You're not mine

                   [Намджун]       Мы кажется договаривались, что твои выходки не будут касаться меня, Чонгук.             [Чонгук]       Ого! Мне пишет сам КИМ Намджун. Братец, давно ты стал таким заинтересованным семейными делами?             [Намджун]       Убери своё остроумие подальше, Чонгук. Это сейчас последнее, что мне нужно. Что ты натворил? Я и не помню, когда Отец последний раз писал мне с просьбой.             [Чонгук]       Отец просил тебя?...             [Намджун]       Да. Ты игнорируешь их, они не знают, где ты. Там ещё Миндже с ума сходит. Что с тобой происходит?             [Чонгук]       Намджун, будь хоть раз мне братом и просто забей. Без шуток. Ответь отцу, что я и тебя проигнорировал. Я не хочу обсуждать это и тем более не хочу, чтобы это касалось ТЕБЯ.             [Намджун]       Хорошо. Но не думай, что я делаю это ради тебя. Мне просто слишком жаль своё время и слишком плевать на ваши семейные проблемы. Я уже давно обозначил, что не хочу принимать участие ни в чём, что касается фамилии «Чон».       Альфа выдыхает, укладывая телефон экраном вниз на край дивана. Рука привычно тянется к макушке четвероногого друга, пальцы зарываются в короткую, жестковатую шерсть. Мысли слегка хаотично перемещаются в голове, но ни одна из них не привлекает особого внимания, поэтому Чонгук чуть склоняется, мягко обхватывая морду Кекса и налаживая зрительный контакт. — Пойдём гулять, красавец? — Губы растягиваются в игривой улыбке, а в глазах напротив альфа ловит ответный азарт и восторг.       Они почти в одно время вскакивают, добегая до прихожей. Пёс топчется рядом, послушно ожидая, пока хозяин оденется. Чонгук поправляет смоляные небрежные пряди на голове, отряхивает пальто и кончиком пальца трёт кокетливую родинку под губой. Лёгкие морщинки цепляют взгляд, но это не портит общего впечатления — он всё ещё красив. Дверь тихо скрипит, ключ делает несколько оборотов и мягко приземляется в карман пальто. Рука крепко удерживает поводок, лицо обдаёт осенним морозом. Хорошо, что он тепло одел Кекса. Они бредут бок о бок какое-то время, но уже вскоре Чонгук отстёгивает поводок, отпуская пса на самостоятельную прогулку. Несмотря на быстро сгустившиеся сумерки, он видит его бегающий силуэт, поэтому позволяет себе расслабиться и поднять глаза к грязно-синему небу. Несколько секунд он просто выискивает что-то в неясных очертаниях облаков. ***       Чимин расставляет мысленные галочки в своём списке. Кажется, он ничего не забыл в этот раз — поразительно. Пекарня закрыта, а шаги омеги торопливые. Холод бесстыже забирается под тонкую куртку, руку слегка оттягивает сумка, забитая выпечкой и прочим «ужасно необходимым» хламом. Чимин, несмотря на хвалёную прилежность, так и не смог избавиться от привычки носить с собой слишком многое. Улица странно пустынная, а дорога — утомительно длинная. Омега отвлекается на странных хруст в переплетённых ветвях дерева и спотыкается, неловко заваливаясь вперёд и лишь чудом удерживается на ногах. Однако от падения не спасается пакетик с пирожками. Лежащие на самом верху сдобной пирамиды они соскользнули при наклоне и выпали. Прямо на мокрый, усеянный паутиной трещин, асфальт.       Чимин с болезненным сожалением смотрит на аппетитно пахнущие даже сквозь пакет румяные бока выпечки и тянется рукой к целлофану, грустно покоящемуся на земле, когда периферию зрения тревожит странное движение. Взгляд омеги сразу выцепляет из темноты вечера высокую фигуру животного. Метровая, чёрная с грязно-коричневыми пятнами тварь стоит буквально в считанных метрах, гипнотизируя жертву бесчувственными, блестящими алым в темноте глазами. Омега медленно разгибается. Мысль глухо пульсирует в голове: «Это чудовище видит во мне лежащий на земле пирожок! Мне нужно бежать!»       Чимин не знает, закричал он раньше или всё же побежал, когда тело животного сделало шаг в его направлении. Он слепо рванул в сторону, едва не оставляя после себя след из булочек — так сильно его трясло. Он пробежал несколько метров едва не плача от ужаса, пока его кричащее ещё секунду назад тело не оказалось в стальных, довольно тёплых объятиях. — Да зачем так орать?!       Омега замолчал, растерянно поднимая влажные глаза на источник вопроса. На него, со смесью шока и раздражения, смотрели крайне знакомые и совершенно бесподобные глаза цвета чёрной смородины. Мысли мгновенно улетучились, а тело ослабло, из-за чего он чуть сполз в крепкой мужской хватке. Руки альфы сильнее стиснули его, прижимая к твёрдым рельфам под осенним пальто. Со своей позиции омега отлично мог видеть переплетение тёмных волос, красиво играющие на модельном лице тени и алые, чуть сухие фигурные губы. — Я уже умер, да?