***
Оказавшись в собственной прихожей, Клаус послушно присаживается на свой пуфик и ждёт пока я разуюсь. — Я пытаюсь быстрее, — отвечаю на молчаливый взгляд своего друга, когда застежка на сапоге не желает спускаться. Наконец освобождаюсь от лишней одежды и прохожу на кухню. Предварительно включив свет, открываю холодильник и мысленно даю себе подзатыльник за свою память. «Говорила же, купишь продукты. Так в чем была проблема?» — тяжело вздыхаю самой себе и решаюсь обойтись этим вечером последними кусками пиццы, которые остались от вчерашнего пикника, и легким салатом. Да, сочетание моей «разнообразной» еды заставляет поражаться. Клаус хнычет, ожидая свой корм, и я тут же достаю пачку с изображением собаки из нижнего ящика. Хвост и уши питомца тут же приподнимаются, что вызывает у меня улыбку. — Сильно проголодался? Вывожу Клауса на задний двор и сама же направляюсь с ним. Насыпав корма, поменяв воду и удостоверившись, что мой друг приступил к трапезе, возвращаюсь на кухню, где беру всю еду с собой. Погода сегодня прекрасная и… да, почему бы не перекусить на своём заднем дворе? Кладу большую тарелку на столик и присаживаюсь на плетеный стул, приподнимая свои ноги. Солнце заходит очень медленно и я наслаждаюсь последними лучами, что переливаются оранжево-розовым цветом. Прикрываю глаза, когда ветер теребит волосы, и бесшумно выдыхаю, полностью расслабив тело. Зачерпывая вилкой листья салата, поглядываю на Клауса, который уже бежит к своей будке, чтобы отдохнуть. Эта собака только и делает, что ест, спит и роет ямки около моих кустиков роз. Говорят, животные являются отражением их хозяев, однако, смотря на нас, я не могу согласиться. Клаус слишком любит бесноваться, чего не скажешь обо мне; очень любит обдирать мои шторы, когда я же их и заштопываю обратно; он каждый раз обязательно должен принести мне какую-то вещь, когда мы гуляем, чтобы показать свою заботу; обожает, когда дома много еды и есть свободная койка рядом со мной. Мне нравится еда и все, что с ней связано, но явно не так, как моей собаке. И несмотря на все, за последний год Клаус стал мне больше, чем просто друг человека. Мы оба отвлекаемся на звонок моего мобильного, который начинает жужжать на столе. — Да? — Что ты там делаешь такого?! — Кортни кричит во весь голос, поэтому мне приходится отдалить телефон от уха. — Что может быть важнее моего выступления?! — Кори, ты о чем? Непонимающе приподнимаюсь на стульчике, собирая мысли воедино, так как неожиданно чувствую волнение. Черт. Мигом срываюсь с места, оставив недоеденную пиццу. — Боже, Кортни! Прости меня, прости! Я определённо самая худшая сестра на земле, раз уж даже не удостоилась сесть и тупо посмотреть выступление своей сестры. «Молодец, Лори, ты сегодня блестяще справляешься с ролью склеротика» — даю себе мысленно вновь подзатыльник и лечу в гостиную. Схватив пульт, включаю несчастную технику и, бубня, проклинаю кнопки пульта, которые в свою очередь не желают быстрее переключать каналы. «Что ж, быть может дело не в них, а в твоей забывчивости?» — я слишком часто разговариваю сама с собой. Это плохо. Надо прекращать так делать, потому что мое сознание начинает играть против меня же. Сестра на том проводе шумно дышит и я уже знаю, что её лицо покраснело от злости, потому что она всегда шумно злится. Кортни всегда была импульсивна, не умела скрывать свои эмоции (к сожалению, такой способностью я не могла похвастаться) и обиду скрывала ужасно, просто отвратительно. И на данный момент, я чувствую как из телефона выходит пар, как накаляется экран, прислонённый к