – две разные вещи. Собственное бессилие вымораживало. Фантом, над личностью которого они ломали голову, оказался так близко, однако всё равно был неуловим. Ощущать себя загнанным зверем, который даже не может укусить подобравшегося вплотную хищника, было угнетающе. В конце концов, проведя за серьёзным разговором час, они приходят к выводу, что лучше будет сидеть дома и не высовываться. Забить на университет, ходить за продуктами только в ближайший магазин, надеяться на полицию из второй реальности, хотя надежда становилась всё более призрачной с каждой минутой. Испуганно прятаться в бетонной коробке не хотелось, но риск был слишком велик. Наврав «Акции 1+1», что они оба слегли с гриппом на неопределённый период времени, они запираются дома. Джисон предлагает уехать. Даже если не в другую страну, так как это было слишком не по карману, то хотя бы в другой город. С подработкой и имеющимися накоплениями они бы смогли обустроиться, на университет всё равно уже было откровенно наплевать. Однако Минхо отказывается. Он слишком боится, что убийца может переключиться на его семью, если узнает, что он оказался в полнейшей зоне недосягаемости. Так рисковать тоже было нельзя. Сидя в четырёх стенах и постоянно смотря в экран ноутбука, можно сойти с ума. Поэтому, чтобы разнообразить свою рутину, они решают вдвоём учиться готовке уровнем выше жареных яиц и кимпабов. Это отлично убивало время и поднимало настроение. Особенно когда после неудачных экспериментов продукты летели в мусорку. В принципе, через раз блюда удавались и Минхо переставал психовать. Помимо готовки, они пробуют оригами, покупают паззлы, играют в онлайн-игры. Но в мыслях всё равно плавают переживания. Ожидание неизвестного грызёт рёбра. Отвлекаться надолго не получается. Напряжение лишь накапливается, разрастаясь и занимая всё больше места. Джисон лежит на кровати, копаясь в телефоне и без особого интереса двигая фигуры на экране. Прошло пять дней с начала их самоизоляции. Десять дней для него. Во второй реальности он продолжает бесцельно шататься по улицам, иногда дёргая Хёнджина с Чанбином, чтобы проверить не узнали ли они чего нового. Ответ, конечно же, всегда был отрицательным. Звонок в полицейский участок тоже ничего не принёс. Сознание снова закипало от такого непроглядного тупика. Шеи касаются губы. Джисон удивлённо поворачивает голову, но утыкается щекой в лоб Минхо. Тот медленно целует его шею, мгновенно перетягивая внимание с телефона на себя. Тёплое дыхание щекочет кожу, каждое новое прикосновение отдаётся покалывающей пульсацией и волной мурашек по позвоночнику. - Нравится? Губы касаются уха и Джисон шумно втягивает в себя воздух, поджимаясь. Дыхание спотыкается. Голос Минхо был так близко и звучал так завораживающе, что хочется закрыть глаза. Ответ на вопрос был очевиден. - Да. Он чувствует довольную улыбку. Мочка оттягивается зубами. Минхо снова целует его шею всё так же неторопливо, после чего откладывает его телефон на тумбочку, перекидывает ногу и садится на него. Глаза заговорщически поблескивают. Рука опускается на живот, поднимается по груди, останавливается на щеке. Минхо опускается и прижимается к его губам. От его тягучих поцелуев в голове закручивается плотный туман, тело начинает гореть. Лаймом пахнет до одурения. - Ты что делаешь? – шепчет Джисон в его губы несколько минут спустя, когда под футболку проскальзывает ладонь. - Нам нужно отвлечься и расслабиться, - Минхо трётся о него носом и томно заглядывает в глаза. – Ты хочешь отвлечься и расслабиться? Сумасшедший взгляд едва ли не искрится. Волосы взъерошены от пальцев Джисона, глаза чуть прикрыты, щёки порозовели, губы стали алее. От него идёт жар. Резким рывком Джисон опрокидывает его в сторону, подминая под себя, и сам нависает сверху. Теперь уже он целует его шею, с жадностью впиваясь в кожу. Минхо выдыхает, слегка выгибаясь от волной накативших ощущений. Пальцы царапают затылок Джисона, прижимая его к себе, другая ладонь скользит по его лопаткам. - Хочу. Джисон проходится губами по уху, давая свой ответ. К чёрту всё. На данный момент для него действительно существует только Минхо. Его хочется зацеловать так, чтобы на теле не осталось ни одного нетронутого участка. Ведь он здесь, в его руках, живой и такой притягательный, что голова идёт кругом. Он так пылко шепчет это своё воздушное «Хан», так плотно прижимается, так крепко хватает его за запястья, так податливо выгибается от каждого прикосновения. Джисон просто не может оторваться. Он забывает про всё, кроме его голоса. Усталость приятно разливается по обмякшему телу, когда небо за окном уже кромешно чёрное, без единого намёка на луну. Тучи не дают ей взглянуть на Сеул которую ночь подряд. Сквозняк приятно холодит горячую вспотевшую кожу. Пальцы Минхо размеренно поглаживают тыльную сторону ладони Джисона, убаюкивая. Губы саднит от бесчисленного количества поцелуев и укусов. Утром зеркало явно встретит их цветными узорами через каждую пару сантиметров. - Не хочу уходить. - Ну ты же придёшь, - Минхо переплетает их пальцы. – А я буду ждать. Как всегда. - Я уже не знаю, где мне бродить. Мне кажется, я весь Сеул обошёл. - Ой да не ври. Смотайся к универу Чунан, там куча всяких улочек. - А потом можно дойти до Норянджина. - Именно. Когда всё это закончится, будешь водить меня по прикольным местам. Ты главное запоминай что где. - Без проблем. - Вот и отлично. Спокойной ночи, Хан. Минхо закрывает глаза, устраиваясь поудобнее и продолжая сжимать его руку в своей. С минуту Джисон рассматривает его, ощущая незнакомый покой внутри и потухший, было, фейерверк самых разных эмоций. Прижимать его к себе так, чтобы не осталось ни миллиметра, рвано дышать, смотря друг другу в глаза, слепо целовать каждую точку было недостаточно. Джисон хотел большего, хотел, чтобы он принадлежал ему полностью. Ещё ближе друг к другу. Джисон привстаёт на локте и наклоняется к его уху. - Я люблю тебя. Минхо тихо выдыхает со смешком и открывает глаза. - Я тоже тебя люблю, Хан. До смерти. - Не шути так. - Не шучу. До смерти и после. В каждой реальности. - Дурак. Опустившись обратно на подушку, Джисон прижимает его к себе и целует в макушку. Слова, которые он никогда не собирался произносить. Слова, не произнеся которых, сильно жалеешь, если что-то случается. А случиться может что угодно и когда угодно. После этого остаются только вина и сожаление. И готовность отдать всё ради того, чтобы повернуть время вспять и сказать эти слова. Утром, конечно же, в постели никого нет. Джисон по привычке водит ладонью по простыне рядом с собой. Пора бы уже привыкнуть, но к миру, где нет Минхо, привыкнуть невозможно. После стандартного ритуала из душа и завтрака Джисон выходит на улицу, садится на метро и доезжает до станции Хыксок. Район был достаточно оживлённый из-за университета и больницы, вокруг которых постоянно циркулировал народ. Улицы пахнут сахарной пудрой и карамелью из-за сразу нескольких пекарен, находящихся буквально в паре метров друг от друга и идущих такой закономерностью по длине всей дороги. Разве