Песня последней встречи

      Так бывает, что в пылу ссоры люди говорят, то, что в жизни бы не сказали друг другу. В ход идут самые обидные фразы, скверные выражения и злые взгляды. И, чем сильнее разногласия, тем больше яда в них. В какой-то момент кажется, что даже воздух вокруг оказывается отравлен: становится сложно дышать, слезы, скапливающиеся в уголках глаз обжигают их, чувство стыда и гнетущей, горькой обиды за себя и за некогда близкого человека разъедает душу, обжигают щеки, оставляя после себя лишь выжженное поле опустошения. Такое, какое остается после ожесточенных боев между коронианцами и сапорианцами: пару лет назад Сапория объявила войну за независимость. Сражения отнимали много ресурсов у королевства Солнца, но не вести ее она не могла.       И вот так слова резали воздух между Кассандрой и Вэрианом. Кэсс, стоя у стены, в почти что боевой стойке, твердо сжимала кулаки и пыталась сдержать слезы. Она не должна была показывать слабость, даже своему жениху. Она должна была оставаться сильной, потому что она — гвардеец, надежда Короны и, возможно, будущий капитан. Ее лицо, освещаемое равнодушно-желтым огнем свечей, было искажено горечью обиды и злости, стыда и тайного раскаяния, которое очень скоро комом навалиться на нее, после всей этой ссоры. Кассандра уже даже чувствовала тонкие костяшки будущей истерики, они подползали сзади, бегали кончиками пальцев по спине, а после, резко схватив за горло, сдавливали, не давая даже всхлипнуть. Вина всегда действовала разрушительно на Кэсс, она мешала ей нормально существовать: дышать, ходить, видеть… жить. Но сейчас Кассандра об этом не думала, она зло смотрела на Вэриана, выговаривая ему то, что накопилось в ее душе за все два года отношений.       Алхимик же стоял напротив и, скрестя руки на груди, смотрел на невесту, выискивая что-то в ее глазах. Он всегда так смотрел на нее и Кэсс понятия не имела почему: то ли он изучает ее, то ли пытается вывести из себя. На деле Вэриан даже в такие моменты оказывался пленен зеленью ее глаз, пусть сейчас это был скорее ядовитый плющ, чем лимонная мята, которую алхимик так любил. Он вспоминал былые дни, их душевные разговоры, о прошлом, настоящем и будущем, о сокровенных мечтах и несбывшихся надеждах… о свадьбе и семье. И сейчас, выслушивая яд ее слов, вызванный его резкими высказываниями, Вэриан понять не мог, когда все свернуло не туда, когда они дошли до такого конфликта. Это осознание ударило ему в голову так неожиданно, что ученый даже вздрогнул, но быстро опустился на землю, пришибленный ее новым оскорблением. О да, злая Кэсси знала куда бить, чтобы нанести как можно больше боли: что кулаками, что словами. И, честно говоря, Вэриан бы предпочел первое. Не потому что он мазохист, а потому что физические повреждения заживут: раны зарастут, а гематомы рассосутся, а истерзанная душа требует разговоров, долгих и тяжелых, на которые зачастую он не был способен. Либо же не была способна Кэсс.       -Кассандра, хватит! — Не выдержал Вэриан. Его голос грянул в ее потоке слов, как гром во время ливня: освятив и приостановив. Кэсс и вправду замолкла, похлопала глазами и вновь хотела что-то сказать, как вдруг алхимик ее прервал — резко и без сожаления. — Как ты можешь так говорить?! Во-первых, это неправильно. Как ты можешь думать, что я тебя не уважаю?! После всего, что с нами произошло! Во-вторых, не упоминай моего отца.       