сокрытие.

Натаниэль Два дня назад.       После всего, что произошло с Рико, моя натура, в лице отца, отчётливо давала о себе знать последние несколько дней. И относительно не важно, что после всех событий, прошло уже больше полугода. Момент первый — тату я так и не свёл. На этом все моменты заканчиваются.       — Ты же должен осознавать, что это для него значит. — Аарон смотрел на меня глазами полными надежд, сочувствия и разочарования. — Чертов ты сукин сын!       Мне показалось. Если бы я не был знаком с близнецами, не знал о тонкостях их внешности, характера — я ни за что в жизни бы не различил их между собой. Одна из особенностей, по которой различаю их я, возможно, что это и касается лишь меня — Эндрю никогда, и ни под каким предлогом, не заговорит со мной первым так просто. Аарон тоже никогда не испытывал огромного желания придаваться светским беседам с моим обличием. И все же, данные ситуации присутствовали в наших встречах с ним. Мне казалось, что пережив ту поездку, те месяцы, вычеркнув их из головы, все встанет на свои места. Игры продолжались, резкие скачки эпицентров отношений внутри команды, мозгоправство Би, чрезмерная забота Эбби, и Ваймак — с ним оказалось все куда проще. Он принял стратегию отступления, а именно: он ловил меня на живца, в надежде, что в один из вечеров он не услышит от меня — «тренер, я в порядке».       — Что ты пытаешь мне сейчас доказать, Аарон, что наш нервнобольной голкипер жаждет снять с меня скальп только за то, что я игнорирую любые пересечения с ним, исключая тренировки и общие собрания. С какой вообще радости ты так сильно печёшься о своём брате? — последние слова вырвались криком, от чего я резко захлопнул рот, кистями своих рук. — Не делай вид, что ты не понимаешь, что происходит, мне хватает одного Ники, который уже почти год делает вид, что ничего не было, что я — это я.       — И кто же ты?       Мы замерли. Я замер. Этот голос отдавался болью во всех конечностях моего тела: эта боль была мне приятна. Аарон медленно сглотнул, поднял руки вверх, ладонями перед собственной грудью, давая нам понять — я умываю руки. Мне оставалось лишь самодовольно фыркнуть в ответ на этот жест и попытаться покинуть комнату вместе с ним. Но понимание того, что наш разговор неизбежен, тряхнул головой и развалился на диване их комнаты. Эндрю стоял у стены, опираясь спиной, еле заметно разминал руки — готовясь к нападению.       — Кто ты? — Он вновь задал вопрос, более жёстче, грубо.       — Нил Абрам Джостен. — Это прозвучало максимально отстранённо.       — Я не слышу — кто ты. — Пожал плечами Эндрю и слегка ухмыльнулся, тем самым нажимая в себе кнопку «игра началась». — Ты знаешь, что я не люблю повторять. — Его губы изогнулись в мерзкой гримасе смешанных чувств.       Мне оставалось лишь молчать, как бы сильно сейчас мне не хотелось высказать все, что могло быть внутри. Но дело все в том, — что внутри меня не было абсолютно ничего.       — Джостен. — Проговариваю это сквозь зубы, резко бросив на него яростный взгляд, и знал, как сильно он сейчас удивлён.       Его мимика резко изменилась, лицо стало каменным и отстраненным, как в первую встречу с ним, когда без доли сожаления он избил меня. Я натягивал рукава до кончиков пальцев рук, дабы самому избежать понимания, как сильно побелели костяшки от напряжения.       — Громче. — В его голосе был смех. — Раз... Два... Громче, Натаниэль. Кто же ты?       Он испытывал меня.       — Нил Абрам Джостен. — В этот раз получилось действительно громче, но не так утвердительно, как мне хотелось бы.       — Кто ты, Натаниэль? — Эндрю сорвался на крик, из под одной повязки выпадает нож, после того как резко он отскочил от стены.       — Веснински.       