thantophobia

- То есть ты признаёшь, что намеренно следовал за Минхо? - Да, я хотел его напугать и посмотреть на реакцию. В полицейском участке немного душно, воздух кажется рассыпчатым и оседает внутри горла мелкой пыльцой. Столы стоят впритирку друг к другу и завалены стопками бумаг, папок, календарей, рекламных справочников, кодексов и ещё чёрт знает чего. Сотрудники за некоторыми столами сидят, подперев лбы и удручённо щёлкая мышкой. По коридору без остановки снуют туда-сюда смеси из людей в форме и обычных гражданских. Пахнет горьким кофе. - Зачем ты снимал его? – детектив Им Джебом по ту сторону стола изучает его острым взглядом, беззвучно постукивая кончиком ручки по блокноту. - Чтобы потом показать нашим друзьям и прикалываться над ним, - врёт Джисон, горбясь в жёстком обитом старой кожей кресле. - Что ты сделал, когда его сбила машина? - Сначала я даже не осознал, что произошло. Потом выключил видео и побежал к нему. - То есть твоего друга сбивает машина, а ты сначала ставишь съёмку на паузу и только потом бежишь к нему? - Да говорю же: я не сразу понял, что происходит. Это не кажется реальным, когда человек на твоих глазах просто… - руки Джисона вскидываются вверх, замирают и пару секунд спустя безжизненно падают на колени. – Когда его убивают. - С чего ты решил, что это убийство? – мужчина щурится. - Потому что эта долбанная машина сначала тормозила, а потом дала по газам. Не объехала, ничего. Внутри поверх пульсирующей агонии начинает трястись бессильная злость. Эти идиоты не верят ему. Минхо снова мёртв, а они думают, что это была обычная авария, да ещё и смотрят на Джисона свысока. - Это мог быть несчастный случай. Без доказательств нельзя утверждать, что это убийство. - Я отдал вам доказательства. - Видео ещё на проверке. - Детектив Им, - в офис входит худощавый парнишка в явно великоватой форме. – Мы отправили вам видео, можете посмотреть его сами. - Спасибо, - Джебом кивает, после чего обращается к напряжённо застывшему Джисону. – Сейчас и посмотрим. Несколько раз кликает мышка. Детектив сосредоточенно всматривается в экран, включившиеся колонки чуть шипят. Джисон дёргается, услышав удар и звук упавшего на асфальт тела. Нижняя губа начинает трястись и он закусывает её, судорожно вдыхая через нос. Сердце вымученно клокочет, жгучими волнами опаляя грудную клетку. Глаза снова начинают гореть, кулаки сжимаются, ногтями впиваясь в кожу. Сколько раз он ещё должен услышать это? Звук, с которым жизнь Минхо выбивается из тела. Какое-то время детектив молча изучает видео, двигая ползунок и прокручивая некоторые моменты. Меж бровей залегает треугольная складка, свободная рука гоняет по столу крышку от бутылки холодного кофе из автомата. Наконец, он неопределённо цыкает. - Боюсь, расследованию это мало поможет. - Что? Почему? – встрепенувшийся Джисон похолодевшими пальцами вцепляется в край стола. - Номер залеплен, - Джебом поворачивает к нему экран. – Водитель в маске и головном уборе, скорее всего в кепке. Кроме марки машины это ничего не даёт. Внутри что-то с грохотом падает. Белую табличку чёрного Вольво закрывает скотч, а водительское сидение из-за качества съёмки и одежды похоже на одну сплошную чёрную точку. Тогда Джисон даже не обратил на это внимания, слишком погружённый в ужас происходящего. Горло словно протыкают палками, дыхание спотыкается. Джисон в шаге от того, чтобы отчаянно заорать на весь офис и пробить экран кулаком. Он позволил Минхо умереть просто так. - Мы проверим камеры и постараемся отследить, откуда машина приехала и в каком направлении двинулась. Обстоятельства действительно странные, но пока что мы не можем быть уверены в мотиве и… Джисон уже не видит смысла его слушать. Он знает, что камер в этом районе нет. Выучив эти слепые точки, можно без проблем сначала наклеить скотч, а потом снять его в безлюдных местах. Всё без толку. Ледяная волна апатии укрывает сознание, заслоняя собой мир. Моральная измотанность хватает его и мнёт, превращая в безобразное месиво, бестолковый кусок грязной глины. Такой отчаянный шаг ради такого мизерного результата. Домой Джисон заходит как призрак. Медленно вплывает внутрь, закрывает дверь, разувается и, сделав два шага, останавливается. Он стоит так четверть часа, как будто выключившись. Зато обратно он включается как случайно подожжённая коробка фейерверков. - Твою мать, да почему ни хрена не получается?! Незакрытая дверь кухни со всей силы впечатывается в стену. Ручка пробивает тонкий гипсокартон, на пол сыпется штукатурка. Книги и тетради летят со стеллажа. Стол переворачивается, по паркету скользят и катятся ручки с карандашами. Джисон садится на кровать и сжимает голову руками, локтями опираясь о колени. Выдохи рваные, чуть хрипящие. Лоб назойливо пульсирует, волны отдаются по всей черепной коробке. Плакать не получается. Джисон чувствует себя самой ничтожной блохой, которая ничего не может. Лёгкие застыли. Он устал. Эти сумасшедшие скачки выжали из него всё, что можно было, не только силы. Он не понимает, что делать дальше. Какую жертву он ещё должен принести, чтобы появился нормальный результат? Джисон заставляет себя дышать. Распрямляет спину, медленно вдыхает, медленно выдыхает. Так проходит десять минут. Постепенно крошки сознательности возвращаются на место. Он не должен терять контроль полностью, иначе тронется окончательно. Нужно держаться. Не ради себя, так ради Минхо, он нужен ему. Уборку Джисон решает оставить на другой день. Он принимает душ, выпивает снотворное и ложится. Зато он убедился, что был прав. Минхо действительно убили и сейчас он должен найти этого самого убийцу, чтобы выбраться из бесконечного ада. Подтверждение теории - уже шаг вперёд, а не топтание на месте. Это единственное, что приносит хотя бы крошечную каплю успокоения. Телефон надрывается, ползая по тумбочке. Джисон открывает глаза, на этот раз прекрасно зная, кто ему звонит. Диафрагма выжидательно сжимается, уже предвкушая лучший на свете звук – голос Минхо. - Алло? - Ну ты где там, Хан, пара уже началась. - Я проспал. Подойду ко второй. - Небось, специально вырубил будильник и бросил меня, да? Прогуливаешь, так хоть меня зови, кидала, - слышно открывшуюся дверь и цоканье языком. – Препод пришёл. Давай подваливай ко второй, короче, и