You're not mine

      Чонгук чуть отодвинулся от стола, потягиваясь и разминая затёкшую спину. Кресло было удобным, но он всё равно чувствовал дискомфорт, сидя на одном месте несколько часов. Со вздохом двигается обратно к столу, начиная отсчитывать секунды постукиванием пальцев по столу. Чуть позже тянется в карман за упаковкой жвачки, решая занять себя ей.       Чимин появляется на пороге кабинета с мягкой улыбкой, заставая альфу выбрасывающим жвачку в урну. Он садится в кресло напротив, начиная бесстыдно рассматривать мужчину. — Ты уже закончил? — спрашивает, заправляя прядь волос и крадя всё внимание своей хлещущей за край привлекательностью. — Да, почти. Осталась пара мелочей. Не хочешь сесть поближе? — альфа чуть ухмыляется, похлопывая по своим бёдрам в приглашающем жесте.       Чимин думает не долго, хотя и усаживается на предложенное место крайне аккуратно, с алеющими щеками. Он чуть ёрзает, вскоре находя удобное положение и замирает, рассматривая на мониторе альфы изображение какого-то документа.       Чонгук лишь первые минуты пытается продолжить работу. Позже сдаётся, утыкается в омежью шею, начиная наслаждаться ароматом яблок от кожи и пушистых волос, тяжестью его тела на себе. Руки мужчины мягко скользят по изгибу талии, собирая ткань знакомого свитера. Чимин достаточно миниатюрный, чтобы не доставлять дискомфорта, но достаточно тяжёлый, чтобы приятно давить и греть через ткань официальных брюк.       Дыхание омеги чуть учащается, когда руки мужчины резко сжимают бёдра и раздвигают их, соскальзывая на внутреннюю сторону, чтобы настойчиво сдавить мышцы через плотную джинсу. Он доверчиво прижимается спиной к крепкой груди, чувствуя горячее дыхание на части своей шеи и плече. Приятные мурашки лишь усиливаются, когда он слышит, как альфа тянет застёжку его ширинки вниз, проникая пальцами к белью. — Что ты делаешь? — надломлено смущается, подрагивая от скольжения настойчивых, ласкающих пальцев. — Не бойся, нас не потревожат. Камер здесь нет. — Чонгук прикусывает зубами ткань свитера, резко и легко стягивая его с покатого плеча, обнажая его.       Чимин ахает, когда нежную кожу терзают негрубые покусывания, а хватка через бельё становится крепче. Он ёрзает, приподнимаясь на носочках из-за особенно чувствительных поглаживаний. Омега непроизвольно потирает ноги друг о друга, подцепляя обувь. Вскоре кроссовок слетает, и Чимин сбрасывает и другой вместе с носком. Голые ступни неловко мельтешат под столом, ища опору.       Чонгук тихо рычит, пытаясь устроить омегу поудобнее и чуть облегчить давление на собственное возбуждение. Чимин едва не заваливается вперёд, успевая схватиться за ручки кресла и вернуться в прежнее положение. Чонгук слишком резко подтолкнул его вперёд. — Неудобно… — шепчет, чувствуя, как джинсы больно давят и смущаясь своей глупой позы. — Ты прав. Нам лучше сменить положение.       Альфа почти вздёргивает его на стол, из-за чего Чимин слегка теряется в пространстве. Чонгук всё ещё придерживает его за бёдра, а затем начинает небрежно отодвигать вещи к краю стола, освобождая бесценное пространство. Чимин податливо раздвигает ноги, любуясь напряжённым лицом мужчины.       Чонгук отшвыривает последнюю бумажку и полностью возвращает своё внимание к чуть покрасневшему, ждущему омеге. Чимин, подталкиваемый пронзительным, словно приглашающим взглядом, бесстыдно смотрит в ответ и тянет пальчики сначала к галстуку, а затем и пуговицам рубашки мужчины, торопливо и неловко расстёгивая их. Подушечки касаются каждого обнажившегося разгорячённого сантиметра и омега уже вскоре с наслаждением ощупывает крепкий, красиво сложенный торс.       Горделивое, властное лицо альфы очень смущает, а соблазнительные изгибы мышц будоражат, заставляя заёрзать на столе от давящего дискомфорта в паху. — Сними… — неловко дёргает себя за тугие джинсы, приспуская их.       