что от рынка чуть тянет морепродуктами. Пройдя по основной линии и собираясь переходить на другую, чтобы побродить среди домов, Джисон замечает знакомое лицо, не сразу понимая, кого именно он видит. Спустя пару секунд до него доходит, что это мама Минхо. Она выходит из супермаркета и отставляет два набитых пакета на землю, поправляя сумку на плече и двигая оттянутыми пальцами. Недолго думая, он тут же бросается к ней. - Здравствуйте, тётя, давайте я вам помогу. - Ох, спасибо, здравствуй, - она поднимает голову и её взгляд становится слегка растерянным. – Прости, не припомню имени… Точно. В этой реальности он не встречался с их семьёй. Хотя вряд ли она помнит всех, кто был, ей явно было не до этого. На похоронах сына особо думать не получается. - Джисон. Друг Минхо. Приходится сделать вид, что они встречались, потому что иначе он никак не мог её знать в данном случае. - А, Джисон, хорошо. Запамятовала. - Всё в порядке. Давайте мне пакеты, я их донесу. - Да что ты, одного хватит. - Нет-нет, передохните, тётя, они очень тяжёлые. Закупаетесь на неделю? - Да, сразу взяла всё, что нужно, чтобы не бегать потом. Минхи собирается заглянуть завтра после занятий, вот думала камджатан ей приготовить, да кимпаб с кимчи. Они идут по уходящей вверх улице, заставленной машинами. В прорезях среди толстых облаков изредка проскакивает солнце, на считанные секунды озаряя мир светом. Мама Минхо рассказывает про свои рецепты и про то, что городская картошка ей совсем не нравится и поэтому раз в две недели она с мужем ездит на ферму его брата, чтобы собрать хороших свежих овощей. Кажется, что она с особым остервенением цепляется за будничные темы разговоров, лишь бы отвлечься на них. Потому что эти обсуждения создают иллюзию нормальности. Как будто жизнь продолжала мирно течь, как обычно. - Спасибо тебе большое, - она похлопывает Джисона по плечу, когда тот ставит пакеты на пол в уютной бежевой кухне. – Садись-ка, покормлю тебя. - Да не надо, что вы, не хочу мешать. - Садись-садись, оголодавший весь. Скулы свои видел? И синяки какие большие. Сейчас всё сделаю. Не терпящая отказа настойчивость в глазах женщины заставляет его опуститься на стул. Понятно, от кого у Минхо такая черта. Она достаёт из холодильника домашний лимонад в запотевшем графине, греет купленный рис и выкладывает на него тунца, смешанного с майонезом. Быстро нашинковав капусту, она также делает салат и, наконец, садится за стол сама, доставая из пакета упаковку кексов. - Спасибо, - подождав, пока она возьмётся за палочки первая, Джисон приступает к еде. - Скромный обед, конечно, если подождёшь, то я тебе в дорожку хотя бы кимпаб заверну. - Всё в порядке, тётя, не нужно. - Ну хотя бы булочку с красными бобами возьми, перекусишь. Он чувствует в её голосе такую отчаянную просьбу, что в итоге соглашается. Своего сына у неё больше нет, поэтому поток нереализованной заботы направляется на его ровесника. Инстинкт требует выхода, а возможно и имеет место чувство вины, которую она пытается компенсировать. Вина, после чьей-то смерти всегда остаётся вина. В её густых угольных волосах текут тонкие белые ручейки, скрывающиеся в пучке, собранном у основания шеи. - Минхо всегда прибегал голодный, когда приходил сюда на осмотры в больницу. Звонит и говорит «Мам-мам, суп твой хочу, сделаешь?» А я обычно на работе, как же я его сделаю? Поэтому стала всегда ему в холодильнике его оставлять с вечера, чтобы сам заходил, да кушал, - на её тонких жемчужных губах мелькает грустная улыбка. – Упрямый мальчишка, сколько раз предлагала научить его готовить, в детстве специально рядом с собой на высокий стул усаживала, чтобы смотрел да учился, а ему хоть бы хны. Не хочет и всё. А раз не хочет, так его не заставить, он у нас такой, вредный. - Вредный, но по-своему, по-вредному добрый, - кивает Джисон, чувствуя, как грудь разрывает от жалости и сочувствия: для неё он ушёл навсегда. – Поупрямится, а потом всё равно делает. - Да, это наш Минхо. Слышно, как в гостиной тикают часы. Гудит у окна холодильник, увешанный магнитами, держащими фотографии. Тарелки пустеют и отодвигаются. Облака на улице смешались в одну плотную массу. Пока что белую, но на горизонте уже проскакивали первые всполохи графитового оттенка. В Ансане наверняка уже вовсю хлестал дождь. - Я до сих пор не могу поверить, что его нет, - коротко состриженные ногти женщины царапают стакан недопитого лимонада. – Мне кажется, что он просто у себя. Или отправился в какой-нибудь поход. Он всегда был таким активным до травмы, скакал туда-сюда как егоза. Пытался успеть везде и сразу. Разве что после случая со своей подругой ходил как в воду опущенный, из дома не вылезал. - После какого случая? – Джисон приподнимает брови, впервые слыша об этом. - Он не рассказывал? Ну да, наверное, про такое тяжело говорить, хотя уже несколько лет прошло. У него в школе был лучший друг, Джинён. У Джинёна была младшая сестрёнка – Джинсу. Они втроём часто гуляли вместе, ходили друг к другу домой, я помню, постоянно им печенье готовила, они его обожали. А в году… какой же это год был? Не помню, но Минхо тогда был во втором классе старшей школы. Джинсу покончила с собой. Глупышка, в таком-то возрасте. Женщина сокрушённо качает головой. Рот Джисона удивлённо приоткрывается. Минхо ни словом об этом не упоминал. В горле неприятно горчит. Впрочем, его можно понять, это не та тема, которая поднимается в повседневном разговоре. Такое обычно хранишь при себе, стараясь забыть. Терять друзей тяжело, тем более при таких обстоятельствах, когда это произошло не случайно, а по их воле. - Это ужасно. - Да, дети не должны умирать, - женщина сжимает ладонь в кулак и какое-то время молчит. – Он тогда месяц практически не выходил из комнаты. Переживал, ни с кем толком не разговаривал. С Джинёном они тоже перестали общаться, думаю, им было тяжело оставаться вдвоём. Потом уж смирился, отошёл. Ничего же не поделаешь. Не вернёшь. Атмосфера на кухне становится густой и тяжёлой. Глаза мамы Минхо туманные, взгляд рассредоточен. В одной руке сжата салфетка, тонкая прядь волос сползла на лицо. Сгущающиеся над Сеулом тучи укрыли всё зыбучей серой тенью. Горе было слишком свежим, чтобы спокойно о нём говорить. Ведь сознание всё ещё находилось в стадии отрицания. Поначалу всегда кажется, что человек просто где-то и скоро вернётся. Взгляд ищет его на улицах, в мыслях мелькают темы, которые хочется с ним обсудить, в магазинах появляется порыв купить ему что-то. И только потом приходится с ноющим сверлением себя одёрнуть. Человека больше нет. Взяв себя в руки и попрощавшись, Джисон уходит, с благодарностью принимая булочку. Теперь он бы ни за что не смог отказаться, даже если бы она всучила ему целую корзину. Хотелось сказать ей, что для Минхо ещё ничего не кончено, что в другой реальности он жив и здоров, что они пытаются всё исправить. Но такое говорить не принято. А даже если бы она каким-то невероятным чудом ему поверила, то её сын из этой реальности всё равно был мёртв. Она больше никогда не сможет его увидеть. Гнетущий осадок вязко