Перерождение. Тройственный союз

Дядя Вернон виртуозно паркуется на небольшой подъездной дорожке, вытаскивает мой чемодан и мы идём к дому. Тётя Петуния очевидно ждала нас, потому что дверь сразу открылась. На ней красивое приталенное платье до середины икр, как носили девушки в пятидесятых, только юбка чуть менее пышная. Розовое в лиловый горошек. Фартук поверх. Милые бусики и браслет из одинаковых фиолетовых бусин. Светлые, чуть рыжеватые волосы уложены крупными кудряшками в причёску, лёгкий макияж, сухощавое тело и длинная шея. Лицо узкое, как сказал бы заводчик во мне, долихоцефальное. Глубокие серо-зелёные глаза, нос с лёгкой горбинкой и накрашенные, сухие поджатые губы. В общем тётка меня поразила. Ровная спина, очень ухоженный вид и одета так, будто сегодня к нам неожиданно заглянут репортёры, чтобы взять рецепт фирменного пирога с вишнями. Я вежливо поздоровался с ней и она посмотрела с удивлением. Свин ты Гарри, тётка от элементарной вежливости в ступоре. Гарри пристыженно молчал. Том поддакивал. Вот он знает, что вежливость ничего не стоит, но приносит обильные плоды. Тем более, когда кроме вежливости с тебя и взять нечего. Узенький коридор, в котором поместились две двери и знаменитая лестница, под которой была кладовка со скошенной дверцей. Налево кухня, прямо гостиная. Дядя Вернон втащил чемодан, клюнул тётю в щёку и сказал: – Бери что нужно и я его запираю. И свою деревяшку сюда! – он пнул чемодан ногой. Как я его понимал. Меня он тоже задолбал. Я вытащил палочку из наручи и без сожаления кинул её поверх вещей. Для вида вытащил стопку поношенных, но чистых футболок, немного белья и закрыл чемодан. Походя поймав удивлённый взгляд тёти. В чемодане всё лежало аккуратными стопками, по отдельным секциям. Книги, перья и пергаменты, одежда, бельё, мелочи. Похоже Таня прокололась. Ну не могу я терпеть тот свинарник, что был у Гарри. Так что будем валить всё на контузию. Главное теперь ввернуть эту тему в разговоре. Если Дурсли вообще со мной разговаривают. Отложив стопку, я закрыл чемодан и попытался им овладеть, чтобы запихнуть в кладовку, но был отодвинут дядей. Кто бы что ни говорил или не писал, но он даже не пытался загрузить меня и мой формирующийся позвоночник непосильным грузом, а поднатужившись, сам затолкал чемодан в кладовку. Поднявшись наверх я увидел небольшую комнату, какую-то убогую и неуютную. Справа стоял шкаф, под правой стеной кровать, прямо напротив двери было окно, а слева стол и стул. Всё такое обычное и безликое. Как гостевая комната или номер в недорогом отеле. Дверца у шкафа обвисла на одном креплении. Во втором разболтался шуруп. Я занёс вещи, разместил их и сразу открыл окно на проветривание. Решётки не было. Видимо как её тогда вынесли Уизли, так её и не восстановили. От последствий заключения были лишь дужки для замка с внешней стороны двери и кошачья дверка внизу. Я спустился вниз, спросил у тёти, что заваривала чай, можно ли взять ведро и тряпку, а у дяди, что воткнулся в телевизор – отвёртку. Он дико посмотрел на меня, но кивнул. Я пошёл в гараж, взял коробку с саморезами и отвёртку с отличным набором бит и быстренько починил крепёж дверцы и заодно слегка разболтавшийся стул. Девочка Таня в прошлой жизни сама могла заменить кран или сифон, а также умела пользоваться перфоратором или сделать косметический ремонт. Погладив саму себя по голове и поймав удивлённое восхищение своих соседей по разуму, я вернула всё на место и пошла за тряпкой. Натянув перчатки (маникюр у меня был без покрытия, но я все равно его берегла), налив немного моющего средства в горячую воду, я быстро оттёрла и отмыла комнату от