***
Дома Какаши ждал вкусный горячий обед от одного белобрысого шеф-повара, которого теперь вполне можно было оставить на кухне одного, не опасаясь за её сохранность. Его ждал непривычный уют, запах кофе и ставший уже почти родным дух ветра и зелёной травы, которые крепко ассоциировались с Наруто. Вся его крошечная квартира пропиталась этими запахами. Казалось, они теперь стали её неотъемлемой частью, не менее важной, чем кровать и наличие душа. Домой хотелось возвращаться. Тем не менее после тренировки Какаши направился вовсе не домой. По крайней мере, не к себе. Ему почему-то захотелось посетить другую квартиру, ещё более маленькую, чем его собственная. Не то чтобы он это планировал изначально. Скорее, ноги сами понесли его по знакомой дороге туда, откуда в какой-то мере всё началось. Попасть внутрь не составило особого труда. Дверь была заперта на ключ, но Наруто, к своему обыкновению, не удосужился закрыть окно. Скорее всего, он и сам нередко использовал его вместо входа, не утруждаясь тем, чтобы постоянно возиться с ключами. Какаши даже не удивился бы, если бы оказалось, что Лис давно потерял свои ключи и понятия не имел, где они находятся. На подоконнике был толстый слой пыли. Он был чуть реже в самом центре, где, видимо, не раз проходили ноги Наруто, но ближе к краям напоминал странный мохнатый ковёр, который, казалось, можно было просто поднять одним пластом. Не удержавшись, Какаши нацарапал улыбающуюся рожицу на особо толстом слое. Пол квартиры выглядел ничуть не лучше подоконника, только ещё был завален книгами, неровными стопками тетрадей и горами свитков. Свободной оставалась только узкая тропинка, ведущая к разворошенной кровати, и ещё одна, чуть меньше, — в сторону коридора. Кроме кровати, теперь кажущейся совсем крохотной для повзрослевшего выросшего Наруто, и низенького шкафа с покосившимися дверцами мебели в комнате не было. Какаши улыбнулся, заметив среди скомканных простыней один из многочисленных пледов, которые когда-то Наруто притащил к нему в больницу, но сразу же посерьёзнел, когда понял, что лежит под пледом. Он даже подошёл поближе — не снимая обуви, чтобы ненароком не наступить на что-то мелкое, спрятавшееся в общем бардаке. И правда: из-под пледа на него одним глазом поглядывала его точная мини-копия. «Надо же. Она действительно существует. А я думал, что это просто шутка». Хатаке осторожно взял куклу в руки, с преувеличенной внимательностью рассматривая неровные швы и грубые стежки. Сам ведь сшил. Ещё когда был совсем дитём. И хранил до сих пор. Кукла даже не очень истрепалась. Сразу видно, что за ней старательно ухаживали, берегли как что-то очень важное: вовремя стирали, тщательно подшивали распустившиеся места и появляющиеся дырки. На правом плече игрушечного Какаши легко можно было заметить вмятину, оставшуюся от щеки Наруто, и крошечное пятнышко высохшей слюны. Какаши направился на кухню, зачем-то прихватив куклу с собой. Дверь отперлась неохотно: петли совсем поржавели и ходили с заметным трудом, а душераздирающий визг, издаваемый ими при малейшем движении, запросто мог служить сигнализацией. Хатаке сделал себе мысленную пометку в следующий раз захватить с собой масло. С тех пор как мужчина был здесь в последний раз, кухня Узумаки изменилась мало. Это по прежнему была небольшая квадратная комнатка с большим окном, стёкла в котором были такими грязными, что через них едва пробивались солнечные лучи. Даже старый стол по прежнему стоял на своём месте, правда, теперь трёхногий и заметно покосившийся. Холодильник был выключен, но Хатаке не сомневался в том, что, открой он его, непременно найдёт внутри горы испорченных продуктов, среди которых точно отыщется и пакет молока со сроком годности, истёкшим