Тема отца была болезненна для Вэриана и сейчас, даже после его смерти. Особенно после его смерти. Да, Квирина освободили, но счастью не суждено было долго продлиться: то ли из-за долгого заточения в янтаре, то ли из-за неконтролируемой силы убивающего заклинания Рапунцель, он серьёзно пострадал. У него начали развиваться хронические болезни, сильно село сердце, так что Квирин буквально угасал на глазах. И пусть Вэриан не признавал это, но в глубине душе его разъедала отравляющая мысль о том, что в этом виновата Рапс, не сумевшая сдержать губительную силу. Он никогда не говорил это вслух, предпочитая затолкать порочные мысли как можно глубже, от чего порой они распространялись и на Кассандру. Ведь, там где принцесса, всегда была и ее бывшая фрейлина.       -Ой, да брось Вэриан! Тебе бы пора уже давно перешагнуть через это. Ты прекрасно знаешь, что в первую очередь в этом виновата твоя халатность! — Кэсс замерла. Кажется, она поняла, что сказала слишком много, но уже было поздно. Слова, ударившись о Вэриана, упали на пол и разбились в дребезги. Некоторые осколки въелись алхимику в сердце, открыли старые раны.       -От кого я это слышу? Не от той ли, которая потеряла нашего ребенка, а потом страдала по этому поводу. Лежала на том диване и рыдала. — Вэриан сожалел. Он буквально сгорал внутри от сказанных слов, но ничего с собой поделать не мог. В этой битве он не проиграет. Он выйдет победителем, пусть призом ему будет служить разбитое сердце любимой.       -Да может это к лучшему. — Прыснула Кассандра, скрепя зубами. Она чувствовала, как слезы все сильнее подступают, да и к тому же видела блестевшие глаза Вэриана — он тоже на пределе.       -Да, может и к лучшему. После этого наша свадьба же перенеслась на неопределенный срок. Так почему бы вообще ее не отменить? Ты ведь это хотела сказать, да?       -Да! — Нет. Определенно нет. Но какая уже к черту разница? Ни Вэриан ни Кассандра не понимали, что говорили.       -Ну и что что же ты сделаешь?! Давай, уходи! Вперед. — Алхимик всплеснул руками. -Куда ты там хотела пойти? На фронт! Вперед и с песней.       -А вот и уйду. — Кэсс сглотнула, чувствуя, как грудь беспомощно холодеет. Она давно хотела уйти на фронт, но сначала ее сдерживала беременность, потом выкидыш, а в последний месяц Вэриан, опасающийся за ее жизнь. Дело в том, что восстановление еще не завершилось, по-хорошему Кассандра должна была лежать в больнице еще недели две, но ей ведь не сидится на месте.       Вэриан ничего не ответил, он лишь сверлил ее болезненным взглядом. А Кэсс, ведомая эмоциями, резко сняла с пальца обручальное кольцо и кинула его на стол. Золотое украшение блестнуло под равнодушным огнем свечей, покатилось дальше и свалилось на пол, прямо под ноги алхимику. Он не шевельнулся.       -Считай, что я теперь невеста войны.       Кэсс подхватила перчатки и, надевая их, не заметила, как перепутала местами. Но, даже осознав это, она не мигнула, пусть все будет так, как вышло. Она только что, кажется, расторгнула помолвку с женихом, о каком дискомфорте из-за перчаток может вообще идти речь?       -Я принесу тебе гвоздики на свадьбу.       -Ага, белые, как на смерть. Спасибо. — Ядовито заметила Кассандра, и, круто развернувшись на каблуках, направилась к выходу.       И тут до Вэриана дошло, что Кэсс не шутила. Она действительно собралась на фронт, а зная взрывной характер уже бывшей невесты, то, скорее всего, в самое пекло. Осознание этого ударило по алхимику, оставив на щеке красный след, как от пощечины. Он уже ринулся вперед, за ней, крикнув:       -Кассандра! Кэсс, подожди, я не это имел в виду! — Но увидел лишь захлопнувшуюся перед носом дверь. — Кэсси, пожалуйста, не надо! — По его щеке скатилась слеза, предвещающая нервный срыв.       Кассандра мчалась по коридору, мимо стражи, слуг, придворных и аристократов. Кажется, там где-то среди меняющихся лиц была и Рапунцель, но, даже если та ее и окликнула, Кэсс ничего не услышала. Глаза ей застилала пелена слез, а уши будто погрузились в воду. Она ничего не слышала или просто не желала, лишь мчалась вперед, молясь, чтобы этот бесконечный коридор как можно быстрее закончился. И вот, добравшись о черного выхода, она влетела в него и спустилась вниз. Ступеньки показались ей бесконечными, хотя, на деле их было всего лишь три.       