не забудь захватить щётку на тусу, не думаю, что у Чанбина есть коробка запасных для всех безголовых. Всё, пока. Рука с телефоном падает на одеяло. Джисон лежит, смотря в потолок. Сколько раз он уже слышал те же самые фразы, немного меняющиеся в зависимости от его собственных слов? Он уже толком не помнит. Всё смешалось в одну кашу. Минхо умудряется приносить ему как самое больше счастье, так и самую сильную боль. В комнате раздаётся тяжёлый вздох. Как сломать эту проклятую систему? Те же самые стояния на светофорах по дороге в кампус, те же самые люди, идущие навстречу, те же самые обрывки разговоров со стороны. Тот же самый запах живительного лайма, когда Джисон бережно прижимает к себе Минхо, оправдываясь кошмаром. Он и правда ненадолго вернулся из кошмара, только не из выдуманного, а из реального. Хочется постоять так подольше, а лучше вообще не выпускать его из своих рук, но приходится. Во время пар глаза словно приклеиваются к нему. Джисон думает, что в этот раз, если ничего нового не всплывёт, то он просто будет спасать его до победного. Встречать каждое утро, провожать каждый вечер, следовать за ним тенью. Своя жизнь уже не представляла никакого значения. Да, каждую секунду он будет напряжён, переживая за него и боясь выпустить из виду, но Минхо тогда хотя бы будет жив. Он будет жить, а не превратится в горстку пепла в урне. После всего, что было, Джисон готов хоть на ковре под его дверью ночевать, как сторожевая собака. Все эти тревожные мысли неугомонным роем вьются в голове, грудь распирает от отчаяния и измотанности. Дышать сложно, отвлекаться не получается. Поэтому на вечеринке Джисон пытается утопить себя в алкоголе, лишь бы это всё заглохло. Он сидит за столом, опрокидывая рюмку за рюмкой. Друзья тащат его танцевать или поиграть во что-нибудь, но он отказывается, не имея ресурсов строить из себя весельчака. Густая вата принимается окутывать мысли, не давая им биться в стенки так уж сильно. Нужно глушить сильнее. - Хан, у тебя всё нормально? Ладони опускаются на его плечи, мягко сжимая. Он запрокидывает голову и видит над собой Минхо. По его лицу гуляют лиловые круги, тени выделяют аккуратные скулы. Наружу вырывается глухой смешок. Минхо выглядит вполне себе трезвым, когда обычно к этому времени был на границе «в тло». Заметив, что Джисон напивается, он начал отказываться от рюмок Хёнджина, чувствуя на себе ответственность за них обоих. Кажется, в этот раз они поменялись ролями. - Всё супер. Джисон берёт бутылку и наливает себе ещё. Такой хороший парень, как Минхо, выбрал себе такую проклятую бестолочь, как он. Соджу жгучей змеёй спускается по пищеводу. Горло чуть дерёт, зато вата становится плотнее. - Хватит пить, давай потанцуем. Минхо вырывает у него рюмку и отставляет её на стол. Взяв Джисона за руку, он ведёт его в зал, пробираясь среди остальных танцующих. Он разворачивается к нему лицом и собирается закинуть руки на плечи, как Джисон подносит его ладонь к своим губам и чувственно прижимается к тыльной стороне. Минхо удивлённо выдыхает. - Что за джентльменские замашки? - Захотелось. Джисон обнимает его за талию и кладёт голову ему на плечо. От шеи лаймом пахнет так нестерпимо, что до безумия хочется поцеловать и её тоже, но последние капли адекватности помогают сдержаться. Вместо этого Джисон закрывает глаза и дышит им, как дышат в огромном лавандовом поле. Глубоко и тягуче. Пальцы Минхо поглаживают его по волосам. - Что случилось, что ты так усердно заливаешься? - У Чанбина День Рождения. - Поэтому ты глушишь соджу один? - Ага. Они медленно покачиваются, практически не сдвигаясь с места. Щемящее тепло внутри облепляет рёбра. Когда Минхо так близко, кажется, что смерти не существует. Как он, такой потрясающий, может умереть? Как он может исчезнуть? Такого не может быть. Так не должно быть. Пальцы Джисона на его талии слегка сжимаются. Ближе, он нужен ближе. - Ну что, ребята, ещё по одной? – из кухни вырывается Хёнджин, не теряющий надежды споить кого-нибудь. - Давай. Джисон отлипает от Минхо, с сомнением поглядывающего за этим, и забирает у него рюмку. Хёнджин тянет вторую Минхо. - Шлифани ещё, а то что как не родной. - Мне хватит. Ему тоже этой будет достаточно на сегодня. - Да чего ты как ханжа? - Не хочет, так не лезь к нему, - Джисон грозит Хёнджину пальцем, пошатываясь и в момент оказываясь в кольце рук Минхо. – Я тоже всё. Он выпивает соджу и возвращает Хёнджину рюмку, после чего отмахивается, прося его удалиться. Хёнджин смеряет их недовольным взглядом, но послушно уходит, на ходу прикладываясь ко второй рюмке. - Хорошо хоть не буянишь. - А тебе нравятся послушные? – Джисон пьяно хихикает, закидывая руки ему на плечи. - Да ты надрался, Хан, - хохочет Минхо, после чего на несколько секунд замирает и резко придвигается ближе, шепча ему на ухо. – Мне нравятся забавные. Диафрагма поджимается от тёплого дыхания на коже. Джисон какое-то время смотрит ему в глаза и подаётся вперёд, как и в прошлый раз прижимаясь к нему лбом. Голова кружится, а единственной чёткой точкой во вселенной остаётся Минхо. Джисон покачивается на туманных волнах, держась за него, как за самый надёжный уступ. Он мог бы простоять так вечность, лишь бы больше никогда не слышать удар и не видеть чужую кровь. - Ты уже спишь. Пойдём наверх? – предлагает Минхо через несколько минут. - Ага. Тащить своё потяжелевшее тело по лестнице было сложнее. Однако Минхо крепко обхватывает его и подтягивает на каждой ступени. Знакомые тени скользят по коридору. Становится даже смешно от смены полярностей. Минхо опускает его на кровать, поддерживая, когда он пошатывается. Джисон задумчиво смотрит на него снизу-вверх. - В итоге, Хан, что тебя беспокоит? - Ты. - В смысле? Почему? - Наклонись – скажу. Джисон падает на спину, пользуясь выученным трюком, но не утягивая его за собой, а давая возможность сделать выбор. Чуть помедлив, Минхо залезает коленями на кровать, нависая над ним. Тьма в лисьих глазах завораживает. - Говори. - Ближе. Минхо опускается вплотную, касаясь его кончиком носа и, кажется, понимая, куда это всё идёт. Ладони Джисона ложатся на его щёки и притягивают к себе. Поцелуй медленный, намеренно растянутый. Джисон хочет утонуть в нём, забыться навсегда. Мягкие губы Минхо приглушают