Будь моей гайкой, Итан Уинтерс.

***

Рождественское au, все живы и счастливы. — Слушай, я понимаю, что все это выглядит ненормально. Но Мие пришлось срочно уехать, а ей не с кем оставить Розу… — перед Карлом предстала до ужаса странная картина: взъерошенный Итан с несколькими детскими сумками и маленькой девочкой на руках. — Это не входило в наши планы, но… — Итан как-то непонятно устало вздохнул и трепетно прижал к себе спящую Розу и вымученно улыбнулся. Гейзенберг удивленно рассматривал Итана, но, быстро придя в себя, пропустил мужчину внутрь. — Красавчик, когда ты говорил, что ты едешь с маленьким сюрпризом, я думал, ты имеешь в виду не ребенка, — Карл быстро прикрыл за собой дверь, с интересом разглядывая Итана и малышку. — Пошел ты, — бросив розовые сумки под ноги, Итан осторожно сел на кресло, пытаясь все делать аккуратно и тихо, чтобы не разрушить неспокойный сон девочки. Гейзенберг облокотился на стену, не сводя глаз с Итана. Карл внутренне обрадовался, что хотя бы, будто предвидя такую ситуацию, купил продукты, а главное, вино. — Я так понимаю, вечерний романтик в ресторане отменяется? — Гейзенберг с надеждой посмотрел на Уинтерса, снимая с себя верхнюю одежду и садясь напротив Итана. — Ты правильно понял, — Итан недовольно фыркнул, бережно укачивая Розу и пытаясь устроить ее поудобнее. Гейзенберг подметил, что Итан обращался с девочкой неловко, но осторожно. Каждый раз, когда Роза как-то посапывала и булькала, Итан пугливо замирал на несколько секунд и всматривался в лицо девочки. — Хуево. Что произошло хоть? Уложив спящего ребенка на мягкую подушку, Итан наконец расслабился. — Мию срочно вызвали в Луизиану, канун Рождества, она позвонила мне и попросила посидеть с Розой, — Итан едва улыбнулся и неуклюже потрепал свои волосы. Неприятные воспоминания захлестнули его с головой. После развода он редко виделся со своей дочерью, так что сейчас он просто пытался быть хорошим отцом. Роза выглядела такой хрупкой и нежной, что каждый раз Итану казалось, что одно неверное движение и он случайно сломает ее. Услышав понятливый хмык от Карла, он окинул взглядом настенные часы. Увидев довольно позднее время, Итан встрепенулся. — Дуй на кухню. — Устроим семейный ужин? — Гейзенберг оскалился во весь рот, начав с интересом поглаживать ногу Уинтерса. — Ага, вытаскивай курицу, — порывисто убрав тяжелую руку Гейзенберга, Итан направился в сторону кухни. Канун Рождества все-таки не хотелось провести без праздника. В течение нескольких часов Итан и Карл пытались приготовить ужин. После того как Гейзенберг пару раз чуть не подпалил всю кухню, Итан выгнал того украшать зал. Моя посуду, Итан вяло намыливал тарелку и бездумно разглядывал водную гладь; курица будет готова через несколько минут. Услышав тихие шаги, Итан обернулся. В дверном проеме стоял Гейзенберг и наблюдал за Итаном, крест на его шее красиво и вызывающе поблескивал. — Супер странно видеть тебя таким заботливым, но мне до ужаса это нравится, — Карл подходил все ближе и ближе. — Тебе за сорок, ты живешь в огромном особняке посреди леса, и ты постоянно ходишь в очках и шляпе. Карл, вот это супер странно, — Итан намеренно произнес последние слова отчетливее. Подняв мокрую руку, Итан ласково прикоснулся к лицу Карла. Оставляя на его лице влагу, не переставая улыбаться, он неравнодушно вглядывался в серые глаза Гейзенберга. Звучит глупо, но, кажется, Итан только сейчас заметил мелкие рубцы на лице Карла. Он бережно дотронулся до каждого и аккуратно провел по ним влажными пальцами. — Ну, ты же запал, — Карл самодовольно улыбнулся и затянул того в крепкие объятия. — Только непонятно, на что именно, на огромный особняк или… на огромный особняк? — Итан весело хохотнул, зарываясь в длинных волосах Гейзенберга. — Мы можем это проверить, — Гейзенберг шутку не оценил. Он довольно дерзко и цепко схватил Итана за подбородок, как тогда, первый раз, но теперь смотрел совсем по-другому. В серых глазах плескалась страсть и еще что-то более личное. Итан не мог больше сдерживаться, такой знакомый запах сигарет пытался затмить его разум: он так скучал по Гейзенбергу, и нетерпеливо прижался своими губами к Карлу. Тот углубил поцелуй и беспрепятственно проник языком в рот партнера и начал там хозяйничать, кладя одну руку на затылок Итана, а второй поглаживая его грудь. Гейзенберг схватил парня за рубашку, пытаясь оказаться к тому еще ближе. Уинтерс начал рвано дышать, чувствуя, как ноги становятся ватными, а колени начинают дрожать. Карл стал спускаться ниже, целуя шею нетерпеливо и даже немного болезненно, оставляя на грубой коже россыпь красных пятнышек. Итан тихо гортанно простонал, что еще больше завело Гейзенберга. Карл резко разорвал на мужчине рубашку, пуговицы от которой разлетелись по полу, и впился губами в грудь. Гейзенберг дошел до сосков, покусывая их и тут же зализывая. Итан начал почти задыхаться от накатившей бури чувств: тело обдало жаром, низ живота стянул тугой узел. Итан опустил свои руки на ягодицы Карла и крепко сжал, мужчина в ответ что-то прорычал и еще более настойчиво обхватил губами уже и так возбужденные соски Итана, у того вырывался еще один стон, только теперь более громкий. Карл снова накрыл своими губами губы Уинтерса, будто бы того ему было все еще недостаточно. Мужчину хотелось почувствовать еще ближе, раствориться в нем, забыться. Итан перевел свою руку на внутреннюю поверхность бедра Карла и сильно сжал кожу, наверняка оставляя синяки, но всем было на это плевать. У обоих было одно ощущение — что им друг друга слишком мало, неумолимо хотелось стать одним целым. Дрожащей от нахлынувших эмоций рукой Итан потянулся к ширинке Карла, задевая самое чувствительное место, тот прижал плотнее Итана к столу. Сознание обоих мужчин уже помутнело, возбуждение было на пике, как тут послышался громкий звук упавшей тарелки, так неудачно задетой чьей-то неосторожной рукой, который разрушил всю магию момента. В этот же миг послышался пронзительный крик проснувшейся Розы. Карл с разочарованием оторвался от Итана, а тот, будто забыв все, что только что было, подорвался и обеспокоенно побежал в другую комнату. Мужчина с нежностью взял девочку на руки, начиная с ней мило разговаривать и пытаясь успокоить. Гейзенберг проследовал за ним и застал следующую картину: Итан, в разорванной рубашке, с растрепанными волосами, на висках которого блестел пот от недавнего возбуждения, улыбался своей маленькой дочке, держа ее за крохотные ручки. На удивление, Карл даже не почувствовал раздражения, в его груди расплывались так незнакомое ему тепло и чувство безмятежности. Итан поднял взгляд на Карла, карие глаза пересеклись с серыми и на лице Гейзенберга появилась непривычная для него улыбка: никакой безысходности и жестокости, только спокойствие и умиротворение.