Ворвавшись в сад, Кассандра, пробираясь через осенний шёпот кленов, пыталась как можно быстрее добраться до своего укромного места о котором не знал никто: ни отец, ни Рапунцель, ни Вэриан. Это место было ее маленькой Атлантидой, приютом спокойствия и умиротворенного одиночества. С самого детства она прибегала сюда и всегда, что бы ни случилось, быстро приходила в себя и успокаивалась. Но не сейчас. Сейчас она была в ярости.       В ярости на Вэриана. На его слова и это напускное равнодушие к ее судьбе. Кэсс понимала, что алхимик боится за нее, понимала, почему он постоянно отговаривал ее идти на войну, но сейчас… сейчас ей было бесконечно больно от его слов. Больно, потому что она все еще любила его, но не могла пересилить себя и сказать это в слух, ровно как и сам ученый.       В ярости на себя. За то, что она сама сказала, сделала. За то, что смогла снять с пальца обручальное кольцо, которое не снимала даже в самые тяжелые моменты в их отношениях. Она чувствовала, как сзади подкрадывается вина: страшный костлявый, сгорбленный монстр. Он буквально дышал Кэсс в спину, опалял холодом бледную кожу, оставляя после себя табун мурашек. Она чувствовала, как стыд хватает ее за запястья, оставляя после себя ссадины и порезы, как заламывает руки и оставляет на нежной ладони шрамы в виде полумесяца, будто от ногтей. Она чувствовала, как горечь сжала уродливые пальцы на ее горле, сдавив, от чего Кассандра нещадно захрипела: все слезы уже давно кончились, остались лишь только сдавленные рыдания, больше похожие на скрипучие стоны. Кэсс икала, не в силах остановиться, ее буквально трясло, а в глазах темнело. Никогда еще после ссор у Кассандры не было такого отката, а конфликтов в ее жизни было море.       Но сказанного не воротишь. Записавшись добровольцем, Кассандра следующим же вечером собирала вещи. В почти уже осиротевшей комнате горела одна единственная свеча: Кэсс любила полумрак. Вдруг, укладывая тунику в сумку, Кассандра услышала как распахнулась входная дверь. Вначале она подумала, что это отец вернулся из длительной командировки, но это оказался Вэриан. Кэсс удивилась: не столько потому, что совсем недавно они поругались, а сколько потому, что алхимик всегда стучался перед тем, как к ней зайти. Но сегодня предупредительного стука не было: Вэриан прекрасно понимал, что если он повторит старую традицию, то Кэсс его вместе с этой традицией пошлет.       -Кэсси, прошу тебя, одумайся. — Взмолился Вэриан, встав в проходе. Кассандре это решительно не понравилось. — Ты идешь на войну. Ты же понимаешь? А как же я? Как же мы? Как же наша свадьба?       -Если ты не заметил Вэриан, то я не следую ничьим приказам, тем более твоим, а нас уже нет со вчерашнего дня. — Она закрыла походную сумку, перед этим сунув туда флягу с водой. — Да и я уже сделала предложение войне.       -Приди в себя, Кэсси! Война — это не патрули и не задержание воров. Это кровь… много крови! Это смерть!       -А мне уже нечего терять. — Кассандра прошла мимо Вэриана, больно толкнув его в плечо. В этом не было необходимости, Кэсс могла обойти алхимика, но просто не хотела. Вэриан, развернувшись, схватил ее за запястье, потянув к себе:       -У тебя ведь есть, за что держаться       -Ошибаешься.       Она с силой вырвала свое запястье и быстрым шагом вышла из дома. Выведя Фиделлу из стойла, она забралась в седло и ускакала прочь, не оборачиваясь на Вэриана, смотрящего ей в след. Дорогу ей освещало тусклое осеннее солнце, а путь указывали падающие листья клена.       