Чонгук слушается, помогая стянуть одежду с ног омеги и бросая её на пол. Он крайне удобно оказывается между округлых, теперь совершенно голых бёдер. К альфе подкрадывается шаловливая мысль и он слушается её, обхватывая ноги омеги в икрах и резко дёргая его на себя, тем самым усаживая на самый край стола. Чимин коротко, негромко взвизгивает, испугавшись, а затем едва не задыхается, чувствуя мокрый язык мужчины и видя его голову между своих ног.       Пульсирующее тепло распространяется внизу, заставляя Чимина кусать опухшие губы и прикрывать дрожащие веки. Ему нравится, однако постепенно дразнящее удовольствие становится почти зудящим, нестерпимым.       Чимин тяжело дышит, цепляя чёрные, когда-то аккуратно уложенные волосы. Его бельё уже совсем мокрое и он почти на грани, а Чонгук, словно издеваясь, и не собирается останавливаться. Он кажется увлечённым и лишь крепче, почти болезненно, сжимает округлые бёдра, удерживая и даже притягивая омегу, когда он пытается податься назад от юркого языка.       Наконец альфа прислушивается к жалобному хныканью омеги и встаёт с колен, вытирая рот ладонью. Лицо Чимина горит алым, мокрые пухлые губы дрожат. Чонгук целует его, успокаивая и давая расслабиться. Взгляд омеги уже прилично поплывший, однако они только начали, поэтому Чонгук продолжает целовать его, поглаживая себя сквозь брюки свободной рукой.       Он наслаждается мягкой податливостью этого тела в своих руках. Чимин подставляется под поцелуи, не ставя границ и лишь удовлетворённо мыча, когда Чонгук задевает особенно чувствительные точки на его теле.       Альфа облизывает губы, расстёгивая брюки и приспуская их. Чимин вызывает очень бурную реакцию, а испытывать дискомфорт от одежды не в его вкусе. Становится значительно легче и Чонгук, погладив грудь омеги рукой, с облегчённым вздохом сжимает собственное возбуждение, которое не давало покоя всё время, пока он стоял на коленях.       Чимин посматривает вниз, пытаясь стянуть свои влажные трусы. Дрожащей рукой, упираясь в стол, не получается, поэтому он раздражённо пыхтит, поднимая просящий взгляд к лицу альфы. Мужчина смотрит на него чуть прищурясь, словно примеряясь и явно с намереньем поиздеваться. — Почему я должен? Давай сам. Одной рукой. — фраза вызывает нотки обиды и раздражения, поэтому он чуть толкает его в низ живота ступнёй, пытаясь заставить помочь силой.       Чонгук резко перехватывает его ногу, сжимая ступню и приподнимая, начиная сгибать омегу пополам. Медленно, но неумолимо. — Что ты делаешь… Хватит! — хнычет, когда понимает, что его действительно согнули почти пополам, заставляя беззащитную попу свисать со стола. — Усмиряю тебя. Ты стал слишком наглым. — усмехается, резким движениям стаскивая обильно покрытое смазкой и слюной бельё с ног омеги.       Чимин чуть обиженно рассматривает его влажными глазами, понимая, что сейчас он совершенно раскрыт перед альфой. Он чуть ёрзает, пытаясь ускользнуть от пальцев альфы, однако вялые попытки сопротивления не мешают мужчине собрать смазку пальцами и протолкнуть их внутрь.       Чимин вздрагивает, расслабляясь, но вскоре жмурясь от настойчивости Чонгука и достаточно резких движений внутри себя. Внутри клокочет странное ощущение и он сжимает губы, перекрывая доступ любым звукам, желающим сорваться с губ. — Меня раздражает, когда ты сдерживаешься. Перестань. — давит сильнее, срывая почти болезненный стон. — Куда лучше.       Ласки слишком глубокие и настойчивые, движения пальцев грубые и быстрые. Чимин едва не плачет, начиная пытаться оттолкнуть разошедшегося не на шутку мужчину. — Пожалуйста, хватит, не могу больше… — Чонгук слушается, лишь когда стоны сменяются всхлипами и стройная ножка, загнутая к телу, начинает сильно дрожать.       Он отпускает её, позволяя омеге разлечься на столе и перевести дыхание. Влажные ресницы слипаются, когда Чимин быстро-быстро моргает, пытаясь привести себя в чувства. — Я не сделал тебе больно? — спрашивает, открывая ящик и выискивая там что-то, наконец отводя чёрный взгляд, наполненный незнакомым, тревожным блеском. — Нет… — Чимин сглатывает вязкую слюну.       