боль. Ладони Джисона гладят его по спине, прижимая и заставляя практически полностью лечь сверху. - Всё, можешь не беспокоиться, - Минхо ведёт носом по его щеке, когда они переводят дыхание. – Я с тобой. - Ты уйдёшь, - шепчет Джисон, чувствуя нытьё под рёбрами. - Никуда я не уйду. Я буду с тобой. - Нет, уйдёшь. И я останусь один. - Я никогда не оставлю тебя одного, Хан, - заверяет Минхо. – Давай-ка спать. Тебя здорово развезло. Минхо садится на кровати и начинает расстёгивать браслет на своей руке. - Дай я. Джисон тут же подскакивает, опасно пошатываясь в сторону, и Минхо ловит его. Ослабевшие пальцы совершают уже привычные движения. Джисону кажется бесконечно важным, чтобы именно он снял с него украшения, как снимал их каждый раз. Сначала браслет, потом серьги. Минхо наблюдает за ним с полуулыбкой. - Ты забавный. Из приоткрытого окна дует ночной ветер. Внизу гудит музыка. Минхо выключает свет и ложится, натягивая одеяло. Джисон сразу же обхватывает его руками, притягивая поближе. Издав смешок, Минхо послушно придвигается, устраивая голову на его плече и обнимая в ответ. - Спокойной ночи, Хан. - Спокойной ночи, Минхо. Засыпать не хочется, но сознание плывет и размывается, подгоняемое как внушительной порцией алкоголя, так и идущим от Минхо теплом. Джисону кажется, что он растворяется, смешиваясь с ним в одно большое море. Вот только когда он с трудом разлепляет глаза, в комнате холодно, а в руках пусто. Его встречают белые стены и полнейший бардак. И кислое послевкусие прошедшей истерики в ноющей груди. Джисон смотрит на свои пальцы. Он до сих пор ощущает кожу Минхо под шёлковой рубашкой на самых кончиках. Минхо, который в этой реальности сейчас находится в морге. Умывшись, он принимается за уборку. Он в жизни столько не убирался, сколько за прошедшие недели. Цикл истерика – погром – уборка уже стал чем-то привычным. Всё возвращается на свои места и только дыра в стене за кухонной дверью остаётся там, где была, напоминая о произошедшем. Куда себя деть – непонятно. Расследование зашло в тупик, а в последнее время только оно и заставляло его двигаться во вселенных, где смысла нормально жить уже не было. Можно было бы снова напиться, чтобы день прошёл быстрее. Если этот кошмар так и будет продолжаться, то он, в конечном итоге, просто сопьётся. Для снотворного было рано, сбивать даты не хотелось, чтобы не потеряться окончательно. Бессмысленно просидев на стуле полтора часа, Джисон натягивает толстовку и выходит из дома. Толстые тучи лениво разлеглись на верхушках небоскрёбов. Пахнет вымазанными в грязи влажными листьями. Ветер скребёт по щекам и он натягивает капюшон. По луже на велосипеде промчались какие-то смеющиеся дети, вызвав горючую зависть. Радуются, ни о чём не переживают. Ещё не знакомы со смертью. Какая-то парочка воодушевлённо что-то обсуждает, держась за руки и влюблённо улыбаясь. Счастливые. Не заняты мыслями о том, как сохранить друг другу жизнь. Внутри тлеет обида. Ноги останавливаются, носки кроссовок чуть выходят за край тротуара. Джисон смотрит на место вчерашней аварии. Асфальт снова чистый, никаких намёков на произошедшее. Разве что трава на обочине смята в месте, куда приземлился рюкзак Минхо. Руки в карманах сжимаются в кулаки. Какая мразь это сделала? Ничего нового он естественно не находит. Джисон понятия не имеет, зачем пришёл сюда. Он смотрит на проезжающие машины, испытывая чувство угнетающего бессилия. Простояв так почти полчаса, он сдвигается с места. Сначала он подумывает о том, чтобы поискать скотч, которым были залеплены номера, ведь на нём могли остаться отпечатки пальцев. Однако пройдя почти километр дальше по улице, он приходит к выводу, что полиция уже, наверняка, прочесала здесь всё. Да и убийца скорее всего выбросил скотч в мусорку, а значит он был утерян с концами. Однако даже эта мысль его не останавливает. Джисон продолжает бродить по району, смотря перед собой, но не видя ничего. Когда во второй половине дня начинает лить дождь, он заходит в первую попавшуюся забегаловку, берёт крепкий кофе и медленно цедит его, упёршись взглядом в стену. Лампочки внутри выгорели. Нервов не осталось и если в той реальности можно было отвлечься на Минхо, то здесь буквально всё напоминало о его отсутствии. Джисон знает, что даже если включит фильм, чтобы занять себя чем-нибудь, то всё равно не сможет уследить за историей. Он вернётся обратно в свои спутанные, слепленные друг с другом комки размышлений и эмоций на первой же минуте. Хлопает входная дверь. Джисон проходит в квартиру, не утруждаясь включить свет. В темноте он ест кимпаб, который купил в палатке неподалёку от дома, вспомнив, что не ел вторые сутки. Аппетита нет абсолютно, но есть нужно, чтобы поддерживать в теле энергию. Особенно учитывая то, что сегодня он бесцельно прошёл несколько километров. Единственное, что его сейчас радовало, это возможность лечь спать. На тумбочке его уже ждали стакан и упаковка снотворного. Голова трещит и словно распадается на части. Джисон едва сдерживается, чтобы не застонать от прострелившей лоб молнии. Он открывает глаза и видит лицо спящего Минхо в нескольких сантиметрах от своего. Нижняя губа поджата, прядь волос цепляется за длинные ресницы. Боль мгновенно отходит на второй план. Несколько минут Джисон просто смотрит на него, наслаждаясь моментом. Его хочется сжать до ломоты в костях. Обвить руками и ногами, чтобы его никто никогда не трогал и даже близко к нему не подходил. Пересушенное соджу горло даёт о себе знать. Дерёт так, что ещё немного и он начнёт безостановочно кашлять. Джисон аккуратно высвобождает свою руку, откидывает одеяло и садится. Он едва успевает приподняться, чтобы встать, как запястье обвивают пальцы. - Убегаешь от меня? Джисон оборачивается. Второй рукой Минхо сонно трёт глаз. - За водой иду. Прости, разбудил. - Мне тоже захвати. Вроде мало пил, а сушняк такой, как будто я из алкогольной комы вышел. - Хорошо. Новые ветки разговоров создают маломальскую иллюзию того, что мир двигается, а не застыл на месте. Всё, что хоть как-то зависит от его собственных слов и поступков, меняется, в то время как остальное идёт по одному и тому же сценарию. В кухне его встречает Кристофер. На том же месте с той же кружкой. - Доброе утро. Сделать тебе