You're not mine

      Тишину помещения нарушали тяжёлые вздохи, шелест постельного белья и нечастые скрипы кровати.       Становилось нестерпимо жарко, кожу почти обжигали прикосновения и Чимин отстранился от альфы, пьяным, плывущим взглядом исследуя его лицо. Чонгуку явно было мало, он вновь притянул омегу, жадно вжимая его в себя. Омега ощущал его прикосновения везде.       Чимин нуждался в доле свободы, поэтому неловко перебрался на бёдра мужчины, устраиваясь сверху и обращая сияющие кофейные глаза к красивому, мужественно очерченному светом от окна лицу.       Грудь альфы тяжело вздымалась, руки сжимали упругие бёдра, удерживая омегу на себе. Его глаза были совсем чёрными, вожделеющими. Чимин дрожащими пальцами стянул мешающий верх пижамы, в лунном свете его соски казались особенно соблазнительными твёрдыми бусинами.       Стройное тело приятно давило своим весом, пробуждая инстинкты.Чонгук завороженно рассматривал божество над собой, раскусывая губу из-за болезненного жара скопившегося возбуждения.       Чимин ёрзал, наслаждаясь твёрдостью под своими ягодицами, дразня и надавливая ладонями на крепкую мужскую грудь через футболку. Происходящее воспринималось чуть обособленно, особенно когда он наклонился, всем телом вжимаясь в альфу и потираясь собственным возбуждением о напряжённый пресс.       Время растворилось, густой от смеси запахов воздух вдыхался с трудом. Чонгук приподнял омегу, бережно меняя положение и укладывая его под себя. Чимин расслабился, подставляясь под ласкающие пальцы и жадный взгляд. Кожу словно шёлком обхаживало это внимание, омеге определённо нравились эти ощущения.       Чонгук устроился между разведённых бёдер, одной рукой поглаживая нежный, мягкий живот, а другой упираясь в постель, пока его губы ласкали чувствительную кожу вокруг красновато-розовых сосков. Пряный вкус тонкой, уязвимой кожи оседал на языке.       Чимин, поджимая пальчики на ногах, тянул мужчину за волосы. Терпеть эти слишком медленные, томительные ласки уже не было сил. Кожу слегка стянуло из-за слюны и он потёр её ладонью, пытаясь избавиться от этого ощущения, но лишь больше тревожа заласканные окончания и подрагивая всем телом. Ему хотелось больше, хотелось содрать эту нетерпеливую жажду со своей кожи.       Чонгук наконец отвлёкся от тела под собой и с наслаждением снял мешающую, чуть влажную футболку вместе со спальными шортами и бельём. По спине пробежались мурашки из-за контраста температур, кажется под его трусами был настоящий ад, потому что даже жаркий густой воздух комнаты показался прохладным. Он распрямил плечи, позволяя омеге рассмотреть своё тело и привыкнуть к открывшимся просторам.       Чимин приподнялся, подтягивая альфу ближе, в положение над собой. Так было намного удобнее исследовать обжигающие рельефы его тела, обхватить обильно покрытую смазкой плоть и вырвать с губ мужчины первый негромкий стон. Внутри всё затрепетало, поощряя продолжить дразнящую ласку, как следует насладиться приятной тяжестью в ладони, размером и ощущением тончайшей кожи.       Наконец он отстранил ненасытные, испачканные руки, притянул его ближе, вовлекая в поцелуй, призывая почти вдавить себя в постель. Чимин открыл странную страсть к ощущению тяжести над собой, чувству уязвимости. Он понимал, что Чонгук не причинит ему вреда, именно поэтому ощущение его власти и контроля так возбуждало. - Сними мои шорты, пожалуйста... - шепчет надломлено, чувствуя, как его настойчиво трогают сквозь их ткань, давят и потирают, заставляя задыхаться в мольбах. - Кажется, ты на пределе. - голос мужчины прозвучал неровно и отдался дрожью в каждом окончании.       Омега почувствовал, как воздух щекочет влажную кожу, вырвавшуюся из плена ткани. Он неуверенно дотронулся до себя, прикрывая глаза. Чонгук жадно следил за его рукой, неловко поглаживающей собственную плоть, и подался вперёд, соприкасаясь. Они почти одновременно выдохнули, наслаждаясь уязвимой близостью. Несколько рваных, торопливых толчков лишь ещё больше затянули узел внизу живота, до болезненного шипения.       Чонгук замер через время, обхватывая его ножки под коленями и поднимая выше, дотрагиваясь пальцами до влаги между обнажившимися во всей красе ягодицами. На постели отпечаталось маленькое, отвратительно пошлое пятнышко и Чимин глубоко и постыдно выдохнул, понимая, в каком положении предстал перед альфой. - Как мне нравится осознавать, что ты такой только для меня. - отпускает податливые ноги, позволяя им развестись в стороны. Чонгук растягивает губы в расслабленной ухмылке и, в последний раз огладив пышные, мягкие полушария, надавливает пальцами, наслаждаясь содроганием невинного тела от чувства проникновения.       Чимин задохнулся, непроизвольно поджимаясь и жмурясь, прислушиваясь к своему организму. Было не больно, лишь изредка неприятно, но более чем терпимо. Он расслабился в объятиях мужчины под его успокаивающий шёпот. Неторопливость и уверенность в движениях Чонгука расслабляли, он поддался, полностью отдаваясь ощущениям, забывая о возможности прекращения всего этого.       