Eternal Edictum: Barstow

17 августа 2008 года, Барстоу, Калифорния

      Ровный гул и рык мотора прекращается. Съехав на обочину, я окончательно выключаю двигатель и вынимаю ключи из замка зажигания, со вздохом выходя из машины. Ну… Встречай меня, мой дом родной, полагаю? Одноэтажный кирпичный домик с занавешенными окнами, покрытые странными пятнами, тёмно-коричневая крыша с коробкой кондиционера, что уже пожелтела за года, да белый гараж с тёмной дверью. - Давно же я тут не был…       Я не шевелюсь, пока смотрю на дом, опираясь на крышу своей машины. Словно завис на некоторое время. Лёгкий ветерок бегает по улицам между таких вот небольших домов, давая редким пешеходам возможность не запечься на солнце, до состояния жареной индейки. С кондиционером в машине, конечно, было комфортнее — как-никак, это Калифорния, а не Аляска… Но едва ли меня сейчас волнует то, что я вспотею. По сравнению с тем, что сейчас я вернулся домой — что такое «вспотею»?!       Я закрываю дверь автомобиля, небрежно сунув ключи в карман синих потёртых джинс. Едва это делаю, как рядом проносится автомобиль, поднимая шлейф ветра и пыли, с лихвой обдавая меня потоком. И мне остаётся только тяжко вздохнуть — всё это: и калифорнийская жара, перебиваемая слабыми кондиционерами, и лихие водители, и светлая, словно усеянная песком, земля, абсолютно всё напоминает о том, как я рос и жил тут. Эти воспоминания… Чёрт, как же тяжело они возвращаются. И этого Я больше всего боялся, когда ехал сюда. Да и до сих пор боюсь. Взяв сумку с пассажирского сиденья, ключи от дома из бардачка и заблокировав машину, Я подхожу к двери.       Чёрт, а я ведь совсем забыл, какого это — своё жилье… Ну, когда ты несколько лет подряд проводишь только в арендуемых у зажравшихся ленд-лордов квартирках, в черте Чикаго или ещё какого-нибудь большого города. Ни тебе требований «это не трогай, это память!» или «не шуми — соседи жалуются!». Ни уж тем более постоянных напоминаний про плату. Всем этим я уже был сыт по горло.       Я открываю белеющую дверку с небольшим окошком и наконец-то попадаю в дом. Внутри темно, но мне и не нужен свет, чтобы понять куда идти. Это уже какое-то чувство, наверное… Ну или мышечная память. Когда ты прекрасно ориентируешься, даже не видя где ты. В коридорчике, который ведёт дальше, стоит запах пыли и будто бы старой бумаги. Учитывая, что до меня тут жила какая-то родственница Флойда, о которой я слышал впервые, едва ли я удивился бы, встреть Я тут какой-то склад листов или книг.       Не снимая обуви, Я иду вперёд. Глаза привыкают к отсутствию света, начинают понимать очертания предметов. Мне надо открыть окна и проветрить этот дом — тут душно и пыльно. В солнечных лучах и потоках свежего воздуха, квартира, конечно, сильно преображается — мебель, покрытая белыми простынями, обретает очертания, будто вылезая из тьмы, получает свой цвет, становятся видны стены и всё, что на них, коридоры из запутанного лабиринта превращаются в обыкновенные проходы, ничуть не запутаннее, чем карта города Барстоу. Опять же, Я эту женщину не знал, но, похоже, предоставленные братом условия ей не очень-то понравились — даже беглого взгляда мне хватало, чтобы понять, что тут многое поменялось.       Вскоре, все окна и двери были открыты. Ну… Почти все. Кроме одной, той, что Я будто специально пропустил с самого начала. Сразу же за входом, слева, шла белая дверь с парой трещин, да со следом от таблички. И Я не то, чтобы боюсь… Я просто не хочу утонуть в воспоминаниях, что связывают меня с той комнатой. Моей комнатой. И даже если вспомнить детство и давнюю жизнь не так страшно, то вот несколько другие воспоминания… Воспоминания о Ней меня просто сведут с ума.       Отбрасывая эти мысли как те, что не дадут мне покоя, Я обхожу дом ещё раз. В общем-то, ничего интересного — типичное жилище одинокой женщины, особенно её комната справа по коридору, напротив двери в гараж. Когда-то там жил отец, потом брат… Ну а потом она. Правда, следов последнего Я не обнаружил — эту комнату она конкретно преобразила, сделав из неё свою обитель. Вроде и уютное, но и вроде… Старомодное?       Да, пожалуй, так. Наверное, живи здесь Флойд, он никогда бы этого не допустил — не любил таких метаморфоз жилья. Полагаю, и причина, почему он отдал дом этой женщине была более исчерпывающей, нежели «Я учусь в Лос-Анджелесе, дом мне не нужен, забирайте». Он не настолько безответственный!       