A.L.I.C.E.

30 лет спустя.

      Стояла невыносимая жара. Солнце было в зените. Оно сияло, рассыпаясь тысячами бликов по поверхности моря. Маленькие вспышки, исчезающие под каждой новой волной и возрождающиеся снова. Они прицельно били по глазам, слепили, заставляя жмуриться. Лазурная вода у самого берега была такой прозрачной и чистой, что казалось, ей можно было бы смыть даже собственные грехи.       Ваас сидел на песке чуть вдалеке от берега, глядя на эту завораживающую картину. Его глаза были усталыми. То ли от плохого сна, то ли от того, что он уже слишком долго всматривался в этот залитый солнцем пейзаж. Но на губах его застыла умиротворённая улыбка.       Там, у самой кромки воды, стояла девушка. Из-за яркого света он мог разглядеть лишь её тонкий силуэт. Она помахала ему рукой, затем развернулась к морю и начала легонько пинать ногой набегающие волны. Ему было интересно, какое сейчас у неё лицо. Наверное, она тоже улыбалась. Широко и по-детски искренне.       На всём этом бескрайнем пляже они были только вдвоём.       Ваас помял сигарету в пальцах, но так и не поджёг. Воздух был настолько сухим и горячим, что курить совсем не хотелось. Он отбросил сигарету в сторону и провёл ладонью по затылку, взъерошивая свой ирокез, в который уже закралась седина.       — Эй, Алиса, ты слушаешь? — cпросил он, не отрывая взгляда от её силуэта, и хохотнул. — День Х настал, да? Забавно… Я ведь не верил тебе тогда. В то время, когда ты свалилась на мою голову. Ни единому твоему слову. Серьёзно, ну кто бы в это поверил? Ты всё продолжала рассказывать мне свою историю, говорить о физике, о будущем, о путешествиях… А я всё думал о том, каким больным должен быть мозг, чтобы сочинять такие штуки. У меня бы так складно никогда не вышло. Да… А потом я сам шагнул туда за тобой. И клянусь, я тысячу раз спрашивал себя, зачем. Почему просто не прострелил тебе башку ещё до всего этого? Вот только в тот момент уже нихуя было не важно. Знаешь, наверное, иногда ты просто делаешь какие-то вещи, и нет нужды думать о причине своих действий. И весь этот бред… весь этот бред вдруг сложился и обрёл смысл. И знаешь, что смешнее всего? Я ничего не почувствовал. Печаль? Беспокойство? Страх? Нет, нихуя! Мир обречён? Да и хуй с ним! Тогда, в тот день, всё вокруг кричало о смерти, а я чувствовал только… жизнь. А потом мы вернулись. И всё просто рассыпалось, а затем собралось заново. Понимаешь, о чём я? В тот день ты предложила мне выбор. Но прикол в том, что делать выбор мне предлагали всю жизнь. Вот только ты была первой, кто готов был принять любое моё решение. Это было так странно. Наверное, в тот день всё начало меняться. Наверное, я, который был тогда, и вообразить бы себе не смог, что в финальной своей точке окажется тут, тем, кто я есть теперь. Но вообще-то это ведь абсолютно нормально, правда? Когда знаешь, что весь мир скоро пойдёт по пизде, волей-неволей начинаешь смотреть на вещи по-другому. Типа, какой вообще смысл?! Так? В любом случае жалеть мне не о чем. Ведь на самом деле нет никаких правильных или неправильных решений. Есть только путь. И наш был совсем даже неплох. Эти годы, которые мы провели вместе, были захватывающими, как приключение. Нет, я не жалею ни об одном дне. Научиться оставлять что-то позади и жить, глядя лишь на то, что действительно имеет значение… в один единственный момент. Кажется, есть какое-то слово для описания этого? Я уже не помню. Ты говорила много умных слов, и все они звучали так чудно́.       Женский силуэт всё так же бродил вдоль воды. Вот она раскинула руки в сторону и встала на цыпочки. Вот она шагнула навстречу волне и отпрыгнула обратно. Она всё гуляла на берегу и играла так, словно видела море впервые в жизни. Ваас тихо рассмеялся, провёл рукой по песку, собрал небольшую горсть, а потом стал смотреть, как песчинки медленно вытекали из его кулака, будто отсчитывая последние минуты.       — Тебе, возможно, интересно, где я пропадал недавно. Так вот, я выбирался туда, на материк. Никогда особо не рвался куда-то, а теперь всё равно заняться уже нечем… И мне вдруг стало так любопытно. Ты будешь смеяться, но я отыскал тебя там. Ещё совсем маленькую, но уже такую же занозу в заднице, как и та Алиса, которую я знал. Ты была там с отцом и всё наматывала круги по парку без конца выпрашивая что-то. Столько энергии в одном крошечном человечке… Нет, конечно я не подошёл. Было бы охуенно странно, если бы какой-то непонятный старик внезапно докопался до маленькой девочки. Такое ты, может, и не забыла бы вообще, а я не хочу тебе спойлерить. Оставим всё как есть и просто побудем тут, окей? Я помню, что тебе всегда нравилось море. Поэтому я выбрал это место. Здесь и правда хорошо.       Он прикрыл глаза и сделал глубокий вдох. Воздух обжигал, но это тепло было даже приятным. Ваас поднял с песка брошенную сигарету, но лишь смотрел на неё, не поднося к губам.       — Ты ведь наебала меня. Сама знаешь. В который раз уже. Но в конечном итоге мы с тобой всё равно здесь. Это же то, что я обещал тебе — «до сраного конца света». И я даже не злюсь. Правда. Наверное, я действительно изменился. Все мы меняемся. Невозможно всегда оставаться прежним. Каждое событие, каждый новый человек, которого ты встречаешь на своём пути, каждый шаг, каждый вдох — всё это меняет тебя. Каждую новую секунду своей жизни ты становишься кем-то другим. Встреча с тобой была, пожалуй, самой непредсказуемой переменной. Знаю, что многого не сказал тебе. Но те слова, которых ты наверняка ждала все эти годы… они ничего по сути не значили. Это же всего лишь слова. Так и зачем тогда они нужны? Ты ведь и сама прекрасно всё знала. Мы оба долго открещивались от всей этой ерунды, отказывались признавать, что нуждаемся в ком бы то ни было, но отрицание не меняет того факта, что люди нуждаются друг в друге. Только находясь рядом с кем-то, ты в полной мере осознаёшь, что сам существуешь. Это смешно, потому что я всегда был окружён людьми: семьёй, племенем, пиратами… но одиночество никуда не исчезало. Даже тогда, много лет назад, ещё до всей истории с Хойтом, до того как ушёл, когда ещё думал, что у меня была семья, оно было там. А потом появилась ты, перевернула всё с ног на голову, а я вдруг почувствовал себя собой. Собой хорошим, собой плохим, собой злым, собой счастливым, собой ненавидящим, собой свободным. И это было таким… правильным. В глазах всего мира я мог быть каким угодно, но это было совсем не важно, потому что там, внутри, начала рождаться гармония, а быть в мире с самим собой дорогого стоит. Эй, Алиса, ты слушаешь?       Ваас повернул голову и посмотрел за спину. Туда, где заканчивалась зелень травы и начинался пляж. Он взглянул на небольшую могилу, обозначенную лишь крупным булыжником и горсткой мелких белых цветков, брошенных на неровный холм.       — Ладно, можешь не отвечать. Исповедь ответа не требует.       Женский силуэт больше не бегал в воде. Он приблизился, и теперь Ваас мог разглядеть лицо. Она снова была так же юна, как и в день, когда они встретились. Ветер развевал её небрежно отрезанные до плеч волосы. Она улыбалась и протягивала ему руку. Глядя на неё снизу вверх, он улыбнулся в ответ и поднялся на ноги.       Безоблачное небо расчертили серые полосы от летящих в разные стороны ракет. Алиса смотрела далеко за горизонт, туда, где кончался океан. Ваас взял её за руку и тихо произнёс:       — Можешь не волноваться. Ты сияла ярче всех.