Дышите, сенсей

Саске мягко перенес вес на правую ногу и наклонился вперёд, стараясь держать корпус параллельно полу. Задержался на несколько мгновений, наслаждаясь тем, как разогреваются и включаются в работу мышцы. Затем опустил на пол ладонь и медленно перетёк в планку, старательно балансируя на одной руке. В таком положении он остался надолго, внимательно прислушиваясь к ощущениям. На висках и шее выступили крупные бисеринки пота, но это было сущей мелочью. Гораздо больше заботило то, как быстро начали протестовать и подрагивать мышцы пресса. Саске не стал даже пытаться как-то засечь время, но по ощущениям прошло совсем немного. Куда меньше, чем он мог выдержать несколько недель назад. Такими темпами ему грозит потеря формы, проведи он ещё какое-то время в этом гадюшнике. Осторожно, чтобы не потерять баланс и не завалиться набок, Саске согнул руку в локте, немного опускаясь вниз, и задержался сколько мог. На этот раз он начал считать секунды. Вышло чуть больше двадцати, прежде чем рука дёрнулась, и ему пришлось быстро перегруппироваться, чтобы не растянуться на полу в унизительной позе. Не будь он сейчас слеп как крот, получилось бы даже изящно. Где-то наверху с зубодробительным скрежетом открылась тяжелая дверь темницы. Саске поморщился и сел, скрестив ноги. Давно пора бы смазать петли — не животное же здесь держат. Каждый раз как удар по барабанным перепонкам. Парень потянулся к лежанке и на ощупь нашёл сброшенную рубашку. Не то чтобы он очень уж стеснялся, но мало ли кого там нелёгкая принесла. В том, что неизвестный гость направляется именно к нему, Саске не сомневался. В этой части подземелий других узников не было, так что тут без вариантов. Его временное обиталище — по крайней мере, Учиха очень надеялся на то, что оно временное, — давно уже было заброшено. Последний заключённый покинул эти стены, наверное, ещё во времена предыдущей войны. Для того чтобы спрятать международного преступника, за голову которого вот-вот назначат награду, места лучше просто не найти. От одиночества он не страдал ни капли, но эта дверь… Наверху послышались приглушённые голоса. Видимо, пришедший о чём-то беседовал с охраной. Разговор шёл довольно живо, но слов было не разобрать — очень уж далеко, да и говорили словно полушёпотом. Саске нахмурился. Кто-то нарочно не хотел, чтобы он услышал о чём речь? В камере не было ни одного окна, но он уже приучился примерно определять время дня, прислушиваясь к своим ощущениям. Если его внутренние часы не врали, то сейчас было около четырёх часов вечера. Внезапный визит в такое время дня мог означать только одно. Новости. Хорошие или плохие, они могли в одно мгновение изменить всё. Саске прекрасно понимал это и не тешил себя иллюзиями: когда от тебя не зависит почти ничего, а людей, которым на тебя не плевать, можно легко сосчитать на пальцах, не приходится надеяться на лучшее. При таком раскладе то, что он до сих пор был жив, уже можно было считать огромной победой. Прошло примерно две недели с тех пор, как он тут оказался. Две недели добровольного заточения на самых неудобных условиях. Две недели без зрения в полном одиночестве. Две недели его гостями были только конвойные, три раза в день приносящие еду, и редкие посыльные от Хокаге, все сообщения которых сводились к «ваш статус пока остается прежним». И всё коту под хвост. Что ж, Хокаге хотя бы постаралась. Саске надеялся, что она хотя бы постаралась что-то сделать. Голоса наверху даже не думали затихать. Напротив, похоже, между пришедшим и стражей завязалась увлечённая беседа. Чёртовы твари. Учиха прислонился спиной к стене и медленно выдохнул, чтобы вернуть себе контроль над эмоциями. От волнения подрагивали пальцы и успокоить это оказалось далеко не так просто, как приступ злости. Что именно приказано сделать тому человеку наверху? Какова его роль? Он просто принёс новости, или же его задание совершенно в другом? Что если он пришёл для того, чтобы убивать? Тихо устранить проблему до того, как о ней узнали. До того, как новость о спрятанном от правосудия нукенине вызвала панику у простых горожан. Чем не выход из положения? Саске провёл пальцами по повязке, закрывающей его глаза. Подушечки легко находили печати и символы, удерживающие его шаринган в узде. Техника была сильной. Несомненно. Но её стоило накладывать как минимум трём сильным шиноби, а Хокаге сделала это в одиночку, опасаясь огласки. Если постараться, Саске мог сломать её и освободиться. Он мог тихо уйти, разбив