***
Не похожа. Совсем. Слишком нежная, слишком кроткая, даже жалкая. Будто и правда погибла в заключении чудовища-насильника. Будь Нед жив, получил бы крепкую затрещу за то, какой запечатлел сестру в веках. — Прошу, любовь моя, — прошептал Рейгар, сжав ее руку. — Давай уйдём отсюда… Ему было невыносимо видеть ее надгробие, и Лианна понимала почему — видела в его глазах вину за сотни тысяч павших в Восстании Узурпатора, скорбь по собственной семье, но мучительнее всего его, разумеется, терзал сам вид ее статуи в крипта Винтерфелла, осознание, сколь мал был ее шанс пережить тяжелые роды и сколь велика возможность никогда не встретиться им вновь. Женщина и сама думала лишь об этом, стараясь глушить скорбь по покоящимся рядом отцу и братьям. Сгоревший заживо лорд Рикард, задушенный Брандон, обезглавленный Нед, растерзанный мертвецами Бенжен, с пустой гробницей, племянник Робб, чьё тело покоится в сточных канавах Близнецов, и совсем юный Рикон, пристреленный под стенами родного дома. Боги, Старые и Новые, почему же вы не уберегли Старков от мучительных смертей? — Идём, — шепнул Рейгар, обняв ее со спины. — Аша шкуру с нас спустит, если опоздаем на обед… Лианна коротко кивнула и, оставив голубую розу в руках собственной статуи, двинулась к выходу из крипты. Солнечный свет, отражаясь от бескрайних снежных просторов больно ударил по глазам после темноты подземелий, однако свежий морозный воздух стал отдушиной после сырой затхлости семейного склепа. Женщина даже смогла улыбнуться, несмотря на бесконечную горечь, которую испытывала в однажды родных серых стенах. Аша, Санса… они понимали ее. Они прекрасно помнили страшные истории Старой Нэн и ее пироги с почками, кузнеца Миккена, который никогда не выгонял маленьких леди, забежавших к нему погреться после жестокой баталии в снежки, мастера над конями Халлена, научившего всех троих ездить верхом, сира Родрика, обучавшего мальчиков Старков владению оружием и потакавшего желанию их сестёр сражаться наравне с братьями. Винтерфелл — это не просто серые камни, пронизанные трубами с горячей водой, не чардрево, у которого молились Старки на протяжении восьми тысяч лет. Это люди, его населявшие. Для Лианны он перестал быть домом после смерти отца и Брана, для Сансы после замужества за Рамси Болтоном, для Аши… с тех пор, как она стала достаточно взрослой, чтобы понимать значение слова «бастард». Но у них остались воспоминания. Тёплые, как вода в горячих источниках даже в самые крепкие морозы. Светлые, как белая пелена, укрывающая замок. Счастливые, как победа в снежном побоище. Лианна была бесконечно благодарна Аше за идею показать маленьким волчатам Винтерфелл. Ее дочь Висенья, маленькая внучка Эймма, и целых девять внуков Неда! Как жаль, что брат не дожил, чтобы их увидеть, хотя… Коннингтоны, Таргариены, Ланнистеры. Ее бедный брат удавился бы, узнав о выборе дочерей! Но внуков бы, от тихого Деймона до взбалмошного Алина, обожал. Но отчего-то Лианне казалось, что его любимицей стала бы Эшара, дочь Сансы. Почти двухгодовалая девчонка, едва отнятая от груди, но уже неугомонная болтушка, жаждущая познавать мир. Молчаливый Нед любил людей, с которыми ему не надо было проявлять инициативу в разговоре. В этом, как ни странно, на него была похожа Джослин. Подкидыш, как окрестили ее ярые лоялисты Аши, слишком глупые, чтобы понять, что именно она и лишит их языка за такие слова. Может, как раз из-за такого обилия недоброжелателей Джос и росла замкнутой. Единственными, кому