ещё пару недель назад. Как тогда, когда он вошёл сюда в первый раз вместе с третьим Хокаге. От воспоминаний стало неожиданно тесно в груди. Память услужливо подсунула ему образ маленького белокурого засранца, который в первый же день знакомства умудрился отличиться. Этот образ рос, менялся на глазах, превращаясь из шаловливого паренька, громко кричащего о том, что именно он должен стать следующим Каге, в молодого парня, в одиночестве празднующего свой день рождения. Никаких свечек и торта — только рамен и три великолепных теневых клона. Воспоминания врывались одно за другим, подобно лавине, сменяли друг друга с поразительной хаотичностью, не заботясь о хронологии событий или каком-то порядке. Вот Какаши упрашивает Наруто поесть овощей, а тут пришёл разбудить Лиса перед важной миссией, чтобы тот не проспал по своему обыкновению. Здесь они с Сакурой и Саске пришли проведать парня, когда тот болел. Какаши тогда ещё поразился тому, каким взглядом наградил их Узумаки, когда увидел всю троицу на своём пороге. Столько благодарности разом он не видел больше никогда. А вот убитый горем Наруто с пустыми глазами и ничего не выражающим лицом. Это было после смерти Джирайи, когда Какаши прошёл проведать ученика. Нет, не проведать. Сообщить, что его вызывают в шифровальный центр, чтобы перевести последнее послание его учителя. Чёрт, он ведь даже не догадался тогда поддержать Наруто как следует. А ведь именно этот мальчишка со временем превратился в молодого мужчину, который бросил всё ради того, чтобы не дать Какаши сломаться, чтобы помочь ему подняться на ноги. Именно здесь — в этой крошечной коробке с маленькой мебелью вырос тот, кто теперь стал для него центром мира; тот, за которого он держался, чтобы не упасть вниз. Столешницу, как и всё в этой квартире, покрывал толстый слой пыли. Хатаке наспех стёр его первой попавшейся на глаза тряпкой. Куклу мужчина усадил на грубо сколоченный низкий стул с ножками, выглядящими так, словно они в любой момент могли разъехаться в разные стороны. Другой стул — вроде бы более крепкий — мужчина отодвинул поближе к уцелевшим ножками стола. Водопровод работал. Вода даже не была перекрыта. Правда, в чайнике поселился паук, и мужчине пришлось здорово постараться, чтобы убрать его и паутину, которая занимала всё свободное пространство внутри. У Наруто не нашлось губок, так что Какаши снова использовал ту же тряпку, которой вытирал стол. Благо, в одном из ящиков он нашёл непочатое чистящее средство с ещё даже не истёкшим сроком годности. В шкафчике над плитой, как обычно, не было ничего кроме упаковок рамена быстрого приготовления. Казалось, тут были все вкусы, которые только существовали в природе — от острых к сладким, даже некоторые с добавлением овощей. Хатаке с удивлением обнаружил несколько пачек лапши с кусочками баклажанов. Одну такую он и взял себе, справедливо рассудив, что хозяин квартиры не будет особо против. Чайник вскипел. Какаши залил лапшу кипятком, аккуратно поставил на самый краешек стола, подальше от того места, откуда отвалилась ножка. Он осторожно опустился на стул, поёрзал, проверяя надёжность, — старое дерево жалобно заскрипело, но выдержало нагрузку. В пустой комнате треск, с которым разделились на две половинки одноразовые палочки для еды, прозвучал подобно взрыву, а шорох трущихся друг о друга деревяшек был никак не тише штормового ветера. Только сейчас Какаши понял, насколько же тут тихо: ни тебе шума воды в соседней квартире, ни смеха детей, ни даже соседской ругани. Даже привычный шум улицы не долетал сюда — квартира Наруто была сильно в стороне от оживлённых районов. Интересно, когда Лис был ребёнком, здесь было так же тихо? Его тоже пугала эта тишина; казалась ли она ему