Under pressure

      — Нет, — сухо произносит мисс Воннегут, сидя прямо перед дочерью за столом.       — Я же знаю, что у тебя есть, — отвечает Сара, не притрагиваясь к еде. — Дай мне его номер, прошу тебя.       — Нет, — холодно продолжает женщина и указывает той на овощное рагу. — Ешь.       — Мама...       — Просто ешь и молчи, Сара, — отрезает она, и девушка резко поднимается из-за стола.       — То, что ты его не любишь, не даёт тебе права запрещать мне с ним общаться!       — Ты не будешь общаться с этим человеком. Он обманул меня!       — Ты сама виновата, что ради роли так легко раздвинула перед ним но...       Мисс Воннегут тоже быстро встаёт и даёт дочери неслабую пощёчину.       — Не смей этого говорить. Я тебя родила, одела, накормила и воспитала, Сара. Не он!       — Если бы ты хотя бы попробовала ему сказать обо мне... — начинает девушка, потирая место удара, но её снова прерывают.       — Хочешь узнать, почему я не сказала о беременности? — мисс Воннегут щурится — злобно, неприятно и отталкивающе — и даёт ответ. — Да потому что для него это привычное дело — связь на одну ночь. Неужели ты думаешь, что те бездарности, которые снимаются в его фильмах, попадают туда честным путём? — она замечает, как Сара хочет что-то сказать, и перебивает. — Он всегда гнался за чем-то недостижимым: за бешеной популярностью и всемирной славой. И знаешь, почему у него почти получилось добиться этого? — она выжидающе смотрит на дочь. — Потому что семья всегда была ему чужда. И ты тоже. И будешь чужда.       Сара не выдерживает: отбрасывает стул, выбегает из кухни и прямо на простую домашнюю футболку накидывает привычную шипастую кожанку. Хочет взять ключи от машины, разогнаться как следует и просто разбиться. Не хочет верить в чужие слова и собственное едва проклёвывающееся осознание. Но она оставляет ключи дома и поспешно обувается, пока мисс Воннегут выходит в коридор, складывает руки на груди и равнодушно осматривает дочь.       — Ну и куда ты собралась?       Сара молчит, игнорирует, мысленно закрывает уши, чтобы ничего больше не слышать от этой женщины. Завязывает шнурки на ботинках, выпрямляется и, даже не обернувшись, выходит из дома, оставляя дверь распахнутой.       — Вот дура, — самой себе говорит мисс Воннегут, неспеша подходит к порогу, наблюдая за тем, как девушка выбегает на пустую дорогу и срывается куда-то в сторону главной улицы, и спокойно закрывает дверь, зная, что дочь всё равно вернётся — выбора у неё нет.       Сара держит гнев в себе, чешет ладони, избавляя себя от желания врезать какому-нибудь прохожему, убирает их в карманы, нащупывая кошелёк, и уже хоть с каким-то облегчением выдыхает. Если бы она курила, она бы обязательно взяла себе пачку тяжёлых сигарет и затянулась сразу тремя, но, увы, всё, что она может, — это просто напиться на какой-нибудь заброшке и вернуться домой далеко за полночь.       Девушка проходит несколько улиц, потому что в магазинах возле дома ей не продадут алкоголь, и идёт к самому маленькому ларьку, у которого стоит старый разграбленный дом и живёт тот странный сумасшедший, известный на весь город своими теориями заговоров, потому что знает, что там работает её старый приятель, с которым познакомила Кейт. Он продаст ей хоть целый вискарь, главное — деньги.       Ну почему всем всегда нужны эти чёртовы бумажки со знаком доллара? Спроси кого угодно — все гонятся за этим: тот мужик, который стоит возле банкомата в ларьке и получает зарплату с карты, продавец-знакомый, который отошёл от кассы глянуть на складе запасные пакеты для клиента, её отец... Примеров куча!       Девушка безэмоционально проходится между прилавками, слышит, как звякнул колокольчик на двери, но даже не оборачивается на него — не интересно. Берёт с полки ликёр, вычитывает, с каким он вкусом, и слышит где-то за спиной удивлённое:       — Сара?!       Она поворачивается на звук и встречается с внимательными зелёными глазами, которые озабоченно спускаются от её собственных к стеклянной бутылке с тёмной жидкостью. Нет, только не Эмбер.       — Ты зачем здесь? — спокойно спрашивает Воннегут, словно ничего странного не происходит, но замечает чужую растерянность.       — За шпинатом, — отвечает Смит и всё отговаривает себя лезть в чужое дело, но неуверенный вопрос сам собой срывается с губ. — Ты сегодня на ночёвку к Кейт? Мы же у неё на прошлой неделе были.       — Нет, — бросает королева школы. — Просто так.       — Пьёшь без повода? Плохая идея.       