удавалось ее растормошить и прогнать извечную тоску с детского личика, были Аша, Алин, да малышка Эшара, что делила с названой кузиной покои, игрушки и старые распашонки. Впрочем, во время их чудовищно долгого путешествия на Север, занявшего едва ли не два месяца, Джослин начала проявлять интерес и к Эймме. Внучка Лианны не была ни тихоней, ни болтушкой, она просто плакала. Плакала по утрам, едва открыв глаза, и по ночам, пока не проваливалась в сон, истощенная слезами. Она не нуждалась ни в пище, ни в чистых пеленках, ни во внимании, за год жизни в тёплой столице даже кашель ее уже не беспокоил. Никто из них не мог понять, чего же не достаёт маленькой принцессе, пока Ирма, усыпив ее одной из своих настоек не объявила: — Дети те же собаки. Как бы вы ее не лелеяли, она чует, что ни мамки, ни отца среди вас нет. С возрастом это, наверно, пройдёт, но пока терпите… И они терпели, пока Эймма не нашла отдушину в Джослин. Глядя же сейчас, как две крошечные девочки, щедро укутанные в меховые шкуры, играют в снегу под присмотром Висеньи, которая на пару с Эрмесандой пыталась научить их строить замок, Лианна едва не плакала от счастья. — Берегись! — прокричал кто-то из-за спины. Лианне было не важно кто и почему. Детство с тремя братьями научило ее сначала выполнять подобные просьбы и только потом задавать вопросы. Она упала на колени в снег и прикрыла голову руками. Рейгар, однако, оказался не таким расторопным. Ему в затылок прилетел снежок, едва не сбивший с ног, а сзади раздался низкий раскатистый смех Джона и Эртура. — Что, Ваше Высочество? Вам чудятся покушения? — старательно делая вид, что они просто проходили мимо, пробормотал Дейн. — Проснулось семейное безумие? — А у вас двоих старческое слабоумие? — рявкнула одна Эшара, укачивая на руках другую, разморенную наблюдением за чужой игрой. — Дети ведут себя приличнее! Мне казалось, милорд Десница, мы приехали на Север, чтобы обсудить помощь Короны голодающим. Даже лорд Старк и принц Деймон, два одиннадцатилетних мальчика, присутствуют на совете, пока вы тут… Она не договорила. Просто не успела, ведь ей в лоб впечатался большущий снежный ком. Снег застрял в волосах, посыпался на плечи и за меховой ворот плаща, даже на девочку в ее руках. Не Джон, не Эртур. Они-то были достаточно благоразумны, чтобы не не раздражать разъяренную Эшару ещё больше. Однако между ними, чуть поодаль… Держась за животы, хохотали Дейси и Бейла. Даже близнецам хватило совести стыдливо опустить взгляд! А эти паршивки уже загребали снег для новой шалости, игнорируя громкие ругательства бабушки. Кажется, это был старый ройнарский, а может диалект валирийского, но Эртур выпучил глаза, слушая сестру, и морщился на каждом слове. — Ну все! — сжав зубы, прошипела она. — Доигрались… Она поднялась с кривой скамеечки и, бережно передав маленькую Эшару брату, двинулась к внучкам. Дейси хватило наглости ухмыльнуться ей, когда женщина приблизилась. — Знаешь, — шепнул Лианне Рейгар едва слышно. — А ведь я всегда побаивался ее… Что ж, она могла понять почему. С недавних пор Эшара сбросила маску благочестивой септы и добродушной бабушки, и Лианна наконец увидела ее истинное лицо: безжалостная и нетерпеливая дорнийка, всегда хранящая при себе пузырёк с ядом, несущим медленную и мучительную смерть. Боги, как же наивны были люди, думающие, что свой вздорный нрав Аша унаследовала с волчьей кровью Старков. Женщина ухватила опешившую Дейси под мышки и, подняв над землей, швырнула в сугроб. Лианна