такой же жуткой, как кажется сейчас его бывшему учителю? Или он просто привык и перестал это замечать? Называл ли он вообще это место домом? Считал ли он, что у него есть дом, где можно спрятаться от всего, где ждут, где всегда поймут и поддержат? Ответ был очевиден, но от него мурашки бежали по хребту. Конечно же, нет. Не было. Никогда. Невольно напрашивалась жуткая параллель между Наруто и тем, кого Какаши уж точно не положено было бы жалеть, но он почему-то жалел. Такой же мальчишка, потерявший всё на свете. Такой же идеалист, ищущий свой путь, но, к сожалению, свернувший не туда. Идущий к цели, но использующий совсем другие методы. В нос ударил запах готового рамена, приправ и совсем лёгкий аромат жареных баклажан, которые — удивительное дело — действительно тут были. Хатаке осторожно подцепил немного лапши палочками и отправил в рот. Вкус был очень даже ничего. Не сравнится, конечно, с домашней едой, но, если разобраться, откуда Наруто должен был знать, какова на вкус настоящая домашняя еда? «Чёрт», — несколько брызг упали на старые форменные штаны. Они, в принципе, уже мало чего боялись, но всё равно жалко. Не один год служили, как-никак. Хатаке только порадовался тому, что не надел утром новую форму, хоть это было бы и более правильно. Всё же его вызывали на ковёр к Хокаге. Какаши снова чертыхнулся. Он вспомнил лицо парня с фотографии, которую показала ему Цунаде. Совершенно незнакомое лицо, которого он никогда не видел раньше. Парень, с которым он не перекинулся и словом в прошлом. Хокаге, кажется, так и не поверила в это. Не зря же она переспрашивала несколько раз, хотя ответ так и оставался прежним. Но как он мог узнать того, кого никогда не знал и не видел? Был ли у него мотив, или причина ненавидеть Какаши? Чёрт его знает, может, и был. Знаменитый копирующий ниндзя многим уже успел стать поперёк горла. Даже его грядущее назначение грозило сделать его объектом ненависти для многих, кто мог не принять такого Хокаге. Если, конечно, его назначат после всего, что с ним было. Если не признают бракованным, испорченным, ни на что не годным стариком. Как же этот мальчишка был похож на Саске. Черты лица чуть грубее, другая линия губ, глаза иного цвета и волосы светлее на тон — вот и все различия. Учиха, как ни посмотри. Ещё один Учиха, которого съела ненависть. А ведь понемногу уже начали верить в то, что проклятие этого рода пало, что его победили Наруто и Саске. Жаль, если это будет не так. Последний оставшийся в живых Учиха заслуживал если уж не счастья, то хотя бы покоя. Хотя какой может быть покой, если при нём всегда будет напоминание, если он всю жизнь будет смотреть на мир проклятыми глазами, которые сам вырвал из глазниц родного брата. Глазами, за право обладать которыми нужно было убить. Кто знает, может, и его — Какаши — хотели убить именно из-за шарингана. Возможно, дело в ненависти. Хатаке нередко с этим сталкивался в прошлом: чистокровные Учихи с трудом принимали тот факт, что их силу мог использовать кто-то, не принадлежащий их клану. Некоторые даже пытались убить только за это. Правда, никто ещё не доходил до того, чтобы прибегнуть к мучениям и пыткам. Никому не приходило в голову потребовать такой расплаты. А может, дело было и вовсе в другом. Плата за использование Мангекё всегда очень высока. И ты платишь не только за то, чтобы получить его. Глаз, использующий эту технику, постепенно теряет зрение, пока окончательно не перестает видеть. Возможно, причина именно в этом. Может, тот, кого Хокаге звала Наоки Сайто, просто хотел получить себе запасной глаз, неподвластный времени; глаз, которому не грозила слепота. Может, именно для этого он издевался над Какаши — чтобы проверить, правду ли о нём говорят, чтобы