уху. Что создает ещё более угнетающее мое положение, так это задние звуки у сестры. Я более чем уверена, родные сидят рядом с ней. И мне даже не приходится представлять какие у них лица при очередном проступке их любимой родственницы. Любимой, конечно же, в кавычках. Чуть ли не вскрикиваю, когда вижу знакомое лицо. Смотрю минуты две на экран и уверяю сестру в её прекрасном исполнении. — Кортни, ты выглядишь идеально! — слышу как сестра кряхтит на той стороне провода. — Ты правда великолепна, — она не отвечает мне и я выжидаю некую паузу. — Ты злишься, да? — Черт, Лори! Нет! — Я слышу, как ты дышишь. А ты так делаешь, когда злишься. — Я просто… Лори, все отвратно, — спустя секунды кажется она на грани слез. — Я просто ничтожество! — Что?! — не веря ушам, округляю глаза, так как впервые слышу это от своей уверенной сестры. — Как ты могла такое подумать? Кортни человек уверенный, знающий себе цену, и подобное поведение, не свойственное ей, предполагает, что она снова сбилась с пути. И мне, как сестре, приходится нелегко от подобного высказывания. — Я ужасно сыграла, настолько плохо, что… что даже ты не посмотрела, — не думала, что укол в самое сердце пройдёт так глубоко. Ох, Кортни. — Я правда стараюсь… — Кори, послушай… — вздыхаю и понимаю, что сестра всхлипывает, а моей душе становится тягостно. — Я горжусь тобой. Правда горжусь. Не представляю каково тебе, выступать на публике. Это огромная работа, которую ты проделываешь и которая тебе нравится. Я искренне рада, что ты прекрасно сыграла ту роль, которую желала. Но, эй, что же это ты? Раскисла? Нет, ты не должна, — смотрю на телевизор и улыбка сияет на моих губах. — Я сейчас наблюдаю как самая прекрасная девушка выступает на огромной сцене и выглядит настолько красиво, что остальные девушки завидуют с места. Слышу смешок на той стороне. Отлично, уже что-то, моя сестричка приходит в себя. — Спасибо, что не злишься на свою сестру, — вдобавок произношу. — Я специально хотела прийти пораньше, однако Клаус решил поиздеваться надо мной. — Хах, вся в хозяйку, — привычный весёлый голос и тепло разливается по телу. — Так, стоп, с чего это в хозяйку? — Ты точно такая же! Вечно поступаешь не как надо, но при этом… — собираюсь перебить сестру, но та не уступает. — Не спорь со мной, как никак я имею право сегодня, — закатываю глаза. «Ну да, сегодняшний упрёк останется навечно». — Не закатывай глаза! — Я не закатываю! — оглядываюсь нет ли камер в моей гостиной. — Откуда ты вообще… — Ты моя сестра, я знаю тебя лучше всех. — Верно. Минута и мы молчим, каждая задумываясь о своем. Улыбка все ещё на моих устах, так как выступление ещё идёт. Я действительно горда за Кортни. Такие девушки как она предназначены для сцены, однозначно. Её глаза блестят, загораются той самой искрой, которая бывает у людей, что нашли кладезь счастья. И нет ничего лучше, чем счастье родного человека. — Я люблю тебя, Лори. — И я тебя люблю, сестричка. — Ты ведь знаешь, что… И я хочу… Ведь… Связь обрывается и слова Кори слышатся через шорохи. Хмурю брови в недопонимании и пытаюсь сквозь шум из телефона докричаться до сестры. «Что за брехня» — смотрю на экран мобильного, будто это поможет. — Кортни, ты меня слышишь? Шум, шорохи и резкий звук пищащей машины раздаётся кругом. Мой дом начинает трястись и люстра нам головой издаёт лязг, отчего я подскакиваю и отхожу подальше к стене. Мгновенно наступившая тревога и волнение охватывает все тело, отчего я остаюсь прикованной к, как мне кажется, безопасному месту. «Землятресение?» — удивлённо гляжу в пустоту, мечтая о том, чтобы все