облепляет диафрагму. Весь вечер Джисон курит в квартире, пытаясь понять, что именно его так встревожило. Да, он сочувствовал Минхо, ему пришлось потерять близкую подругу, но было что-то ещё. Что-то ещё поселило внутри кромешное беспокойство, не дающее свободно вдохнуть. Джисон засыпает на кровати, даже не переодевшись. Мягкое тепло окутывает тело, когда сознание переключается. Воздушное чувство в грудной клетке кажется непривычным. Джисон потягивается и открывает глаза, чуть щурясь от дневного света. - Доброе утро, - тянет Минхо и похлопывает его по плечу. – Как спалось? - Нормально, - отвечает Джисон чуть хриплым со сна голосом. - Чем занимался? Где был? Воспоминания тут же клубятся в голове. Горечь из той реальности холодным потоком вливается в эту. Джисон тупит взгляд. - Встретил твою маму около Чунана. - Как она? - Хорошо. Отнес пакеты с продуктами к вам домой, она заставила меня пообедать. - Типичная мама, - посмеивается Минхо. – Она всех готова за стол усадить. Язык прикусывается. Лезть с расспросами не хочется, это кажется слишком личным. Тем более он узнал об этом случайно. - Что не так? – Минхо острым взглядом замечает его мрачную задумчивость. – Ты что-то узнал? - Ну… твоя мама рассказала мне про Джинсу. Минхо сначала застывает. Его взгляд на несколько секунд стекленеет, как будто его облили ледяной водой. Затем он отрывисто выдыхает, опуская глаза. От умиротворённого удовлетворения на лице не осталось и следа. Весь он как будто сжимается, опадая в плечах. - Не надо говорить об этом, если тебе некомфортно. Я понимаю, что это больно. - Всё нормально, - как робот произносит Минхо на автомате. – Это… мама не всё знает. - Было что-то ещё? - Записка. Она оставила записку перед… перед тем, как вскрыть себе вены канцелярским ножом, - его пальцы сжимают простынь. – Мы втроём с детства были близкими друзьями. Джинён часто брал её с собой, чтобы не оставлять одну дома, так что мы быстро сдружились, пока скакали вместе по площадкам и шастали по всяким переулкам. Она была моей подругой. Младшей сестрой я бы сказал. И за два дня до всего она призналась мне в любви. Слышно, как шелестят суховатые листья, которые ветром прибивает к стенам и тащит по неровному бетону. К середине ноября половина деревьев заметно облысела. - Я сказал ей, что ценю её внимание, но для меня она реально была как сестрёнка, я не видел её в другом ключе. Было неловко и стыдно отказывать, но и врать я тоже не мог. Джинён был в курсе, наверное, он же её брат. Точно заметил, как она на меня смотрит. А потом… - Минхо на какое-то время замолкает, мрачнея ещё сильнее. – В записке она написала, что не хочет жить без меня. И что желает мне счастья. Голос Минхо становится тише с каждым словом и под конец напоминает шелест листьев за окном. Джисон впервые видит его таким потерянным и зажатым. Лисьи глаза погасшие, тело удручённо обмякло. - Эй, это не твоя вина, - Джисон сжимает его предплечье. – Ты не мог знать, что она так всё воспримет, ты просто сказал правду. - Знаю. Но я каждый раз думаю, что может я сказал это как-то грубо? Может, надо было сказать это по-другому, поговорить с ней подольше, объяснить, что это пройдёт и она обязательно найдёт того, кто будет любить её? Может, тогда всё было бы нормально? - Ты сделал всё, что мог. Теперь уже ничего не изменить. Иногда не всё зависит от нас, особенно реакции других людей. Мне жаль, что так вышло, жаль её, но… она сделала свой выбор. Он не зависел от тебя, он был её. Джисон поглаживает его по руке, пытаясь как-то поддержать. Видеть Минхо таким грустным было невыносимо. - Мне было так стыдно, знаешь? Что это из-за меня. Перед её родителями и перед Джинёном. Мы перестали общаться, это было уже не то. Всё было уже по-другому. Мы смотрели друг на друга и сразу вспоминали про Джинсу. Я всегда чувствовал себя виноватым, поэтому и не выдал его после лестницы. - В смысле? Минхо переворачивается на спину, перехватывает его руку поперёк своей груди и прижимает её к себе. Наружу вырывается вздох. - Мы с Джинёном спорили, когда спускались по лестнице в корпусе J. Из-за того, что он командовал другими в групповых проектах. Нам приходилось общаться, потому что мы оказались мало того, что в одном университете, так ещё и на одном факультете. Слово за слово, оба завелись и он толкнул меня. Только не рассчитал силу и то, какие низкие в этом сраном корпусе перила. Дальше ты знаешь. - Подожди, то есть он тебя столкнул с лестницы? И из-за него ты фактически сломал себе таз? И ты молчал? - Я не хотел портить ему жизнь, Хан. Опять. Он и так потерял сестру, поэтому я сказал, что споткнулся. После этого между этажами и поставили камеры. Глаза Джисона начинает жечь от того, насколько сильно распахнутыми они были. Он смотрит на Минхо так, как будто видит его впервые. Тот потерял почти год своей жизни в больнице, несколько месяцев не мог ходить и сейчас вынужден страдать от частых болей из-за мелкой стычки. И человек, из-за которого это произошло, даже не получил наказание. Минхо защищал его, сжираемый чувством вины за то, в чём не был виноват. - Он хотя бы извинился? - Он не приходил ко мне. Ему, наверное, было слишком неловко смотреть мне в глаза, когда я лежал в больничной койке и не мог даже в туалет сам сходить. И он понимал, почему я его не выдал. Мы оба не хотели это обсуждать, поэтому сделали вид, что ничего не произошло. Вообще ничего. Это явно был не тот тип разговора, с которого хочется начинать своё утро. Особенно после волшебной ночи. Однако реалии их жизни в любом случае были все вывернутые наизнанку и сложенные чёрт знает как. Чтобы избавиться от витающей в воздухе тяжести, они решают закрыть тему и нормально позавтракать. Джисон одевается и натягивает на себя второй носок, когда в голове гремит взрыв. Громогласная канонада. То непонятное, что не давало покоя, резко обрело форму. Нога грузно опускается на паркет. Комната как будто содрогается. На то, чтобы поднять себя с кровати, уходят колоссальные усилия. Джисон на свинцовых ногах входит в кухню, хватаясь рукой за дверной косяк, горло сводит густым цементом, мешающим говорить. - Минхо, - буквально выдавливает он из себя. - Что? – Минхо, нарезавший масло для тостов, поворачивается. - Это он. - Что он? - Это Джинён. Человек, который хочет тебя убить. На несколько мгновений вселенная как будто замирает. В оглушающей тишине кухни нет ни одного движения. Даже воздуха. Только два застывших парня с гулко стучащими сердцами, переходящими на истошный бег. - Нет. Ты с ума сошёл? Нет. - Только у него есть мотив. Он мстит тебе за сестру. А тот случай на лестнице… Опять место без камер, Минхо. Опять то, что похоже на случайность. Он пытался тебя убить. Сначала Минхо так же стоит, каждая мышца напряжена до предела. Затем он начинает качать головой и делает шаг назад. - Нет, нет, он не мог. Он же мой друг, он… Нож со звонким стуком падает на тёмно-коричневый паркет, размазывая по нему прилипшее масло, которое уже через пару секунд начинает таять. Джисон бросается к Минхо и крепко хватает чуть выше локтей, видя, что