кофе? - Нет, спасибо, я за водой. - Сушняк? - Да, дикий. Залпом осушив целый стакан холодной воды, Джисон наливает второй для Минхо. Горло отпустило и ноющая пульсация в голове чуть заглохла, но не до конца. Порывшись в аптечке в ванной, Джисон находит обезболивающее, принимает его и возвращается в комнату. Лениво валявшийся на кровати Минхо садится и жадно пьёт. Отставив стакан на прикроватную тумбочку, он потягивается и поправляет перекрутившуюся во сне рубашку. - Чего ты так меня разглядываешь? – спрашивает он, заметив на себе сосредоточенный взгляд Джисона. – На голове бардак? - Нет. Просто. - Помнишь, что было вчера? - Помню. - Ты поэтому такой напряжённый? Жалеешь? В голосе слышится выжидательный нервоз. Он боится ответа. Джисон берёт его за руку, переплетая пальцы. - Я много о чём жалею, но точно не об этом. - Тогда… ты не против? – уточняет Минхо, с интересом заглядывая ему в глаза. - Нет. Как раз хотел пригласить тебя в кафе сегодня по пути. Можешь заказывать всё, что хочешь. - Опасно разбрасываться такими словами, Хан, я ведь согласен. - Вот и отлично. Видеть облегчение и радость на его лице – как доза вымученного счастья, пущенного по венам. Джисон готов делать всё, о чём он попросит, лишь бы видеть его улыбку. Живую улыбку, а не ту, что встречает скорбящих на траурной церемонии. Он впитывает каждое его слово, когда они обедают в кафе, запоминает каждый звук переливчатого голоса, каждое мимолётное движение рукой. В принципе, получается забыться, получается смеяться вместе с ним, шутить. Как будто всё нормально. Лишь бы он улыбался. Вечером переписываясь с ним, лёжа в кровати и отправляя те же самые видео, Джисон чувствует острое желание сдаться. Наплевать на все эти теории, расследования, погони за призраками прошлого. В «мёртвой» реальности он может запереться дома и сидеть на снотворных, а здесь – следить за Минхо, защищать его от всего, гулять, обниматься, целоваться, стараться жить с ним рядом. А если что-то снова случится, то он просто начнёт заново, зная, где искать подвох в следующий раз. А потом ещё раз. И ещё раз. Те же самые дни по бесконечному кругу. С надеждой на то, что он в процессе не тронется головой окончательно. Проснувшись утром, Джисон долго смотрит на фотографию у ночника. Траурная церемония шла полным ходом. Очередная траурная церемония перед очередными похоронами. Сердце перемалывается в блендере. Кровать проседает от переката, ступни опускаются на холодный паркет. Он ещё не готов сдаваться. Сдаться – значит забыть про все те версии Минхо, которых уже нет. Все они были живы когда-то, все они тепло смеялись, всех их он любил. А убийца ходит безнаказанный. После всей той боли, которую причинил. Такое нельзя позволить. Ноги решительно несут его по улицам. Джисон входит в кампус, сворачивает к информационной стойке и сверяется с расписанием из книги с предметами на этот год. Найдя нужное, он смотрит на время и идёт в соседний корпус, где поднимается на верхний этаж и входит в аудиторию. Практически никто из студентов не обращает на него внимания. Была середина перемены, все занимались своими делами и либо готовились к паре, либо отдыхали. - Здравствуй, извини, найдётся свободная минута? Джисон подходит к девушке, которая делала какие-то пометки в учебнике. Она откидывает прядь угольных волос, поднимая голову, и чуть хмурится. - Прости, мы знакомы? - Нет. Я Хан Джисон, друг Минхо. - О, - она тихо выдыхает, тут же меняясь в лице. – Мне очень жаль. Я слышала, что произошло. Это ужасно. - Да уж. - Чем я могу помочь? Я Химин, кстати. - Вопрос может показаться странным, но ты случайно не знаешь, были ли у Минхо напряжённые отношения с кем-то? Какие-то серьёзные конфликты. - Да нет, по крайней мере, я ничего не слышала, - Химин задумчиво качает головой. – Мы отучились вместе семестр с копейками, пока он не попал в больницу, у нас совпадали многие предметы, но я никогда не видела, чтобы он с кем-то ругался. Ну только, знаешь, типичные мелкие споры, там, из-за тем на парах, всякое такое. Джисон кусает щёку изнутри. Это была его последняя надежда собрать какую-то новую информацию. Он надеялся, что бывшие однокурсники Минхо знали что-то полезное или были свидетелями каких-то разборок. Убийцей точно был кто-то из знакомых, загадкой оставался мотив. Что Минхо мог такого натворить, чтобы от него захотели избавиться? - Никто не говорил о Минхо плохо? Со злостью или ненавистью. - Нет. Он ничего такого и не делал. Мог, конечно, съязвить, но он наоборот всем нравился. Умный, красивый, ещё и шутит постоянно. Такие всегда популярностью пользуются, - Химин делает паузу, после чего немного наклоняется вперёд, заговорщически щурясь. – Ты думаешь, что это был не несчастный случай, да? Ты что-то знаешь? - Вроде того. Я кое-что проверяю, но не могу ничего сказать. - Если это реально убийство, то это кошмар, - девушка зарывается пальцами в волосы, обеспокоенно постукивая туфлей по стулу. – Его выслеживали, да? И буквально средь бела дня… Кошмар. - Если что-то вспомнишь или узнаешь, то свяжись со мной, ладно? Это очень важно, - Джисон протягивает ей бумажку со своим номером, он сделал несколько таких заранее. - Да, без проблем. - Спасибо. С отравляющим разочарованием Джисон выходит из аудитории. Никакой новой зацепки. Возможно, стоит поговорить со студентами своего потока, с которыми Минхо посещал пары, отличающиеся от пар самого Джисона. Нужно будет снова свериться с расписанием. - Подожди. Джисон оборачивается, услышав голос. Со стороны аудитории к нему по коридору шёл парень, лицо которого казалось смутно знакомым. - Да? - Я слышал, о чём вы говорили, - он подходит и тянет руку. – Пак Джинён. - Хан Джисон, - Джисон отвечает на рукопожатие и, кажется, вспоминает. – Вы ведь с Минхо из одной школы, да? - Да. Учились вместе в старших классах. - Ты что-то знаешь? Джинён, кажется, мнётся, палец теребит шов на джинсах. - Не знаю говорил он тебе или нет, но он раньше состоял в банде. - В банде? В каком смысле? – брови удивлённо подскакивают, это было явно не то, что он ожидал услышать. - Мне кажется, такие есть везде. Когда мы были в первом классе старшей школы, он начал зависать со старшими из второго и третьего. Потом когда они по очереди выпускались, он зависал с ними уже на районе. - Так