Нестандартная тренировка.

      Уже который день Ирка поднималась ранним утром, умывалась, завтракала и по требованию Багрова выходила на улицу, чтобы начать тренировку. Да, как воин света она понимала, что ежедневные тренировки необходимы для развития навыков, для защиты, для нападения и бла-бла-бла, но Матвей порой так занудствовал, что девушка аж удивлялась. Вроде бы на залипшую в книжки бабушку похожа здесь она, а не он.       Тем не менее, Ирка слушалась. Первое время Багров чуть ли не каждый раз мониторил ход её тренировок и следил за её стойкой, за правильностью выпадов и так далее, что ужасно раздражало. Но и приносило пользу, так что сегодня некромаг предпочел заняться чем-то более полезным, пока Ирка тренируется. Например, готовкой.       Копье уже казалось чем-то родным и привычным, чем-то таким, чему валькирия может полностью довериться. И в бою она стала себя чувствовать комфортнее (даже если тренировочные бои с Багровым пока были ненастоящими), и обращаться с копьем, как с продолжением своей руки, получалось на автомате. Выпад, бросок — типичные приемы валькирий получались всё лучше. Ирка работала, пока не потеряет способность ходить от усталости, но сейчас, в не слишком удачном маневре она вдруг зажала древко оружия между колен и чуть не упала.       Не успей девушка скооперироваться, она бы запнулась о собственное же копье и была опозорена на всю безлюдную опушку. Она устояла на ногах, облегченно выдохнула и схватилась покрепче за деревяшку ближе к тупой части копья, пока наконечник уперся в землю сзади. Ирка бы подалась в размышления о том, насколько сильно она похожа на ведьму, летящую на метле, если бы не обратила всё своё внимание на странные ощущения.       Прижавшись промежностью к древку и проехавшись ей по дереву, она почувствовала, словно ей чуток щекотно. Однако от этой щекотки не хотелось смеяться, не хотелось пинаться, лишь бы ее прекратить. Ирка вообще не понимала, чего ей хотелось, и застыла в неопределенности. Оглядевшись по сторонам, словно бы из-за куста мог выпрыгнуть кто-нибудь, и решившись, она сжимает пальцы чуть сильнее и с неловкостью проезжается ещё раз, сквозь плотную ткань джинсов чувствуя, как твердый древесный материал давит на её промежность. И чем сильнее она сама к нему жмется, тем ярче странные, доселе незнакомые ощущения. Безумно приятное трение, лёгкое тепло и та самая, более серьёзная недо-щекотка вызывают в Ирке порыв налечь на древко чуть ли не всем весом.       Девушка останавливается и осматривается снова: вдруг за ней подглядывает Багров или Антигон стоит где-нибудь в стороне, не понимая, что делает хозяйка? Но беспокойство сходит на нет, как только валькирия убеждается, что её правда никто не видит и осудить её за странные действия некому.       Вогнав наконечник копья в землю под острым углом под кроной дерева, Ирка снова прижимается к древку и уже осознанно, смело трётся о него. Ткань нижнего белья врезается между половых губ и, кажется, намокает, прилипнув к коже, и такого трения становится уже мало. Девушка не была уверена в том, чего именно ей мало, так как опыта мастурбации у неё попросту не было, но и догадаться было несложно.       Недолго думая, она снимает с себя джинсы и бросает рядом, на траву. Будучи в одних трусиках ей становится проще двигаться над копьем, а стоит валькирии вновь прижаться промежностью к древку, как в одно мгновение становится жарче. Набухший от возбуждения клитор трётся о твердую поверхность уже через менее значительную преграду в виде тонкой ткани белья, и Ирка ёрзает тазом более явно, чуть быстрее, когда между ног становится ощутимо мокро. Смазка пропитывает ткань насквозь, пока девушка практически наваливается на копье всем весом, лишь бы испытать приятное давление на горящую по непонятным ей причинам промежность. Она держится за древко, её дыхание заметно учащается, а нагрузка, которую Ира испытывает, недалеко ушла от полноценной тренировки.       