стену чидори. Никто бы от этого не пострадал. Разве что немного его гордость и чувство собственного достоинства. Голоса смолкли, и Учиха наконец-то услышал приближающиеся шаги гостя. Кем бы он ни был, он направился вниз по лестнице, которая вела к камере Саске. Знакомых Учиха обычно мог узнать по шагам, но этот тяжелый шаг с упором на правую ногу был ему неизвестен. Конечно, он не был безгрешен в своих выводах — в прошлый раз он в упор не узнал Сакуру, пока она не заговорила, но это был единичный случай. Пришедший двигался с раздражающей медлительностью. Казалось, неизвестный гость тянул время. Саске даже подумал о том, что это делается нарочно, чтобы поиздеваться над ним, но поспешно отогнал эту идею прочь. Куда вероятнее было то, что пришедший просто не горит желанием разговаривать с человеком, на которого уже повесили столько собак. В конце концов, в списке любимчиков деревни парень не значится уже много лет, чего не скажешь о списке самых презираемых и ненавидимых. Или — Учиха внутренне подобрался, понимая, что этот вариант вероятнее всего, — к нему прямо сейчас направлялись самые хреновые новости в его жизни. Едва ли пришедший жалеет его чувства или подбирает слова, чтобы сказать это помягче. Нет. Скорее всего, он смакует момент. Знает ведь, что был замечен. Понимает, как парень взвинчен и вымотан этим бессмысленным ожиданием последних дней. Наверняка он просто наслаждается своим превосходством. Наслаждается тем, насколько жалок теперь Саске. — Привет, бака, — голос прозвучал так неожиданно близко от камеры, что Саске позорно отпрянул, очень неприятно приложившись лопатками о каменную стену. — Ой. Прости. Не хотел тебя напугать, — вышло без тени сожаления. Как, впрочем, превосходства или издевательских нот. Всё тот же глуповатый тон слегка нараспев, который невозможно было не узнать. — Вот ещё, — фыркнул Саске. Получилось не то чтобы очень убедительно, и Учиха мысленно отвесил себе за это пинок. За это и за то, что не узнал этого кретина с того самого момента, как он сделал первый шаг в сторону его камеры. — Ты дёрнулся, — уверенно заявил голос, слегка смещаясь вниз. Похоже, его хозяин опустился на корточки перед камерой. Не успел Саске об этом подумать, как засранец добавил, судя по голосу, скалясь как идиот: — Я видел. — Усуратонкачи, — получилось совсем беззлобно. Даже если бы хотел, Учиха не смог бы сейчас разозлиться. Не на этого болвана, который наконец-то соизволил почтить сие подземелье своим присутствием. Парень фыркнул — даже мысленно это звучало совсем не так ядовито, как задумывалось. — Извини, что не заходил раньше, — повинился Лис, словно услышав его мысли. — Сакура говорила, что ты был занят Какаши, — возле решётки раздался невнятный шорох. Похоже, Наруто забыл, что собеседник не может его видеть и решил ограничиться коротким кивком. Саске его понял, но не смог удержаться и не сьязвить: — Я слепой, помнишь? Тебе придётся говорить вслух, идиот. — Ничего ты не слепой, — на этот раз шорох звучал так, словно Наруто беспечно от него отмахнулся. — Как дела у сенсея? — нога затекла, и Саске немного сменил положение, заодно переместившись чуть ближе к решетке. Его нос уловил запах рамэна и едва ощутимый, но всё же заметный запах травы и ветра. И солнца. Учиха не сомневался в том, что почувствует и его, стоит только немного податься вперёд и чуть больше постараться. Наруто всегда пахнет солнцем, что бы это ни значило. — Уже лучше, — уклончиво ответил Лис. Подумав с минуту, он добавил: — Были небольшие… сложности, но мы справились. — Небольшие? — Учиха нащупал холодные прутья решётки и обхватил их пальцами. Подумав секунду, уткнулся в решетчатую дверь лбом, чуть поморщившись от того, как неприятно ощущался холодный металл для разогретой после тренировки кожи. — Сакура говорила, что он больше не сможет говорить, да и вообще, может не оправиться после ранений. — Давно она к тебе заходила? — поинтересовался Лис. Саске услышал, как Узумаки принялся постукивать пальцами по решетке. Не нервно, а скорее, размеренно и задумчиво, словно машинально сопровождая этим постукиванием ход своих мыслей. — Где-то неделю назад. — Что же, это многое объясняет, — звук ненадолго стал громче, а после резко затих, словно кто-то нажал на кнопку отключения. О чём бы Наруто не подумал за этот короткий промежуток, делиться своими соображениями он не стал. Только заметил чуть отстранённо: — Сакура вообще много чего говорила. Не может же она всегда быть права. — Она соврала