***
Видеть на совете Цунаде-сама в добром здравии было облегчением — с души Какаши упал груз, хотя он чувствовал себя неловко перед ней, как если бы самолично намеревался занять ее место. Его мнением не особо интересовались, но спроси его кто — он бы отказался. Он не представлял себя Хокаге. По крайней мере, сейчас. Какаши улавливал гнетущее напряжение, в котором все покинули зал военного совета. Тяжесть, просочившуюся по углам, осевшую там и взбухшую, точно почки на деревьях, казалось, можно было потрогать. Или это влажность и весна.…
Выполнив предназначенные ему указания по подготовке, полученные от Хокаге и старейшин, Какаши огляделся, действительно не зная, куда себя приткнуть. До нынешнего момента он оправдывался занятостью, но теперь, вольный посвятить себя личным делам, еще не спешил разыскивать учеников: сомневался, надо ли? Сакуру уже не нужно подбадривать — Цунаде-сама в порядке. Но даже будь оно по-другому, он не посмел бы утешать ее — сегодня он узнал, какой ценой могли обойтись его слова… «Не волнуйся, все станет как раньше.» …и какой ценой обошлись на самом деле. «Если мы сразимся снова — мы погибнем.» Какаши скривился как от боли, с усилием отгоняя вновь возникшие образы. С чего Наруто взял, что именно он должен сразиться с Саске? Правильно ли позволять им разобраться самим? Под ногами сверкал в послеобеденном мареве песок. В раздумьях, сунув руки в карманы, Какаши бесцельно взрыхливал его носком обуви, вычерчивая косые линии, потом обратно стирая их. А когда поднял голову, все же решив уходить — замер. Не следовало ему долго здесь стоять. Наруто шел по вытоптанной дороге, направляясь, скорее всего, к Цунаде-сама — у него же был к ней разговор, а Какаши, вместо того, чтобы давно уйти, стоял прямо на его пути у офиса Хокаге. Но не убегать же. — Привет, сенсей. К бабуле Цунаде наконец-то пускают? Меня два раза уже развернули. — …привет? — запоздало поздоровался в ответ Какаши — он не предполагал, что Наруто будет вести себя столь… обычно. И улыбаться. — Я могу заходить-то? — Пока нельзя. — И когда будет можно? Какаши пожал плечами: — Скоро, наверное. Не знаю, — про себя все-таки отмечая небольшие изменения — настойчивость Наруто с чрезмерной сменилась на какую-то… выжидающую. — Тогда я буду тут. У меня, вообще-то… — Наруто отошел и бодро схватил несколько валявшихся неподалеку бесхозных кусков брусьев — …есть что ей сказать, — вернулся, положил брусья друг на друга, соорудив имитацию скамейки, и сел на нее. — Важное, между прочим! — Ну она там не в камешки играет. — Да-да, знаю, — Наруто отмахнулся, подпер подбородок и просто продолжил ждать, замолчав и, видимо, не собираясь рассказывать о «важном» подробнее. И Какаши не стал выпытывать, ведь беспокоящая его отрешенность, одолевшая Наруто после встречи с Райкаге, насколько он мог судить, полностью исчезла, уступив решимости. И ныне Наруто вряд ли нуждался в поддержке непутевого учителя. Какаши оставил его наедине с собой. Только спустя время у него появилось странное чувство, словно он что-то упускает.***
В палатке стало просторнее, погода потеплела — отпала необходимость жаться друг к другу. Густая тишина обволакивала, и казалось, спящие не дышали, а застыли в боязливой полудреме. Наруто лежал поодаль, на спине, и практически не моргал, опять размышляя о своем. Какаши не знал, зачем за ним наблюдает. На грудь давила неизвестность — на рассвете проведут собрание в Кумогакуре, и станет ясно, что их всех ждет. Но к неизвестности он привык. Было кроме нее нечто еще… Взявшееся непонятно откуда, липкое и противное. Ноющее, как тоска. Как будто его обманули. Или будто он куда-то опоздал. Опоздал, и дверь перед ним навсегда захлопнулась. На краткий миг ощутив острое отчаяние, Какаши чуть не поднял руку в намерении коснуться Наруто — ему хотелось видеть его лицо целиком, а не в профиль, — но передумал. В сердце укололо и успокоилось. Ни к чему это. Достаточно того, что есть. Какаши открыл Шаринган на пару мгновений, непроизвольно задержав дыхание, — нахмуренные светлые брови, волосы, разметавшиеся по подложенной под голову куртке, потемневшие в полумраке глаза, ресницы, почти прозрачные, на которые он обратил внимание впервые, слегка поджатые губы и ладони, крепко сцепленные в замок, запечатлелись в памяти, — и лишь затем тихо выдохнул, медленно закрыв веки. Завтра он в деталях запомнит, как выглядит Сакура. И будет не так страшно.