Чонгук был очень настойчив и груб, куда больше, чем в прошлый раз. Он не был готов к такому. Это слишком для его неподготовленного тела. Но ведь и больно не было… Размышления прерываются вновь нависшим над ним мужчиной.       Альфа жутковато улыбается, на долю секунды демонстрируя извлечённый из ящика ранее небольшой, чуть блестящий квадратик. Он отстраняется. — Одень его. — твёрдым, приказным тоном.       Чимин приподнимается, аккуратно беря из пальцев альфы презерватив, аккуратно открывая, а затем и поднимая растерянные глаза. — Я не знаю, как… — он неловко сжимает латексный материал и вздрагивает, когда Чонгук, обхватив его ладони, подтягивает к себе.       Омега следует направляющим пальцам и наконец отрывает руки от паха мужчины, неловко пряча глаза.       Чонгук давит на его живот и грудь, заставляя лечь спиной на стол. Под лопаткой неприятно колется смявшийся лист и Чимин пытается приподняться, однако альфа лишь грубо толкает его обратно и резко подаётся вперёд, вторгаясь в омегу и заставляя того со стоном вцепиться в крепкие плечи, смять ткань не до конца снятой рубашки.       Чимин дрожит, захлёбываясь стонами, царапая напряжённые плечи и жмурясь из-за трения спины о стол и оставленные на нём бумаги. Чонгук пресекает его попытки приподняться и давит рукой на шею, обхватывая пальцами и слегка надавливая. Чимин резко распахивает глаза, цепляется пальцами за руку мужчины, чуть царапая её короткими ногтями и пытаясь убрать. Паника начинает захлёстывать воспалённое сознание. — Тихо, я не сильно давлю. — настойчиво пресекает попытки омеги убрать собственную руку и лишь заставляет обхватить себя ногами.       Сильные толчки сбивают дыхание, сводя с ума напряжённое, находящееся на грани тело. Чимин начинает задыхаться, перед глазами плывёт, ноет чуть содранная кожа на спине. Он ударяет альфу ногой, вынуждая наконец убрать руку. Чонгук резко вздёргивает его, удерживая вес омежьего тела на руках.       Чимин всхлипывает совсем вымученно, вцепляясь дрожащими руками в плечи и обхватывая крепкую шею. Он прижимается, боясь упасть и лишь жмурясь от ощущения альфы в себе. Ноги напряжённо скрещиваются, пытаясь удержаться.       Он почти подвывает, плывущим взглядом рассматривая стену позади мужчины. Чонгук находит силы толкаться в усиленном ритме, удерживая его на руках. Омега снова видит картину на стене, понимая только сейчас, чьё именно тело и в какой позе на ней изображено. «На меня похож» — эта мысль проносится обрывочно, выбиваемая очередным, слишком глубоким толчком. — Чонгук, пожалуйста… — Чимин почти болезненно содрогается от спазмов удовольствия и трения своего тела о напряжённый пресс мужчины.       «Он больше не может» — понимает Чонгук и почти роняет омегу на стол, заставляя его скривиться от болезненного удара спиной. Альфа едва дышит, чувствуя сумасшедший стук собственного сердца, отдающийся в ушах. Сжигающее желание вынуждает перевернуть Чимина запачканным животом на стол, снова подаваясь вперёд, в горячее нутро. Его словно плавит и он жмурится, бессознательно исследуя горячую спину руками, сжимая густые, влажные от пота волосы и безжалостно их натягивая.       Чимин даже не знает, кричал он или всё же стонал. Чонгук не останавливался, уничтожая его чрезмерной стимуляцией и почти болезненным, насильственным удовольствием. Омега бездумно цеплялся за край трясущегося стола, сваливая отодвинутые ранее документы и, кажется, горшок с каким-то растением.       Дышать было нечем, он делал судорожные вздохи, которые тут же выбивал из него Чонгук. Это было почти невыносимо. Именно сейчас он думал о том, сколько омег побывало на этом столе до него. Чонгук был таким со всеми ними? Почему он такой сейчас? Очередной всхлип прерывает череду хаотичных, терзающих мыслей, сводя их к жгучей, волнами содрогающейся точке в животе.       