***
Судорожно вздохнув, она открыла глаза. Холодный пот градом струился по телу. Оглядев себя, Юля поняла, что скинула с себя всё одеяло. Рядом, под боком, заворочался Костя, закинул на неё руку, но почувствовав, что она раскрыта, нахмурился во сне и, нащупав одеяло, укрыл её, притянув к себе. Некоторое время она наслаждалась его объятиями и теплом, приходя в себя после кошмара. Они снились ей довольно часто. Мозг не переставал анализировать постоянно поступающую в него информацию, услужливо сливая её со всеми страхами, успешно подавляемыми днём, но не ночью. Последнее их дело забралось занозой под кожу, жгло и не давало покоя, служа катализатором к воскрешению глубинных страхов подстав, измен, предательств, страхов, с которыми, казалось бы, она уже научилась справляться. Но вновь возникшее чувство беспомощности от того, что на это ты не в силах повлиять, что от тебя ровным счетом ничего не зависит, явно сигналило ей об обратном. И что вычеркнуть тебя из жизни может не шальная бандитская пуля, а система, на которую ты работаешь. Понимая, что уже не уснёт, а своими ворочаниями может его разбудить, Юля осторожно высвободилась из Костиных объятий и покинула постель. - Бессонница? – бесшумно возникнув за её спиной через некоторое время, поинтересовался Лисицын. Она стояла, обхватив себя руками, смотря в тёмное окно, и даже не вздрогнула при его появлении, давно привыкнув к его тихим подходам. - Костя, Фишер ещё у нас? – не ответив ему, сразу спросила она. - Да, – если он и удивился её вопросу, то вида не подал. – Его сегодня переводят. Она повернулась к нему и, заглянув в глаза, сказала: - Нам надо с ним поговорить. «Ответы ищешь…» - усмехнулся он про себя, поймав её пытливый взгляд. – «Что ж, надеюсь, Юлька, вопросы ты уже сформулировала!» И лишь коротко кивнул: - Понял.***
Они уже стояли перед камерой Фишера, когда он подумал, что она, возможно, хочет поговорить с ним наедине. Но Юля не выпускала его руки всё то время, пока они шли к нему, расцепив пальцы только тогда, когда отворилась железная дверь. В камеру они зашли вместе. - Мы… - начал было Костя. - Майор Лисицын, майор Соколова, - повернувшись к ним, ответил мужчина. – Я помню. Хотите что-то уточнить по делу? - Нет, – ответил Лисицын. - Заинтересовали! И тут же прищурившись, спросил: - Камеры пишут? - Боитесь? – хмыкнул Костя. - Мне-то что, - ответил Фишер. – А вот вам… Общение со мной ещё никому ни хорошего настроения, ни лет жизни не прибавляло. - Увы, техническая неисправность! – пожал плечами Лисицын. - Бывает! – улыбнулся мужчина. – Тогда прошу! – он указал на сидения напротив себя и сложил руки на столе. – Как вас по имени-отчеству звать величать? Уж простите, не хочу обращаться к вам по фамилиям. - Константин Львович, Юлия Александровна, - представил их Костя, садясь за стол и искоса глядя на всё ещё молчавшую женщину. Фишер кивнул, и за столом воцарилось молчание, которое, вдруг, прервалось тихими словами Юли: - Простите нас… Казалось, эта фраза удивила всех троих, но больше всего самого Фишера. - Да за что, Юлия Александровна? - Мы не знали… - А если бы знали, то что? Дали бы убежать или пристрелили бы на месте? – усмехнулся он. – Нет. Вам не за что извиняться. Вы хорошо выполнили свою работу! - Вы свою тоже хорошо выполняли! А теперь… - замялась она. – Это несправедливо! - Несправедливо, - медленно, почти по слогам повторил Фишер и, склонив голову, перевёл оценивающий взгляд на Костю. – Вы служили? - Да, - ответил тот. - Воевали? – и, получив очередной утвердительный кивок, продолжил: - Думаю, Чечня. Первая или вторая кампания? - Обе, - глухо ответил Лисицын. Не ожидавшая подобного поворота в разговоре Юля быстро накрыла под столом своей ладонью руку мужчины, сжавшего её руку в ответ. Уважительно кивнув, Фишер продолжал: - Тогда о несправедливости вы должны знать не меньше моего. Когда система тебя вычеркивает – это страшно, но вполне ожидаемо. Ты должен быть к этому готов. Я это предполагал, поэтому