Глаза замирают, когда в миллиметрах от моего уха и виска пролетает один из ножей Миньярда. Я ловлю его взгляд на себе, секундное отвлечение на нож, после чего в его поле зрения вновь попадаю я.       — Ты чертов бегунок, Веснински. — Каждое слово было произнесено чётко, без какой-либо тревожности вскрыть мои внутренние раны. — Бежать тебе надо не от правды, а от того, что она с тобой делает.       Он резко выдохнул, а во мне лишь все только начало зарождаться. Выдёргиваю нож из стены возле своей головы, крепко сжимая лезвие, так что начинает сочиться кровь. Встав с дивана, я медленно направился в сторону Эндрю. Расстояние между нами было в миллиметрах, но никакого напряжения не было. Создавалось впечатление, будто бы все это нормально.       — Я, Натаниэль Веснински, который не нуждается в попечении твоего раздутого и раздвоенного эго. — С этими словами я всучил в его руки окровавленный нож и моментально покинул комнату «монстров».       Позади эхом отдавались глухие шаги. Мне в спину обрушивается шквал самых отменных ругательств Эндрю, в которых иногда удавалось читать заботу и сопереживание, но только не сейчас. В этих словах было куда больше обиды и злости, чем мне казалось. Это было что-то личное, настолько, что я услышал разъярённый крик.       — Морияме всего лишь нужно было выцарапать на твоём лице эту цифру, чтобы ты, наконец, перестал прятать своё настоящее лицо.       Я остановился буквально на пару секунд, сильно сжал руку, по котрой до сих пор стекала кровь из раны. Её ужасно щипало, от мерзких покалываний вокруг пореза, темнело в глазах и немного подташнивало. Мне ужасно хотелось развернуться сейчас к нему лицом и посмотреть в глаза, чтобы понять — на сколько сильно пронзила боль моих слов, чтобы посметь сказать мне это в спину. Я сомневался, а позади меня все так же была тишина, мне кажется, что только сейчас он понял, что вылетело из его адовых мыслей.       — Повтори. — Я процедил это сквозь зубы, так и не обернувшись.       Повисло молчание. Оно было таким сильным, что было слышно, как капли крови стекают на пол к моим ногам. Несколько неуверенных шагов в мою сторону, в ушах эхом отдаются ломающиеся звуки, которые Эндрю пытается выдавить из себя. Нет, он ни в коем случае не станет оправдывать свои слова. Он добьёт — точно в сердце без долей сожаления внутри.       — Посмотри на себя! Где же вечная краска для волос, где же твои бесконечные контейнеры с цветными линзами? Неужто встреча нового года в компании Рико и Жана, открыла тебе глаза на то, кто ты есть, что тебе не нужен весь этот маскарад, чтобы не бояться их и.. — на секунду повисла пауза. — Натана.       Он отчётливо видел, как сильно подкосились мои ноги, я с точностью могу сказать, хоть этот человек и не видел моего лица, он сейчас мог представить эту гримасу ярости на мне. Я сжал губы в тонкую линию, понимая лишь одну вещь: он обо всем знает.       — Ваймак? Кевин? — Я утомлённо разворачиваюсь к нему лицом, прижимая к груди руку с раной.       — То есть ты хочешь сказать, что он знал? Дэй знал?! — Это был крик отчаянья.       — Кто? — Спокойно повторил я.       — Аарон. — Эндрю произносит это с болью, вымучено обхватывая ладонями свою шею сзади.       И казалось, что мир разрушился под моими же ногами. Если знают близнецы, значит — известно всей команде. Сейчас я понял, что происходило с отношениями между мной и ребятами. Для них это автоматически становилось очередным предательством.       — Я в порядке. — Усмехаюсь жалкой улыбкой, подмигивая Эндрю в ответ на его шокированное лицо.       — Получается так, что нашему «Боже, я помогу себе сам», — он вскидывает руки к потолку, задирая в том же направлении свою голову, — нечего мне рассказать? Совсем? — Он возвращает взгляд в исходное положение: точно на меня.       — Сейчас мне нечего сказать тебе, Эндрю. — Я утешающе вздохнул, будто так пытался защитить его.       