воочию убедиться в том, что Хатаке действительно обладает шаринганом. Что ж, это многое объясняло. Нет. Это объясняло всё. Странное дело, но Какаши снова порадовался тому, что больше не имеет ничего общего с этой техникой. Своё проклятие он уже отработал сполна. В отличии от мальчишки, который улыбался ему с фотографии жуткой двойной улыбкой. Одна из них была легкой и едва уловимой — лишь краешками губ. Эта улыбка оказалась неожиданно спокойной и умиротворённой. Никто бы не подумал, что жестокий мучитель, палач, причинивший столько боли, может так спокойно улыбаться; что такой, как он, имеет право на подобную улыбку. Другая же — кровавая и широкая — зияла на его шее от уха до уха. Мужчина поспешно доел остатки своей лапши, выловил кусочки баклажан из подливы — на вкус они были неплохи, но не так хороши, как обычные жареные баклажаны, — и выпил суп, уронив ещё несколько капель на колено. Квартира давила на него. И без того крошечная, она, кажется, начала ещё больше сжиматься, словно собиралась раздавить его к чёртям в лепешку. Нет, тут точно не стоило оставаться. Ни ему, ни кому бы то ни было ещё. Хатаке вспомнил свою записку, которую так и не показал Наруто. Одну её сторону, пожалуй, тому и не стоит никогда видеть. Куда же она делась, эта записка? Кажется, мужчина смял её и спрятал в корзине среди другого мусора, чтобы Лис не смог увидеть. Тогда это была минута слабости. Тогда он был уверен в том, что сходит с ума и не имеет права портить ещё чью-то жизнь. Теперь же он знал причины, знал, откуда росли ноги у проблем и симптомов, так похожих на быстро приближающееся безумие. Теперь он был почти готов воспроизвести ту записку и наконец-то показать тому, кому она предназначалась. Осталось только закончить ещё одно важное дело.***
— Видел бы ты своё лицо, — фыркул Наруто. Он стоял прямо перед Саске, так близко, что тот без труда мог сосчитать веснушки на загорелом лице и чешуйки обгоревшей на солнце кожи. В голубых глазах плескалось задорное хитроватое веселье. Гадёныш явно заметил то, как сильно он испугал Учиху, не делая ничего, и, похоже, открыто с этого забавлялся. Вслух, правда, не сказал ничего, да и на смех Саске не поднял, хоть в прежние времена наверняка не упустил бы такой возможности поиздеваться. — Наруто! — голос Харуно прогремел в подземелье как выстрел. Не ожидавшая такого эффекта, девушка смутилась и поспешно прикрыла рукой губы и алеющие щеки. Глядя на неё, Наруто беззвучно засмеялся, чуть откинув голову назад. Сакура сначала ещё больше покраснела, а потом засмеялась тоже, так не убрав руку ото рта. Саске же смеяться с ними не стал. Он смотрел на Наруто. На этого нового, более взрослого, более мужественного Наруто, которого ему только предстояло узнать. Новая причёска действительно изменила парня. Не настолько, чтобы можно было сказать, что перед тобой совершенно другой человек, но достаточно, чтобы, видя его, ты не представлял в первую очередь того беззаботного шалопая, которым этот молодой юноша когда-то был. Словно, отрезав волосы, Наруто убрал последний занавес, скрывающий от посторонних то, как сильно он за эти годы изменился. — А что? — спросил Лис, отсмеявшись. — Я просто выпустил его из тюрьмы. Не хотел отдавать такую честь кому-то ещё. Ну разве я не самый лучший друг в мире? — Лис широко улыбнулся, от чего его глаза превратились в тонкие щёлочки, затем таким знакомым привычным жестом поднял руку и взъерошил короткие волосы на затылке. Вот только вместо отрезанной руки белел протез, плотно обмотанный бинтом. — Ну ты чего? — видимо, заметив что-то такое в выражении лица Саске, Наруто вдруг посерьёзнел и задумчиво нахмурил брови. На секунду Учихе показалось, что тот читает его насквозь, что видит, какие