закончилось. Клаус… Слышу лай Клауса и обеспокоено гляжу в сторону внешнего двора. Моя собака. Он совсем один, я не могу его бросить. Дом все ещё трясёт в течение определённого промежутка времени, а снаружи раздаются лязг металла, кажется чей-то возглас и громкие звуки сирены (но не знакомой). Встаю с места и замираю на мгновение, так, как по моему мнению, он заканчивается. Клаус продолжает лаять и я срываюсь, взволнованно сжимая телефон в руке. Скорее всего сестра все ещё на связи, но сейчас меня волнует состояние моего питомца (я отчетливо слышала, что что-то упало). — Хей, мальчик! — открываю заднюю дверь и Клаус тут же оказывается у моих ног. Собака продолжает лаять куда-то в сторону, но остаётся у моих ног. Присаживаюсь на корточки, приобнимая и успокаивая его. Проговариваю парочку успокаивающих фраз, попутно оглядывая свой двор. Черт, только не это! — Мои клумбы… Мои розы наполовину убиты. Ощущение, словно кто-то решил прилечь и отдохнуть хорошенько на шипах. Одна сторона куста опала, спала даже не на половину, а больше. Вторая половина держится из последних сил, но по цветам видно, что они не выдержат без моментального ухода. С досадой подхожу к цветам, поднимая с земли остатки моего цветника. Клаус виляет хвостом рядом со мной, скуля и прося внимания. Потерев его за ухом, тяжело вздыхаю и огорчённо дотрагиваюсь до последних живых цветков. «Не только продукты…» — делаю мысленно пометку. Клаус явно бы не мог такое совершить. Не только потому, что он дрессирован, просто он однажды усвоил урок, розы — цветы с шипами и лучше к ним не подходить. Телефон жужжит от входящего видеозвонка и, когда на экране появляется имя сестры, моментально отвечаю. — Боже мой, Лори! Ты в порядке?! — Да. Да, все в порядке, просто… — перевожу камеру на цветы, после чего раздаётся удивленный вздох Кортни. — О мой бог, Лори. Мне так жаль! — Ничего страшного, — вру, потирая лоб. — Главное, Клаус в порядке. Он малость испугался и начал лаять, — вновь чешу собаку за ухом и успокаивающе улыбаюсь. — Мы в порядке. Цветы не так важны. — Фух, я так испугалась. Сначала пропала связь, потом ты не отвечала, мне казалось, что все пропало! — резко оглядываюсь назад, так как слышу какой-то шорох из стороны. — Ты так долго ухаживала за этими цветами… Я же знаю, как ты их любишь. — Нет, Кортни, все в порядке, честно. Я больше волновалась за наше с Клаусом будущее, — усмехаюсь и показываю большой палец вверх, старясь скрыть досаду. — Что это было вообще? — Без понятия, но я искренне надеюсь, что подобное не повториться. Глазами пробегаюсь по двору, ища что-нибудь необычное или же сломанное или что-то, что издаёт какой-то шорох, потому что я могу поклясться, что слышала что-то отдалённо напоминающее двигающееся железо. Медленно опускаю взгляд на столик около дверей и мои брови автоматически вскакивают. — Серьезно?! — Что? Что случилось? — Кто-то украл мою пиццу! — Черт бы тебя побрал, Лори! Сконфуженно слежу за пустой тарелкой, будто пропавшая еда сможет появиться из неоткуда. — Тебя так сильно волнует твоя пицца? Серьезно?! Ты могла бы погибнуть, ты понимаешь? — Какого черта?! Хотя бы спасибо сказали, кто бы то ни был! — кричу, оперев руку в бок. — Вот кто в землетрясение решится поесть?! — Ты уверена, что это не Клаус? — сестра закатывает глаза, поправляя свои волосы. — Нет. Клаус не ест со стола, он приличный мальчик, — фырчу и смотрю на своего четвероногого друга, который собирается вернуться к своей будке. — И да, мы не погибли. В доме ничего не разбилось, я цела и жива. — Одно сплошное счастье. Спустя ещё