Комета

      В двенадцать тридцать она открыла себе бутылку с полусладким шампанским и наконец нашла в шкафу вазу. Несмотря на то, что за окном была зима, пионы словно принесли на ее кухню весну… ту весну, когда она еще пыталась быть хорошей девочкой в миленьком платьюшке и с очаровательными кудряшками.       В двенадцать сорок ее чего-то понесло. Заботливый гугл сразу подкинул много статей.       «О личной жизни стремительно набирающего популярность Jony известно немного. В настоящее время сердце певца свободно…»       Диана покосилась на дату написания статьи. Оказалось, свеженькая — всего недельной давности. Улыбнувшись против воли, Ди сделала глоток шампанского прямо из горла. Пока день рождения получался… неплохим.       «Недавно Jony пережил трагическое расставание с Дианой Рождественской, дочерью известного бизнесмена Павла Рождественского и начинающей певицы Марии Рождественской».       Пальцы до боли сжали горлышко бутылки. Во-первых, Диана бы еще в утробе удавилась, если бы эта женщина вдруг была ее настоящей матерью. Ей же, вроде, тридцать только недавно стукнуло, у гениального автора статьи с математикой вообще плохо? Во-вторых… со вкусом, наверное, тоже, потому что Диана не понимала, как эти фальшивые даже после обработки завывания можно было назвать песнями. Звуковики брались за нее только потому, что папа платил… а потом выходили седые, потому что полное отсутствие слуха и голоса никак не исправишь. А потом эта женщина еще и взялась сама себе тексты писать с рифмой уровня «любовь — это кровь и боль»…       Диана усмехнулась, вспоминая, как эта женщина, решив поблистать, сказала, что в текстах «твоего недорэпера» тоже не так много смысла. Ох, как она потом визжала папе, требуя, чтобы он сплавил свою неадекватную дочь в дурку!..       «Пара познакомилась, когда Диане было шестнадцать, а Джахиду (прим.: настоящее имя Jony) — двадцать три…»       — Я вам Батрутдинов что ли, чтобы обсасывать на весь интернет, сколько лет было мне, а сколько ему? — проворчала Диана себе под нос, жалея, что статье нельзя поставить пару-сотню дизлайков. — Математики, блин, хреновы…       Тем более, ей уже было семнадцать. У папы с этой женщиной начался очередной конфетно-букетный период — по традиции, к ее дню рождения. Папа, «благородства» у которого не отнять, решил развести их по разным углам — мачеху себе под бок, а дочь устроил на подтанцовку на одном из концертов в честь дня всех влюбленных. И вот, ей семнадцать, а она уже злая на весь мир, особенно на эти тупые парочки, ему — двадцать три, и его широкая улыбка растопила ей сердце…       «Jony влюбился в юную танцовщицу с первого взгляда…»       Ложь, кстати. Диана не подходила на роль его идеальной девушки ни по одному пункту, так что ни о какой любви с первого взгляда речи и быть не могло. Она просто оттанцевала, он спел… а потом они хорошо провели время вместе, да. В парке аттракционов. Предложение, как ни странно, было ее, и она не рассчитывала на положительный ответ… а он согласился. А в итоге теперь на эти дурацкие аттракционы даже смотреть не могла.       «Однако отношения пары складывались не просто.»       Брехня это все, что противоположности притягиваются, потому что идеально дополняют друг друга. Они были разными. Слишком разными, наверное. Диана смеялась очень горько, давясь шампанским, думая — и как она сразу не поняла очевидного? Как не догадалась, что она просто ему не подходит, и все их отношения — это… это травить ему жизнь своим существованием? Ди хохотнула особенно нервно, жмуря глаза до радужных пятен перед ними. Нет, все-таки, она правильно сделала. Джони делал ее счастливой. Ди должна была ответить тем же и… спасти его от себя? Наверное, эти отношения изначально были обречены на такой вот катастрофичный финал.       Почему-то вспомнилось, как она в очередной раз от него уходила. Ну, по классике — с криками, бьющимся стеклом, громкими хлопками дверью. От разбитой в тот день тарелки до сих пор на руке россыпь мелких шрамов осталась. Повод не помнила — они много вот так ругались. В памяти четко отложилось, как сильно ее тогда бесило тогда это убийственное, чисто мужское спокойствие… и как он закрыл дверь, не дав ей сбежать, сгреб ее в охапку, колотящую его, чего-то визжащую, чуть ли не кусающуюся, и сказал, что никуда он ее не отпустит.       — «Тише, хватит кричать, дай себя ты обнять»… — напела себе под нос строчки одной из его песен Диана. Шампанское уже не лезло в горло, но она все равно пила. — Дура.       «Несмотря на непростое расставание, Jony продолжает очень тепло отзываться о своей бывшей девушке и просит журналистов никак не вмешиваться в ее жизнь.»       