обычно и делают друзья. Они необязательно должны быть бандой. - Это другое. Они… - Джинён делает небольшую паузу. – Друзья обычно гуляют вместе, ходят в аркады или кино, занимаются нормальным вещами. А их шайка воровала велосипеды и мотоциклы, чтобы потом продавать их и делить деньги. У них были разборки с компашками из других школ, кого-то увозили потом в травматологию, они вечно с кем-то дрались и ходили в побоях. Я слышал, что они даже подожгли какой-то склад, потому что их попросили хённимы, которые крышевали наш район. Много чего было. Джисон какое-то время стоит с приоткрытым ртом. Чтобы Минхо общался с таким сбродом? - Это не похоже на Минхо. - Он был другим, - Джинён пожимает плечами. – Да, он нормально учился, потому что сам по себе с мозгами, но после занятий он постоянно шлялся где-то с ними. Не знаю, что он делал после выпуска и после поступления сюда, но если это и правда было убийство, то это явно связано с ними. Если не с ними, то с кем? Это же конченные ублюдки. Желудок скручивается в тугой комок. Минхо состоял в банде, которая на полном серьёзе занималась чем-то нелегальным. В это сложно поверить, ведь Минхо по характеру достаточно добрый и тёплый, несмотря на свою проскальзывающую временами колючесть. Как он мог мало того, что заниматься воровством, так ещё и участвовать в драках? Диафрагму неприятно щиплет. По крайней мере, это бы объяснило его готовность заехать по морде тому, кто его чем-то не устраивает. Признавать это не хочется, но… Джисон прикрывает глаза, собираясь с мыслями. - Как их можно найти? - Ты с ума сошёл? – лицо Джинёна вытягивается. – Зачем тебе лезть к ним? - Неважно. Ты знаешь, как их найти, или нет? - Понятия не имею. Я ни с кем из них не общался. - Чёрт, - с досадой шипит Джисон. - Ты ничего не сможешь сделать, даже если найдёшь их. Они – банда, а ты один. С чего ты вообще взял, что Минхо убили? - Потому что я там был. Я видел, как его сбила машина. Сначала затормозила, а потом сорвалась с места. Это не несчастный случай. Джинён ошеломлённо застывает. Такие новости любого могли выбить из колеи. - А что полиция? - Там нет камер. Ни номер, ни водителя найти нельзя. - Вот же дерьмо. - Если всё-таки сможешь найти какую-нибудь информацию, то свяжись со мной, - Джисон протягивает номер. - Хорошо. - Спасибо, что рассказал про это. Растревоженные мысли носились по голове беспокойным пожаром. Джисон бредёт по коридору, пытаясь переварить услышанное. Он уверен, что Минхо уже не был членом банды, когда они начали общаться. Днём они были вместе, а вечером практически постоянно переписывались до ночи, если не гуляли в это время. Тогда зачем им убивать его? Что-то всё-таки произошло? Мог ли он знать о них что-то, что ставило их под угрозу? - Ныкаешься по углам без своего защитника? Погружённый в мысли Джисон недоумённо поворачивает голову, останавливаясь. От кривой усмешки Хонсока, деловито засунувшего руки в карманы спортивных штанов, становится тошно. Как и в прошлый раз, он стоит, самодовольно вскинув подбородок. Как-либо взаимодействовать с ним нет абсолютно никакого желания. Джисон отворачивается, продолжая идти дальше. - Идём праздновать, я угощаю. - Чего? – начинает появляться раздражение. - На одного мудака стало меньше, - язвительный смешок. – Жалко я не видел, как его размазало по асфальту. - А ну повтори, что сказал, ублюдок, - резко развернувшись, Джисон подлетает к нему, хватая за грудки, внутри яростно клокочет. - А что ты мне сделаешь? Твой психованный Минхо сдох как псина на дороге. Во время конфликтов Джисон всегда предпочитал оставаться в стороне и не лезть. Однако кровь в висках забурлила с такой силой, что перед глазами всё затряслось, как от помех в радиоволнах. Сжавшийся кулак стремительно летит в ненавистное лицо, но чуть промахивается, виляя в сторону и удар выходит не такой сильный. Хонсок слегка дёргается и, явно ожидая этого, сам машет рукой в ответ, попадая по губе. Её тут же начинает жечь, Джисон отшатывается, ловя равновесие. Он с гневным рёвом бросается вперёд, толкая его в грудь и заезжая ногой куда-то по бедру. Очухавшись, Хонсок пытается обхватить его, напирая снизу головой вперёд. Джисон ударяет ему по уху, оглушая, и, почувствовав ослабление, сам валит его на пол с неожиданно забурлившей силой. Колено разбивается о бетонную плитку, но адреналин перекрывает болевой канал. Джисон дубасит его по лицу, попутно отмахиваясь от его рук. - Эй, хорош! Хорош, Джисон, успокойся! Сзади крепко обхватывают, оттягивая вверх и заставляя встать. Джисон брыкается, ведомый единственным порывом – размазать человека, оскорбившего Минхо, в грязь. - Всё-всё, перестань, - Чанбин за спиной тащит его подальше к стене. Хонсок садится, утирая кровь с лица, и с ненавистью смотрит на него, собираясь вскочить на ноги. - А ты не рыпайся, сука, - перед ним выскакивает Хёнджин, воинственно расправляя плечи. – Или мы тоже тебя отмудохаем. - Обмудки сраные, - выплёвывает он, скалясь, но не решаясь броситься вперёд. - Только попадись мне – я тебя прибью нахрен, - не может успокоиться Джисон, дёргаясь в крепком захвате. – Не смей даже имя его произносить, урод! - Давай пошёл отсюда, - рявкает Хёнджин, замечая, что Хонсок открывает рот. – Только слово скажи и ты больше не встанешь. Смерив их всех злым забитым взглядом, он поднимается на ноги, пятясь, и уходит, потирая ухо, по которому пришёлся удар. Хёнджин выдыхает, оборачиваясь. - Ну и чего ты так вцепился в него? - Он радовался, что Минхо умер. Я должен был просто стоять и слушать это дерьмо? – Джисон скидывает с себя руки Чанбина, по-прежнему чувствуя уничтожающий пожар под рёбрами. - Вот говнюк, - Хёнджин смиряет исчезающую в коридоре спину презрительным взглядом. - Ты как? – Чанбин берёт Джисона за подбородок, по которому текла струйка крови. - Нормально, - он утирает её рукавом, ведёт челюстью и несколько раз сжимает-разжимает ноющие кулаки. - Ты зачем в универ припёрся? Я же сказал, что преподы в курсе. - Надо было. - Зачем? - Говорил с его однокурсниками. - Джисон, ты же не полицейский, - Хёнджин озабоченно касается его локтя. - Я не могу просто сидеть и ждать непонятно чего, - резко чеканит Джисон. – Я… ладно, неважно. Я пошёл. - Стой, ты же на траурную церемонию? Идём вместе. - Нет, я