его взгляд начинает загнанно метаться. Он ничего не говорит, позволяя тому осознать всё и прийти к какому-то выводу. Целую минуту спустя глубоко дышащий Минхо поднимает голову, совладав с первичным шоком. - Ладно, допустим. Допустим, это он. Что тогда? - Не знаю, - тихо говорит Джисон, растерянно смотря по сторонам, как будто ответ мог лежать где-то в кухне. – Надо как-то проверить это и потом думать. - Как ты это проверишь? Ты же не можешь просто подойти к нему и спросить: «Слушай, это не ты случайно пытаешься убить Минхо?» Они стоят в напряжённой тишине, пытаясь собрать мысли в кучу и заставить себя адекватно соображать. Приструнить подскочившие эмоции тяжело. Взгляд Джисона останавливается на микроволновке. Точнее, на зелёных цифрах на табло, показывающих текущее время. - Он ещё может быть там. Он может ждать тебя на том же месте, надеясь, что ты рано или поздно вернёшься домой и пойдёшь в университет. - И? - Я надену маску и подойду к машине, постучу в окно, спрошу, например, зарядку или ещё что. - Он не откроет. - Мы не знаем наверняка. Ему нечего подозревать, я ведь буду как обычный прохожий. - Я пойду с тобой. - Нет. Слишком опасно, оставайся здесь. - Слишком опасно, поэтому я должен отпустить тебя одного? – тон Минхо мгновенно подлетает. – Я должен пустить тебя к убийце и сидеть в это время дома, пить кофе и жрать конфеты? - Да. Смысл ему что-то делать мне, когда ему нужен ты? Даже если он поймёт, что это я. В крайнем случае, если от меня не будет ответа, ты можешь позвонить в полицию. - Я не собираюсь… - Послушай меня, пожалуйста, - Джисон чуть встряхивает его, отчаянно заглядывая в чёрные глаза. – У нас есть зацепка. Наконец-то, у нас есть какая-то зацепка и мы должны её проверить. Даже если я пойму, что это он, я не буду ничего делать. Я не могу пустить тебя туда, ты его цель. Я не собираюсь терять тебя ещё раз. Собиравшийся яро протестовать Минхо закрывает рот и сверлит его испытующим взглядом. Внутри всё накидывается друг на друга и борется, толкая его от одной крайности к другой. Он готов сам броситься на передовую, но не рисковать Джисоном. Ведь было так страшно остаться одному и сидеть в неизвестности. Страшно не за себя. - Будь со мной всё время на связи и сразу звони, если что. Только попробуй выкинуть что-нибудь – я тебе потом голову оторву, ты понял меня, Хан? - Да. Всё будет хорошо, обещаю. Раздирающее дежавю окутывает колючей сеткой, когда Джисон торопится по маршруту, который старался избегать всеми способами. Однако сейчас в нём больше смелости. Минхо дома в безопасности, остальное уже не так важно. После долгого застоя стремление двигаться зажигается с новой силой. Это их шанс на нормальную жизнь. Джисон понятия не имеет, что они будут делать, если догадки подтвердятся, но знание врага в лицо значительно облегчило бы их существование. Стало бы понятно, с какой стороны ждать удар. Выходя из-за угла здания, он натягивает маску и шапку-бини, зачёсывая волосы назад, чего обычно никогда не делал. Тот, кто наблюдает за ним со стороны, но не общается близко, с ходу не признает. В конце концов, много кто ходит в масках из-за частых загрязнений воздуха. Джисон переходит дорогу на месте аварии, подавляя вызванную воспоминаниями дрожь в желудке. Если Минхо и правда поджидают, то машина должна стоять где-то в стороне, но при этом иметь обзор на этот участок дороги. Спускаясь дальше по улице, он замечает очертания чёрного Вольво, припаркованного у обочины и частично прикрытого свисающими ветками дерева и отцветшего куста чубушника. В Джисоне напрягается проволока, натянутая практически до ощутимого звона. Спустя ещё несколько метров он, наконец, видит табличку с номером. Та была залеплена скотчем. Ошибки быть не может. Волнение смешивается с клокочущей яростью. Эта мразь поджидает Минхо. С более близкого расстояния становится видно водителя. Натянутая до самых глаз чёрная маска, низко опущенная чёрная кепка, чёрная куртка без отличительных признаков. Все условия для того, чтобы его нельзя было опознать в случае чего. Точно сказать нельзя, но Джисон уверен, что он ястребиным взглядом сканирует горизонт, надеясь увидеть знакомую фигуру и вдавить в пол педаль газа. Запах промерзшей за ночь почвы бьёт в нос. От машины его отделяют два метра. Удары сердца грохочут в ушах. Джисон сходит с тротуара, обходит её по проезжей части и коротко стучит костяшками в окно со стороны водителя. Тот чуть поворачивает голову, искоса поглядывая на него. Лёгкие каменеют от напряжения. В следующую секунду Джисон едва успевает отскочить, потому как Вольво резко срывается с места, чуть не прожигая асфальт под своими колёсами. Сзади раздаются бешеные гудки клаксона и скрип шин – он был в шаге от того, чтобы попасть под ехавшую машину, которая успевает затормозить и свернуть на встречную полосу, чтобы объехать его. Джисон хватается за загоревшуюся от неожиданного испуга грудь, чувствуя, как колени начинают опасливо трястись. Он ковыляет обратно до тротуара и прижимается спиной к фонарному столбу. Во лбу затрещало. Маска судорожно стягивается. Холодный утренний воздух помогает прийти в себя. Это было слишком близко. Джисон достаёт завибрировавший телефон, где его уже ждали два сообщения от Минхо. Задеревеневшими пальцами он коротко печатает: «Он уехал, я скоро буду», затем торопливо набирает Хёнджина. - Что, голубок, всё болеете? - Ты должен мне помочь, это срочно, нет времени объяснять. - Говори, - насмешливый голос Хёнджина тут же становится серьёзным, стоит ему уловить волнение в его тоне. - Быстро иди в аудиторию 229 в корпусе J. Спроси Пак Джинёна, мне нужно знать там он или нет. - Зачем? - Потом расскажу. Наври, что его звал какой-то препод, девушка, кто угодно. Если он там, то придумай какое-нибудь место, куда его зовут. Он не должен узнать, что я про него спрашивал, понял? - Да. У тебя всё нормально? - Будет, если ты мне поможешь. - Понял, до связи. Джисон знал, что может рассчитывать на своих друзей. Пусть он и не может сказать им правды, но без помощи не обойдётся. Остаётся только ждать. Минхо нарезает круги по квартире, вертя в руках крышку от газировки, которую неосознанно схватил со стола. Его это просто резало на мелкие куски. Он ненавидит стоять в стороне, когда что-то происходит, он привык быть в первом ряду и открыто сталкиваться с неприятностями. Ведь если что-то случится, он даже ничего сделать не сможет. Ему остаётся только ждать и гадать. Писк кодовой панели. Минхо тут же несётся ко входу, с облегчением выдыхая, когда Джисон входит в квартиру. Живой и здоровый. Он обнимает его, на мгновение прикрывая глаза. - Как всё прошло? - Машина газанула, как только я к ней подошёл, - Джисон разувается и проходит с Минхо в квартиру, чуть нервно беря его за руку. – Я попросил Хёнджина проверить был ли Джинён на парах. Его не было. У Минхо взгляд человека, которому сообщили неутешительный диагноз. Глаза чуть поблескивают в дневном свете из окна, рот потерянно приоткрыт. Он с шумом вдыхает и протяжно выдыхает, смотря куда-то в пол. Руки висят по бокам как