Странная мысль посещает голову, когда взгляд цепляется за тупой кончик, находящийся прямо перед глазами… Решимости добавляет безумно странное, сильное желание сделать что-нибудь для того, чтобы чувство незавершенности, сопровождающееся тяжелым жаром внизу живота, исчезло. И Ирка, вогнав копье поглубже в землю, соскальзывает к самому его тупому кончику, отодвигает полоску взмокшей от смазки ткани в сторону и… Древко не проходит.       Девушка скользит по дереву зудящей плотью, опускает руку вниз и, накрыв пальцами налившийся кровью клитор, растирает его, тихо выстанывая от непередаваемых, новых ощущений. Она вновь давит промежностью на кончик древка, и то всё-таки проскальзывает внутрь, выбивая из неподготовленной валькирии новый стон. Ирка садится ещё раз, размазывает соки по клитору, добавив напора, и чувствует, что вот-вот должно что-то произойти. Что-то, что мотивирует девушку насаживаться на древко раз за разом, сжимать его внутри себя, двигать рукой, стимулируя чувствительную горошинку, и тихо постанывать на особенно тяжелых вздохах.       В конце концов Ирка понимает, что это вот-вот произойдет. Мышцы во всем теле напрягаются, сама она, кажется, забывает, как дышать, и вскоре содрогается в оргазменной судороге, срываясь на самый явный и громкий стон. Валькирия-одиночка едва не падает на землю, поэтому хватается за ствол дерева, под которым находилась, и осторожно поднимается с древка. То выскальзывает из сокращающегося после оргазма лона и остается поблескивать от влажности на солнышке.       Ирка приходила бы в себя около минуты, оделась бы, пришла в «приют валькирий» и, отмахнувшись от Матвея, рухнула бы на кровать с единственным желанием — поспать. Однако её планы были обречены ещё до того, как завершился бы первый пункт.       — Развлекаешься? — раздаётся знакомый голос откуда-то со стороны, пробивший Ирку на холодную, почти паническую дрожь. — Так вот, чем ты занимаешься вместо тренировок…       В интонации читается насмешка, за которой скрывалось неподдельное удивление или даже шок. Багров видел многое, столь же много ожидал от валькирии-одиночки, но даже его многолетнего опыта не хватило при виде оргазмирующей Ирки на то, чтобы сохранить невозмутимость. Девичье тело цепляло его взгляд, и разглядывать наполовину оголенного воина света парню стыдно не было.       Девушка же находит в себе силы повернуться к негромагу лицом, но далее её решимости не хватает на что-либо, кроме:       — И ты меня… осудишь?       Хотя, спрашивать было глупо. Естественно, да, это же Матвей, ищущий, к чему придраться, каждую тренировку. Но за осознанное отлынивание от отработки приемов Ирке правда стало стыдно, так что она прикрылась, смущенно прикусывая губы и чуть опуская голову. Пристыдить её было несложно, но парень, почему-то, не остановился.       — Что бы сказали остальные валькирии, увидев, как ты обращаешься со своим оружием? — следует очередной вопрос Багрова, мгновенно заставивший девушку покраснеть от подбородка до самых кончиков ушей. — Ещё и филонишь… Эх, Ирка-Ирка.       — Да что?! — фыркает пунцовая Ирка, наклоняясь и поднимая джинсы с травы. — Сейчас оденусь и продолжу!       — Ну нет, так не пойдет, — чуть мотает Матвей головой, и девушка сжимает одежду в руке чуть сильнее, когда видит ту самую нелюбимую, хитрую ухмылку на лице юноши. — Тебе полагается дисциплинарный штраф.       Парень вытаскивает одну руку из кармана штанов и, двинув кистью против часовой стрелки, разминает сустав. Причем делает это низко, у самого кармана, чем вызывает ещё больше непоняток и волнение. И это отвлекает валькирию-одиночку, из-за чего распознать лёгкое, едва ощутимое подрагивание почвы под ногами она не может.       — Какой ещё штраф? — голос у неё звучит беспокойно, так как Ирка не знает, чего именно стоит ожидать от некромага. — Багров. Не устроишь же ты мне спарринг, пока я полуголая?       — Не устрою, — кивает Матвей и проводит пальцами по воздуху. Теперь то девушка ощущает движение прямо под ногами, но среагировать не успевает. — Но накажу за отлынивание.       В следующее мгновение из-под земли выбираются куча костяных рук, словно в сцене из фильма ужасов про зомби-апокалипсис. Костлявые, покрытые пылью они движутся сами, хватают обескураженную Иру за лодыжки и валят на траву.       — Матвей! — негодует она, раздраженно хмурится и тянется к копью, но схватиться не успевает: одна из костяных рук обхватывает её запястье пальцами и прижимает к земле. — Что ты делаешь? Это выглядит ужасно! Откуда здесь вообще чьи-то руки? Мы что, на древнем кладбище?       Но юный волхв не удостаивает валькирию ответом. Вместо этого он подходит ближе, встает рядом и с ухмылкой наблюдает за тем, как девушка сопротивляется его маленьким подчиненным. Руки хватают Иру за ноги, за руки, парочка держит за талию, какая-то ручонка схватила девчонку даже за волосы, чтобы та не подняла слишком высоко голову. Костлявые пальцы длинные, сильные, и те руки, которые не держат пленницу, обхватывают её бёдра у самого таза и раздвигают ножки шире в стороны. Оставшаяся одежда тоже оказывается стянута совсем обнаглевшими конечностями, которые, казалось, совсем не обращали внимание на протесты сопротивлявшейся девушки.       — Если ты сделаешь это, я… — шипит беспомощно и гневно Ирка, но её возмущения теряются в беспорядочных, учащенных вдохах.       Костяные руки добираются до её самых чувствительных точек. Настойчивые пальцы сжимают аккуратные, небольшие полушария груди, сминают, пока средние пальцы касаются чуть вставших от обдавшей кожу прохлады сосочков и мягко теребят их. Ирка вновь пытается встать, но ничего не выходит, и её снова валят и прижимают лопатками к траве, до несильной боли натягивая волосы. Пальцы сжимают девичью талию, грудную клетку и бедра, пока из земли вырастает очередная рука прямо между насильно разведенных в стороны ног.       — А ты им нравишься, — улыбается ехидно Багров.       Девушка вздрагивает, когда к ещё влажной после мастурбации промежности прикасаются. Она закусывает губы и с острым гневом смотрит на Матвея, пока её половые губки разводят в стороны, открывая вид на розовенькую, мягкую плоть внутри. Кончики костяных пальцев обводит складочки, собирают смазку и с напором касаются клитора, интенсивно растирая его, из-за чего валькирия жалобно мычит и снова предпринимает попытку выбраться.       — Ты просто можешь попросить у меня пощады, — пожимает некромаг плечами, наблюдая за тем, как Ирка прогибается в пояснице и чувствуя, как у него самого в штанах заметно тяжелеет от такого соблазнительного и горячего зрелища. — И я, может быть, пощажу тебя.       Валькирия-одиночка чуть мотает головой. Имеет гордость и упрямство здесь не только Матвей, а посему девушка терпит и сдерживает рвущиеся наружу стоны удовольствия. Её снова обдаёт сильным жаром, между ног снова становится ужасно мокро и горячо, а пальцы ещё одной выросшей руки погружаются внутрь её пульсирующего в возбуждении влагалища. Теперь то, когда проникновение не причиняет дискомфорта, Ирка тихонько стонет, стоит порождению магии некромантии вставить два пальца в неё до самого основания. Они движутся внутри, чуть сгибаются по направлению вверх и давят там, где, почему-то, девушке становится ещё приятнее. Когда внутрь погружается три пальца, растягивая её, валькирия стонет уже более явно, сжимает кулаки до боли от врезавшихся в ладони ногтей и отворачивает голову в сторону. Лишь бы не видеть того, как довольно и победно усмехается Багров, видя, как она мучается.       — Мне будет достаточно простого: «пожалуйста, пощади», — повторяет он и присаживается на корточки, чтобы разглядеть всё вблизи и в деталях. — Я ведь не только безобидные ручки призывать умею…       Это просто невыносимо. Его издёвки с насмешками, его плотоядный взгляд и все эти поддразнивания, настойчивые прикосновения, вызывающие пугающе яркий отклик в теле и разуме Ирки, сами по себе костяные руки, принадлежащие когда-то давно умершим людям и творящие с её когда-то непорочным телом — всё просто невыносимо. Она чувствует, что стоит чуть напрячься, как хватка усиливается. Стоит ей простонать, как ласки на груди и между ног становятся грубее, вызывая очередное мычание сквозь сомкнутые плотно губы, а затем становятся мягче. И так несколько раз. Смазка уже стекает по нежной коже вниз, капая на траву, а сама девушка заходится в измученном стоне, осознавая, что вот-вот снова кончит. И от чего? От рук мертвецов. Которых, кажется, слишком много снаружи и слишком мало внутри.       