знала, сколь коварны земли Севера: твёрдая почва была по меньшей мере на фут ниже утоптанной тропинки. Сколько же раз на ее памяти южане проваливались по пояс в снег, решая срезать путь? Девочка же вовсе утонула по самую шею. Ее визг эхом разнесся над Винтерфеллом. Однако ещё громче звучал смех Алина и Элларда, вдруг сдружившихся в битве против девчонок, и даже Санда, прикрыв ладошками рот, хихикала в сторонке. Лианне были хорошо знакомы подобные издевательства: она сама, конечно, никогда не проигрывала, но сваливать здоровенного Брандона в сугроб ей доводилось. Видя такую картину, отец всегда называл снежную гору курганом — гробницей злого великана, побеждённого силой и доблестью отважной девушки. Женщина улыбнулась. Но Рейгару были чужды такие развлечения. Тихий мальчик, водивший дружбу лишь с книжками, вдруг встретился с безжалостными играми прочих детей. И он был в ужасе. — Мы собирались на обед, любовь моя, — будто бы непринужденно напомнил он, сжав ее ладонь. — Куда же вы, мой принц? — ухмыльнулся Коннингтон, единственной рукой сминая снег в комок. Тот, что сделал Эртур получился крупнее. — Думаю, между нами остались некоторые недосказанности. Было бы очень невежливо убегать, пока мы их не разрешим… Лианна нахмурилась, глядя на улыбки этих шакалов. О, ещё немного и они перейдут опасную черту. Женщина не бежала от битвы, но Джон и Эртур подначивали их начать войну. Что ж, Старк не станет бояться южан в родных стенах. — Двое на двое, — ледяным голосом огласила Лианна правила. — Ни ничьей, ни капитуляции. Бьёмся до полного поражения противника. — До смерти? — усмехнулся Эртур, скидывая плащ, сковывающий движения. Коннингтон поступил так же. — До первой крови или серьезной травмы, вроде перелома, — вмешалась Санса, показавшись из богорощи. Ее волосы были слегка влажными после купания в горячих источниках. Джон нахмурился, склонив голову на бок. Комок снега в его руке подлетел и лёг обратно в ладонь. — Как можно ранить человека до крови снежком? — Попав в нос, — подсказал отцу Алин. Мальчишка, в отличие от брата, сестёр и кузин, уже бывал на Севере и со всеми суровыми традициями этого края, в том числе и играми, хорошо знаком. — Либо же засунув внутрь ледышку или камень. Правилами это не запрещено, однако порицается окружающими и карается лишением ужина. — Так и убить недолго! — возмутился Эртур, скрестив руки на груди. — В следующий раз, миледи, когда вздумаете возмутиться, что северян зовут дикарями, вспомните, что здесь оставляют без сладкого тех, кто кидает камни в головы членов собственной семьи! Вздёрнув подбородок, точно капризная девица (или обиженный мальчишка), Эртур покинул поле битвы, направляясь в сторону Великого Чертога. За ним же двинулся Джон. — Струсили? — поддела его Лианна, стоило им поравняться. — Это называется благоразумием! Даже дети лишь посмеялись им вслед.***
Мальчик едва сдерживал разбирающий его смех, и лишь крошечная ладошка разъяренной кузины ограждала их от возможности быть обнаруженными. Боги, Бринден никогда так не веселился! И даже обязательно последующее за этой шалостью наказание не омрачало его радости. — Выходите немедленно! — рычал на них бедняга Харвин, капитан гвардии Десницы, приставленный нянчить подрастающих Старков. Почти час он бродил по богороще, выискивая пропавших подопечных. Свет от его факела бросал на снег жуткие тени: похожие днем на рога оленя ветви дубов и вязов, пушистые — елей и железостволов, за час до полуночи походили на кривые лапы