плети. - Ладно. Ладно, - повторяет он, качая головой и собираясь с мыслями. – Пусть это он. Спасибо, что хоть на мне решил отыграться, а не на моей сестре. Губы кривятся в косой улыбке. - Надо с этим что-то делать. Он точно не остановится, раз каждый день приезжает туда и ждёт, а потом следит за нами после занятий. - Ну, думаю, переговоры не прокатят, - саркастично фыркает Минхо. – Вряд ли его можно уговорить всё-таки не размазывать меня по асфальту. Джисон смеряет его неодобрительным взглядом за такую фразу, но никак не комментирует. Он понимает, что у Минхо треснула какая-то часть его личного мира. Его бывший друг пытается его убить и у него это получилось в трёх других реальностях. Это было слишком безумно для полноценного осознания и принятия. Защитные механизмы встали на дыбы. - Нам нужны доказательства, чтобы засадить его за решётку, так? – снова подаёт голос Минхо несколько минут спустя. - Так. - Значит, нужно их сделать. Он ждёт меня на дороге, но не знает, что я в курсе. Я пойду, как обычно, но отпрыгну в последний момент, а ты будешь это снимать. В полиции скажу, что подозреваю его, что тогда на лестнице он меня столкнул и вообще потом угрожал. Тогда его машину и дом проверят. Это не заключение, но хотя бы статья и шанс нарыть у него дома улик при обыске. - Ты совсем сдурел? Бросаться этому психу под колёса. Нет, ни в коем случае, я не дам тебе так рисковать, - рьяно протестует Джисон, даже слушать не желая о таком варианте. - Ну а как тогда? Как, Хан? У нас нет других способов, придётся рискнуть. Мы не можем торчать в твоей квартире всю жизнь. - Не знаю, но я не собираюсь рисковать твоей жизнью. Задержка хотя бы в половину секунды убьёт тебя. - Значит, мы попробуем другой способ в следующей реальности. - Мы? – Джисон буквально впивается в него исступлёнными глазами. – Ты будешь мёртв, Минхо. Тебя уже не будет. Ты сейчас и ты из другой реальности – это разные люди. Для тебя всё будет кончено. Нет, этот вариант даже не обсуждается. Хватит с меня похорон. Заметив чёткую искрящуюся боль на его лице, Минхо тупит взгляд. Собственная смерть по-прежнему казалась чем-то далёким и призрачным. Он не проходил через то, через что пришлось пройти Джисону. Риск часто бывает оправданным, однако для Джисона этот риск нёс угрозу снова остаться один на один со своим горем. - Мы всё равно должны что-то придумать. - Будем ждать, пока он проколется, - Джисон вскидывает руки. – Больше ничего не остаётся. Главное, что мы выяснили, что это он. От подобного открытия и полнейшего бессилия проще не становится. Да, одно большое белое пятно заполнилось. Вот только ситуацию это не спасало. Как бороться с убийцей, который ещё ничего не совершил? В довесок к потрясению их накрывает затягивающая безысходность, потому что несмотря на новую информацию они продолжали оставаться в замкнутом круге, из которого никак не получалось выбраться. На улице поднялся ветер, сипло свистящий в вентиляции. От него закрытая дверь ванной время от времени сотрясалась. С наступлением ночи он становился лишь сильнее. Щёлкает выключатель, свет в квартире гаснет. Джисон шлёпает босыми ногами по холодному паркету и залезает под одеяло к Минхо. Тот обеспокоенно смотрит на него. Они практически не разговаривали за день. - Не делай глупостей, ладно? - В каком смысле? - Не наводи суету в той реальности. Там уже ничего не изменить. Всё, что мы выясняем, имеет значение только здесь. - Хорошо. У Минхо не было никакой возможности контролировать его в «настоящем». В свою очередь, они оба не могли ничего сделать в «прошлом». Это тяготило и мучило, до безумия хотелось скинуть с себя ограничивающие кандалы, мешающие жить. Насколько гадким было это состояние: они знают, кто убийца, но не могут сделать с ним абсолютно ничего, не могут заставить его ответить за свои действия или отказаться от них. Джисон лежит, сжавшись в кокон отчаяния, весь день. Он вспоминает свой разговор с Джинёном. Как тот, якобы, предложил помочь, поделившись информацией и утверждал, что если кто-то и мог убить Минхо, то только члены банды, когда сам являлся тем, кто надавил на газ. Как он изобразил досаду, когда узнал, что машина не попала ни на одну камеру и зацепок нет вообще никаких. Двуличный ублюдок. Имел наглость говорить о Минхо дерьмо и выставлять его бандитом. Тело пружиной соскакивает на пол. За окном сгущался промозглый вечер. В груди бушует тотальная ярость, вызванная сразу всем. Безвыходной ситуацией, болью, ненавистью. Рёбра буквально распирает от того, как бешено всё мечется. Джисон надевает толстовку и вылетает из дома. Он не может оставить всё, как есть, он просто не может. Даже если они каким-то чудом решат проблему в той реальности, в нынешней эта мразь окажется безнаказанной. Он не позволит ему наслаждаться своим триумфом. Плевать, что будет дальше. В кампусе зажигаются фонари, когда он входит в главные ворота. Корпуса подсвечиваются оранжевыми прямоугольниками – в аудиториях шли вечерние занятия. Джисон идёт на полупустую парковку. Основной поток уже отучился и уехал. В третьем ряду он видит тот самый чёрный Вольво. Номера уже не заклеены, но его они не волнуют. Сойдя на газон и побродив вокруг увядших клумб, Джисон поднимает с земли камень, служивший частью композиции. Вес оттягивает руку, когда он замахивается. Секундная заминка и стекло трескается, повисая на защитной плёнке. Камень тянет нарушенную конструкцию вниз и падает в салон. Тут же начинает визжать сигнализация. Джисон отходит чуть дальше и прячется за автобусом для университетских поездок. Разум объят ядовитой пеленой, требующей выхода накопившимся эмоциям. Через две минуты на парковку спешно входит Джинён, даже не удосужившийся накинуть пальто на тонкую водолазку. Сначала он обескураженно замирает, видя дыру в лобовом стекле, после чего подходит к машине и кладёт ладони на капот, заглядывая внутрь. Расширенные глаза беспорядочно мечутся в попытках понять, какого чёрта произошло. - Ты кого-то расстроил? Джисон появляется из-за автобуса и кивает на машину. Тяжело задышавший от шока Джинён растерянно смотрит на него, после чего отшатывается, недоумённо водя в воздухе руками. - Не знаю. Ты кого-нибудь видел? - Нет. Может у тебя есть какие-нибудь предположения? Засохшая земля хрустит под подошвой, когда Джисон подходит вплотную. Джинён, открывший дверь и изучавший причинённый салону ущерб, хмурится, чувствуя, что что-то было явно не так. - Что за игры? - Я помогаю тебе найти преступника. Вспомни, что ты делал такого в последнее время. Может, например, убил кого-нибудь? Парень застывает. Его покрасневшие от раздражения щёки белеют. На шее проявляется вена, вызванная скачком напряжения. - Что ты… Прилетевший в лицо кулак заставляет его удариться головой о крышу. Джисон зарывается пальцами в его плечи, едва не протыкая плоть насквозь, и с всепоглощающей злостью трясёт, впечатывая лопатками в металлическую полосу, разделяющую две двери. - Ублюдок! Как ты мог убить Минхо?! Говна кусок, блять, да я тебя! В состоянии накрывающей истерии Джисон был готов превратить