Вэриан упал на колени, сжимая в руке кольцо, которое Кассандра еще день назад бросила в его лаборатории. Горячие слезы стекали по его щекам, алхимик даже удивлялся их наличию: ему казалось, что все, что можно он выплакал еще вчера ночью. Рудигер, все это время преследующий хозяина, забрался на его плечи по спине и, обвив шею хвостом, прижался мордочкой к щеке. Подул резкий, промозглый осенний ветер, взъерошивший челку алхимика. Он поежился, обняв себя за плечи, и встал.       -Рудди… что я наделал?       И, сжав кольцо в руке, он, развернувшись, медленно побрел обратно в дом, будто Кэсс могла еще вернуться. Да нет, будто она вовсе не уехала на войну, а просто отлучилась на рынок за продуктами и с минуту на минуту придет обратно, нагруженная продуктами. Вэриан по привычке встретит ее в прихожей, возьмет из рук тяжелую ношу, поцелует в щеку и уйдет на кухню, начав причитать, что он мог бы пойти и с ней. Негоже девушке тяжести носить. А Кассандра по привычке напомнит ему, что она — гвардеец, и каждый день таскает что-то потяжелее двух пакетов, доверху набитых продуктами. А дальше они оба будут готовить ужин, возможно, спалят половину, но ведь это совсем неважно, да? Важно лишь то, что они есть у друг друга. Они — Вэриан и Кассандра — влюбленные и счастливые, такие, какими должны быть будущие жена и муж, живущие в гармонии. А после ужина приготовленного из оставшихся в живых продуктов, скорее всего их ждала бы жаркая ночь, оставшаяся поцелуями на ее бледной шее и его груди. Поцелуи горели бы на их коже ближайшую неделю, оставляя после себя сладкое, тянущееся послевкусие. Но сейчас Вэриан мог лишь сидеть на кухне и «ждать» возвращения Кассандры, прекрасно понимая, что скорее всего она больше никогда не вернется. К нему так точно.       Дни сменялись неделями. Почти сразу к его горечи добилась обеспокоенность Рапунцель и Юджина. Правящая чета Короны не была рада такому резкому исчезновению той, кто стала им, как сестра. Особенно Рапс, так переживавшая за подругу еще во время ее выкидыша.       -Ну ты же должна знать, в какую часть она попала! — Не унимался Вэриан. В последние несколько дней он только и пытался выяснить местоположение Кассандры, но та неплохо заплатила принимавшему ее заявлению солдату, чтобы он не выдал ее даже королеве.       -Ты же знаешь, я здесь бессильна. — Рапс опустила руки. — Я и сама была бы рада найти ее, но… не могу.       -Это я виноват… я не должен был отпускать ее в тот вечер… — Вэриан нахмурился, уведя взгляд в пол. Рапс, подойдя сзади, обняла придворного ученого за плечи и аккуратно спросила:       -А что случилось-то?       -Это началось еще давно. С того самого дня, как она потеряла ребенка. — Вэриан нехотя заговорил. — Кэсс стала раздражительной и резкой, я понимал это и не обращал внимание. Возможно, я даже был в чем-то неправ, но это была всего лишь опека с моей стороны! Она перенесла самопроизвольный аборт, понимаешь? Это же просто так не проходит, я же прав! Но Кэсс ни в какую — хочу, говорит, вернуться в гвардию. И все тут. И слово за слово, мы начали все больше ссориться. Наговорили друг другу всякого. Кэсс, верно, подумала, что я считаю ее слабой и ни на что неспособной, но я всего лишь волновался за нее. Вот так все и вышло.       -Не волнуйся, Вэр, мы ее найдем. — Юджин, все это время молчаливо сидевший в кресле встал, потянувшись. — Есть у меня пару ниточек, за которые можно дернуть, как капитану гвардии.       -Буду тебе премного благодарен!       -Да погоди. Я еще ничего не узнал. Как узнаю, так и будешь благодарить. — Отмахнулся Фицерберт и прошел к выходу. — Сейчас самое главное понять, куда сбежала наша взбесившаяся гарпия.       -Юджин!       -Что? — Воскликнул Фицерберт и скрылся в коридоре.