и продержался так долго. Дожил, так сказать, до седин. - Но как же тогда… - начала Соколова. - Жить? Работать? – продолжил за неё мужчина. – Да так же как и раньше. Просто жить и работать, но со знанием того, что это может произойти. Быть к этому готовым, никогда не расслабляться. Я с вашей конторой не знаком, про неё ничего не могу сказать, когда работал, её ещё и в помине не было, но ваша начальница, кажется, неплохой человек. Это хорошо. Но ничто не вечно, всё может измениться в один момент, не забывайте об этом! – он замолчал. - Всегда так, порой думаешь, что всё хорошо, а кто-то уже роет тебе могилу… - задумчиво протянул мужчина, погружаясь в собственные мысли. Смотря на этого пожилого человека, легенду в узком кругу правоохранителей тех, кто о нём знал, Юля чувствовала себя не опытным майором, а девчонкой-стажером только-только поступившей на службу в полицию и с широко раскрытыми глазами, слушавшей рассказы старших коллег о работе. Но если они, смеясь и перемигиваясь, могли сгустить краски, описывая все прелести предстоящей службы, лишь для того, чтобы просто попугать неопытного новичка, то здесь этого и близко не было. Простые и страшные истины прямо в лоб. И пусть ты всё это и так, казалось бы, знал, но когда перед тобой сидит живой пример того, что может произойти при самом неблагоприятном исходе, эти знания обрушиваются на тебя с новой силой. Ни где-то и когда-то, а здесь и сейчас. Это может произойти с каждым и никто от этого не застрахован. Наступила тишина, каждый думал о своём. - Просто помните об этом, - нарушил молчание Фишер. – И не жалейте меня, Юлия Александровна, я тоже не ангел с белыми крылышками. Я хотел вас убить, - и он перевёл взгляд на Костю. Юля вздрогнула, а Лисицын лишь усмехнулся: - Меня? - Да, вас. Я наблюдал за вами и в больнице, и на территории заброшенного завода и сделал для себя некоторые выводы. - Это какие? – с вызовом спросила Соколова. - А такие, что устранив одного из вас, можно вывести из равновесия другого, - и вздохнув, продолжил. – Знать людей, понимать суть их отношений, при моей работе - это первая необходимость. Вы, - он посмотрел на Юлю, - в больнице, пока ваш напарник осматривал вещи Багировой, стояли и голову чесали, не контролировали, не помогали, а были расслаблены, полностью ему доверяя. Это первое. Второе… Мне продолжать? – он поднял бровь, заметив её предупреждающий взгляд. - Достаточно! А я думала, что вы просто мыли пол! – смутилась она. Фишер усмехнулся уголком губ и продолжил: - Я видел, что вы более эмоциональная, более импульсивная и если бы я устранил вашего напарника, вы без раздумий застрелили бы меня. Я прав? – прочитав ответ в её глазах, он кивнул своим мыслям. – Для меня это был бы наилучший исход. - Значит, вы видели нас на территории завода с самого начала… – задумчиво протянула Соколова. Только сейчас со страхом осознавая, насколько безрассудной была её идея пойти на снайпера, не дождавшись подкрепления. - И как вы узнали, что мы там? – и, заметив его хитрый взгляд, догадайся, мол, сама, поняла. – Камера… - Она самая. Уж камеру от собачьего чипа я отличить могу! Она бы, кстати, могла быть и поменьше. - Использовали то, что дали! – как-то совсем по-детски возмутилась Юля. И тут Фишер впервые, за всё это время, улыбнулся искренне и открыто. - Используй то, что дали! – повторил он. – Если бы вы знали, сколько раз я был под угрозой раскрытия, вот из-за этого! Используя то, что мне дали! - А почему тогда вы отказались от своего первоначального плана? – спросил молчавший до этого Костя. - Да вот поэтому. «Используй то, что дали!» Увидел вашу камеру, себя вспомнил и вдруг понял, что вы свои… А то что стрелял, так это привычка. Без боя я сдаться не мог, уж извините. Он замолчал на некоторое время, вновь сложил руки перед собой на столе и, задумчиво окинув внимательным взглядом сидящих перед ним напарников, начал: - Вот, что я вам ещё скажу, раз уж у нас такой душевный разговор вышел… Найдите