Но Ирка ничего не может с этим поделать. Ей приятно, и этот факт лишь сильнее стыдит и без того пристыженную Матвеем валькирию. Она выгибается, дыхание учащается, вот-вот грядет новый маленький фейерверк и… Руки, дразнящие девушку внутри и снаружи, останавливаются. Девушка дрожит, жалобно скулит, но попросить о продолжении не может, потому что слишком горда. Но Багров и этот момент предусмотрел, и именно поэтому ласка продолжается столь же внезапно, как прекратилась. Прикосновение мертвых пальцев становятся грубее, движения быстрее, и Ирка несдержанно и громко стонет во внезапно накрывшем её оргазме. Втором за сегодняшний насыщенный день…       — Матвей… — выдыхает она, поворачивает голову к парню, но вместо продолжения фразы безрезультатно дёргается в сторону и стонет снова.       Беспомощная, красная, тяжело дышащая и стыдливо зажмурившая глаза валькирия вся мокрая. Вся дрожит. Кожа покрывается мурашками в послеоргазменной расслабленности и прохладе. И ласкать её никто не прекращал. Прикосновения к безумно чувствительному клитору становятся болезненно приятными, и Ирка жмурится, всхлипывает, стыдясь того, что собирается сделать. Пожалуй, пытай её сейчас враг, она бы это перенесла легче, чем сексуальные издевательства юного волхва с его изобретательностью.       — Пожалуйста, хватит, — просит она тихо, задирая голову и пытаясь свести подрагивающие колени вместе. — Матвей… я не могу больше, прекрати…       И он прекращает. Багров плавно двигает рукой по воздуху, и руки-насильники отпускают измученную девушку одна за другой. Затем скрываются под землёй так, словно их и не было: трава и слой дёрна выглядит так, будто и не было здесь никакой тёмной магии.       Ирка тяжело дышит. Настолько тяжело, что юноша мог бы и обеспокоиться, но он слышал и своё тяжелое, медленное, напряженное дыхание: стоны, вид и факт удовольствия девушки завели и его.       — Неужели не осталось сил? — спрашивает он. — Плохо. Надо будет поработать над твоей выносливостью.       — Ещё чего, — фыркает беззлобно валькирия и открывает глаза.       Она замечает, что Багров тоже возбужден. Ну да, не заметить весьма заметно выделяющийся из-под ширинки бугорок и его пожирающий взгляд было сложно. Опять же, Ира всё ещё ощущала странное чувство пустоты, оставшееся после того, как трех костяных пальцев ей стало мало…       — Снимай штаны.       — Ты… с ума сошла? — осторожно интересуется парень, заглядывая девушке в глаза и ища там искорку, которая может быть только у безумца, но не находя её. — Ты вымотана.       Ирка закатывает глаза и, сев, хватает Матвея за край ремня и тянет к себе. Неготовый к такому повороту некромаг успевает упереться руками в траву и усмехнуться на то, как мелко дрожащие девичьи руки расправляются с его пряжкой и ширинкой.       — Ир, тогда мне придётся тащить твоё бездыханное тело на руках, — шумно выдыхает он, когда ладонь валькирии сжимает его твердый, налитый кровью стояк.       — Ничего страшного, потащишь, — отвечает с придыханием Ирка и заглядывает Багрову в глаза, пока тот плюёт на всё и стаскивает штаны сам. — Сам довёл меня, тебе и расхлебывать эт-а-ах… кашу…       Девушка сорвалась на полуслове на громкий стон, когда парень вошел. Он плавно и беспрепятственно толкнулся, тут же охая от горячего и приятного сжатия вагинальными мышцами. Матвей опирается локтем на землю, пока валькирия-одиночка обнимает его бедрами, запускает руки под футболку и задирает её, оголив спину. На лбу тут же проступает испарина как следствие того жара, что обдал тело юноши, и он тут же толкается глубже, выбивая из партнёрши очередной стон.       — От тренировки отлыниваешь ты, а виноват я? — уточняет Багров у самого уха Ирки, сразу же набирая темп, ибо терпеть с крайне неудовлетворительным уровнем трения было невозможно при таком сильном желании. — Опять перекладываешь ответственность… Ира, Ира…       — Заткнись, Багров, — требует девушка и, притянув нагловатого некромага за лицо, целует.       И как она после этого всего будет тренироваться на этой опушке, если теперь будут посещать воспоминания об этом дне?..