его в одно кровавое месиво, абсолютно наплевав на последствия. Вся его боль преобразовалась в единственное желание уничтожить. От бетонных ограждений вокруг отдавались глухие удары тела о металл. В собственную шею впиваются ногти, сдирая кожу. Джинён пользуется его заминкой от резкой боли и пинает в живот, откидывая на соседнюю машину. Однако Джисон быстро приходит в себя, адреналин перекрывает болевые каналы. Он несётся обратно на него и сносит внутрь машины, валя на кресла. Падает бутылка с водой, хрустят осколки стекла, раскиданные вокруг. Джинён выставляет руки и брыкается, пытаясь сбросить его с себя. Кровь, текущая из разбитого носа, размазывается по лицу и шее, которую изо всех сил сжимает Джисон. За Минхо. За всю боль, через которую они прошли и проходят до сих пор. Джинён хрипит, тщетно пытаясь урвать хотя бы крошечный глоток воздуха, лицо багровеет. Рука сползает с плеча Джисона и бешено рыщет вокруг, пытаясь за что-нибудь ухватиться. Стекло режет кожу. Пальцы нащупывают камень. Остатки сил уходят в последний удар по чужому виску. Джисон вскакивает, истошно вдыхая и давясь собственным воплем. Он кашляет, рука хватается за голову, щупая место удара, перед глазами полутьма, вместо мыслей бушующий ураган, сворачивающий пространство спиралью. - Всё-всё-всё, Хан, я здесь, всё хорошо, ты дома, - Минхо с трудом хватает его за лицо, заставляя посмотреть на себя. – Тихо-тихо, это я. Видишь? Я. Джисон со свистом выдыхает и оседает, часто дыша и сжимая пальцами футболку на своей груди. От того, как сильно колотится сердце, начинает тошнить. Голова как будто крошится, каждая клетка лопается, пронзительная боль другого тела продолжает отголосками отдаваться в виске. - Что случилось? – переполошенный Минхо берёт его за предплечья и обеспокоенно всматривается. – Что там произошло? - Джинён… - бормочет Джисон, переводя на него напряжённый взгляд. – Он… Я так разозлился, что он останется безнаказанным. Мы дрались в его машине и он ударил меня. Он взял камень, которым я разбил его окно, и вмазал мне по голове. - Что? Ты… я же просил, - Минхо удрученно вздыхает, отворачивается, после чего сжимает пальцы на его предплечьях. – Стой. То есть он вырубил тебя? Или… Они взволнованно переглядываются, думая об одном и том же. Насколько сильным был удар? Может ли Джисон умереть в одной реальности и остаться во второй? Что будет, когда он ляжет спать? - Надо что-то делать, пока я в сознании, - Джисон сжимает челюсти, тяжело выдыхая через нос. – Даже если я жив там, то он скорее всего увез меня куда-нибудь. Я не знаю, что будет, если он убьёт меня в той реальности. Мне нельзя возвращаться, пока я не решу всё здесь, если это реально то, из-за чего идёт разлом на два. - Нам не с чем идти в полицию. А просто взять и грохнуть его посреди бела дня мы не можем, - Минхо сводит брови, усиленно думая. – Остаётся только вариант с дорогой. - Нет. Это слишком рискованно. - Больше ничего не остаётся, Хан, тем более раз у тебя в запасе сколько? 40 часов? Сколько ты сможешь продержаться в сознании? Это единственный выход. - Надо сделать это по-другому, - пальцы мнут одеяло, глаза вперены в одну точку. – У меня есть идея. Утро пахнет прошедшей грозой. Все металлические конструкции от крыш до поручней блестят из-за стекающих капель. Воздух, холодный и влажный, покалывающей коркой оседает в горле. Минхо идёт по бетонной дорожке, впервые за неделю возвращаясь домой. Он нервно сидит в прихожей около пятнадцати минут, не раздеваясь и не проходя дальше. Это чтобы перестраховаться. Сделать вид, что у него была причина вернуться в стандартную рутину, если наблюдение велось где-то напротив. Когда он выходит обратно на улицу, наверху мелькает солнце. На четверть минуты макушку обдаёт теплом, после чего небо снова затягивается тонким серым покрывалом. Вместо сердца под рёбрами как будто сыплются в банку бусины. Мелко и быстро, одна за одной без пауз. На кон было поставлено всё, обе их жизни. Попытка обыграть смерть и законы вселенной, направив русло реки туда, куда нужно. То самое здание, напротив которого три раза обрывалась его жизнь. Минхо неопределённо смотрит на асфальт, не понимая, что чувствовать. Если бы не Джисон, то его кровь въелась бы в окружающую поверхность, а он не успел бы осознать, что именно произошло. Одна секунда. Неважно что говорят люди: смерть – это всегда одна секунда. Вместо того, чтобы перейти дорогу, как он обычно и делал, Минхо идёт дальше, видя за сухими ветками чёрную машину, которая уже его поджидала. Он отводит взгляд, делая равнодушное лицо, и на перекрёстке сворачивает вправо, идя между домами. Джинён думал, что имеет контроль над тем, что должно произойти, но теперь настала его очередь играть по их правилам. Вновь натянув маску, Джисон неторопливо шагает по улице, держась от Минхо на приличном расстоянии и стараясь не высовываться на обозрение. Он либо идёт по тенистым местам, либо вплотную к магазинам, либо просто придерживается другой стороны дороги. Исчезнув в переулке, он прижимается к стене и ждёт. Менее минуты спустя по улице проезжает чёрный Вольво. Как они и думали. Джинён следует за Минхо, чтобы подловить момент. Теперь Джисон идёт не по главной улице, а по внутренней, где через каждые пять метров мелькал проход на главную. Переступая кучи мусора и перепрыгивая через кондиционерные блоки, он подходит к углу здания и осторожно выглядывает. Минхо быстро переходит дорогу, проходит чуть дальше и заступает на тропу, ведущую в лес. Другая его сторона упиралась в кампус на горе, а эта как раз начиналась с низины. Вольво паркуется где-то среди зданий и Джинён выходит из-за угла, осматриваясь. Он поднимает голову, проверяя наличие камер, хотя наверняка уже знал все слепые точки. Это как раз-таки был край той области, в которую их не установили. Всё, как и задумывалось. Джинён должен почувствовать безопасность, чтобы совершить попытку убийства. Такой прямой контакт был менее рискованным, чем отпрыгивание от несущейся на всех парах машины, поэтому они остановились на этом варианте. Подождав, пока он зайдёт в лес и пройдёт вперёд, Джисон идёт следом за ним, доставая телефон и стараясь наступать как можно тише. Под ногами хлюпает влажная скользкая грязь. Сырой ветер пробирается под тонкую ветровку. Минхо ёжится от холода и волнения одновременно. Чем глубже он заходит, тем холоднее становится. Ещё не опавшие верхушки деревьев шелестят, носятся среди веток птицы, из-за движений которых сыпется мелкая труха и падают за шиворот ледяные капли. Света здесь значительно меньше, покачиваются тонкие кривые тени. Он кожей чувствует, что за ним идут. Слышит редкий хруст веток под неосторожными шагами. Эта мысль ведёт к другой. Он может услышать Джисона и тогда план провалится. Он не должен понять, что в лесу их трое. Минхо делает тихий вдох-выдох, успокаиваясь. Надо переходить к активным действиям. Отступать уже было поздно, да и некуда. Ноги останавливаются. - Ты правда так сильно хочешь убить меня? – звонко говорит Минхо и медленно поворачивается. – Пак Джинён. Стоящий перед