свою точку опоры. Тогда всё можно будет вынести и пережить. Мне её найти не довелось, а жаль, может быть, тогда бы ещё побегал. Надеюсь, вы меня поняли! Считайте это наставлением от старшего товарища. Ну, всё, - он убрал руки со стола и выпрямился, - думаю, самое время исправить техническую неисправность, а то ко всем здесь присутствующим могут возникнуть ненужные вопросы. - А…да… – замявшись, Соколова с трудом вынырнула из своих мыслей. - Да! – повторил поднявшийся вслед за ней Лисицын. У двери они обернулись. - Берегите себя! – Фишер тоже вышел из-за стола и теперь стоял перед ними. Юля кивнула в ответ и, судорожно вдохнув, почти бегом покинула камеру. - Эта работа не для неё, - глядя ей вслед, покачал головой мужчина. - Попробуйте ей самой об этом сказать! – усмехнулся Костя. Фишер понимающе кивнул и протянул руку Лисицыну. - Удачи, майор! Тот ответил крепким рукопожатием и вышел. Дверь захлопнулась.***
Юля стояла, прислонившись к стене, в одном из коридоров, ведущем к лаборатории. Там и нашёл её Лисицын. - Костя, - заметив его, начала она. – Помнишь наше дело, связанное с Институтом Глобальных Космических Исследований? Мы ещё мать спасли, к детям её вернули. Ты повёз их семью домой, а я тогда смотрела на вас и говорила Рогозиной, что в такие моменты горжусь нашей работой**. Костя молча кивнул. - А вот в такие моменты, - она взмахнула рукой, указав в направлении, откуда они только что пришли. – Я её ненавижу! Мы должны отдать человека на смерть, Кость… - женщина выдохнула и замолчала. Мужчина положил руку на её плечо и начал успокаивающе поглаживать. - Ну, теперь-то он надолго исчезнет с радаров! Юля вскинула на него испуганный взгляд, и он продолжил: - Не в этом смысле! Такие спецы старой школы сейчас у разных контор на вес золота. А уж они-то найдут, чем его зацепить, чтобы он сидел и не отсвечивал, делая то, что им нужно. Да… - задумчиво протянул он. - Даже не знаю, что для него было бы лучше! И, заметив её вопросительный взгляд, развёл руками. - Сегодня ночью у меня тоже была бессонница. А старые армейские связи не ржавеют и могут о многом рассказать. Ух, и разнесло же нас по разным конторам и министерствам! – улыбнулся ей мужчина, и тут же посерьёзнев, добавил: - Никому не пожелаешь оказаться в таком зазеркалье, Юлька. Когда друзья вдруг оказались врагами, а враги, так врагами и остались, когда, казалось бы, свои кидают и предают… - замолчал он, унесшись мыслями куда-то далеко. - А ты-то как? – спросил через некоторое время мужчина. – Нашла ответы на свои вопросы? - Мне кажется да! – посмотрела на него Юля. – Помнишь, что он сказал? - О том, что ты воздух пинаешь, пока я работаю? – ухмыльнулся Лисицын. - Ну, прекрати! – возмутилась она, легко хлопнув его по груди. - Ладно-ладно! – поднял он руки в примирительном жесте. - Так вот, - начала женщина. – Этот мир жесток, страшен и несправедлив и нам его не переделать, но давай он не будет таковым там, где находимся мы с тобой? Я верю, что у нас хватит на это сил, правда! – глядя в его глаза, она сделала глубокий вдох. - Потому что ты – моя опора! - А ты… - улыбнулся Костя, привлекая её к себе. - Твоя! – выдохнула она в его плечо. - А ты – моя! – крепко обнимая её, поставил он точку. - Ой! А что это вы тут делаете? Обнимаетесь что ли? – прервал их, проносящийся мимо Тихонов. – Там Рогозина всех на совещание зовёт! - Вот и иди, Ваня… - рявкнул на него Лисицын. - На совещание! - Ой, можно подумать я чего-то там у вас не видел! За четырнадцать-то лет! - Тихонов! – уже не выдержала Соколова. - Да иду я, иду! – улыбаясь, начал отступать он. - Не то сейчас я получу, и подвиг свой не совершу! – бубня себе под нос. - Ладно, Кость, пойдём и мы! – потянула его за руку Юля. - Да, ты иди. Я сейчас, за тобой! Постояв некоторое время в задумчивости, он, вдруг, заметил нескольких незнакомцев, направляющихся к камерам в сопровождении Николая Петровича. Проведя рукой по голове, он вздохнул, пробормотав: - И тебе удачи, Фишер!