Внизу горело и пульсировало, его словно оттягивало от заветной грани и он всё быстрее бежал к ней, превосходя свою выносливость. Чонгук чувствовал, что его тело на пределе. Болезненно-приятная волна пронеслась от паха по всему телу, мгновенно расслабив перенапряжённые мышцы. Чонгук прижался тяжело вздымающейся грудью к изящной, покрасневшей от ссадин и удара спине.       Они оба тяжело дышали, непроизвольно подгоняя дыхания под друг друга. Шея омеги сводила с ума смесью естественных запахов и он не сдержался, безжалостно прикусывая кожу совсем рядом с местом роста волос. Чимин забился под ним с болезненным всхлипом, но вскоре утих, лишь тихо дыша и царапая поверхность стола ногтями, отворачивая лицо.       Чонгук наконец нашёл силы отстраниться. Тело ныло, но приятное удовлетворение продолжало расползаться по телу тончайшей плёнкой. Он выдохнул, убирая влажные волосы с лица. Дрожащие пальцы выкинули презерватив, застёгнули штаны, рубашку, небрежно завязали галстук. Он с нежной аккуратность перевернул неподвижного омегу, приподнимая стройное тело и помогая ему одеться. Чимин сидел, отсутствующее, заплаканное лицо было безразличным, лишь в глазах теплился огонь обиды и чего-то неизвестного.       Чонгук поправил свитер на стройном теле, заправляя прядь влажных волос за миниатюрно ушко. Он совсем близко рассматривал красивое лицо с мягкими чертами, вспухшие губы с кровавыми маленькими ранками и влажные глаза, обрамлённые густыми, короткими ресничками. На веках и под глазами сейчас были заметны следы потёкшей туши, нанесённой утром в небольшом количестве. Он чувствует тянущий трепет в груди и тянется к губам омеги, желая заглушить обиду из-за чрезмерной грубости.       Удар был неожиданным, а оттого — особенно болезненным. Альфа не сразу понял, что произошло, лишь упёрся рукой в стол, исследуя покрасневшую кожу на скуле пальцами. — Ты эгоист. Не смей больше так делать. Это больше, чем я могу вынести, а ты ещё и целуешь меня после всего? — негромко, но твёрдо, с закравшейся лишь в последних словах дрожью. — Малыш, я… — выдыхает, всё ещё ошарашенный произошедшим. — Отвези меня домой. — прерывает разговор и отворачивает лицо, пряча потемневшие глаза.       Чонгук слушается, не осмелившись перечить. Быстро наводит порядок и, получив разрешение, поднимает омегу на руки, относя в машину.       Чимин всю поездку молчит, тревожа и нервируя и без того напряжённого альфу. Чонгук жалел, что был груб, но он слишком отдался атмосфере заведения, расслабился выпуская привычно главенствующего зверя наружу. Раньше он не был нежен с омегами.       Это и стало ошибкой. Чимин был не тем, с кем он мог так обращаться. Он не был «теми» омегами.       Чонгук ударил по рулю, кусая губы и выругиваясь едва слышно. Внутри клокотала масса неприятных ощущений: вина, сожаление, раздражение, любовь…       Чимин вздрогнул, повернувшись к альфе. Он испугался его резкого выпада. Чего можно было ожидать? Чонгук злился…       Произошедшее выбило омегу из колеи, затесало сомнения и тревоги в когда-то спокойное, влюблённое сердце. Он не знал, как себя повести тогда и поддался эмоциям, мстя за боль в теле и разодранную спину. Поведение альфы несколько минут назад так сильно отличалось от его поведения до этого. Может он просто не замечал ранее этого блеска в его глазах? Может не давал повода? Или теперь Чонгук просто убедился в том, что омега — его вещь и решил не сдерживаться? Мысли давили, не находя выхода и ответа. Он жмурится, тихо глотая слёзы.       Машина останавливается, заставляя омегу открыть глаза. Он теряется, узнавая вокруг машины не район своего дома. Они у дома Чонгука? Зачем? Чонгук выходит из машины, обходя её и открывая дверь со стороны омеги. — Я не пойду. Отвези домой… — шепчет напугано, вжимаясь в кресло.       Чонгук выдыхает, наклоняясь и хватая омегу под бёдра. Чимин тихо взвизгивает, когда его заваливают на плечо.