ним человек в маске замирает. В его руке складной нож. Вдали быстро мелькает фигура Джисона, прячущегося за деревьями и снимающего всё. Нужно вывести Джинёна на разговор. - Как ты узнал? Знакомый голос заставляет диафрагму Минхо вымученно сжаться. В глубине души он до последнего надеялся, что они ошиблись и это не он. - Я заметил слежку, я же не слепой. И ты единственный человек, у которого есть основания меня ненавидеть. - Поэтому ты привёл меня сюда? Тебя, наконец, замучила совесть и ты хочешь сдохнуть? - Я не хочу, чтобы ты трогал тех, кто мне дорог. Они здесь ни при чём. - Я же не такой как ты. - Я не трогал её. Я не желал ей смерти. - А она мертва, Минхо. Она мертва из-за такого урода, как ты, - Джинён повышает голос, открывая дверь, за которой много лет ломились не дающие покоя слова. – Ты прекрасно видел, как она смотрит на тебя, и всё равно флиртовал, хотя тебе было плевать на её чувства. Ты использовал её, чтобы потешить своё сраное самолюбие. - Я не флиртовал с ней, - в тоне Минхо появляется виноватое отчаяние, кулаки сжимаются, в груди тяжелеет. – А даже если что-то такое было, то это не специально. Она была мне как младшая сестра… - Не смей называть Джинсу своей сестрой! – глаза Джинёна яростно сужаются, он резким движением указывает на него пальцем, подаваясь вперёд. – Она моя сестра, которую ты отнял у меня! Из-за тебя она страдала. - Если бы я знал, что так будет, я бы вёл себя по-другому, я бы перестал с вами видеться, чтобы не маячить у неё перед глазами лишний раз. Я даже не думал, что она сделает это. Как и ты. Ты сам всё видел, но понятия не имел, что она пойдёт на такое, никто не знал. - Хочешь сказать, это я виноват? Я не досмотрел? Ты смеешь упрекать меня в чём-то после того, через что я прошёл? Через что прошли мои родители? - Никто в этом не виноват, вот что я хочу сказать. Мне очень жаль, что так вышло, мне искренне жаль вашу семью и стыдно перед вами. Но обратно уже ничего не вернуть. - Да, не вернуть, - жёстко чеканит он. – А свою жалость и извинения можешь засунуть себе в жопу. Ты должен был сдохнуть ещё на лестнице. Только произнеся последнее слово, Джинён бросается вперёд с ножом наизготовку. Минхо, ждавший этого, выставляет руки, перехватывая его за запястья, и делает выпад ногой. Когда Джинён на мгновение отшатывается назад, он выбивает из его руки нож и пытается завалить на землю. Однако всё оказывается сложнее, чем он думал. Джинён бодает его головой в лоб, выбивая из равновесия, и с силой напирает. Ботинок подцепляет внутреннюю сторону колена, Минхо летит спиной вниз, приземляясь на хлюпающие листья. Вдали раздаётся треск веток, Джисон мчится на подмогу, но потасовка стремительно набирала обороты. Минхо понимает, что выбора нет, потому как Джинён был решительно настроен убить его пусть даже голыми руками и уже успел кулаком задеть скулу. Из кармана достаётся перочинный нож, они перестраховались и оба пришли с оружием. Минхо быстро замахивается, целясь в грудь, но Джинён успевает перехватить его руку. Ногти впиваются в кожу изо всех сил, заставляя Минхо разжать пальцы от боли, вторая рука заезжает ему локтем по груди, выбивая воздух из лёгких. Пока он хрипло вдыхает, Джинён выхватывает его нож и пытается вонзить его в шею. На тропе чавкает грязь и раздаётся звук падения – Джисон поскальзывается на сыром перегное. Джинён этого, кажется, не слышит, полностью поглощённый своей целью. Руки Минхо дрожат от сопротивления напирающей сверху силе. Остриё ножа дёргается из стороны в сторону. Он сжимает зубы, пытаясь сдерживать напор, однако Джинён, чьи глаза гневно горели, жмёт ещё более свирепо. Холодный метал вонзается в кожу под правой ключицей и Минхо кричит. Нож проходит дальше в плоть, заставляя его выгнуться от боли. В этот момент Джинёна отбрасывает в сторону ударом ноги. Он хватается за живот, рвано всхлипывая. Телефон падает куда-то в грязь, Джисон бросается к Минхо, который рывком вытаскивает из себя нож. - Живой? - Ты всё снял? - Да. Услышав шорох, Джисон поворачивается и разъярённо кидается на приподнявшегося Джинёна. Ярость внутри кипела ещё более ядовито, чем на парковке. Он сделал Минхо больно. Однако не успевает он ударить его, как в бок прилетает кулак, отшвыривая Джисона на разворошенную землю. Джинён рывком встаёт на ноги, хватает телефон и бежит дальше вглубь леса. - Хан! – тянет руку Минхо, когда Джисон подрывается с места. - У него доказательства! Спина Джисона теряется среди деревьев. Застонав, Минхо заставляет себя встать и побежать за ними. В висках оглушительно пульсирует, по груди течёт горячая кровь. Бедро начинает гореть, как подожжённое. Игнорируя боль, Минхо несётся сквозь чащу, ориентируясь на звуки и перескакивая через упавшие деревья. Он молится, чтобы Джинён не успел схватить нож вместе с телефоном. Впереди резко светлеет. Ветви редеют, тропа оканчивается серо-голубым озером, которое они видели десятки раз. Ещё до того, как Минхо выбегает из чащи, он слышит всплеск. - Нет, стой! Джисон прыгает в воду следом за Джинёном. Минхо несётся на помощь, однако грязь под подошвами расходится в стороны и он с разбега летит вниз. Ногу простреливает адской болью, таз трещит словно от удара молотом, даже вскрикнуть не выходит – каждую мышцу сводит судорогой от прошедшего разряда. Минхо через силу поднимает голову. В нескольких метрах от берега два парня боролись друг с другом, время от времени ныряя под воду. Во все стороны летят брызги, они кашляют. Минхо пытается встать, но с глухим криком летит обратно в грязь. Тело ниже пояса полыхает, толком не давая вздохнуть, нога, на которую пришлось падение, перестаёт слушаться окончательно. - Хан! Зарываясь ногтями в землю, Минхо тащит себя вперёд, к берегу. Вопль застревает в глотке. Головы уходят под воду, над поверхностью мелькает рука, после которой остаются только пена и пузыри. Минхо рвано вдыхает, его начинает колотить. - Хан! Хан Джисон! Время идёт, но гладь воды так и остаётся нетронутой. - Нет-нет-нет, - Минхо дёргается и пытается ползти, но пальцы лишь вспарывают землю, тело еле волочется. – Нет, пожалуйста, нет… Голос срывается, из горла с бульканьем вырывается испуганный всхлип. Чуть пузырящаяся вода вдруг начинает краснеть. Кровь в воде. Сознание пробивает дробящей молнией. Его предсказание. Это его грёбаное предсказание. Джинён всё-таки успел схватить нож. - Хан! – отчаянно кричит Минхо сквозь плач, задыхаясь. – Нет, не смей… Руки перепачканы грязью, таз словно перемолот в пыль. Но то, с какой болью раздирает грудь в районе сердца, не идёт в сравнение ни с чем. Минхо сипло хрипит вместо того, чтобы дышать, горло ободранное и как будто клочьями висит изнутри, наружу вырывается только вой. - Хан, - ревёт Минхо, зарываясь пальцами в сырую листву. – Пожалуйста, не бросай меня, Хан… Ты же обещал… Он захлёбывается плачем, крючась в грязи. Хочется руками разодрать свою грудь и вытащить оттуда размозжённое сердце, чтобы агония исчезла. Зачем ему всё это? Зачем, если смысл ушёл на дно? Он был согласен безвылазно сидеть в коробке вместе. Он был согласен