Губы изогнулись в небольшой ухмылке, от которой по моей коже пробежались мурашки, ладони становились влажными, а губы моментально пересохли.       — Вернее сказать: нет того, что ты должен знать о моей жизни.       — Мы твоя жизнь, Натаниэль.       С этими словами Миньярд разворачивается и скрывается за своей дверью в комнате. Меня охватывает тот факт, что приближение неизбежного, уже вот-вот на моем хвосте. Из соседней комнаты показывается голова Ники, который с полным сочувствием наблюдает небольшую лужицу крови возле моих ног.       — Он не убил тебя, Джостен, ты хотя бы понимаешь, какую ценность ты для него предоставляешь. — Усмехнулся он, в воздухе рисуя кавычки двумя пальцами.       С губ слетает удовлетворённый смешок, лёгкое покачивание головой в разные стороны, после чего с губ срывается стон. Я резко падаю на колени, закрывая руками собственное лицо, пытаясь заглушить жгучую боль в глазах — слезы. Ноющая боль в руке тут же сменяется бесконечной опустошённостью.       — Нил.. — прошептал Ники, подбегая к моему разваленному телу. — Перестань винить себя в его жестокости, ты знаешь, что он не позволит вред команде и..       Я попытался остановить его, резко замотав головой в разные стороны, одновременно еле слышно всхлипывая. Казалось, что тело бьётся в конвульсиях, а разум пытается абстрагироваться от оболочки. Мне оставалось признаться лишь самому себе в том, что сейчас происходит. До очередных новогодних праздников, останется чуть меньше двух с половиной месяцев. За это время, я должен всего лишь обложиться бетонной стеной и никому не позволять тянуться вместе со мной к этой бездонной яме. Я все ещё являлся собственностью клана Мориамы, пока не будет найден Натан... или же его труп.       Ники убрал мои руки с лица, прошёлся по окровавленным слезам у меня под глазами и прижал мою голову к своей груди в попытках успокоить. Мне становилось легче, дороже этих людей в моей жизни нет больше никого.       — Просто, пусть он услышит это от тебя, тогда ты услышишь его правду. — Легко улыбнулся он, коснувшись моего лба губами.       Это был самый тёплый и дружелюбный жест от Ники за всю нашу историю знакомства и общения. Ему было не все равно. Он знал, что я далеко не в порядке. Обняв его в ответ, я поднимаюсь на ноги. Даже не постучав в комнату, резко распахиваю дверь, остановившись на пороге.       — Я должен ещё двадцать один день Рико Морияме.       — Ты опоздал со свежими новостями, они уже далеко не достоверные. — Усмехается Эндрю, стряхивая пепел сигареты через окно. Эндрю День назад.       — Это была чистая победа. — Рене вскидывает голову к небу, снимая со своих рук перчатки, зажимая между хрупких ног клюшку для игры.       — Если бы Миньярд меньше считал овец в своей пустой голове, — фыркнул тренер, — прогресс был бы куда очевиднее.       — Он не считал овец. — Возразил Мэтт. — Скорее это был подсчёт неуклюжести Нила на поле. Сколько раз за сегодня, ты споткнулся и пасовал не в ту часть ворот, Джостен?       Натаниэль ничего не ответил. Для всех он все так же оставался безобидным Нилом Джостеном, который так яро пытается изменить мир в лучшую сторону, избавляя всех от своих проблем. Все прекрасно знали, как и где ему предстоит «встретить» новый год. Месяц назад Рико послал письмо Дэвиду о том, что тренер Воронов ждёт Нила на праздник, как особого гостя, на своих тренировках для улучшения навыков в игре, так как он считался лучшим на ряду с Кевином, для взятия в сборную по экси. Они все ещё считались номером один, так как реванш между нашими командами не состоялся до сих пор. Этот момент Ваймак оттягивает всеми возможными способами, уверяя комитет, что совсем скоро мы будем к этому готовы и разгромим их. Но на самом деле мы были к этому готовы уже сейчас. И он понимал, что противостоять официальному приглашению он не сможет никак, только если не объявит Веснински мёртвым.       