именно мысли мелькали в его голове. На секунду он испугался, что Лис всё понял и теперь потребует объяснений, но вместо этого он зачем-то взял пустой рукав Саске в ладонь и сказал то, что не имело ничего общего к настоящему настроению друга: — Я же пошутил просто, понимаешь? Я бы никогда не причинил тебе вреда. — Да? — голос хрипел, и парень поспешно прочистил горло. Облегчение, которое он испытал, было таким сильным, что спёрло дыхание. Конечно же, Наруто ничего не понял. Он, в принципе, никогда не понимал подобных вещей. Не понимал, как сильно Учиха благодарен ему, и как тяжело этому последнему из гордецов подобрать подходящие слова, чтобы это выразить. Наблюдая за тем, как Наруто рассеянно теребит в пальцах рукав его кофты, Саске вдруг выдал совсем не то, что хотел бы сказать на самом деле: — Даже если бы это был приказ Хокаге? Наруто поднял глаза. На этот раз в них не было ни намёка на недавнее веселье. Черты лица Лиса словно заострились. Теперь в нём точно не было ничего от того ребёнка, которым он был. Всё детское осталось позади. Саске понял, что ступил на чрезвычайно тонкий лёд и сразу же об этом пожалел. Это явно было не то, что стоило говорить другу, который в очередной раз пришёл, чтобы вытащить его из мрака. А заодно спасти от позора, которым неизбежно грозила любая огласка. — Ну что ты говоришь? — неожиданно влезла Сакура. Видимо, помня о предыдущем фиаско, она говорила полушёпотом, от чего её голос звучал совсем странно. Кое-где она и вовсе шипела не хуже Орочимару. — Хокаге-сама не стала бы тебе вредить. Если бы она не верила в твою невиновность, не спрятала бы тебя здесь и не стала бы прикрывать перед другими Каге. — Хороши прятки, — фыркнул Наруто. — Запечатать глаза и запереть в заброшенной камере. — Я уверена, что у Цунаде-сама просто не было выбора. — Иш, как ты своего учителя защищаешь, — Лис немного повернул голову в сторону девушки, и хоть Саске не видел полностью его лицо, даже так он сумел уловить то, каким язвительным стало его выражение на эти несколько секунд. Реакция Сакуры удивила тоже: вместо того, чтобы возмутиться или попытаться заткнуть его рот, Харуно лишь молча опустила голову, пряча покрасневшие щёки. — Я бы не стал, — Наруто снова повернулся к Саске, сменив тему так резко, что Учиха даже не сразу понял, о чём он говорит. — Кстати говоря, мне уже пытались отдать такой приказ, если ты забыл. И не один раз.***
— Ты, наверное, ужасно голоден. Я сейчас быстро что-то приготовлю, — хлопотала Сакура. Наверняка она хотела показаться милой гостеприимной хозяйкой, но по итогу лишь здорово раздражала. За время своего вынужденного заключения Учиха успел здорово отвыкнуть от шума, разговоров, суеты. В какие-то моменты ему даже казалось, что ещё немного — и он отвыкнет от звука своего собственного голоса. Услужливые же нотки в голосе Сакуры звучали как визг, который бывает, когда кто-то водит ножом по стеклу. — Угомонись, Сакура, — попросил Наруто. Оказавшись в комнате девушки, он снял кофту и небрежно бросил её на пол, как сделал бы в своей собственной квартире. — А ты не командуй, — огрызнулась она. — И нечего разбрасывать здесь свои вещи, словно ты собрался тут жить. — Да не дай Бог, — отмахнулся Лис. Он показал довольно внушительный пухлый рюкзак, на котором едва не лопалась застёжка. — Я просто хотел сказать, что взял еды с собой. Только надо кое-что разогреть. — Кое-что — это кипяток? — фыркнул Саске. Он не вписывался в эту почти уютную идиллическую картину и не представлял, что с этим можно сделать. Наверное, в этой команде ему уже никогда не будет места и он всегда будет оставаться чужим, изменником, предавшим своих. Зато он может притворяться, делать вид, что всё хорошо: шутить как раньше, отпускать