в том, что кто-то превратил Какаши в отбивную? — Учиха чуть склонил в сторону голову, прислушиваясь. Он очень надеялся, что этот жест получился как можно незаметнее, но не мог быть уверен в этом до конца. Что-то в этом пареньке было совсем другим, новым. Он даже не мог понять до конца, знает он его вообще, или нет. — В этом не соврала, — теперь Наруто стучал по решетке не пальцами, а костяшками, от чего звук получался чуть сильнее. — А вот с прогнозами ошиблась. Со следующей недели Какаши-сенсей уже приступает к тренировкам, а там и вступление на должность не за горами. — Ты думаешь, он всё-таки станет Хокаге? — звук сделался ещё громче и, не выдержав, Саске накрыл руку Наруто своей, прижав её к решетке так, чтобы неугомонный блондин не мог больше производить столько шума. Их пальцы переплелись и Саске почувствовал, как по спине пробежали мурашки от того, насколько контрастно ощущается холодный металл и жар чужой кожи. — Конечно, — уверенно ответил Лис, не взяв даже секундной паузы для того, чтобы подумать. — В этом никто не сомневается. Тот говнюк мог вывести из строя кого угодно, но только не Какаши-сенсея. — Почему не его? — голос не дрогнул только по чистой случайности. — Саске, что за глупые вопросы, — фыркнул Лис, и его пальцы чуть сжали пальцы Саске, несильно царапнув его шершавыми подушечками. — Ты же знаешь, кто такой Какаши. Саске поймал себя на том, что всем телом тянется вперёд, к решетке, и уже через мгновение сырость и холод этого места перестали иметь значение. Стало невыносимо жарко. Словно кто-то одним щелчком повысил температуру в несколько раз или применил технику, перебросившую Саске куда-то на середину пустыни. Сердце зашлось в ускоренном ритме, и только генетика спасла Учиху от того, чтобы его пылающие щёки не начали освещать полутёмный коридор. Он прекрасно понимал, что тянется вовсе не к прутьям решётки, а к тому, кто стоит за ней, распространяя вокруг себя запах ветра, травы и палящего солнца. Каждая клеточка тела Учихи рвалась туда, вперёд, к жару, исходящему от человека напротив, к его неожиданно спокойной чакре. И — чего уж греха таить — к его рукам. Казалось, все нервные окончания сосредоточились в кончиках пальцев и ладони. Нет, он определённо был неправ, когда подумал, что одиночество никак на нём не сказалось. Как далеко на самом деле он от той черты, за которой разум уже теряет силу? Сколько ему осталось до безумия? Судя по тому, как заполошно и нервно забилось сердце в ответ на такие простые действия Лиса, гораздо меньше, чем он мог предположить. Губы пересохли и сделались шершавыми, как наждачная бумага. Саске провёл по ним языком, но во рту не нашлось достаточно слюны, чтобы хоть немного помочь. Вместо того чтобы увлажнить губы, он только поцарапал язык о сухую кожу. Когда же он решился заговорить, его голос прозвучал хрипло и сухо. А ещё тихо. Так тихо, что Саске сам едва сумел себя расслышать: — Ещё она сказала, что ты постригся. — Ага, есть такое, — легко согласился Наруто. Он с едва слышимым шорохом взъерошил свои короткие волосы и хихикнул: — Тренироваться мешали, вот я и решил немного убрать. Зато так намного удобнее. И даже Какаши-сенсей согласился с тем, что мне идёт. — Откуда же мне это знать, усуратонкачи? — должно было прозвучать ехидно, но Саске не был уверен в том, насколько у него получилось контролировать голос в этот раз. Он подумал о том, что в его камере где-то должна была быть ещё неоткрытая бутылка с водой. Кажется, он положил её на свою койку, но где точно? Едва ли Наруто пришёл сюда для того, чтобы любоваться, как неуклюже и рассеянно Учиха шарит руками по своей кровати в поисках того, что сам же на неё и положил. Да и к тому же поза, которая секунду назад показалась ему такой унизительной, теперь странным образом стала почти уютной. Стоило только подумать о том, чтобы убрать руку прочь, как пальцы сами по себе крепче сжали решетку. Сколько же прошло времени с тех пор, когда к нему кто-то прикасался вот так: совсем без умысла, без потайных мыслей, без презрения и каких-либо подозрений на его счёт. Да, была ещё Сакура, но можно ли её считать? Какие мысли были в этой розовой голове в том момент, когда губы девушки заверяли, что она верит в его невиновность? Думает ли она так на самом деле или говорила это просто для того, чтобы наконец-то подобраться к Саске поближе? И важно ли это Саске, или уже достаточно просто слов? Насколько низко он успел упасть? — О, — выдал Наруто после недолгой паузы. Учиха