нескольких минут разговора, вопросов, мы обе прощаемся друг с другом и желаем спокойной ночи. Отправив воздушный поцелуй, я выключаю телефон и прижимаю его к себе. Забрав пустую тарелку, возмущённо бубню себе под нос о том, что осталась без ужина. Глупо. Проверяю ещё раз свой двор, убираю последствия тряски со своих кустов и зову Клауса к себе. Обычно он не спит дома, но в случае повторного землетрясения, думаю, он может испугаться. Так что оставляю собаку на первом этаже, проверяя весь дом на наличие поломанных вещей. Как никак, трясло знатно и не хотелось бы случайно наступить или наткнуться на поломанное стекло или аппаратуру. Закончив осмотр, сверяю часы и охаю. Время уже позднее для меня, удивлена, что не валюсь прямо на месте. Мне не удаётся сидеть дольше одиннадцати вечера. Не знаю откуда подобная способность у меня зародилась, но меня буквально выключает после одиннадцати ночи. А с учетом того, что Клаус тоже засыпает около десяти, мне придётся сейчас быстро ему перетащить пуфик к двери, так как видимо тот не собирается отходить далеко от своего места у выхода во двор. «Личная охранная система» — поглаживаю собаку и желаю доброй ночи, после включаю свет на заднем дворе. Поднявшись на второй этаж к себе в комнату, переодевшись и проведя вечерний водный ритуал для отхода ко сну, решаю написать сестре последнее сообщение, дабы та не волновалась обо мне. Быстро напечатав SMS, пальцем тыкаю на «отправить» и откладываю телефон на тумбочку. Укутавшись сильнее в одеяло, взбиваю подушку и кладу голову, чувствуя, как усталость тяжело упала на меня. Мне определённо нужен был сон, нужно было восстановить свои силы. И сейчас это чувствуется как никогда… Однако мне не сразу удаётся распознать лай своей собаки сквозь сон. Видимо, я сплю очень сильно, ибо мои глаза уже слиплись и с трудом открываются. Мычу, стараясь игнорировать Клауса, который отчаянно просит должного внимания, но, не выдержав, встаю и выбираюсь из тёплой постели. Проверяю время и мысленно чертыхаюсь — время три часа ночи. «Ну держись, держись». Перепрыгивая ступеньки, уже зову своего питомца, дабы тот перестал лаять на зов хозяйки. Но Клаус не желает прекращать даже когда я подхожу к нему. Он стоит, грозно уставившись на дверь, которая ведёт во двор. Я нерешительно поглядываю через окошечко, осматривая весь периметр, но не замечаю ничего и никого. — Там пусто, Клаус, чего ты завёлся? — открываю дверь и собака тут же вылетает из дома. Выхожу следом, приобнимая себя. На улице холодновато и я слегка стучу зубами от изменения температуры. Клаус стоит около будки и вынюхивает её. «Наверное, опять послышалось что-то» Качнув головой в знак недовольства и смирившись с мыслью, что мой друг просто любит активную ночную жизнь, поднимаю голову, желая увидеть звезды на небе. Как на зло, облака заполонили все небо, не оставив ни малейшего пустого участка. Что ж, видимо не сегодня. Перевожу взгляд на столик и хмурю брови в недоумении. Листок, согнутый пополам, дергается от ветра, но не летит из-за пресса камня, что лежит на нем. Вспоминаю, что все убрала со стола в последний раз и, недоверчиво покосившись, решаюсь медленно подойти. Мои пальцы не сразу желают убирать камень, но любопытство звонко гудит в сердце, прося посмотреть. И я слушаюсь.«Спасибо за пиццу.» З.С.
Клаус трется носом об ногу. А я все так же пялюсь на листок. «В твоей жизни могло произойти ещё что-то странное, как личный домовой? Хах, возможно есть вещи куда страннее исчезновения пиццы. Например, загадочный листок. Ночью. На твоём заднем дворе» — в этот раз я согласна.