ядовитые комментарии, подкалывать Наруто. Ведь наверняка этот идиот притащил несколько упаковок какого-то там суперкрутого рамена, который никто кроме него не любит. На шутку Лис не ответил. Только улыбнулся краешком губ и эта улыбка выглядела многообещающе и чуточку самодовольно. Впрочем, Саске готов был признать, что парень вполне имеет право казаться самодовольным. Потому что то, что он доставал из недр рюкзака было совсем не раменом. Один за другим Лис вытаскивал судочки с едой — от онигири, до воздушного яичного рулета. — Сам готовил? — Сакура взяла один из судков, приоткрыла крышку и заинтересованно принюхалась к содержимому. — Это что, рисовые шарики? — Ага, — улыбка стала ещё более самодовольной. — Есть с говядиной и с курицей. Хотел ещё с грибами, но отвлёкся и всё спалил. — Ты в своём репертуаре, — заметила девушка. Она вытащила один шарик и надкусила, другой рукой перебирая оставшиеся судочки. Саске подумал о том, что ей полагалось бы быть более удивлённой — и эта мысль неожиданно сильно отдавала чем-то очень похожим на ревность. — Давно ты готовишь что-то, кроме кипятка? — спросил он. Не удержавшись, Учиха тоже подошёл ближе и потянулся за шариком. Повертел его в руках, словно примеряясь и осторожно надкусил. На вкус, и правда, оказалось очень даже ничего. — С тех пор, как болеет Какаши, — ответила Сакура. Она уже отобрала то, что требовалось разогреть, и несла горку судочков к плите. — Начинал он с горелых баклажан и недожаренной рыбы. — Рыба была в порядке, — возмутился Лис. Он выбрал ещё несколько судков и тоже поднес их к плите. — Это тоже горячим вкуснее. — Да, только она должна была ожить, а не прожариться. — А, ты про эту рыбу. Ну да, — Наруто засмеялся, в очередной раз заставив Саске почувствовать себя лишним. А ведь когда-то были шутки, которые понимали только они вдвоём — Наруто и Саске. В такие моменты уже Сакура смотрела на них с недоумённым лицом. К сожалению, Учиха не мог вспомнить ни одной. Вместо этого он решил задать вопрос, который давно уже его мучил: — Так значит, всё закончилось? Дело раскрыто? — на кухне воцарилась тишина. Слышно было лишь тихий шорох, с которым Сакура что-то мешала на плите. — Не совсем, — признался Наруто после паузы. Харуно бросила на него предупреждающий взгляд, но Узумаки, как обычно, просто проигнорировал её. — Тот, кто, как мы думаем, напал на Какаши-сенсея, мёртв, — признался Лис, после чего вернулся к раскладыванию еды на тарелках, словно в этой новости не было ничего такого. — Как мёртв? — Саске вдруг стало холодно. Он почему-то вспомнил те несколько секунд ожидания, когда он думал, что Наруто явился к нему, чтобы забрать его жизнь. Даже в виде воспоминаний эти мысли вызвали у него мурашки. Неужели Наруто… — Вскрыл себе горло от уха до уха, — буднично сообщил Лис. Сакура промолчала, но Саске заметил осторожный взгляд, который она бросила на него через плечо. — Мы не успели его поймать. — Вы уверены, что это был именно тот парень? На этот раз первой заговорила Сакура: — Мы не знаем точно, — вздохнула она. — Ждём результат экспертизы. Видимо, недоумение Саске отразилось на выражении его лица, потому что девушка поспешила пояснить: — Группа ниндзя-медиков должна обследовать труп. Мы должны понять, действительно ли имеем дело с носителем Мангекё. — Формальности, — заметил Наруто, закатив глаза. — Им нужен официальный документ, вот и всё. Просто чтобы успокоить совет Каге. — И это разумно, — Сакура передала ему полную тарелку с чем-то, что пахло так вкусно, что желудок Саске позорно заурчал. — Мы должны доказать, что настоящий преступник не гуляет на свободе. Дальше Учиха не слушал. Вместо этого он потянулся за ещё одним рисовым шариком. Кажется, на этот раз с курицей.