Сара хочет — и не может — послать блондинку куда подальше, наплевать на её присутствие и просто купить уже чёртов ликёр, но лишь поджимает губы, опускает руку с бутылкой на уровень бёдер и молчит. Но этого достаточно — Эмбер понимает без слов.       — У тебя что-то случилось?       Воннегут снова игнорирует, но с каждой секундой выносить чужой взгляд становится всё труднее и труднее, и она просто отходит от девушки, чтобы пройти к кассе, но та быстро перехватывает её за локоть, вновь разворачивая на себя.       — И как часто ты заливаешь проблемы алкоголем?       — Нечасто, — наконец, звучит хоть что-то, и Смит закатывает глаза.       — Сара, если что-то произошло, есть куча других способов решить проблему.       — Каких, например?       — Например, поговорить, — твёрдо отвечает Эмбер, чуть сжимая чужую руку. — Давай ты поставишь это, — она указывает на бутылку, — на место, и мы просто всё обсудим.       — И что изменится от этих обсуждений, м? — недовольно спрашивает Сара, крепче впиваясь пальцами в горлышко ликёра.       — Мы можем вместе что-то придумать. И вообще, как я могу ответить, если даже не знаю, что с тобой?       — Шпинат в том ряду, — бросает королева школы, делая ещё одну попытку уйти, но никто её не отпускает.       Эмбер тянется свободной рукой к руке девушки, обхватывает её ладонь своей, поднимает и тянет к прилавку, ставя бутылку на место. Но замечает, как та всё ещё не отпускает её, и начинает медленно разгибать чужие пальцы. Сара молча наблюдает, и с каждым последовательным действием желание сопротивляться становится всё меньше и меньше.       — Вот, — робко улыбается блондинка. — Видишь, ты молодец.       — Ещё по головке погладь.       — Если так хочешь... — она тянется рукой к чужой голове и привстаёт на носочках.       — Это была шутка, Смит.       — Я знаю, — тихо смеётся Эмбер и вопреки словам королевы школы проводит рукой по чужим волосам, опускаясь от макушки к самым их кончикам. — А теперь... не хочешь поговорить об этом?       Сара мнётся, хочет сказать: «Нет», — и уйти, грубо толкнув плечом девушку, но лишь устало вздыхает и прикрывает глаза.       — Хорошо, давай тогда просто пройдёмся. Если будешь готова, расскажешь.       Нет, Воннегут никогда не будет готова: ни когда Эмбер выводит её на улицу, ни когда молча шагает рядом, так и не купив свою зелень, ни когда бросает на неё грустные — оттого, что помочь не может, — взгляды. Нет, Сара не сломается, не станет никому ничего говорить и не...       — У меня есть мечта, — внезапно начинает она, сразу же прикусывая свой чёртов язык, который так упорно хочет выплеснуть всё. Особенно блондинке.       — Что за мечта? — интересуется та, но не делает этого слишком навязчиво — голос её тих и спокоен.       — Как бы тебе объяснить...       — Как есть, — пожимает плечами Эмбер, пиная опавшие листья на дороге.       — Как есть не могу, — упрямо говорит Сара, ловя короткий хмык от девушки, и в ответ на него улыбается одним уголком губ. — Если в общих чертах, то есть один человек, с которым я очень хочу познакомиться, — она ловит вопросительный взгляд собеседницы и продолжает. — Но с каждым разом эта мечта разбивается прямо в моих руках, понимаешь?       Эмбер долго переваривает чужие слова, отводит от Воннегут взгляд и задумывается на несколько секунд.       — Понимаю. Но почему ты не можешь с ним познакомиться?       — Потому что для этого мне понадобится переехать в другой город, получить нужную профессию и сделать ещё кое-что, чего я делать не хочу.       Они отходят в безлюдный переулок, наблюдают за потрескавшимися стенами каких-то домов и обходят неровные выступы на асфальте.       — Тогда, может, этот человек того не стоит? — неуверенно спрашивает Смит, боясь сказать лишнего.       Сара останавливается на месте, застёгивает кожанку и убирает руки в карманы. Нет-нет-нет, ещё как стоит, это же мечта, это же отец, это же человек, к которому она стремится, в конце концов. Человек, которого совсем не знает. Который обременил её мать, который уехал далеко-далеко и который уже успел завести другую семью. Который и вправду того не стоит.       Воннегут вытряхивает из головы мысли, и Эмбер подходит ближе, замечая чужое нежелание продолжать.       — Если хочешь, поговорим о другом.       Сара кивает, делает несколько шагов вперёд и вскоре вновь возвращается к прогулке.       — О том, как ты репетируешь новый танец?       — Что? — Смит в непонимании вскидывает брови и слышит негромкий смешок от собеседницы.       — Если не забыла, у нас матч через неделю, а ты всё ещё не научилась правильно переключаться между движениями: делаешь всё грубо и чётко, как робот.       — Это тут сейчас при чём? — обиженно спрашивает она и замирает на месте.       — Ни при чём, — Сара тоже останавливается и уже с лёгкостью в голосе добавляет. — Я просто говорю о другом.       — Ну раз ты выбрала именно эту тему, — начинает девушка, — давай, укажи на все мои ошибки.       — Эмбер, мы же не в зале.       — Ты стесняешься танцевать на улице? Вот уж не думала.       Сара подходит ближе, чуть сгибает колени, чтобы оказаться на одном уровне с блондинкой, и твёрдо отвечает:       — Я ничего не стесняюсь, всё равно танцевать придётся тебе.       — Разбежалась.       — Вставай в стойку, — она ловит чужой взгляд — непослушный и бунтующий — и делает голос строже. — Сейчас же, Смит.       Эмбер слушается, отходит на пару шагов и принимает начальную позу, пока Сара достаёт телефон, включая музыку, опускает его на бордюр и скрещивает руки на груди.       — Сейчас начальная мелодия проиграет, и можешь начинать.       Смит вслушивается в негромкое звучание, высчитывает в голове: «Пять, шесть, семь, восемь», — и прикрывает глаза. Делает три шага вперёд, качая бёдрами, как и учила королева школы, раскидывает руки в стороны, чуть трясёт ими, имитируя помпоны, и, подпрыгнув на месте, начинает быстрый танец, пронизанный сложными связками, пока Сара стоит в стороне и оценивающе наблюдает.       Эмбер чувствует, как неудобно исполнять это всё в джинсах и большой толстовке, но старается, вот только её старания не оправдываются.       — Стоп, — Воннегут наклоняется к телефону, отматывает песню и кладёт его обратно. — Заново.       Смит слушается, повторяет всё по-новой, опять слышит недовольное: «Заново», — и обречённо выдыхает.       — Просто скажи, между какими связками мне нужно быть плавнее.       — Между всеми, Эмбер, — Сара останавливает музыку, обходит девушку со спины и ставит в нужную позу. — Смотри: между связками три и четыре, — она берёт её за запястья, двигая ими, как в третьей, — нужно прогнуться глубже, — затем кладёт руки на чужой позвоночник и выгибает его до нужного результата. — Поняла?       — Да.       — А теперь повтори без музыки.       Смит делает сразу несколько попыток, чтобы закрепить, и ловит короткий кивок от Сары. Та снова подходит ближе, но уже не за спину.       — Хорошо. А между шестой и седьмой, — она берёт блондинку за талию, — ты делаешь волну вправо, ясно? — и управляет чужим телом. — Теперь сама, — на мгновение убирает свои руки и наблюдает за тем, как та почти справляется. — Не забывай про шаги, Эмбер, — опять возвращает их на чужое тело и ведёт его в танце. — Вот так, видишь? Левую ногу чуть согни.       Смит знает, что сделала бы всё правильно, если бы не чужие ладони, удерживающие её талию. Она пытается не думать о них, пытается сконцентрироваться на связке, но слишком смущается и, запнувшись о свои же ноги, падает вперёд, роняя и второго человека на холодный асфальт.       — Прости, — Эмбер чуть отстраняется, но чувствует, как её всё ещё крепко держат, и надолго зависает, теряясь в чужих глазах и раскиданных по земле пепельных волосах.       Она так непозволительно близко к Саре, что сердце выбивает тысячу ударов в секунду, которые королева школы наверняка тоже слышит, ведь оба тела прижаты друг к другу, и от этого все мысли путаются на самых задворках сознания. Воннегут проводит языком по полураскрытым губам, чувствуя вес чужого тела на себе, и Эмбер понимает, что вот-вот не сдержится. Но Сара сама приподнимает её, роняет чуть смущённое: «Ладно, на сегодня, пожалуй, достаточно», — и встаёт на ноги, отряхивая свою спину и плечи.       — Да, ты права, — так же смущённо отвечает Смит, поднимается, отворачиваясь от девушки, заправляет прядь волос за ухо и старается отдышаться: то ли от недавних танцев, то ли от такого неудачного — весьма удачного — падения.       — Извини, мне пора, — Сара первая говорит эту фразу, которая по классике всегда должна всплыть в самый неподходящий момент, но Эмбер не противится и кивает.       Воннегут поспешно хватает телефон, спрашивает: «Есть что-нибудь?» — поворачиваясь спиной, и на чужое: «Нет, всё в порядке», — уходит, наскоро прощаясь. И Смит не хочет отпускать её, но отпускает, потому что было бы как минимум странно целовать прижатую к асфальту Сару в каком-то неизвестном переулке. Сару, за которой она непроизвольно начала бегать, сближаться и, что ещё хуже, влюбляться.