чудовищ. Санда вздрагивала, каждый раз, когда они цеплялись за ее плащ или царапали щеки, а малыш Джон Ланнистер и вовсе едва не визжал от ужаса. — Мы здесь окоченеем! — пожаловался Эллард, стуча зубами. — Давайте вернёмся в замок. — Слабак! — поддел его близнец, помогая растирать плечи и руки. — Настоящий мороз за Стеной, а это так! Прохлада и легкий ветерок… Этот самый «легкий ветерок» сдул тяжелую меховую шапку с головы Дейси, а «прохлада» до пунцовой красноты отморозила уши. Да и Алин, несмотря на браваду, переминался на месте, зная, что к утру может остаться без пальцев ног. Только драконы, Деймон и Бейла, в чьих жилах бежал огонь, не страдали от холода. Даже Бринден, что провёл среди этих морозов всю жизнь, мечтал о кружке тёплого молока и возможности погреть руки у очага. — А что думают Ваши Высочества? — простучал зубами Эллард, обращаясь к Таргариенам. Бейла отдала собственную шапку Дейси, Деймон встал так, чтобы защитить от ветра Санду и Джона. — Моё Высочество думает, что куда милосерднее будет замерзнуть здесь до смерти, чем сдаться тетушкам, — мрачно произнёс кронпринц, и все дружно кивнули на эти слова. Эллард, против обыкновения, странно улыбнулся. Нежно что-ли? Остальные же либо не заметили, либо решили проигнорировать поведение младшего Коннингтона. Бринден вообще мало понимал кузенов. Они вместе росли в столице, делили учителей, покои, игрушки, даже кормилиц, были близки, словно родные братья и сестры и понимали друг друга без слов, по одним только красноречивым взглядам. Даже пятилетний Джон вошёл в их близкий круг! Скоро присоединится и Эшара, как только сможет ходить достаточно быстро, чтобы сбегать от сопровождения. Кузены приняли и Бриндена: смеялись с ним, поясняя суть некоторых шуток, понятных лишь им, дали место в Обеденном Союзе (странная договоренность о том, чтобы отдавать свою ветчину Элларду, медовые коврижки Бейле, свежие овощи Алину, а печёные яблоки Санде. Бриндену жертвовали печёный картофель), делили с ним тайны и помогали справиться с тревогами. Они знакомы едва ли сутки! Но юный Старк чувствовал себя так, будто всегда был частью семьи. Он не понимал это чувство. Подозрение, недоверие, сомнение? А может благодарность, доверие, близость? Что-то между… — Тихо, — вдруг осадила Дейси споры братьев. — Кто-то идёт. Спрячьтесь! Она немедленно прижалась спиной к стволу возле Бриндена. Алин пихнул Бейлу к соседнему дереву, Санда с Джоном пригнулись в заросли кустов, а Эллард с Деймоном ловко забрались на ветки железоствола, у которого прятался Бринден. — О! Не знала, что ты все это время был летнийской обезьяной! — ядовито процедила Дейси. — О! Не знал, что ты не умеешь держать язык за зубами, когда нас в любой момент могут поймать и высечь! — в тон ей пробормотал брат. Оба Коннингтона получили воспитательную затрещину и затихли, притаились. Снег скрипел под ногами незваных гостей. Все громче и громче. Все ближе и ближе. — Харвин? — удивилась тётушка Аша едва ли в десятке футов. Капитан гвардии разразился смачным ругательством, заставившим Дейси одобрительно покачать головой. Наверняка возьмёт грязное словцо на вооружение. — Дети всё ещё гуляют? — Что вы, миледи! — удивительно уверенно произнёс Харвин. Очевидно, подобная ложь была обыденностью. — Давно в постелях. Я пришёл помолиться. — Мы тоже пришли… помолиться, — совсем уж двусмысленно пробормотал Коннингтон, оказавшийся спутником тети Аши. О нет-нет-нет! Бринден и Дейси обменялись одинаково отчаянными взглядами. Они