умирать каждый раз, чтобы Джисон был жив. Умиротворённая тишина озера звенела в ушах. Над водой раздаётся всплеск, а затем истошный вдох и кашель. Минхо поднимает голову и очередной крик спотыкается об истеричный ком в горле. - Хан! Джисон жадно втягивает в себя воздух, барахтаясь и пытаясь удержаться наплаву. По лицу Минхо слёзы катятся с новой силой, он выдыхает с шумными хрипами. Если бы мог, он бы завыл от взрыва эмоций, сотрясшего до каждой клетки. Диафрагму нещадно колет. Живой. Он живой. Руки цепляются за илистый берег, когда Джисон затаскивает себя обратно на твёрдую поверхность. Он падает на землю и часто дышит, хватаясь за грудь, где до вспышек горели лёгкие. - Ты ранен? – Минхо дрожащими пальцами сжимает его ладонь. - Нет, - Джисон кашляет, морщась от режущей боли в горле. - Тогда откуда там кровь? - Я пырнул его ножом, - он открывает глаза и смотрит на белёсое небо, осознавая смысл своих слов. – Я… я его убил. От пробирающего ветра по коже бегут мурашки. Скользкий шок облепляет внутренности. Он отнял чужую жизнь. Он всё-таки сделал это. Как бы страшно ни было это осознавать, но на самом деле он понимает, что хотел этого. Чтобы отомстить за те смерти, которые уже случились. - У тебя не было выбора. Или он убил бы тебя, - Минхо пытается развернуться, чтобы подобраться к нему поближе. - Тебе больно? Он тебя сильно ранил? – тут же подскакивает Джисон, заметив, как его лицо сморщилось. - Нога. Я упал прямо на больное место. - Надо отвезти тебя в больницу. - Нет. Я с ножевым, весь в грязи, ты мокрый до нитки. А в озере тут труп. Если ты проколол ему лёгкое, то он не должен всплыть, но… От собственных разговоров становится страшно. В их сумасшедшей жизни теперь будет ещё и это. Мертвец, который хранит их тайну. - Он попал в свою же ловушку, - Джисон посматривает на воду. – Вся эта часть района без камер. Никто не сможет понять, куда он пошёл. И по идее никто не должен знать, что мы здесь были. - А телефон? - Я могу сказать, что он стащил его. Если кто-то его найдёт, конечно, - Джисон помогает Минхо сесть. – Точно обойдёшься без скорой? - Да. Нужно просто отдохнуть, всё пройдёт. - А рана? - Обработаем дома, она не очень глубокая, заживёт. Сняв с Минхо грязную ветровку и почистив его штаны водой, Джисон выжимает свою одежду, чтобы она хотя бы издалека не выглядела насквозь мокрой. Примерно через полчаса они медленно выдвигаются обратно к улицам, затрачивая в три раза больше времени на дорогу. Передвигаясь преимущественно по переулкам и поймав такси недалеко от места, где появлялись камеры, они, наконец, добираются домой. В течение дня про Джинёна они так и не говорят. Эта тема станет той, которая не обсуждается ни при каких обстоятельствах. Как будто ничего и не было. Как будто мир оставался нормальным. Закинувшись обезболивающим, Минхо лежит и садится, только когда Джисон приносит им обоим поесть, осторожно расставляя тарелки на постели и используя книги вместо подставок. В квартире большую часть времени стоит измождённая тишина. Слишком много всего, чтобы переварить. Они как будто специально стирают из головы первую половину безумного дня. Однако была ещё одна тема, которую обсуждать страшно, но которую избежать просто невозможно. - Я боюсь, - честно признаётся Джисон, когда они выключают свет и собираются спать. - Я тоже, - Минхо тянет его на себя, чтобы улечься вплотную и обняться. – Но даже если ты снова окажешься там, думай о том, что я жду тебя здесь. Теперь мы в безопасности. Всё будет хорошо. - Я тебя люблю. - Я тебя люблю. Больше часа уходит на то, чтобы позволить себе вырубиться. Джисон слушает мерное дыхание Минхо, стараясь набраться смелости. Своё будущее было страшно узнавать. Хотя после всего, что было, бояться уже практически нечего. Он лично впустил смерть в этот мир несколько часов назад. Глаза открываются с трудом. По ощущениям, он словно выбирается из густой глины, проталкивая путь на поверхность. Голова гудит, тело ноет. Джисон видит перед собой белую подушку. С секундной заминкой он вскакивает. От страха сжимается сердце, органы как будто падают с обрыва. Он в своей комнате в пустой кровати. За окном светлеющее молочное небо. Разочарование душит, кучей песка собираясь под кадыком. Снова 1 ноября? - Хан? Голос со стороны ванной заставляет мгновенно обернуться. Минхо выходит, чуть прихрамывая. Проскочившая смерчем волна подбрасывает тело, Джисон в считанные мгновения соскакивает с кровати и подлетает к нему, обнимая так, что самому становится больно. Сердце безудержно вопит. - Ты вернулся? - Я никуда не уходил, - Джисон чувствует, как по щеке скатывается слеза. Его трясёт, от облегчения кружится голова. Он не может поверить. Всё закончилось. Он вылез из петли. Из петли, которая буквально была обмотана вокруг его шеи. Грудную клетку распирает, перестать плакать не получается. Он практически потерял всякую веру в то, что сможет снова жить нормально. - Ты смог, Хан, - Минхо гладит его по спине, чувствуя похожий мандраж и разливающуюся по венам радость. – Ты смог всё исправить. Спасибо.

ЭПИЛОГ

Пурпурные пучки лаванд плавно покачиваются на летнем ветру, разносящем по широкому полю сладковатый терпкий запах. Среди цветков мелькают толстые пчёлы, проносятся заигрывающие друг с другом бабочки. Раздутые облака чинно плавают по лазурному небу. Природа дышит в унисон, купаясь в тёплых лучах. Раздаётся щелчок. - Вот прямо сейчас? – вскидывает брови Минхо, металлической палочкой вычищавший семечки из куска арбуза. - Ну ты же фотографировал меня, когда я разливал лимонад. - В этом была своя эстетика. - Ты ответил на свой вопрос. - Дай посмотрю, - Минхо забирает у него фото и какое-то время трясёт его. – Ну ничего так вышло, окей. Джисон поправляет покрывало, расстеленное поверх изумрудной травы, и садится рядом. - Картридж полный только один остался. Надо будет ещё купить. - Надо будет, да. Как раз думал в центр вечером сходить, там должна быть крутая кафешка с витражами. - А мы успеваем до поезда? - Да, там вокзал недалеко, на метро доедем, - Минхо берёт с тарелки почищенный кусок арбуза и буквально засовывает его Джисону в рот. – Держи, сейчас ещё одну фотку сделаем. Он сам закусывает ломоть арбуза, после чего придвигается к Джисону и вытягивает руку с камерой. Прикинув ракурс, он щёлкает на кнопку. - Всё, давай жрать, а то нагреется и невкусно будет. Вырисовывающая фотография опускается в деревянную коробку на кучу остальных полароидов. Десятки кадров из каждого дня, проведённого вместе. Одиночные и совместные, пейзажи и еда. Сотни пойманных моментов, которые ушли, но не исчезли. Люди стараются запечатлеть то, что боятся потерять. Сохранить себе кусочек настоящего, чтобы время от времени возвращаться к нему. Настоящее обычно начинаешь ценить, когда оно уже становится прошлым. А прошлое может засасывать, уничтожать как настоящее, так и будущее. Только оставив прошлое позади, можно жить настоящим. Дышать, смеяться и любить. Забрать из прошлого всё нужное, а остальное оставить там, где оно есть. Утопить на дне озера. Чтобы жить без страхов.