***

      Кэсс уже начала терять счет дням, проведенным в сражениях. Она специально попросила закинуть ее в самый центр боевых действий, прекрасно понимая, что занятая делом, она не сможет много думать о доме, о Вэриане и их последней ссоре. Конечно, Кассандра не смогла полностью избавиться от навязчивых мыслей, они все еще медленно, но верно заполняли ее голову. Ночью Кэсс так вообще не могла сомкнуть глаз. А под утро ее уже забирал водоворот событий, иногда даже не отпускал по нескольку дней.       Сражения отбирали много времени и сил. Кассандра стала чувствовать упадок, как моральный, так и физический, но всегда всем улыбалась в лицо, даже за спиной не снимая маску. Кэсс старалась поддерживать как и свой, так и чужой настрой, являлась в полку чуть ли не самым воодушевленным звеном, поднимающим общий боевой дух. Но внутри Кассандра не чувствовала ничего кроме опустошения. Такого противного ядовитого, что ее уже тошнило от него.       Кассандра никогда не была фанатом войны, но, столкнувшись с ней лицом к лицу, поняла, что это — самое дрянное дело на свете, да и к тому же абсолютно неблагодарное. Никакие дела государственное важности не стоят тех трупов, которыми после сражений было усеяно поле. Кэсс навсегда забудет свое первое утро после боя: алое зарево, волнами расползающееся по небу и тела, разбросанные повсюду. На некоторых было страшно смотреть: их лица были исколоты и изуродованны, кости переломанны из-за сбегающих с поля боя лошадей, а из некоторых частей тела докучи торчали стрелы. Часто бойцы умирали с застывшей гримасой ужаса на лице: они не хотели этого последнего свидания со смертью, но были вовлечены в этот терновый медленный танец насильно. И Кэсс каждое утро благодарила Богов за то, что она не оказывалась на месте этих бойцов. В дни сражений в ней резко ожесточилось желание жить: такое обычное, человеческое.       И в эту битву ничего не изменилось. Да, Кассандра все также легко выходила на бой со смертью, но в душе ее все сильнее расцветало желание вернуться домой целой и невредимой, увидеть родные лица, даже бывшего жениха. Пусть она полностью не простила Вэриана, но умирать, так и не увидев его ясные голубые глаза, не хотела. Перебрав пальцами меч, она ринулась в гущу событий. Сапорианцы, как всегда, отличались какой-то странной нечеловеческой жестокостью: казалось, они даже были злее, чем коронианцы. Нападали первыми, убивали куда более кровожадно и не жалели никого. И вот, встретившись взглядом с одним из воинов, Кассандра встала в боевую позу. Секунда — и вот их мечи уже соприкоснулись, добавив в общий шум металла свою долю.       Она не видела лиц убитых ею людей, некоторых из них были всего лишь мальчишками, которые, возможно, даже не заслужили такой смерти. Но, война не щадит никого, в ней действовало лишь одно четкое правило: либо ты, либо тебя. И Кэсс сегодня не планировала умирать. Она давно потеряла счет своим трупам, хотя, каждую ночь, мучалась со странным чувством вины. Да, Кассандра прекрасно понимала, что это ее долг, вынужденная мера, но сердце все равно обливалось кровью. Но вся вина исчезала, стоило воительнице увидеть, как сапорианцы убивают ее товарищей.       Отпарировав новый удар, Кассандра попыталась зайти с правого бока, но противник вовремя пресек ее намерение да так, что ей самой пришлось уходить. Завернув за дерево, Кассандра попыталась обойти его и, сделав вид, что идет в противоположном направлении, ринулась обратно, полоснув по сапорианцу. Он отскочил, но меч все же настигнул адресата: на ноге противника остался красноречивый след. Мужчина зашипел, произнес что-то, что Кэсс так и не смогла разобрать и принялся атаковать. Кассандра только и успевала, так это ловить его атаки. И вот, поймав одну и описав лезвием меча Солнышко, она, улучив момент, толкнула мужчину в живот со всей силой и завершила пинок рубящим ударом. Сапорианец упал.       