догадывались, какие молитвы собираются возносить Десница с женой и совершенно не желали становиться их свидетелями. Детям Старков нельзя здесь оставаться, однако, как весьма точно заметил принц, нельзя и быть обнаруженными. — Но… Может не стоит… кхм, молиться? — занервничал Харвин. — Мало ли, кто может оказаться в богороще? Дейси, недолюбливающая капитана отцовской гвардии за излишнюю заботливость и дотошность, кажется, впервые в жизни прониклась к нему уважением. Алин, поймав ее взгляд, с улыбкой кивнул. — Иди уже, конюшонок! — отмахнулся Десница. — Уверен, мы разберёмся… И он действительно ушёл. Предательски бросил их, пускай и после долгих раздумий. Оставил невинных (пожалуй, кроме Элларда, Дейси и, вероятно, Бейлы) детей на растерзание распутства и непотребства. Деймон, прячась среди густых ветвей, крепко зажмурился, соображая, как им выбраться из этой передряги. Раздались влажные причмокивания… — Не надо, Джон! — внезапно возразила Аша, оттолкнув мужа, судя по скрипу снега под их ногами. — Поверить не могу, что ты все ещё обижаешься из-за свадьбы Эртура и Элии, — почти обиженно ответил ей Коннингтон. — А я не могу поверить, что ты позволил им провести тайную церемонию и не сказал мне ни слова! — воскликнула тётушка, взмахнув руками, судя по тому, как дёрнулась ее тень. Вместе с Харвином пропал и свет факела. Теперь лишь луна серебрила снег. — Кто я по-вашему? Самовлюблённый монстр?! Будто я бы не прислушалась, скажи мне Элия, что не хочет ни пира, ни пышного платья, ни семичасовой церемонии в септе! — на мгновение воцарилась пронзительная тишина, и, казалось, по всей богороще разносился сбивчивый шум восьмерых ребят, но вдруг послышался глухой стук — это Джон притянул Ашу в объятья, а после приглушённый плач. Дейси, как ни странно, вздохнула с облегчением. Побег отменяется. — Ну, конечно, ты не монстр, счастье мое, — пробормотал Коннингтон. — Просто порой бываешь упряма и гораздо чаще импульсивна. Никому не хватит терпения тебя переспорить… А эта свадьба ничего не значит и не меняет: Эртур продолжит тоскливо высматривать Элию в толпе, а она — не давать нам спать. Они, к слову, грозятся отомстить за все бессонные ночи! Тётушка совсем невинно рассмеялась. — Брак необходим лишь для того, чтобы дать детям законное имя и положение, — согласно качнула она головой. — Если двум несчастным на склоне лет захотелось поиграть в жениха и невесту… наверно не стоит расстраиваться, что меня не пригласили на этот спектакль. — Кстати, о законном имени детей, — игриво пробормотал Коннингтон. Две тени слились в одну — так близко они оказались. — Раз уж наш брак был расторгнут Святой Верой, ты по закону не являешься моей женой, а наши будущие дети Коннингтонами. Необходимо исправить это перед следующей твоей беременностью… Дейси, Санда, Алин — Пекло! — даже Эллард расплылись в счастливых улыбках, слушая, как воркуют родители, а узнав, что однажды обзаведутся ещё одним братом или сестрой, и вовсе едва не завопили от восторга. Бринден лишь улыбнулся, потупив взгляд. — В таком случае придётся поторопиться, хотя… Нет, все же «перед» уже не получится, — тихо призналась Аша. Десница коротко хрипнул, будто подавился воздухом, врочем, его дети выглядели ничуть не лучше. Молчаливая пауза затянулась, и никто из сраженных смелой догадкой Коннингтоном не смел ее нарушить. — Я беременна, Джон, — всхлипнув, пробормотала тётушка. Не удержавшись на ветке, Эллард свалился с дерева, подставив их всех под неминуемую гибель.