В гараже куча мешков. Не с мусором, благо, хотя смесь запаха пластика и бумаги неприятно давит мне на лёгкие. А их ведь много — половина гаража как минимум уставлена. Ещё и у стен какой-то строительный мусор… Здорово же здесь придётся пройтись прежде, чем Я смогу загнать сюда свою машину. А уж сколько времени уйдёт на то, чтобы воспользоваться гаражом по назначению, даже не хочу думать. И всё-таки, в третий раз пройдя мимо двери в свою комнату, Я со вздохом понимаю, что рано или поздно мне нужно будет туда попасть. Да и если всё так изменилось — может, и там ничего более не напомнит мне ни о жизни давней, не уж тем более о Ней?.. Перед самим собой неловко, что вспоминаю сию прекрасную девушку словно военного преступника, но иначе никак — Я боюсь того, что всё вспомню как в деталях. И, словно в первые года моей жизни вне Барстоу, будет давить на меня и мешать. Сжав в руке маленький ключик из общей связки от дома, Я подхожу к двери и, словно дешёвого символизма ради, кладу на неё ладонь. Шершавая поверхность дерева будто совсем не изменилась. Но почему-то исчезла табличка с двери, где когда-то висел маленький гаечный ключ. Зачем Я его туда повесил? С усмешкой понимаю, что сам не знаю. Просто захотелось прилепить туда старый нерабочий гаечный ключ. По крайней мере, Флойда это тоже знатно развеселило.       Ключ проворачивается, замок щёлкает и Я попадаю в то, довольно тесное помещение, где провёл едва ли небольшую часть своей жизни. Тут тоже вся мебель покрыта белыми простынями — наверное, уезжая в последний раз, уже после смерти родственницы, брат всё старательно накрыл, чтобы пылью не покрылось. Я щёлкаю выключателем слева над кроватью, но, закономерно, ничего не происходит — электричества же, в этом доме, пока что нет.       А в остальном — комната как комната. Слева кровать, у дальней стены тумба, от самой кровати до противоположной стены. В ней — окошко на дорогу, уже совершенно целое (а ведь после меня в нём долгое время оставалась трещина!), рядом же стол со стулом. Я срываю покрывало с кровати… И, прокашлявшись от некоторого количества пыли, смотрю на кровать и понимаю, как часто начинает биться моё сердце — ничегошеньки тут не изменилось.       Низкая кровать из светлого, почти белого дерева с серым матрасом, тёмно-зелёным, будто армейским, покрывалом и белой подушкой с каким-то узором. Я стараюсь подавить вскакивающие воспоминания, однако, это даётся с трудом — в голове, из отдельных частей, резко вскочивших в памяти от вида таких до невозможности знакомых предметов, начинают формироваться картины.       Ночь. На улице практически абсолютная тишина. Где-то там в небе светит почти полная луна. В паре домиков напротив горит свет. Мягкая кровать. Я расслаблен и спокоен. Даже улыбаюсь. И Она улыбается… Я почти не вижу Её, ведь свет в комнате выключен. Но Я чувствую Её. Её стройное тело, которым она так любила меня подразнить, Её мягкие волосы, Её нежный тихий голос… Я чувствую ладонями её мягкую шелковистую кожу. Я чувствую её ласковые, словно малейшие дуновения ветерка, поглаживания. Её руки, которые гладят меня по спине, плечам, волосам… Я чувствую, как таю у неё на руках.       Когда Я сорвал все покрывала в комнате, уже почувствовал, как внутри всё сжалось. Будто в предвкушении, будто до сих пор верил, что возможно всё ещё будет. Я не хотел… Ладно, чего скрывать — Я боялся вспомнить Её. Боялся, что снова испытаю те самые чувства. И Я не зря боялся.       Сердце стучит чаще, меня начинает клонить в сон. Всё-таки, Я несколько часов ехал по аризонским и калифорнийским хайвеям, только сидя, лишь иногда разминая ноги. Было душно… Да ещё и налетевшие воспоминания как нельзя кстати. От которых, сердце забилось чаще, даже немного закружилась голова. Пожалуй, разборку с вещами и остальным, оставлю как-нибудь на потом — сейчас Я понимаю, что лучше бы поспать.       Наверное, Я всё-таки боюсь остаться в своей комнате. Поэтому иду в комнату этой женщины и, не думая, скидываю кроссовки и падаю на кровать. Скрепят пружины и ноет дерево — что поделаешь, это тоже явно не новая вещь в этом доме… Но прыгать и вообще заниматься чем-либо активным Я не планировал. Моё желание здесь и сейчас лишь одно — поспать. Поспать, отдохнуть, возможно, привести в порядки мозги после такого резкого погружения в ностальгию.       Я переворачиваюсь на бок и закрываю глаза. Наконец-то нормальное и удобное место для сна… А то всякие полукемпинги и места для стоянки, близко не стояли по уровню комфорта с мягкой домашней кроватью. Я чувствую, как сон овладевает мной, будто поглощая и обволакивая. А Я просто отдаюсь ему. Но вскочившие в голове мысли, будто не желая уступать месту простому человеческому желанию отдохнуть, устроили настоящую баталию. И, кажется, не столько с целью не дать мне выспаться, сколько между собой, выясняя, кто главнее, и кто больше достоин обдумывания.       Что делать дальше? Насколько сильна моя связь с прошлым? Насколько глубоко Я заседаю в этом самом прошлом?.. Есть ли у меня возможность жить новой жизнью, не вспоминая всего того, что тут было? Можно ли как-то не вспоминать всё это и не желать вернуться туда?.. Поможет ли мне и сейчас мой брат Флойд?       И, пожалуй, самой главной мыслью было…       — Где же ты, Эрика?.. — сквозь полусон бормочу Я, как и всегда изредка давая своим мыслям проникать в материальный мир. Будто бы это поможет.       И всё же… Где же ты, моя любимая Эрика?..