***
Он плохо помнит, как добрался до дома. Несколько раз разгонялся, вдавливая педаль газа в пол, с тупой надеждой оставить свои внутренности на дороге. Это не казалось страшным, он желал лишь избавиться от рвущей на куски действительности. Цена вопроса не волновала. Но даже так, уже казалось, когда решил наверняка… Что-то останавливало. Словно пульсирующая волна, раздирающая конвульсивно бьющееся сердце. Его продолжало что-то держать здесь. С холодным потом по всему телу от притормаживал и бился лбом о руль, глотал с воем горько-солёные слёзы.***
Квартира особенно тёмная и этот мрак капканом стискивает, угрожающе надвигаясь из углов. Он зажигает свет, садясь на постель и постоянно осматриваясь, плывущим взглядом выцепляя из окружения дрожащие, насмехающиеся рожи. Голова болит, словно кто-то медленно и с издёвкой раскалывает его черепушку, желая с чавканьем полакомиться изрядно сварившимися мозгами. Хватается за влажные, спутанные волосы, трясётся и шепчет мало различимый бред, лишь отдалённо напоминающий мольбы. Кого и о чём просит? Вряд ли вспомнит на утро. Хочется верить, что демоны холодной, мучительной ночи заберут его до рассвета. Валится на постель, сворачиваясь в комочек и жмурясь до цветных пятен под веками. Спать, просто спать, не утопая в сновидениях. Он так боится, что они принесут воспоминания сегодняшнего дня. Этот кошмар, ужас, когда видишь блёклые, пустые глаза Тэхёна, когда понимаешь, что всё кончено и ничего не исправить. Он не перенесёт это второй раз. Ни за что. Всё это так бессмысленно и жалко. Судьба продолжает надругиваться, крутя его как дешёвую, не имеющую цену игрушку. Он засыпает, хмурясь и вздрагивая во сне, всё ещё мучимый воспоминаниями и мыслями, заживо сжирающей виной. Можно подумать, его самобичевание чего-то стоит…***
Тэхён отбрасывает сигарету, не обращая внимания на боль в обожённых пальцах. Трёт ботинком плохо затушенные окурки, приличным количеством усыпавшие грязный снег под ногами. Переставляет ноги, цепляя окоченевшими пальцами руль мотоцикла. Мыслей нет, лишь тупая ярость выкручивает рёбра. Он покинул Сеул, даже не осмелившись показаться в больнице, куда увезли Миндже. Единственное, на что хватило духа — вернуться в родной город и уронить мотоцикл в ближайший сугроб, отшатнуться от него и опустошить пачку сигарет в кармане. Внутри всё зудит от бессилия, желания сделать хоть что-то, унять рвущийся под рёбрами гнев. На самого себя, на свою неосторожность. Шатаясь отходит в сторону, хватает покрепче проверенную временем биту и, замахиваясь, ломает её о мотоцикл. Удары больно отдаются в руки, но он игнорирует, ударяя, пока кусок дерева не приходит в негодность. Осматривает небрежный древесный огрызок в своей руке, отшвыривает с отвращением, жмурясь от тупой боли в ладонях. Поднимает со снега канистру, обливает без сожаления и жадности. Ломает несколько спичек, прежде чем отшатнуться от яркого пламени, медленно сжирающего мотоцикл. Падает в снег, сгребая его ноющими ладонями. Дикими, завороженными глазами он смотрит, как горит самое ценное сокровище его покойного брата. Сокровище, отобравшее две такие значимые для Тэхёна жизни. Уже вскоре становится плевать на мотоцикл, а мимолётное облегчение сменяет ноющая боль под рёбрами. Встаёт и пошатываясь просто идёт смутно знакомой дорогой. Ярость закончилась, оставляя место жалкой слабости. Уставшее тело валится рядом с надгробием. Подёрнутые слезами глаза совсем плохо различают родное имя, высеченное на могильной плите. Он был здесь лишь в день похорон. Все месяцы избегал, не находя сил прийти, обманывая себя отсутствием необходимости, нехваткой времени. Он просто боялся смотреть на холодный, безразличный камень, втягивать в себя атмосферу безысходности. Всё это так кричит о слабости, о власти судьбы над короткой, хрупкой жизнью. Он так сильно бежал от всего этого, что по итогу его сюда приволокла судьба и собственная глупость. Ради потехи заставляя утыкаться в снег заплаканным лицом, царапать пальцами холодную землю. — Тиен… Я такая мразь… Там должен лежать я, а не ты…- говорит совсем тихо, закрывая руками голову и дрожа от холода, грубыми руками оглаживающего кожу. — Я так виноват перед ней… Перед Чонгуком… Чёрт, да перед всеми! Жалко всхлипывает, садясь и прислоняясь к надгробию лбом. Он пытается найти слова, решение, хоть что-то, но это всё кажется не более чем бессмысленным развлечением. Потому что его вину и его поступки сейчас не исправит ничто. Он своими руками убил ребёнка любимой женщины и лучшего друга. Озвученная в голове мысль вызывает истеричную дрожь и он бьётся лбом о камень — слабо, больше чтобы вытрясти её из головы, а не навредить. — Мне так страшно… Я пошёл на поводу чувств и влез туда, где не имел права появляться. Моя жадность, мой эгоизм… Это всё стало причиной… Боже, почему я просто не мог оставить её в покое?! — воет, зарываясь пальцами в грязные волосы, оттягиваяя пока голову не пронзает резкая боль. Тэхён не знает, сколько лежал на земле, игнорируя режущий лёгкие холод. Надеялся ли он на смерть или просто не находил сил встать? И сам не ответит. Просто жмурился, ожидая рассвета, если тот наступит. Его не покидало нелепое ощущение зацикленности времени, словно весь мир после случившегося обязан был замереть, оплакав неродившегося ребёнка. Остатком рассудка он понимал — это горе лишь нескольких людей.***
Новый день, холодные солнечные лучи прямо в воспалённые глаза. Он садится, тихо шипя от ломкой боли во всём теле. С трудом встаёт и плетётся к выходу с кладбища, спотыкаясь и каждый раз угрожая свалиться в снег. Шмыгает носом и задыхается болезненным кашлем. Всё это так или иначе приносит осознание — умереть ему не дали. Было ли это толчком к действием или очередной потехой судьбы, желанием её помучить подольше… Имеет ли значение? Стучится, долго ожидая знакомых, неторопливых шагов по ту сторону двери. Она распахивается, сразу же окутывая альфу тёплым, пахнущим домом воздухом. По щекам стекают странные, греющие слёзы и он, щурясь, смотрит на невысокий, укутанный в старый халат силуэт. — Мама… — шепчет, прежде чем пошатнуться, теряя сознание прямо на пороге. Уже в темноте он слышит напуганный, самый родной голос и чувствует на оледенелых щеках нежные, тёплые пальцы.