Аарон нашёл письмо неделю назад в тренерской, когда тот искал ключи от дома Ники в Колумбии. Запасные ключи. Но он нашёл вещь более ценную, чем место для незаконной пьянки. После его рассказа команде, я понял, что вернётся он в более ужасном виде, чем в первый раз, а именно — вернётся ли он живым.       Раздевалка понемногу пустела. Рене и Элисон уже убежали на дополнительные занятия по сдающим предметам в конце семестра, Мэтт с Дан были окружены разбором игры, даже не заметив, что они уже покинули раздевалку. Аарона я не видел после игры вообще, значит скорее всего он вышел с поля сразу же со своей подружкой. Ники и Кевин были с тренером у Эбби, так как мой братец сильно переусердствовал с защитой нашей стороны поля. Мы оставались с ним один на один. И как бы Натаниэлю не хотелось делать вид, что он этого не понимает — все было тщетно. После нашего разговора в общежитии, он избегал меня все это время. Я собирался уже выходить из раздевалки, закинув сумку с вещами на плечо, как раздалось несколько слов:       — Что? Что я должен сделать, чтобы ты сейчас оставил меня в покое? — он не смел поднимать голоса, но это раздавалось эхом в моей голове.       Давление его слов было настолько велико, что просто хотелось размозжить себе голову прямо на этом месте. Вдох. Выдох. Вдох. Из под повязок, на доли секунд, показываются кончики моих ножей, в тот же момент глаза Натаниэля округляются и будто чернеют. Он повышает тон, но все так же спокоен:       — Что ты пытаешься этим доказать? Как долго ты будешь разыгрывать свою отверженность?       — Веснински, — он оцепенел буквально на доли секунд. — Ты либо настолько идиот, либо ты возбуждаешься от пробегающей мимо тебя смерти, — моя голова была развёрнута в пол оборота, будто разговаривал я и вовсе не с ним.       Я слышу его вздох, после чего внутри что-то обламывается. Глухой разворот на пятках, будто пытается взять красной тряпкой упрямого быка – ему удаётся.       — Перестань нагло и нахально вырезать мне сердце, изготавливая подобие такой же скотины, как ты, — он резко срывается на крик.       На моем лице натягивается ухмылка, в ушах доносится ещё несколько слов его ругательств, прежде чем я перехватываю его руки, разворачиваю к себе спиной и прижимаю к стенам раздевалки. Он почти не дышал: я был в этом уверен, казалось, что ещё немного и он лопнет от нехватки воздуха в груди. Я чувствовал, как напряжение натягивается между сохранёнными мною миллиметрами моего тела и его спины. Губам аккуратно склоняюсь к его щеке и тихо, без долей сомнения в голосе произношу:       — A casu ad casum (латынь: от случая к случаю), — я чётко слышал, как он сглотнул, после чего резко одёрнул свои руки, выкинув ножи из под повязок к его ногам.       Он был сломлен этой секундой, будто металл падал не на пол, а отзывался холодом в его частях тела. Я поднял руки вверх, дав тем самым понять, что я обезоружен и готов к разговору. Но по всей видимости для него этого было не достаточно, чтобы решить все сейчас.       — Актив или пассив, Нил? — Со смехом зашёл в раздевалку Ники.       — Натаниэль. — Грубо осёк я брата.       На что Ники лишь недовольно фыркнул и вновь уставился на парня вопросительным взглядом. Кевин отвесил ему «дружеский» подзатыльник и тут же усмехнулся.       — Я боюсь, что нейтрал. — Отшутился я, вновь закидывая сумку на плечо.       Натаниэль все так же ошарашено стоял, возле чьих ног по-прежнему лежали мои ножи. Он поднял их, отряхивая от невидимых загрязнений, и протянул мне. Я лишь помотал головой и развернулся к выходу.       — Сегодня мы едем в дом Ники отмечать победу, там же и передашь, если конечно же найдётся то, что ты должен мне сказать. — Предпоследние слова я выделил чёткой интонацией.       