Смахнув с щеки брызнувшую кровь, Кассандра развернулась и, не успев переключиться, встретилась с чужим мечом. Поставив блок в последний момент, она попятилась назад и чуть было не споткнулась о свежий труп. Перепрыгнув через сапорианца, Кэсс уже было хотела отойти дальше, в более выгодное для нее место, как вдруг лежащий на земле мужчина дернулся, видимо, она его не добила. Он резко схватил ее за щиколотку и потянул на себя. Кассандра бы так и напоролась на сапорианский меч, если бы не соратник, вовремя прикрывший ее щитом.       -Осторожней!       Его крик утонул в общем шуме, но Кэсс сумела прочитать наставление по губам. Кивнув, она выпрямилась и, пнув лежащего ногой по лицу, завершила его жизнь последним ударом. Прямо в сердце. Выдернув меч, Кассандра наконец-то отошла от него, снова напоровшись на врага. Через некоторое время, абсолютно вымотанная, она перестала различать одного от другого: все сапорианцы слились для Кэсс в одну массу врагов. Казалось, если бы не отличительная броня воинов Короны, Кассандра бы не смогла отличить своих от чужих. И вот новый, совсем еще мальчишка: это видно по его движениям. Кассандра, поставив блок на робкий дар, отвела меч, закружив противника. И, когда парнишка оказался открыт для нее, без колебаний вонзила меч в грудь. Сапорианец издал сдавленный хрип и, закатив глаза, сник. Кэсс вытащив оружие, позволила ему упасть и, едва переведя дух, встретилась с новым противником.       Раненная в ходе боя рука саднила, бок колол, а дыхание было в край сбито. Но ни на что из этого Кассандра не обращала внимание, главным образом потому, что считала, что еще легко отделалась. Многие ее товарищи сейчас лежали в госпитале с ампутированными конечностями, переломами или с чем еще похуже. И вот, увидев как один из сапорианцев уже готов нанести добивающий удар по воину Короны, Кассандра, ринувшись вперед, повалила его на землю. Сама Кэсс упала неудачно, но о резко заболевшей ноги пришлось в срочном порядке забыть. Вовремя перехватив выпавший из его рук щит, она, встав, откинула его назад и поставила блок на прилетевший сверху удар. Сапорианец с силой толкнул вымотанную противницу и завершил все пинком ногой. Кэсс ударилась спиной о дерево, выронив меч. Противник уже рассчитывал на легкую победу, как вдруг Кассандра, дотянувшись до чужого щита, в последнюю секунду поставила его перед собой. Меч пробил его насквозь, остановившись в миллиметре от лица девушки. Кэсс напряженно выдохнула.       Сникнув вниз, она перекатилась и, встав, рукой ударила в открытый живот сапорианца попавшейся под руку палкой. Но не рассчитала удар: противник, конечно, его почувствовал, но даже не подумал упасть. Наоборот он, толкнув Кассандру, уже хотел ударить ее сапогом. Вдруг Кэсс, схватив висящий на поясе клинок, всадила его в икру мужчины. И ударив со всей силы до другой щиколотке ногой, резко встала, схватив валявшийся неподалёку меч. Да, он был не ее, но в данный момент принадлежность оружия Кассандру мало волновала. Но сапорианец вновь нагнал ее, повалил с ног и кинул в догонку окровавленный клинок. Кэсс отбила его точным ударом меча. Но, подскочивший адреналин в крови от такой удачи не спас ее от стрелы. Сзади стоял лучник Сапории, оказавшийся достаточно метким, чтобы попасть в Кассандру.       Кэсс упала на колени, уперевшись руками в землю, чувствуя, как в спину прилетает еще одна стрела. Она закричала от боли, повалившись на бок. Закусив до крови губу, Кассандра зажмурилась, пытаясь отвести наваждение, когда в ее бок прилетел очередной удар, только теперь от меча. Кэсс закричала, вновь боли, до хруста стискивая пальцы в кулаки. Кажется, клинок поразил печень… или почки. Она не была точно уверенна. Даже имея какие-то знания в анатомии, Кассандра не могла рассуждать в данный момент здраво, все мысли сводились к одному — к адским мукам. А сапорианец, вместо того, чтобы добить страдающую женщину, пнул ее еще раз и отошел, оставляя после себя красную дорожку крови.       Перевернувшись на спину, Кэсс зажмурилась. Солнце слепило глаза, причем очень сильно. Шум сражения ушел куда-то на второй план, он был где-то там, вдалеке, будто бы Кассандра наблюдала за всем этим, даже за собственной смертью, от третьего лица. За смертью… Подумать только. Кэсс много размышляла о ней, но никогда не думала, что это так больно. Ей хотелось выть, в первую очередь от несправедливости. Но сейчас, смотря на небо, она точно осознала, что враг больше не услышит от нее даже сдавленного стона.       