Лондон
Уже будучи в больнице, я практически залетела в палату, но Александр остановил меня: — Адель, — схватил за локоть, — не спеши. — Что случилось?! — Кристофер тяжело болен. — Я поняла. — Он под аппаратом ИВЛ, — вздохнул, — но в сознании. — Александр? — произнёс Кристофер из палаты. — Иди, — открыл дверь. Зайдя в палату, я увидела его. Худой, бледный, весь в трубках и в маске. — Адель, — улыбнулся. — Почему ты ничего не говорил? — сажусь рядом, еле сдерживая слёзы, — Кристофер. — Не хотел пугать тебя. Я попросил Александра вызвать тебя, — кашляет. — Ничего не говори, — кладу руку на ее ладонь. — Я должен сказать, — сжимает её, — это важно. Поправив отросшие черные волосы с сединой, он почесал щетинистую щеку, его светло-серые глаза посмотрели на меня и Кристофер отвернулся к окну. — Когда мы познакомились, — вздыхает, — Аните было 17 лет. Это была любовь с первого взгляда. Она училась на медсестру в институте, читала книжки и мечтала о чем-то нереальном. А я был обычным бандитом-мигрантом из Лондона, который сбежал в Россию, чтобы построить бизнес, благо, — улыбнулся, — обстановка в стране в те года позволяла это сделать. Я быстро освоился и уже имел авторитет. Торговать начал оружием. Анита всегда оббегала меня, потому что я ее преследовал. Очень сильно она мне понравилась. — Красивая? — Безумно, — улыбнулся, — однажды, я пришел к институту, чтобы встретить её с пар, но, она не выходила. Как оказалось, — смеется, — она полезла через забор с другой стороны и зацепилась. — Достал же ты её, — усмехнулась. — И не зря, — посмотрел на меня, — когда я спас её, она согласилась сходить в кино со мной. Отношения развивались крайне стремительно. Через год у нас родилась девочка. Умопомрачительной красоты. Но, — голос дрогнул, — счастье наше продлилось недолго. Кажется, это очень больная тема для него, но, зачем он мне рассказывает? — Я взял её любимые эклеры и мы хотели провести этот вечер с семьёй. Она со своей мамой и отцом накрыли на стол. Меня не было буквально 15 минут, — слеза скатилась с его щеки, — вернувшись в квартиру, я удивился тому, что дверь открыта. — Если тебе тяжело, не продолжай. — Я должен, — слабо улыбнулся, — первым, что я увидел — кровь. Много крови. Голос Кристофера стал жёстче. — Зайдя на кухню, я увидел тещу с тестем, — закрыл глаза, — их застрелили как бешенных собак. Хорошие люди. — А твоя Анита? — Её я нашел в детской, — поджал трясущиеся губы, — они зверски зарезали её. Вся комната, даже потолок были в крови. Рядом с ней лежала окровавленная записка «Здравствуй, Кристофер. Как поживает жена и малышка?». Как сейчас, я помню, что склонившись над ней, впервые в жизни рыдал, срывая голос. Позже, я начал искать дочь и нашел ее в ванной комнате. — Живой? — голос дрогнул. — Да, — улыбнулся, — малышка оказалась живой. Либо Анита, либо ее родители положили её в тазик и спрятали за шторкой. Слава Ангелу те люди не нашли её. Но, я знал одно: обязан отомстить. Большого труда найти тех ублюдков мне не составило. Я пытал их около двух недель или больше, — пожал плечами, — но, я ни дня об этом не пожалел. Когда наконец-то я убил их, то уже понимал, что меня найдут и посадят в тюрьму. — А малышка? — Мне пришлось оставить её в детдоме, — плачет, — потому что, она все равно бы там оказалась. Родни больше нет. А меня посадят. Так и случилось. И тут меня осенило. — Мария Петровна, а кто мои родители? Она молча поставила кружку на кофейный столик, сняла очки и потерев переносицу произнесла: — Да кто ж знает