Чонгук дышал через стиснутые зубы, стараясь сосредоточиться и не торопиться, хотя стянувшийся пульсирующий в паху узел уже стал болезненным. Отвлекали лишь довольные, полные наслаждения постанывания и доверчиво сверкающие лунным отблеском глаза.       Очень скоро стало хорошо, а ещё - мало. Омега, просунув ладонь между бёдрами, потянул руку мужчины от себя, видя, как он разводит обильно покрытые смазкой пальцы, исследует их взглядом. Чимин просяще заёрзал, что-то невнятно бормоча распухшими губами. Слов Чонгук не разобрал, но очевидное желание на личике омеги говорило само за себя.       Он чуть отодвинулся, чтобы комфортнее устроиться между разведёными ногами. Пухлых губ отвлекающе коснулся нежный поцелуй, Чонгук почти зашипел из-за ошпаривающей, горячей узости. Омега сдавленно всхлипнул, цепляясь за него и непроизвольно лишь сближая их.       Обхватить широкую спину, царапая короткими ногтями влажную кожу у лопаток оказалось необходимостью. Чимин сдавленно стонал, пытаясь заставить напряжённые ноги, обхватившие точёную талию, раздвинуться. Чонгук замер, успокаивая его и нежно поглаживая дрожащий живот. Чимин продолжил цепляться за мужчину, нуждаясь в этом, он видел, что тот на пределе и был благодарен ему за выдержку.       Чонгук тяжело дышал, чувствуя пылающее давление внизу живота.Ему было почти больно и он понимал, что больше не может. Перехватывает руки омеги, отдирая их от своей спины и вдавливает в постель, пережимая запястья без особых усилий. Резким движениям подаётся вперёд, вырывая надломленный вскрик омеги, чувствует слабые содрогания тела, наслаждается перебивающими друг друга стонами и мольбами почти на грани слёз.       Кровать напряжённо, жалобно скрипела, мало привлекая внимание. Чимин жмурился, почти задыхаясь и пытаясь вырвать руки из хватки мужчины. Ему нужно было сжимать что-то, царапать, мстить за разрывающее удовольствие, болезненным комом пульсирующие ниже пупка.       Чонгук отпускает дрожащие руки, убирая мокрые от пота волосы со лба омеги. Вторая рука слегка поглаживает нежную шею, затем - грудь. Чимину не хватает секунд отдыха, отвлекающих прикосновений. Он прикусывает губу, вслушиваясь в раздражающие слух и воображение шлепки, собирая непослушными пальцами пот со спины альфы. Пальцы давят, пытаются царапать.       Было и слишком, и хорошо, поэтому он разрывался между "Сильнее" и "Хватит". Воздух, до этого постоянно тревожимый горячим дыханием, рваными, жаждущими движениями, словно замер, наполняясь переплетением содрогающихся, готовых вот-вот лопнуть, нитей.       Чонгук, пересиливая себя, подался назад, покидая тело омеги. На мучительные мгновения его тело окаменело, а затем и расслабилось, становясь неподатливым, разбитым оргазмом. Он почти падает на кровать рядом с омегой, жмурясь и пытаясь дышать сквозь удушливый запах секса в комнате.       В глазах, кажется, темнеет. Его содрогает, раздирает от всхлипов и спазмов. Он даже не понимает, что всё закончилось, потому что сведённые мышцы крайне долго приходят в себя. Омега благодарен, что не видит своё заплаканное, красноватое личико, искажённое долгожданной, истощающей судорогой. Он не находит сил перевернуться и просто лежит, бездумно, слезящимися глазами, рассматривая светлый потолок. В углу удаётся разглядеть паутину с замершем, явно пребывающим в шоке, паучком.       Мыслей не было. Из-за луны на потолке толпились безразличные тени ветвей за окном. Тело, секунды назад напряжённое до предела, теперь совершенно расслабилось, лишь глухо стучало сердце под рёбрами и слегка шумело в ушах. Пот остывал, противно стекая по вискам, впитываясь в и без этого влажную простынь.       Чонгук жадно, с подсознательной гордостью, рассматривал красивое тело с расползшимися и, наверняка, неприятно подсыхающими пятнами на животе и бёдрах. Он приподнялся, а затем и встал, неприятно морщась из-за странной прохлады пола, тронувшей ступни. Выходить совершенно голым в общий коридор было волнительно, но необходимо. Он смочил полотенце и вернулся к омеге, уже почти спящему и лишь слегка повернувшемся на бок. Альфа бережно раздвинул стройные ножки, тщательно стирая следы своего преступления. Чуть шершавые губы оставили нежные поцелуи на округлых коленках. Чонгук рассматривал умиротворённое, безупречно красивое в лунном свете лицо Чимина.       По-хорошему нужно было сменить постель и помыться, но сил не было. Он убрал полотенце на пол, открыл окно, впуская холодный ночной воздух и торопливо укрыл обнажённое тело одеялом, до этого небрежно, словно напугано, скомкавшимся в углу постели. Он прижался к нему, оставляя ещё несколько поцелуев на плечах. Чимин казался маленьким и беззащитным в его руках, это по-странному будоражило. Он прикрыл глаза, перед сном вслушиваясь в звуки ночной улицы тихого района Пусана.