Наблюдая за тем как падает рыжий кленовый лист, Кассандра поймала себя на мысли о том, что она похожа на него. Она тоже умирает, подхваченная судьбой и ведомая в неизвестном направлении. Кленовый лист будто бы звал девушку с собой, шепотом рассказывал таинства загробной жизни, расписывал смерть во всех красках. Кэсс, внимая ему, чувствовала ту же странную легкость, вполне вероятно от потери крови, ощущала, как уходит сознание, хотя все еще пыталась отчаянно схватиться за его остатки. Но с каждой секундой все отчетливее чувствовала ледяное дыхание Смерти, как этот лист ощущал приближение холодной земли. Именно она станет его последним пристанищем. И, похоже, Кассандра разделит с ним могилу.       В какой-то момент Кэсс отключилась. Звуки боя совсем стихли, а глаза сами собой стали закрываться. Кассандра почувствовала странное умиротворение. Вопреки ожиданиям, она была готова к этой смерти, будто та была ее давним воспоминанием, а не новым событием. Холодный мрак обволакивал тело девушки, она ощущала, как леденеют пальцы, отказывают ноги, чувствовала, что сердце замедляет свой темп, а легкие вдыхают последний в ее жизни кислород. Кэсс отчаянно хотела верить, что ее ждет лучший мир. Возможно, реинкарнация. Скорее эта вера была похожа на робкую, пристыженную надежду на лучшее, которое Кассандра при жизни так и не получила. И единственное о чем девушка сейчас жалела, так это о том, что не смогла увидеть голубые глаза бывшего жениха.       И вот уже ощущая костлявые руки Смерти, обвившие сначала ее шею, а затем и грудь, Кэсс резко начала приходить в себя, ощущая тряску. Боль вспышками загорелась, освещая участки тела. Онемение проходило, пусть ледяная слабость все еще оставалась на месте. Кассандра с трудом разлепила глаза, увидев над собой взволнованное лицо Вэриана. Рядом с ним стоял и Юджин, обеспокоенно поглядывающий подругу.       -Кэсс… Кэсси, прошу тебя! Нет, умоляю, приди в себя! — Он плакал, заливал слезами себя, свои глаза, ресницы, щеки. Слезы капали на саму Кэсс, каплями стекая по скулам и окровавленным губам.       -В-Вэриан… — - Тихо прохрипела Кэсс, привлекая внимание алхимика. — Я рада тебя видеть.       -Тише-тише, не говори. Тебе нельзя! Сейчас я доставлю тебя в полевой госпиталь, а оттуда в лучшую больницу во всей Короне. Ты обязательно выживешь!       -Вэриан… я умираю. Разве ты не… — Кассандра закашлялась. Кашель волнами отразился в ранах, создавая очаги боли. — Понимаешь? Все бесполезно. Я иду к алтарю под руку со Смертью.       -Не неси чепухи, Кассандра! — Резко прервал ее Вэриан, а после добавил, уже куда более тихо. — Пожалуйста… — Алхимик подхватил ее на руки и направилась в сторону полевого госпиталя. Юджин молча пошел за ним.       -Я слышала шепот клена… Он просил меня умереть вместе с ним, представляешь? — Кэсс вновь закашлялась. На губах появились новые капли крови. — Думаю, это правильно. Пора перестать обманывать других.       Но, несмотря на сказанное, Кассандра чувствовала обманутой именно себя. С самого рождения, она неосознанно стала связана с той, чье имя до сих пор у многих ассоциируется с запретным колдовством, а у Рапунцель — с ночными кошмарами и восемнадцатью годами лишений. А после, как бы Кэсс не старалась, она не могла достичь желаемого: порой такие правила ей диктовали обстоятельства, иногда она сама отказывалась от возможностей в пользу других. Так или иначе Судьба-злодейка всегда уводила ее от счастья, играла с ней в странную игру, правила которой оговаривала не полностью. И сейчас, обманутая Кассандра, потеряла всякую надежду на счастливую жизнь. А смысл уже?       -Милая, что ты такое говоришь? — Судорожно забормотал Вэриан в ответ. — Ты не умрешь.       -Не обманывай меня.       Вэриан замолк. Кассандра вновь закралась в его потаённые мысли и смогла даже перед смертью вывернуть его слова наизнанку: так, как хотелось именно ей.       -В таком случае я умру с тобой. Только дождись!       -Боюсь давать обещаний. — Кассандра оторвала взгляд от алхимика и, повернув голову, безвольно закрыла глаза, погрузившись в беспамятство.