то, — вздохнула, — я думала, что ты задашь этот вопрос на выпускном. Тебя вообще нашли. — Нашли? — Это был самый холодный ноябрь в моей жизни, — начинает рассказ, — идя утром на работу, у самых ворот стояла обычная большая плетёная корзинка, как для овощей. Подойдя к ней, я думала, что там котята или щенята, — усмехнулась, — но в толстом ватном одеяле лежал маленький человечек. Там лежала ты. Мирно и спокойно спала. Оглядевшись по сторонам и никого не увидев, я схватила корзинку и занесла внутрь. С тобой в комплекте, — улыбается. Смеемся. — Были деньги и записка с твоим именем «Аделина Ильдаровна». Фамилии не было. Но, благодаря глупым девкам, которые не расслышали, а скорее всего просто не поняли, — фыркнула, — тебе дали фамилию… — Бесфамильная, — продолжила я. — Да, — закатила глаза, — они спросили, как твоя фамилия, я ответила четко и ясно, что девочка бесфамильная. Но, — отпивает чай, — на моё удивление, ты была ухоженным и сытым ребенком. Не понимаю, почему тебя оставили… — Скорее всего, на то были причины. — Может быть, — слабо улыбнулась, — в больнице установили, что тебе не больше двух месяцев и мы примерно указали дату твоего рождения. — 13 сентября. — Красивый месяц, такой же, как твои желтые кошачьи глазёнки, — улыбнулась. — Кристофер, — тихо произнесла, — ты мой отец? — Да, — выдохнул, — я твой отец. Да. Достав из тумбочки папку он вынул лист и протянул мне. — Кристофер Натан Холт, — читаю текст, — Разумовская Аделина Ильдаровна, — вздыхаю, — вероятность отцовства 99,9%. — Я сделал этот тест, — вздохнул, — как только ты пришла ко мне в компанию. Мне нечего сказать. — В том баре, — вздохнул, — когда я увидел тебя, то не поверил своим глазам. Ты точная копия Аниты. Только, цвет волос от меня достался. — Почему… — Почему я не появился раньше? — перебил меня, — если бы мои конкуренты узнали о тебе, гарантирую, ты не сидела бы здесь сейчас. Появляться в твоей жизни — рискованно и опасно. Они убили твою мать, убили бы и тебя, чтобы отомстить мне. — Выходит, — замялась, — спасибо? — Не нужно благодарить меня, — кашляет вновь, — я вышел на свободу через 20 лет. Меня депортировали и срок отбывал уже здесь. Прибыв в Россию и в ваш детский дом, я пытался найти тебя, но, Мария Петровна сказала следующее, — начал передразнивать, — не лезь, Кристофер. Девка счастливо живёт. Не порть ей жизнь! Она замуж вышла, он мальчик хороший и добрый. Не лезь, сказала! — смеётся, — старая карга. Меня ещё переживет. — Брось. — Прости меня за то, что я оставил тебя. Прости, что не появился в твоей жизни, когда был нужен. Прости, что был с тобой так строг и груб. Больше всего на свете, — улыбнулся, — я хотел уберечь тебя от этого мира. Жестокого и беспощадного. Я ужасный человек. Ужасный отец. — Почему ты мне это рассказал сейчас? — слезы навернулись. — Потому что, — замялся, — чувствую, что умираю. Я так не хотел тебе этого говорить. Так хотел спрятать тебя от всего это, что даже готов был умереть сам, лишь бы никто не узнал о тебе. — Вот почему, — вздохнула, — тогда, в Теннесси, на заказе ты закрыл меня собой. — Я готов был умереть за тебя. Был и буду. На моем первом заказе все пошло по одному месту, и охрана начала стрелять. Кристофер прикрыл меня, и получил четыре пули: пробито легкое, плечо, рука и колено. Из-за этого он хромает. Все думали, что он не выживет. А я так себя винила, что не прекращала ходить к нему и извиняться. — Я не уберег тебя от тех людей. — Ты не мог что-то изменить. — Мне хотелось бы, — закрыл глаза, — чтобы