***
Чимин торопится домой, чувствуя колючее волнение из-за звонка родителей. Что за срочный разговор у них может быть? Обычно они не заставляли его прийти домой. Нехорошие мысли забираются в голову, но омега упорно отбрасывает их. Они не могли догадаться… Тихо заходит, снимая верхнюю одежду и нарочно мешкаясь с обувью. На удачу гладит животик под футболкой и наконец проходит на звук телевизора в гостиную, где замечает обоих родителей совершенно невозмутимыми на диване. Монкут поглаживает кончиками пальцев пульт, иногда перелистывая каналы, а Сумин увлечён недавно появившимся хобби — вязанием. Сейчас его худые пальцы стискивают кусочек будущего носка и две тонкие спицы. В воздухе витает тоска и невозмутимость. А ещё напряжение, к метафоричному аромату которого Чимин привык с самого детства. Что-то определённо не так. — Я пришёл. О чём вы хотели поговорить? — произносит чуть хрипло то ли после морозного воздуха, то ли от нервозности, мурашками проходящейся по коже. — Нынешний Новый Год мы будем отмечать не одни. Родители Юнги радушно пригласили нас на своё торжество и мы с твоим отцом приняли решение, что эта идея неплоха. Твоё мнение не учитывается, так как мы уже согласились, да и это пойдёт на пользу вашим с Юнги отношениям. Это весь разговор, поднимайся в свою комнату и оставь школьную сумку здесь. — тон папы показался Чимину странным, словно дёрганным или надломленным, не терпящим пререканий. Да и сам разговор был обрывистым и нелепым. — Хорошо… Сама ситуация, ощутимые умалчивания… Это лишь вызвало в груди новые спазмы тревоги, поэтому омега поспешил оставить сумку на краю дивана и подняться к себе. Уже закрыв за спиной дверь он выдохнул, нервно оглядываясь и теребя отросшие волосы. Даже в комнате к нему не пришло ожидаемое успокоение. Внутри что-то скреблось. Почему они из-за такого разговора заставили его вернуться домой? Возможно они хотели поговорить совсем не об этом? Но о чём тогда и почему не поговорили? Чимин садится на постель, нервно вцепляясь пальцами в колени. Он почти успокаивается, погружаясь в привычные размышления, как вдруг внутри словно лопается пружина осознания. Господи. Как он мог забыть… Выскакивает из комнаты, преодолевая ступени, едва не падая на последних, но упорно продолжая переставлять трясущиеся ноги. Но уже стоя на пороге гостиной понимает, что опоздал. Ожидаемо. Сумин и Монкут стоят, отбросив прежние занятия, содержимое омежьей сумки россыпью украшает диван. Не поленились перетрясти все карманы. В руках омеги родителя Чимин сразу замечает злополучный тест на беременность. Глаза предательски наполняются горячей влагой. — Я могу объяснить… — Просто поднимайся к себе в комнату. Мы разберёмся с тобой позже. — Чимин дрожа отступает, видя непреклонную твёрдость в глазах Сумина, его чуть дрожащие от злости или шока губы. В комнате омега прячется под одеялом, чуть трясётся, в ожидании приговора. Каждая секунда каплей воска обжигает кожу. — Как я во всё это вляпался… — жалко всхлипывает, стискивая кулачками ткань одеяла. Как никогда хочется стать ничем, избавиться от давления действительности. Ему так плохо и страшно. И выхода из ситуации просто нет и быть не может. Он сам виноват во всём, начиная с самого знакомства с Чон мать его Чонгуком и заканчивая их сексом, последствия которого стремительно растут у него под сердцем. Сам виноват. Стукает по кровати, злобно трёт солёные от слёз щёки. Получай, напросился. Садится и успокаивает себя грубым похлопыванием ладони по груди. Не помогает и он отчаянно вцепляется в волосы. Они наверняка потребуют узнать про отца ребёнка… Но он не скажет. Ни за что. Не хочется видеть Чонгука ни за что на свете, не хочется втягивать его в это. Видеть его глаза, наверняка полные отвращения и злобы на омегу.***