очень постарался скрыть нервную дрожь, прокатившуюся вдоль его позвоночника. Он почувствовал себя открытой книгой, чего не случалось уже очень и очень давно — с тех самых пор, как Итачи покинул этот мир. Будто Наруто не просто был рядом, а читал каждую его мысль, видел всё, что происходило в его голове. От этого стало жутко, но, прежде чем парень успел развить эту мысль, Наруто беззаботно заметил: — Прости, Саске, я забыл про глаза. Вот. И, прежде чем Учиха успел издать хоть один звук, его схватили запястье и бесцеремонно дернули вперёд, из-за чего он едва не впечатался носом в металлическую перекладину решётки. Он хотел было возмутиться, но не успел. Лис, как и всегда, решил вопрос по-своему, без долгий раздумий и обиняков. Вместо того чтобы пояснить на словах, он просто плюхнул ладонь Саске себе на макушку, позволяя ему вдоволь исследовать новую причёску. — Ты чего творишь? — выдохнул Учиха. Короткие волосы приятно кололи ладонь, и он провел ею дальше, к затылку. Тут стрижка была ещё короче, едва ли не под ноль. — Так же быстрее, — беззаботно ответили ему. Наруто даже немного повернул голову, чтобы Саске смог ощупать всё в полной мере. — И что тебя побудило на самом деле? — пальцы спустились на лоб, прошлись вдоль линии роста волос и скользнули чуть ниже. Лоб Наруто пересекала глубокая борозда, уходящая прямо между бровей. Учиха провел по ней пальцем от начала до самого конца — у переносицы, где бороздка переходила в короткий тонкий шрам, который Саске узнал без труда. Находка заставила его улыбнуться. Не удержавшись, парень хмыкнул и прокомментировал вслух: — А это моя работа. Помнишь, ещё когда мы были детьми? — Как-то слишком сильно радуешься тому, что когда-то разбил мне нос, — заметил Лис. Саске двинулся дальше. Подушечки пальцев скользнули по носу до самого кончика, где тоже был шрамик, оставшийся ещё с первого задания по поимке кота. Над верхней губой пальцы наткнулись на едва ощутимые зачатки будущей щетины. Такие же были и на подбородке. Саске неожиданно задался вопросом, бреется ли уже Наруто, но вслух решил его не задавать. Прочертил пальцами линию подбородка с крохотной ямочкой, которую раньше никогда не замечал, и после недолгой паузы нерешительно коснулся губ, которые тоже оказались обветренными и шершавыми. — Вот ты где, гадёныш! — Учиха поспешно отдёрнул руку и отшатнулся в сторону от решётки. Приводя в порядок дыхание, он вслушался в эти новые шаги, которые почему-то не заметил с самого начала. — Привет, Сакура-чан, — голос Наруто прозвучал подчёркнуто-весело. — Я пришёл чуть пораньше и не стал тебя ждать. — Но мы договорились сделать это вместе, — возмутилась девушка. Раньше она, наверное, добавила бы несколько тумаков в качестве аргументов, но сейчас ограничилась лишь недовольным сопением и, наверное, очень недовольным взглядом. — Сделать что? — спросил Саске и сам поразился тому, как бесцветно это прозвучало. Он вспомнил свои опасения в самом начале, когда только-только услышал шаги Наруто там, наверху. Что если Лис пришёл вовсе не с дружеским визитом? Что если он принёс те самые новости, которых так боялся Саске? И почему именно он? Что это — жест дружбы, снисхождение к приговорённому? — Не загоняйся, — дружелюбно посоветовал Узумаки, и в следующую секунду горячая ладонь тяжело опустилась на плечо Саске. Лязгнул замок. Дверь камеры открылась с таким же невыносимым скрипом, что и дверь в темницу. Тяжело припадая на одну ногу — видимо, окончательно затёкшую от неудобного сидения — Наруто медленно вошёл в камеру. Он замер в полуметре от Саске и — прежде чем тот успел хоть что-то спросить — поднял руки и осторожно опустил свои медвежьи ладони ему на виски. — Тебе необязательно это делать самому, — заметила Сакура, заставив Саске запаниковать. Он слышал о таких техниках. Даже пытался изучить одну из них, считая такой исход максимально гуманным для того, кого ты вознамерился убить, но не хочешь мучить. Не знал только, что Наруто тоже владеет чем-то подобным. Он почувствовал течение чакры рядом со своей кожей. Поток гладил её, но не проникал внутрь. Он вовсе не целился ему в голову, чтобы разом остановить деятельность мозга. Напротив, давление на голову, которое уже стало почти привычным и незаметным, значительно уменьшилось, а вскоре и вовсе ушло. Когда Наруто убрал руки, Саске, помедлив несколько секунд, осторожно поднял веки. И совсем не удивился, когда первым, что он увидел, стали голубые глаза напротив, искрящиеся искренней радостью.