ты вернулась в Питер и не лезла в это грязное дело — оружие и убийства. Живи той жизнью, которой хотелось. Поверь, мы с мамой хотели бы этого. И отправил тебя в Питер к Разумовскому тоже я, заказа не было. Иначе, ты бы не поехала. Я хотел, чтобы вы встретились и ты осталась. Я хотел, чтобы ты была счастлива, ибо видел, как тебе здесь тяжело и одиноко. — Спасибо, папа, — заплакала. — Не плачь. Мы тепло обнялись. Он снял слезу с щеки. — Разумовский. Он обратился ко мне недавно, — захрипел, — он… Аппараты начали пищать. В палату забежал Александр и медсестра.Спустя время
Кристофер умер через 4 дня в реанимации не выходя из комы. Новость о том, что он — мой отец, не давала мне спать и есть. В его кабинете я нашла лишь единственную фотографию мамы. Мы действительно были похожи с ней, но, единственное различие: у меня нос с горбинкой и волосы темные, а у нее прямой носик и русые волосы. На обратной стороне фотографии было красивым почерком написано.«Отныне, я не одна. Нас двое. Кристофер, ты станешь папой. Январь 1993.»
На похоронах было около 10 человек. Как сказал Александр, это лишь самые близкие люди. Состояние было отвратительным, если честно, я даже не помню, что было минут двадцать назад. — Вы действительно похожи, — ко мне подошла темнокожая женщина. — Спасибо, — смотрю на небо. — Милина Рассел, — улыбнулась, — мы с твоим отцом когда-то встречались. Тебе кошмары снятся, да? — Откуда вы знаете? — Вижу, — протянула руку, — если веришь, могу рассказать что тебя тревожит. — Вы — гадалка? — Медиум. Когда я вложила свою ладонь в её руку, она накрыла её другой и закрыв глаза что-то зашептала. Моментально закружилась голова. — Тебе снится твой муж, — шепчет, не открывая глаза, — рыжеволосый, высокий, с хорошим телом. Глаза, — замолчала. — Что? — Странно, — фыркнула, — не вижу глаза. Спустя пару минут, она отпустила меня и открыла глаза. — Он не человек, — в ужасе прошептала, — и не чудовище. Кто он? — Человеком был, — шокированно смотрю на нее. — Скажи мне, сны с ним черно-белые и странные? Словно, сон — реальность? — Да. — Адель, он снится тебе, потому что, — замялась, — твой разум дает тебе подсказки. Он — причина твоей гибели. Берегись его. Беги куда глаза глядят. Только, — вздыхает, — не будь рядом с ним. Он — твой убийца. — Хорошо, — киваю, — спасибо. Конечно же я не верю в этот бред! Гадалки, магия и прочее дерьмо, Разумовский не может быть причиной моей смерти, это же глупости! — Чего злишься? — сажусь в машину к Александру. — Гадалки, — закатываю глаза. — Забей, — улыбнулся и нервно поправил волосы. — А с тобой что? — Майкл, — вдохнул, — парень сейчас в школе при Оксфорде, и я не знаю, что буду говорить ему, когда он приедет на Рождественские каникулы. — Ему всего три года, какая школа? — Кристофер хотел, чтобы у сына было достойное образование. Майкл — сын Кристофера, и получается, мой сводный брат. Мама мальчика умерла при родах. В завещании было сказано, что все движимое и недвижимое имущество отца, отныне — моё. А так же 65% от всего бизнеса и активов компании инновационного оружия «Holt International». На время моего отсутствия, генеральным директором вместо Кристофера будет Александр. — Вернешься? — спросил он. — Не знаю, — вздыхаю, собирая вещи. — Я буду ждать тебя. Всегда. — Спасибо. Ты с самого начала все знал? — Да, — усмехнулся. — И те люди, которые были на похоронах. — Да. — Почему не говорил? — Холт сказал, что голову мне прострелит. В этом вы похожи. — Замечательно, — улыбаюсь. Пора домой.