Монкут стискивает кулаки, почти падая на диван. Его лицо, бледнее обычного, искажает яростная судорога. Сумин смотрит на него с раздражением. Всегда поддаётся эмоциям, очередной бесполезный альфа, на которого нельзя положиться. — Маленькая паскуда… За нашей спиной какому-то альфе задницу подставил... — сквозь стиснутые зубы, мужчину едва не трясёт от злости — Убью. Сумин останавливает резко вставшего мужа, мягко оглаживает ладонью плечо и запястье. Смотрит твёрдо и как-то слишком спокойно. Но в его глазах помимо этого явственно играет отвращение к поведению альфы. — Не горячись. Сейчас твоя ярость ничем нам не поможет. Нужно искать выход из ситуации. Самый выгодный для нас выход. — добавляет уже позже, усаживаясь в кресло и укладывая подбородок на скрещенные руки, глаза омеги темнеют, утопая в размышлении. — Тут один выход — на аборт потаскуху, пока пузо не торчит. Если кто узнает, что наш сын по альфам в таком возрасте прыгает… — Сумин вновь прерывает его, выставляя ладонь, его тонкая бровь нервно вздрагивает — Аборт не выход. Об этом так или иначе узнают. Либо в больнице заметят, либо Юнги родителям сболтнёт. Глаза по всюду, а слухи похуже любой плесени распространяются. Омежку тоже нельзя упускать из виду, раз узнал раньше нас. Нужно искать альтернативу. — на мгновение глаза Сумина алчно вспыхивают и он встаёт, направляясь к лестнице на второй этаж. — Что-то придумал? — в ответ Монкут видит лишь кивок и недобрую улыбку самыми уголками губ.***
— Я не скажу! Прекрати, папа! — Чимин плачет, хватая родителя за руки и оттягивая от своего рабочего стола. Безуспешно и жалко. Сумин непоколебимо продолжает листать тетради, книги, все попадающиеся в руки бумажки, отшвыривая их на пол и кажется впервые в жизни не волнуясь о беспорядке. Сын отказался говорить об альфе. Предсказуемо. Не поддался ни на уговоры, ни на угрозы, а его телефон ничем не помог. Омежка удалил всё, что могло привести к отцу ребёнка. Слишком умно для него, но видимо Сумин ошибался, что всё будет просто. Это раздражало как никогда сильно, ведь отец ребёнка ключевая фигура в плане, а Чимин оказавшись в подобном положении не имел права противиться и показывать характер. Но делал это! Он уже натворил достаточно и заслужил понести любое выбранное родителями наказание. Но видимо сам омега так не считал, или почему-то очень пёкся о своём любовнике. Разбираться Сумин не желал. — Сядь сейчас же! — отец замахивается, вынуждая Чимина отскочить от папы омеги и забраться с ногами на кровать, обнимая собственные колени, защищаясь. Монкут смиряет сына презрительно гневным взглядом. Кулаки нестерпимо чешутся. Один вид на сына вызывает отвращение и ярость. Чимин провернул подобное у них прямо под носом. Альфа как никогда старательно отбрасывал мысль, что эта ярость на самого себя. Не уберёг, не доследил, был невнимателен и безразличен. Встряхивает головой, прогоняя засевшее в груди чувство вины. Все омеги такие. Не его вина, что сын подставился альфе. Не его. Сумин продолжает листать страницы очередной тетради. Терпения остаётся всё меньше, как и надежды. Уже почти отбросив, он замечает заветные цифры на полях листа и довольно улыбается, поворачиваясь к мужу. Всё его лицо преисполнено торжеством и неясным пока Чимину замыслом. — Ну конечно ты записал его номер, Чимини. Умница. — звучит откровенно с издёвкой. Омега на кровати бледнеет и порывается отобрать тетрадь, но его грубо останавливают, толкая на постель — Будь тихим. Твоего альфу ждёт важный разговор. Да и применять к тебе силу мы не хотим. Так что не заставляй. — Звучит ясная угроза и Чимин жмурится, жалобно всхлипывая. Он как никогда жалок. Оба родителя покидают комнату, закрывая дверь. Чимин бессильно утыкается в колени и тихо плачет, проклиная себя. Он забыл, что записал этот чёртов номер ещё давно. Это была вторая или третья их встреча… Он даже и подумать не мог, как дорого ему обойдётся эта мелкая надпись. О том, что будет дальше, даже думать не хочется. Ложится на постель, пряча лицо в мятой подушке. Хоть бы Чонгук сменил номер телефона… Или не взял трубку. Да что угодно, просто не позволяй им лезть в это.***
Чонгук тормозит у знакомого дома, выдыхает и упирается лбом в руль, нервно подрагивая всем телом. Он ни в одном кошмаре не желал видеть себя оказавшимся на этом пороге. Снова. Да и сейчас видеть отказывался. Хотелось сбежать и одновременно с этим ворваться в дом, увидеть Чимина и с готовностью принять причину, по которой ему позвонили родители омеги. Причину, даже если она окажется ударом в лицо. А она окажется. Это ведь всегда так происходит. В его жизни никогда ничего не бывает по-другому. Да и не стали бы звонить, будь всё нормально. Он до сих пор в шоке от звонка, но сейчас удивление отошло на второй план. Так или иначе Чонгук встаёт, неторопливо покидает машину и уже вскоре вдавливает