домой. - Утром перед похоронами зайдёшь? - Нет. Я никуда не пойду. Джисон поправляет перекосившуюся толстовку и уходит, не давая возможности задать себе лишние вопросы. У него нет моральных сил снова проходить через это всё. Послевкусие драки острой горькостью саднит прикушенный язык. Он спускается по лестнице, мелко дыша и успокаивая долбящееся сердце, переполошенное всплеском. На улице он со свистом втягивает в себя сырой осенний воздух, остывая. Мог ли Хонсок убить Минхо? Гнев проталкивает идею о том, что мог, но Джисон заставляет себя думать разумно, большими шагами пересекая улицы. Он бы не стал так кричать об аварии, чтобы не навлекать на себя подозрения. Или стал бы? Специально, чтобы эта показательность и отваживала от него подозрения? Вряд ли он настолько дружит с головой. Забить его ногами до кровавых пузырей всё ещё хотелось. В магазине около дома Джисон всё-таки покупает свой стандартный набор из соджу и сигарет. Ему надо если не расслабиться, то хотя бы обить сознание войлоком, о который мысли могли безуспешно биться, но не выскакивать на передний план. Катализатором бурных мыслительных процессов служит новая информация. Минхо был членом банды. Поверить в это до сих пор сложно. Джисон делает два глотка из бутылки, сидя на полу у кровати и не выпуская сигарету из второй руки. Как выйти на её членов? И что после этого делать? Джинён был прав, в одиночку он не сможет с ними справиться, а в той реальности никто ему помогать не будет. Ведь там ничего ещё не случилось. Да и как узнать, кто именно был за рулём? Проще не стало. Всё, наоборот, стянулось в ещё более запутанный клубок. На следующий день Джисон продолжает отчаянно мусолить эти мысли. Он сидит на диване в зоне отдыха, рука обвита вокруг Минхо, который полулежит, устроив голову на его плече, пальцы теребят тонкую верёвку, свисающую с его капюшона. Пахнет лаймом, но даже он больше не приносит успокоения. Мимо ходят изредка поглядывающие на них студенты. - У вас в школе были какие-нибудь группировки? - Типа? - Банды. Старшеклассники, которые зависают вместе и постоянно с кем-то дерутся или велики воруют. Пальцы Минхо на несколько секунд замирают. Джисон физически чувствует, как он напрягся, но расслабился буквально через мгновение, возвращая контроль. Диафрагма сжимается, как будто её резко ткнули. В глубине души он надеялся, что это неправда, но реакция Минхо говорит как раз-таки об обратном. Он застал его врасплох. - Наверное. Такие обычно везде есть. - Ты с ними не общался? - С чего вдруг такие вопросы? – Минхо недоумённо поднимает голову. - Просто. Наслушался всякого от «Акции 1+1». - Эти две сплетницы вечно тащат дичь со своих пар. - Мне просто интересно зачем они это делают. Зачем вступать в банды, которые занимаются чем-то опасным и нелегальным? - Может, чтобы почувствовать себя частью чего-то, почувствовать себя взрослыми и крутыми. Почувствовать себя сильными. Я не знаю, - Минхо отмахивается и шлёпает его по бедру. – Думай лучше, куда пойдём сегодня после пар. Я бы в Аори Рамэн сходил на Каннаме. Там вечером в районе вроде какая-то рэперская сходка с открытым входом, новички выступают или типа того. Не хочешь? - Можно. Джисон позволяет ему перевести тему. Он не может заставить себя вот так в лоб спросить у Минхо, какого чёрта он делал в банде и на каких условиях ушёл оттуда. Потому что в этой реальности он никак не мог об этом знать. Правда была слишком страшной и невероятной, чтобы обрушивать её на ничего не подозревающего Минхо, который изо дня в день ходил с тикающим таймером над макушкой. Приходится закусить свой язык. Однако даже обедая и держась с ним за руки, Джисон понимает, что больше не может абстрагироваться. Его мысли постоянно носятся в панике, внутри шатается переполненное ведро, которое готово вот-вот вылиться на кого-нибудь, излиться кипящими помоями. Остатки злости после драки как будто никуда не делись, а лежали внутри клейким шариком, который катался из стороны в сторону, обрастая любой новой эмоцией и становясь больше. От нервов остались тончайшие нити. Просыпаясь утром с похмельем, Джисон понимает, что его решение не изменилось. Он не пойдёт на похороны, с него хватит. Ему хватало своей скорби. Сколько раз нужно проводить человека в последний путь, чтобы сорваться и последовать за ним? Правда игнорировать тот факт, что в конкретном центре мёртвое тело Минхо готовят к кремации, не получается. Никогда не получится, к смерти не привыкают. Джисон мечется по квартире, не зная куда себя деть. Он не хочет есть, не хочет лежать, не хочет что-то смотреть, не хочет ничего. Он несколько раз переставляет книги на стеллаже, сортирует почтовые карточки, моет всю посуду, какая есть. Новых зацепок нет, как и идей. Руки потряхивает, голова бурлит, холодная злость на своё собственное бессилие полыхает ярче, чем когда-либо. Если бы под окнами прошёл Хонсок, то Джисон бы бросился набить ему морду ещё раз только для того, чтобы куда-то вылить всю эту лаву изнутри. Время идёт издевательски медленно. На протяжении часа он просто сидит на кровати, качаясь взад-вперёд. Пачка сигарет кончается. Недолго думая, Джисон подскакивает на ноги, на ходу накидывая ветровку, и едва ли не бежит в магазин, пользуясь этой возможностью. К чёрту. Три новые пачки и три бутылки отлично заполнят его бессмысленный день и вечер. Вырубаться в зыбучем тумане уже стало нормой. Гуляя во вторник с Минхо после вечернего семинара, Джисон снова не чувствует облегчения, которого ждал. Оно просто не появлялось, придавленное тревогой. Болезненная нежность при каждом взгляде на Минхо – да, а облегчение – нет. Находиться рядом с ним действительно больно. Радостно от факта, что он жив, больно от того, что ненадолго. Больно от того, что они оба застряли в этом проклятии. Больно слушать его размышления о будущем, которое каждый раз обрывалось глухим ударом о груду металла. Больно. - Хан, что с тобой происходит? Минхо держит его за рукав, обеспокоенно смотря в глаза. Внизу под смотровой площадкой, на которой они стояли, переливается ночными огнями не спящий город. Сеул никогда не спит. Две девушки весело смеются, проезжая на велосипедах по дорожке. Шумят ещё не осыпавшиеся деревья. Пахнет влажной древесиной от ограждения и промокших под дождём