***

      В комнате горели свечи. Они едва освещали полумрак комнаты. Вэриан попросил оставить все так, как есть потому что знал, что такая атмосфера придется по вкусу Кассандре. И пусть лекари все, как один говорили алхимику, что его любимая вряд ли выкарабкается, он слал их всех на различные планеты, не желая даже слушать о других возможных исходах. Вэриан свято верил в то, что Кассандра выживет. Такие, как она просто не умирают. Они будут жить назло другим.       И вот, ночуя у ее постели в который раз, Вэриан в полусонном состоянии перевязывал бинты. Врачи уже после пятого раза доверили алхимику такое ответственное занятие: во-первых ученый схватывал налету, во-вторых, они все еще были уверенны, что это никак не поможет, даже если бинт будет находиться в руках у профессионала. Вэриан был на пределе: он был измотан ночными дежурствами, в перерывах между которыми алхимик исполнял свои ученые дела. Все же, с каким бы Рапунцель пониманием не относилась к ситуации друга, он все еще оставался королевским ученым, а значит обязанности у него были соответствующие. Порой Вэриан в палате подменял либо Юджин, либо капитан гвардии, либо сама Рапс. Но чаще всего алхимик без крайней необходимости не покидал любимую, даже голод не являлся для его аргументом, так что через какое-то время уговоров еду стали доставлять прямо в палату. И вот, бережно обматывая талию Кэсс, Вэриан все говорил и говорил:       -Знаешь, Кэсси, мне тебя не хватает. Ты действительно была звездой моей жизни, освещала путь, как Луна в безоблачную ночь. Я скучаю по нашим совместной готовке и, честно говоря, не брал в рот почти ничего с момента твоего попадания в госпиталь. Очень скучаю о нашим ночным разговорам… по тому, как ты вечно гнала меня спать, когда я задерживался с расчетами. Скучаю по твоим поцелуям, улыбке, взгляду. Ответь хоть слово, пожалуйста… — Его голос помрачнел. — Врачи говорят, что тебе осталось жить считанные дни, но я им не верю! Ты же моя девочка, ты же будешь жить. Всем им еще докажешь, как это делать правильно.       Вэриан всхлипнул, завязывая узелок. Накрыв Кассандру одеялом, он, упав перед кроватью на колени, положил локти на простынь. Алхимик продолжал болтать на разные темы, считая, что сможет вытянуть Кассандру из комы одними только разговорами. Он не был глуп, прекрасно понимал, что врачи уже давно опустили руки, даже не пытаются спасти его любовь. Но Вэриан не был готов сдаваться. Хоть так, что но поможет Кэсс. И так за разговорами, которые скорее напоминали один большой монолог с его стороны, ученый и не заметил, как заснул.       Зимнее Солнце неспешно освещало комнату. Свечи давно потухли, оставив после себя лишь слабый запах воска, давно расплавившегося и растекшегося по тумбе. Вэриан, опустив голову на руки, спал, все бормоча по сне что-то невнятное. И вот, сквозь сон, алхимик ощутил слабое касание к его кудрям. Кассандра так всегда делала, когда просыпалась раньше него: теребила кончики его волос, наматывая угольные локоны на палец. Она всегда была осторожна, хотя, иногда оттягивала волосы слишком резко. Обычно в такие моменты он и просыпался. Но сейчас рука была слишком слаба, благо сон Вэриана после всего случившегося оказался слишком беспокойным и чутким. Настолько, что алхимик мог проснуться от любого шороха или движения. Этот случай не стал исключением.       Резко подорвавшись, он поначалу не заметил причину своего пробуждения. По правде говоря, первой мыслью было то, что в палату пришла Рапс с очередным намерением отправить Вэриана в плен нормального отдыха. Но неожиданная приятная ошибка заставила алхимика расплыться в счастливой улыбке: Кассандра открыла глаза. Она пыталась ему что-то сказать, что Вэриан резко прервал ее, накрыв губы аккуратным, нежным поцелуем. Вот так, не спрашивая разрешения, алхимик закончил их последнюю ссору, поставив точку в разногласиях. В общем-то Кассандра была не против. Вэриан это прекрасно понимал, ровно как и то, что даже в таком состоянии Кэсс бы нашла способ выразить ему свой отказ: толчком или словом.       -Святой Деманитус, я так волновался… — Пробормотал Вэриан, едва касаясь ее щеки своим веснушчатым носом. — Не пугай меня больше так.       -Вэриан… — Начала Кассандра, но алхимик ее прервал, приложив палец с бледным губам.       -Не стоит. Я знаю. — Она мягко улыбнулся. — Я тоже тебя люблю.       Вэриан провел большим пальцем по щеке любимой, вновь аккуратно прикоснувшись к ее губам. Так трепетно и нежно, будто боялся. что она сейчас рассыпется или треснет от его действий.