Диана, на самом деле, иногда самой себе отвратительна. И что он в свое время вообще в ней хорошего увидел, а? Но у нее на столе эти прекрасные пионы, и Диане чего-то хотелось даже плакать — то ли от того, насколько она все-таки омерзительная, то ли от того, насколько Джони замечательный… и насколько она его не заслужила. Черт, черт, черт!       В час пятьдесят вдруг пришла гениальная — ладно, это все последствия выпитого шампанского — идея ему позвонить. Просто поблагодарить, да. Цветы ведь правда подняли убитое настроение. Да и… не враги они, хоть и расстались. Он тогда сам сказал, что все равно всегда будет рядом. Диана даже успела набрать номер, послушать три или четыре гудка… только потом задумалась, что вообще делает. Он, наверное, спит уже давно, как нормальный человек, а она тут…       А она тут упивается своим унынием и пытается игнорировать первый росточек весны в сердце.       Минут через пять на экране вдруг высветилось так и не убранное ей «Джони ❤». Как фотография контакта — одно из первых их совместных селфи. Счастливые такие. Влюбленные и ни о чем не думающие. Первым порывом было сбросить звонок, выключить телефон, сбросить его со своего десятого этажа, открыть еще одну бутылку шампанского и продолжить проклинать себя за очередную глупость. Кажется, там еще осталось розовое… Потом Диана сдалась — выдохнула, пару раз шлепнула себя по щекам, чтобы прийти в чувство, неубедительно улыбнулась и ответила совсем жалкое:       — Привет.       — Малышка, ты в порядке? — Голос встревоженный и совсем немного сонный. Все-таки разбудила? Диана посмотрела на свои коленки в синяках, бутылку шампанского рядом, на пионы на столе — слишком красивые для этого ее хаоса, закусила губу и почти искренне призналась:       — Так себе. Как обычно. Но спасибо за цветы. Они… они очень красивые. И прости, что разбудила…       — Нет-нет, я еще не ложился, я тут… репетировал. Да. К концерту, — уклончиво отозвался Джони. Ди нахмурилась — к какому это концерту он там готовился? Понятно, что ограничения в честь пандемии великого и ужасного потихоньку ослабевают, но никаких мероприятий у него вроде быть не должно. Может, конечно, она просто что-то пропустила… — Хотел тебя порадовать. Или уже разлюбила пионы?       В его голосе легкая ирония, совсем не обидная. Она раньше, когда вредничала — а вредничала Диана, как сама говорила, исключительно по нечетным дням недели и в зависимости от лунного цикла, — начинала отказываться от подарков и говорила, что уже разлюбила это…       — Люблю пионы, — улыбнулась Ди. Единственные цветы, которые она признавала. — Но все равно, прости, что вообще звоню, я… — Она поймала себя на мысли о том, что вообще редко за что-то просила прощение. Только у него. Сердце огромными когтями раздирала тоска. — Хотела услышать твой голос.       Прозвучало, как ей самой показалось, слишком сопливо, глупо и неуместно. Большой палец уже потянулся к кнопке сброса, но Джони на той стороне вдруг засмеялся, и Диана остановилась. Нестерпимо хотелось самой себе глотку перегрызть за внезапный приступ сентиментальности.       — Если хочешь, я могу…       — Ты же знаешь, что даже если ты приедешь, я все равно тебе не открою.       Потому что если он именно сейчас приедет, если Диана его впустит, то разорвать все снова уже не сможет. А должна.       Парни в балете не зря в шутку иногда называли ее Кактусом.       — Как Кира? — спросил Джони, со всегда поражающей ее аккуратностью обходя «опасную зону». Пока большинство парней с матами выдирали из себя ее «колючки», Джони так и не заработал ни одной.       — Лучше всех, — отозвалась Диана. Кира правда лучше всех — эта женщина сегодня подарила ей давно обещанную куклу. Поразительно, как с ее пустой головой это обещание там вообще задержалось. — По тебе скучает.       Она сама не знала, зачем это сказала. И тем более не знала, зачем он ответил:       — Я тоже. И не только по Кире.       Диана все-таки не заплакала. Иногда ей казалось, что если она когда-нибудь сделает это искренне, ну, чтобы прямо от всего сердца, ядовитые слезы оставят у нее на щеках шрамы.       — Прости за то, что я это я, — прошептала Диана, все-таки сбрасывая вызов, а потом и вовсе отключая телефон.       Слез не было. Было только привычное саморазрушение, не приносящее сейчас никакого удовлетворения. Надо бы все-таки открыть вторую бутылку шампанского. К счастью, и Крокодил, и Лиса завтра репетируют с обеда, так что можно будет спокойно отоспаться.       И что с ней сделали эти пионы?..