пыли, заодно подтерев следы небрежной уборки, копившиеся много лет. Комнату явно убирал сам Гарри и не очень-то в этом преуспел. В комнату заглянула тётя, хмыкнула и сказала: – Чай. К чаю были поданы небольшие хрустящие печенья, обсыпанные сахаром, молоко, сливки, сандвичи. Никто голодом меня не морил, в рот не заглядывал. Но да, меня игнорировали. С учётом моего подселенчества это было лучшим, из возможных вариантов. Поблагодарив за вкусную еду, я собрал тарелки, чашки, быстро всё помыл и ушёл к себе. То ли от растерянности, то ли просто, но никто работой меня не грузил. Часа через два хлопнула дверь и я услышал топот по лестнице. А вот и Дадли. Ну что же, в обиду я себя не дам, самое главное чтобы лицо не попортили. Нос и зубы – это больно и дорого. А на остальное плевать. Дадли был крупным, даже мощным. Руки-окорока, широкая шея, массивные плечи. Блондинчик с короткими волосами, светлыми бровями и ресницами. И внимательными голубыми глазами. Тупым или неповоротливым он не был. Полные розовые губы и круглое простоватое лицо. Он был на голову выше меня. И раза в два шире. Его детская излишняя пухлость с начала занятий боксом как-то резко перешла в мощь. Я выглянул из комнаты как раз, когда он поднялся на последнюю ступеньку лестницы. – Привет, большой Де. – Привет. – Он внимательно меня рассматривал. Что он видел со стороны? Сухощавый, невысокий, привлекательный подросток. Слегка угловатый, но не лишённый изящества и грации, что даёт занятия квиддичем и ловкость ловца. Я бы такого не захотел бить. Поэтому я улыбнулся. Совсем чуть-чуть. Уголками губ. Налаживая контакт. Ломая шаблон. От взаимного рассматривания нас оторвала тётя, призывая снизу на ужин. Дадли окинул взглядом всю мою фигуру, развернулся и потопал вниз. Я пошёл за ним. Ужин прошёл в ворковании тёти и подкладывании Дадли вкусных кусочков. Дадли вёл себя как машина по переработке пищи в калории. Молча и споро жевал всё, что ему положили, сосредоточившись на внутренних ощущениях. Когда ужин закончился, я поблагодарил тётю за ужин, и встал убирать посуду. Вся семья посмотрела на меня так, будто статуя вдруг заговорила. То ли они забыли, что я за столом, то ли моё поведение было совсем нетипично. Быстро перемыв посуду, я слинял в свою комнату. Меня ждала книга про Хогвартс, обложку которой я ещё в поезде сменил на типичную магловскую. Книги о волшебстве в доме были под запретом, но в принципе читать мне никто не мешал. Лишь бы не крушил дом и не вёл себя странно. Постель была жестковата, одеяло тонковато, но деньги никто не отменял. Немного фунтов изначально было у Гарри. Ещё я наколядовал в Выручай комнате. Но договориться с тётей о выезде за пределы Литтл-Уингинга надежды я не оставлял. Мне очень нужен был банк. Прям позарез. И артефакты. Анализируя сегодняшний день, я понял, что он неплох. Не считая момента в поезде с Малфоем, это вообще было крышесносно. И в общем ничего страшного у Дурслей я не увидел. В окно мягко влетела Букля, садясь на спинку кровати. Она принесла мышь в клюве. Я быстренько организовал ей клетку и она скользнула туда мягким мазком. Как такое большое и пушистое, может быть таким ловким и изящным. Научиться бы так летать. Вот по чему я буду скучать все два с половиной месяца, так это по полётам. Ощущение от них пришли ко мне с памятью Гарри. А до отъезда из замка времени полетать я так и не нашёл. А ведь в этом году квиддич был отменён из-за турнира и я просто начал терять форму. Ну с формой я разберусь, а там посмотрим. Я погасил лампу, сунул книгу под кровать и уснул, как только коснулся подушки. И снились мне пушистые облачка и хомячки, а не кошмары.