На руке запищали часы — напоминание от Эбби, что пора принимать пилюли. Я ожидал худшего от сегодняшнего вечера, но на данной момент, главной целью — найти моего братца и что-нибудь в нем покалечить. Холодный воздух заполнял и обжигал тело одновременно. Я пытался высмотреть его возле группы поддержки — удача была на моей стороне.       — Миньярд! — Громко выкрикнул я, что вместе с ним, обернулось ещё около десяти человек.       Он вздрогнул, но быстро смахнул с лица все не нужные эмоции. Улыбнувшись девочкам и попрощавшись, он соизволил медленно направиться в сторону меня.       — Снести твою чёртову голову мне не составит труда даже на таком расстоянии. — Это получилось гораздо громче, чем я ожидал.       — В чем дело? Вроде бы было решено, что вечером мы все собираемся в Колумбии.       — Ты сам ничего ему не расскажешь, понял меня? — Я жёстко схватил брата за шею, прижимая край его уха к своим губам.       Он резко вырвался из моей хватки и откинул от себя руки. Каждый наш диалог происходил с одним выражением лица брата — отречение. Но сейчас же я улавливал недоумение и боль, которую причинял своим решением и словами.       — Ты ничего ему не должен. — Аарон искривил лицо в пугающем выражении и сложил руки на груди, оглядывая землю возле своих ног.       — Это не твоё дело. — Я смотрел прямо на него, выжидая момента, когда же он всё-таки поднимет свои глаза на меня.       — Ещё как моё. — Возразил он. — Если бы я не нашёл это чёртово письмо, наш социопат преспокойно скатался бы в гнездо Воронов, вернулся и все были бы счастливы. По-моему обещанный тобою год его жизни давно иссяк. Разве нет? Или наш мальчик умеет чувствовать что-то кроме боли и ярости? — На последних словах Аарон поднял на меня свой взгляд.       В них собирались слезы. Я никогда не гордился братской любовью, попросту не знал о ней ничего. Меня это не волновало. Но сейчас же я видел в его глазах то, что не удавалось разглядеть никогда. Он сожалеет о своей честности со мной, потому что иду наперекор всему здравому смыслу.       — Я все тебе сказал, братец. — Рявкнул я, даже не взглянув на него, развернулся и убежал к общежитию.       То, что творилось сейчас в моей голове, не мог разгадать даже я сам. Аарон прекрасно знал о моих планах на счёт письма тренера Рико. И больше никто, даже сам Кевин Дэй. Знаю, что он будет первым, кто ринется в бой спасать мою задницу, якобы из самых чертог ада.       — Эндрю!       Я прекрасно слышал надрывный голос Ники, но не горел искренним желанием обернуться, когда уже почти дошёл до своей машины.       — Эндрю, мать твою!       — Первое Хэммик, — подняв руку в воздухе, я начал загибать пальцы, — была бы ещё эта мать, второе — пусть я буду актив.       — Жан Моро здесь. — Холодным отголоском его слова пробегают под каждой нервной клеткой моего тела.       — Садись в машину, Николас.       — Нет, это хорошим не закончится. Хотя бы раз в жизни доверься ему, будь в нем уверен, как он в тебе. — Ники положил руку мне на плечо и бросил взгляд в сторону Лисьей башни.       — Сейчас же садись в машину и говори, где они, чертов ты кретин! — Я чувствовал, как сильно краснеет лицо, что внутри все разрывается от бешеной злости.       — Один на один. Наш стадион. — Со всхлипом произносит брат и садиться в машину. Натаниэль       Жан развалился прямо по центру стадиона, облокотившись ладонями о покрытие. С того момента, как он появился здесь, от него не исходило и звука — только наблюдал. Я видел, как у Кевина раздуваются ноздри, вздутые вены так и проявлялись на лице и шее. Я прекрасно знал, куда убежал Ники, точно так же как и то, что делать этого вовсе было не нужно.       — Как ты посмел сюда явиться после того письма, что было отправлено Ваймаку? — Дэй пытался держать себя в руках как можно крепче и спокойнее, но с каждым словом его голос ломался и больше походил на жалобный писк.       — Решил передать привет. — Невозмутимо выдал Жан. — Тем более мы так и не получили ответа на письмо от Натаниэля. — Его хищный взгляд уставился на меня.       — Этого не может быть, письмо было отправлено и я дал своё согласие Рико. — Я оцепенел и не мог представить, почему мой ответ не дошёл.       — Потому что никакого согласия нет. — Абсолютно спокойно выдал Эндрю, даже не посмотрев в мою сторону.       Он напрямую шёл в сторону Жана, за которым отчаянно нёсся Хэммик. Моро лишь хищно улыбнулся и резко вскочил на ноги.       — Настолько сильно наскучила затворная жизнь, что вы решили податься в низшие слоя общества? На отбросов потянуло, Моро? — Хихикнул Эндрю, закуривая сигарету, ощупывая свои повязки.       Ножи были у меня. Но он и виду не подал, что чем-то ошарашен или напуган. В воздухе начинало провисать адское пламя. Дышать становилось все труднее, шрамы на теле будто заново вскрывали и зашивали. Больше всего горело место с цифрой на моем лице. И Жан это отчётливо чувствовал. Он медленно начал идти в мою сторону, покачиваясь из стороны в сторону. Сначала он подошёл к Кевину и осмотрел его цифру, ухмыльнулся и встал прямо напротив меня. Он был выше, что горячие дыхание, исходящее от него, безумно обжигало всю верхнюю часть лица. Он бережно, как младенца взял меня за подбородок и повернул стороной тату ближе к своему взгляду.       — Он Ворон. — Сухо парировал он. — И он после всего Ворон. — Слегка дёрнул головой в сторону Кевина головой.       — Моро хватит, ещё два с половиной месяца. Оставь его в покое. — На этот раз на защиту встал Ники, у которого ужасно заикалась вся его речь от волнения.       — Он — Натаниэль Веснински. Лис. — Выкрикнул Эндрю в спину парня.       Жан ухмыльнулся мне в лицо, облизал губы и уже хотел что-то поведать мне очень тихим голосом, как его тело падает на меня. Мы оба рухнули на землю, а чуть дальше откатился мяч. Он эмоционально выругался и тут же встал с колен, протягивая мне руку. Я всего лишь отмахнулся, отполз на несколько метров и встал. Миньярд стоял с довольной ухмылкой, жонглируя вторым мячом в руке.       — Все ещё что-то не так доступно объяснили, малыш? — Рассмеялся Эндрю и кинул в него второй мяч, с точным попаданием прямо в брюшную полость.       Жан скрючился от настигшей боли, но тут же взял силы в кулак и выпрямился, будто ничего и не было.       — Я так понимаю, Натаниэль не в курсе, что письмо от него не дошло только по одной причине, да, Эндрю? — Он перекидывал взгляд с него на меня и обратно, между тем самодовольно улыбаясь, будто сейчас он начинает войну.       — Лучше замолчи и проваливай с нашего стадиона, если не горишь желанием просидеть на скамейке запасных ближайшие шесть игр. — Эндрю всеми силами пытался говорить спокойно и держать себя в руках. — Я не повторяю дважды. — Он перешёл на крик.       — Двадцать девятого декабря, Веснински. — Моро «дружески» хлопает меня по плечу и удаляется с поля.       Я, Ники и Кевин стоим в оцепенении и не можем понять, что сейчас имел в виду Жан. Мой взгляд резко устремился на Эндрю, но тот лишь победно вскинул руки вверх и послал два средних пальца в сторону удаляющегося парня.       — Он всё-таки пассив, — усмехается Эндрю в сторону Хэммика, — в машину, вечер в Колумбии никто не отменял.       С этими словами он бросает мне в руки ключи от его машины и удаляется в перед, пока мой мозг пытается переварить информацию о том, что Эндрю в очередной раз поступил по-своему.       — Эндрю, — окликнул его Ники, — ведь повторяешь. Нилу ты всегда повторяешь дважды. — Усмехнулся он и закинул руку мне на плечи.       Миньярд лишь недовольно фыркнул и безумно быстро удалился с поля.