скамеек. - Просто устал. - От чего? От кошмаров? - Да. Прости, что заставляю тебя волноваться. - Не извиняйся. Говори со мной, - Минхо берёт его за руки. – Расскажи про кошмары. Тебе станет легче, тащить всё на себе нельзя. Надо вываливать мусор, чтобы не гнил. - Я их не помню. Помню только то, что мне больно, страшно. Я в них очень измотан из-за полнейшей беспомощности, - делится Джисон частью правды, боясь обидеть его, отвергнув помощь. - И так каждый раз? - Да. - Надо пытаться что-то с этим делать. Проветри комнату перед сном, постели свежее бельё, прими горячий душ, выпей стакан тёплого молока или чая с ромашкой. Можешь попробовать включить какую-нибудь спокойную инструментальную музыку на фон. Есть ещё палочки ароматические, говорят, хорошо успокаивают. Джисон глухо выдыхает со смешком. И этот человек был в банде? Этот по-своему заботливый парень с лисьими глазами не заслуживает того, что его каждый раз поджидает. В груди снова остро щемит. - Хорошо, я попробую. - Только не говори это, чтобы я отвязался, - проницательно хмурит брови Минхо. – Да, идеи звучат как бред, но ты не поймёшь реально это бред или нет, пока не попробуешь. Ты всё равно ничего не потеряешь. Приду и проверю, понял? Уложу спать, как ребёнка. - Не тянешь ты на мамочку. - А на папочку? - Иди ты, - Джисон несильно толкает его, искренне улыбаясь: всё-таки он не может ему противиться. - Но серьёзно, попробуй. В крайнем случае, пытайся абстрагироваться. Кошмары – это просто кошмары. В реальности всё хорошо. И без того измятое в хлам сердце сжимается. Если бы Минхо только знал, как сильно ошибается. Все кошмары стали реальностью и от них больше не убежать. - Спасибо, - Джисон прижимает его к себе, глубоко вдыхая и стараясь ощутить тепло каждой клеткой. - За что? Ты ещё ничего не попробовал. - За то, что ты есть. - Вот это тебя размазало, - Минхо посмеивается, обвивает руки вокруг его талии и начинает чуть покачивать их обоих в стороны. – Забавный ты, Хан. А я люблю забавных. - Я в курсе. - Деловой. Каждое их объятие Джисон бережно складывает в мысленное хранилище. Каждый поцелуй, каждую улыбку Минхо, каждый смешок. Чтобы возвращаться к ним, когда хочется всё бросить к чёртовой матери, и вспоминать, ради чего он старается. Ради кого он готов проходить через круги ада снова и снова. Подпитываться силой, которой становилось всё меньше. Потому что Джисон чувствует, что он уже ходит по краю. Он практически не вывозит. Просыпаясь в сером мире, лишившемся своего смысла, он выпивает таблетку от мигрени. Сгребает бутылки и окурки в мешок. Делает яичницу и насильно запихивает её в рот, запивая чересчур крепким кофе, от которого вяжет язык. Начинается очередной раунд сидения на стуле перед окном. Как протащить себя через день, не прибегая к помощи алкоголя и никотина, которые неплохо справлялись с ролью глушителей? В принципе, он неплохо измотал себя, когда бесцельно шатался по району. Джисон задвигает стул и идёт одеваться. Небо было белым, как простыня, и висело так, словно было натянуто на огромные штыки в лице небоскрёбов. Кончики ушей слегка пощипывает от пронзительного ветра. Чем ближе к реке Хан, тем громче он свистит в грязных переулках, подкидывая пустые бумажные стаканчики и смятые флаеры. Мир воспринимается как через блокирующий фильтр. Звуки доносятся обрывистые, изображения обрабатываются частично, без прогружения всех текстур и не сохраняются в базе данных. Раньше, когда возникала какая-то проблема, пусть даже очень серьёзная, Джисон всегда отвлекал себя, переключался на окружающий мир. Потому что знал, что она в конечном итоге решится. Но в этот раз он мог застрять в ней без возможности выбраться. И если бы она касалась только его самого, то, возможно, его бы это так не убивало морально, как то, что всё крутилось вокруг Минхо и его жизни. Ближе ко второй половине дня начинает моросить. Когда капли превращаются в ледяную стену и капюшон пропускает влагу уже изнутри, Джисон заходит в кафе и садится в угол с чашкой горячего мятного чая. В такую погоду Минхо бы обязательно взял именно мятный чай. Он любил мяту, лаймы и в принципе всё, что цитрусовое. Ему нравилась свежесть. Смотря на сиденье перед собой, Джисон представляет его. Скорее вспоминает, как они несколько раз сидели так в кафе и как Минхо очаровательно выпячивал верхнюю губу, бренча серьгой в ухе и задумчиво листая меню. Нормальная жизнь без погони за временем кажется такой далёкой. Часа через два лить перестаёт. Джисон выходит обратно на улицу, отдохнувшие ноги протестующе гудят. Теперь влажной землёй несёт так, как будто он обмазался ею с головы до пят. Лужи блестят от включившихся на зданиях огней, вода шумит под колёсами. На лице оседает парящая в воздухе влага. Джисон продолжает свою бесцельную прогулку, сворачивая, как карта ляжет. Ему неважно, куда идти. Спустя ещё полтора часа таких скитаний, сознание вдруг начинает слабо мигать, привлекая его внимание. Джисон поднимает голову и узнаёт место, на которое набрёл. Баскетбольная площадка, где они обычно собирались своей компанией из четырёх человек. Здесь забивший гол Минхо радостно помчался к нему, прыгая в руки. Здесь Джисон делал ему массаж, кончиками пальцев ловя его тепло. Дни, когда всё было хорошо. - Почему? – Джисон стоит у скамьи и после внутреннего щелчка со всей дури пинает ногой стоящую рядом мусорку. – Почему?! Почему-почему-почему?! После нескольких таких ударов искривлённая мусорка слетает с креплений. Джисон бросается к ней и мнёт ногой, превращая в блин и сминая накопившиеся в ней пластиковые бутылки. Отчаянный гнев разрывает грудную клетку, он чуть ли не рычит, вымещая зло на мусор под кроссовкой. Он расшвыривает его вокруг, после чего пинает скамейку и падает на неё, закрывая лицо руками. Дерево под ним влажное и тут же мочит джинсы, но ему всё равно. Пожар внутри бушевал слишком сильный. Домой Джисон возвращается затемно, принимает горячий до одурения душ и ложится спать, закинувшись таблеткой. Он не хочет проверять сможет ли заснуть быстро, в той реальности у него было важное дело. Встав по будильнику, Джисон несётся к знакомому дому, всё равно боясь опоздать, пусть даже он минута в минуту знает каждое действие. Как и в прошлый раз, Минхо удивляется, увидев его, однако без проблем