кнопку звонка пальцем. Внутри шевелится противный ком воспоминаний, но он давит его, сжимая пальцы. Дверь почти сразу тихо распахивается, совсем чуть-чуть, словно настороженно. Альфа прикладывает ладонь к двери и чуть толкает, она податливо раскрывается шире. Чонгук сразу же жадно рассматривает стоящего в пороге омегу. Он бледен и взволнован, опухшие губы дрожат. Альфа исследует каждую черту, оглаживает её, смакуя. Красивый, как и тогда. Он так скучал. Чимин кажется таким родным и прежним, но… Он вглядывается лучше, замечая множество мельчайших изменений: залёгшие под глазами тени, дрожь в пальцах, нервно бегающий пустой взгляд. Помимо этого омега выглядит словно ещё меньше, беззащитнее чем до этого и Чон как никогда чётко осознаёт, что бросил ребёнка. Именно таким он сейчас видит его. И ненавидит себя ещё сильнее. В сердце болезненно тянет, спирает дыхание. Он делает неуверенный шаг внутрь, закрывая за собой дверь, болезненно хмурится из-за того, как Чимин поспешно жмётся к стене и сильнее опускает голову, теребит мешковатый свитер. Даже не смотрит… Альфа выдыхает, прикрывая глаза и после вновь переводя взгляд на омегу. — Чимин, ты… Что происходит? — спрашивает шёпотом, протягивая ладонь, чтобы мягко, успокаивающе дотронуться, но омега лишь отворачивается от него, жестом указывая пройти в кухню. Не даёт никаких ответов. Разговор будет не из лёгких и что-то внутри отчаянно кричит об этом. На Чонгука давит угнетающая атмосфера стен этого дома. Да и Чимин… Он не выглядит счастливым, неужели во всей этой боли виновато их расставание? Он так сильно повлиял на него? Омега мог так сильно полюбить за те дни что они были вместе? Видимо Чонгук никогда в полной мере не осознавал, что натворил. Сейчас от этого невыносимо. Не хочется дробить свои кости вновь, он слишком встревожен хмурыми, буквально сдирающими кожу взглядами напротив. Родители Чимина явно не рады этой встрече, однако насторожиться заставляет не это, а какой-то чуть хищный отблеск в их взгляде, лёгкая полуулыбка в уголках губ. Они явно знали, зачем зовут его. У них есть цели… Неясные, но определённо не сулящие ничего хорошего. Точно такой же взгляд был у Миндже, у её родителей при первом знакомстве. Этот взгляд хуже неприкрытой ненависти. — Добрый вечер, Чон Чонгук. — голос омеги звучит приторно вежливо, что заставляет бровь альфы нервно вздрогнуть — К сожалению возможность познакомиться с вами, как с альфой нашего сына, возникла только сейчас. И… Исключительно ввиду некоторых обстоятельств. — говорит туманно, чем ещё больше вынуждает напрячься, вцепиться пальцами в собственные руки. Чонгука не покидает нервозность. Он хищной внимательностью изучает каждый жест сидящих напротив, даже когда те просто представляются и предлагают чай. Он всё ждёт, оглаживая сухие губы языком, когда их разговор зайдёт о главном. Почему он вновь здесь? И почему Чимин выглядит так, будто умирал эти недели? — Хочется отдать вам должное, Чонгук, вы поступили очень благоразумно, когда согласились приехать. Наше желание видеть вас было далеко не прихотью. Скорее вынужденной необходимостью. — Сумин чуть морщится, заканчивая фразу, будто на него давит вся эта вынужденная неторопливость и официальность. Ему, как и супругу, явно не терпится перейти к сути. — Я тороплюсь, а потому хотел бы узнать, по какой причине меня пригласили. — Чонгук старается звучать спокойно, но выходит откровенно ужасно. У него нестерпимо болит голова, а сердце выписывает в груди тошнотворные кульбиты, глухо стукаясь о рёбра. Он чертовски напуган. Омега понимающе кивает на его фразу и словно специально медля, как-то расслабленно выдыхает: — Понимаете, ваша короткая интрижка с нашим несовершеннолетним сыном обрела весьма интересные последствия в виде стремительно растущего живота и токсикоза. А это, учитывая нынешний статус ваших отношений, нас не устраивает. Мы позвонили вам, чтобы Чимин не стал посмешищем, когда его беременность всплывёт, что неминуемо произойдёт. И наш конфликт, как вы понимаете, легко исчерпать, если вы согласитесь на одно из наших предложений. И так… Чонгук прикрыл глаза, стараясь успокоиться и здраво всё взвесить. Это казалось невозможным, ведь буквально всё, хлипко выстроенное за эти недели, рушилось, пеплом оседая на пальцах. Боже, как же он себя ненавидел.