соглашается пойти с ним в кафе, не подозревая, что его смерть только что была отложена примерно на сутки. Если бы дело было только в этом. Если бы Джисон мог просто спасать его каждое утро, то он был бы не против. Вот только если конкретный человек желал Минхо смерти, то однажды он мог отказаться от плана с машиной и придумать новый. Рано или поздно, смерть бы так или иначе пришла за ним. Это раздирает Джисона, не даёт покоя, он больше не может постоянно делать вид, что всё нормально. Сил на это не осталось, он был выжат. Даже когда они с Минхо поднимаются по горе, чувство временного расслабления не приходит. Вся голова занята кошмаром наяву. - Хан, что случилось? – разлив чай по стаканам, к которым никто из них не притронулся, Минхо поворачивается к нему. – Почему ты такой мрачный? - Не выспался. Не обращай внимания. - Как я могу не обращать на это внимание? На тебе лица нет, причём не первый день. Кошмары не прошли? - Нет, пока нет. Какое-то время Минхо молчит, продолжая осматривать его. Ветер слабо колышет ярко-голубую гладь воды. Небо было непривычно чистое. - Ты расскажешь мне, что у тебя на самом деле происходит? - Я же сказал... - Ты врёшь. Я вижу, что ты врёшь мне. Почему ты мне врёшь? Джисон такого не ожидал. Он видит решительную серьёзность в чёрных глазах Минхо. Каждая черта кричала об упёртом намерении добиться истины. Почему он не может оставить эту тему? Ему не надо ничего об этом знать. - Я не вру. Меня мучают кошмары, я не высыпаюсь и поэтому такой уставший. - Ты выглядишь выгоревшим, а не уставшим. Ты постоянно о чём-то думаешь, у тебя какая-то серьёзная проблема, о которой ты не хочешь рассказывать, - стоит на своём Минхо. – Расскажи мне. Может я и не могу помочь, но тебе станет легче, будем думать над ней вместе. - Всё нормально, хватит себе надумывать. Я пойду пораньше, у меня есть дела. Джисон встаёт, понимая, что ещё немного и он взорвётся к чёртовой матери, разлетаясь кусочками над озером. Надо срочно уйти и привести себя в порядок. Однако едва он успевает сделать два шага, как его хватают за руку и резко разворачивают. - Что я делаю не так, Хан? Почему ты не доверяешь мне? – лицо Минхо кривится от обиды и злости. – Почему я не достоин правды? - Минхо, пожалуйста… - Нет, Хан, расскажи мне правду. Хватит мне врать. - Какую правду тебе рассказать? А? Какую правду? – под рёбрами раздаётся оглушительный треск и все построенные конструкции начинают падать. – Рассказать тебе про то, что ты должен был умереть сегодня? Про то, что ты умрёшь завтра, если я не вмешаюсь? Про то, что ты умирал в моём предсказании каждую ночь? Рассказать тебе про то, как я живу в грёбанной адовой петле, постоянно возвращаясь в прошлое и слыша одни и те же разговоры? Голос Джисона срывается на крик. Он теряет контроль, руки мечутся в воздухе. - Хочешь знать, как ты три раза умер на моих руках? Как я устал ходить на твои траурные церемонии и похороны? Это ты хочешь знать? Я только и делаю, что пытаюсь выяснить, кто твой убийца, и заливаюсь алкоголем, потому что это не выносимо. Я не знаю, сколько ещё выдержу. Застывший Минхо в шоке смотрит на его истерику широко распахнутыми глазами. Рот приоткрыт, тело напряжено и практически парализовано, лёгкие забывают втягивать воздух. От криков с ближайших деревьев повскакивали птицы. - О чём ты говоришь? – с трудом выдавливает он из себя. – Стой, успокойся, тебе надо присесть. - Я знаю, что ты думаешь. Что я сумасшедший, что я спятил. Но знаешь что? Я был бы рад. Я был бы рад, если бы всё это было бредом, потому что я больше не могу тебя терять. Я больше не могу мотаться из прошлого в настоящее, где тебя нет. - Ты меня не теряешь, я здесь, всё нормально, - Минхо пытается перехватить его и привести в чувство. – Сядь, выпей воды и поговорим. - Ты всё равно мне не поверишь, да никто бы в это дерьмо не поверил, - Джисон скидывает с себя его руки. - Ты слышишь себя? Ты говоришь про прошлое, про то, что я умер. Это невозможно, Хан, и ты это знаешь, поэтому просто сядь и… - Открытки, - Джисон останавливается и заглядывает ему в глаза. – У тебя дома в синей коробке с белой лентой лежат почтовые открытки для меня. Одна из них с белкой и там написано: «Если бы ты только знал, как горят твои глаза, когда ты рассказываешь про то, что тебе интересно, ты бы понял, почему я не могу оторвать от тебя взгляда». - От… откуда ты знаешь? – поражённо выдыхает Минхо, чувствуя, как его сознание начинает дымиться от всего происходящего. - Потому что я был в твоей квартире, Минхо. В одной из реальностей я заходил к тебе искать улики, чтобы попытаться выяснить, кто мог убить тебя. - Хватит нести чушь. - Тогда откуда я знаю про это? Откуда я знаю про то, что у тебя на барной стойке лежит конспект по международной преступности, стоит недопитый чай и лежит недоеденное печенье? Откуда я знаю, что у твоего дяди есть ферма, где ты в детстве гонял куриц и откармливал кроликов? Откуда я знаю, что ты состоял в банде в школе? Потому что я говорил с твоим дядей на твоей же траурной церемонии, говорил с Джинёном в универе. Я был на твоих похоронах, Минхо, я был там два раза и не смог заставить себя пойти в третий, потому что я уже не могу терпеть эту боль, я так устал терять тебя. Я не знаю, как тебя спасти. Джисон глотает слёзы, горячими ручьями катящиеся по щекам. Он как рыба, которую выпотрошили ножом и бросили в ведро. Лёгкие набиты горячим песком, сердце сморщилось в старый кожаный мешок, диафрагма придавлена рёбрами. Он рвано дышит через всхлипы, его трясёт. Ни о каком самоконтроле не может идти и речи, его барьер сломался к чёртовой матери, оставив после себя руины. Поверх разбитой дамбы сокрушающими потоками льётся вода, готовая затопить всё, что попадётся на пути. Минхо стоит, обдуваемый прохладным ветром, подкидывающим угольные волосы. Голова начинает кружиться, мысли носятся так бешено, что её едва ли не мотает в стороны. Он сипло вдыхает, с трудом втягивая воздух. Правда, которой он так желал, обрушилась на него летящей с высотки арматурой. - Ничего, - через какое-то время дрожащий голос Минхо вдруг оказывается над самым ухом, он обхватывает Джисона руками, крепко прижимая к себе и с трудом сглатывая душащий ком. – Мы что-нибудь придумаем, Хан. Мы что-нибудь придумаем…