Перья и искры

— Флэш. Тихий голос практически невозможно различить: гул пульсирует в ушах, пока Уолли своей силой пытается освободиться из плена несуществующей реальности. Синяя Долина растворяется перед ним, а с нею и образ Барри — улыбчивого, счастливого Барри, который буквально только что говорил, как гордится им. Уолли потряхивает не только из-за сверхскоростных вибраций. Он просачивается сквозь металлическую оболочку капсулы, в которой был заточен, и едва не падает на пол. Вокруг видны ряды таких же камер, что уходят ввысь, под потолок незнакомого, но поистине огромного зала. — Флэш. На этот раз Уолли слышит свое прозвище и поворачивается медленно-медленно: для спидстера полторы секунды могут тянуться очень долго. Голос тихий, по одному слову ничего толком не понять, но под ложечкой сосет предчувствие, перерастающее за эти полторы секунды в уверенность. Это невозможно, она мертва, я все еще в симуляции... и почему, черт побери, в иллюзию моего идеального мира решили всунуть именно ее? Затем он моргает. Выигранное мгновение позволяет совладать с изумлением и взять себя в руки. — Рэйвен? Ты настоящая? Свечение золотистого силуэта слегка притухает, и Уолли удается различить знакомые острые черты лица, брови вразлет и пронзительный взгляд. — Да, я настоящая, Уоллес, — в своей привычной невозмутимой манере говорит Рэйвен. — Пожалуйста, успокойся. Да, это точно она — пытается защититься от чужих эмоций как умеет. Уолли на миг даже чувствует укол сожаления, но затем отбрасывает чувства в сторону. — Я все объясню, — фигура перед ним оглядывается, словно бы оценивая, насколько сложно будет это сделать с учетом окружающей обстановки. — Но сначала нам нужно позаботиться о Ричарде. Дик? Он тоже попался, это он-то? Серьезно, кого еще загребла эта чертова машина? Как выясняется немного позже — похоже, что всех Титанов. Проносясь алым вихрем мимо камер, Уолли запоминает каждое увиденное лицо, и Боже, кого здесь только нет. Когда команда вообще успела набрать к себе столько народу? Когда Дик, а следом за ним и Гар успешно высвобождаются из своего плена, Уолли чувствует определенное облегчение, и не только потому, что рад видеть их целыми и невредимыми: напряжение, что повисло в воздухе между ним и Рэйвен, наконец пропадает. Ну или он просто может отвлечься и не смотреть на нее, как и забыть об ощущении чужого пристального взгляда — даже когда ее внимание сосредоточено на чем-то ином, Уолли все равно как на ладони для ее треклятых эмпатических способностей. Не думать об этом, не думать, иначе он сейчас что-нибудь сломает... Уолли сглатывает, пытаясь совладать с подступившей ненавистью. Плечи Рэйвен напряжены, и даже золотистое свечение не в силах это скрыть. — Они сбиты с толку, но никто не пострадал, — ровно говорит она, смотря только на лицо какого-то незнакомого Уолли новичка за красным стеклом. — Они в плену иллюзорных реальностей, как это было с вами тремя. Гар носится птицей под потолком, подлетая то к одной камере, то к другой, но Дик по-прежнему здесь, и Уолли быстро переглядывается с ним. Судя по прищуру, от него тоже не укрылась ее оговорка. "С вами тремя"... как тогда Рэйвен сюда попала? Хотя не все ли равно, вдруг со злостью думает Уолли. Опять магия или еще какая чертовщина — благо, и то, и другое беспрестанно следует за ней по пятам.

***

Рэйвен тоже имеет весьма неприятную привычку настигать его в самый ненужный момент. Мало и так свалившегося на голову бардака, известий о том, что за всем этим стоит Вик — Вик! — и того, что Лига готова сейчас бодаться лбами со всеми Титанами вместо того, чтобы взяться за дело и начать спасать мир, пока они могли бы помочь другу... Флэш с легкостью ускользает от врезавшегося в землю изумрудного конструкта и летящих во все стороны кусков мусора. — Уоллес, прошу, иди со мной. ...так еще и она по традиции появляется внезапно, беззвучно и с наглыми требованиями! Не видит, что ли, что вокруг бушует битва, причем не абы с кем, а с гребаной Лигой Справедливости? Сражавшийся с ним Зеленый Фонарь, к чести своей, все-таки останавливается, но все же — какого черта?! Злоба кипит в крови, и Уолли едва ли не выплевывает: — Не хочу. Зачем? Ты уже манипулировала моими эмоциями раньше, сейчас-то мне тебе с чего доверять? Свет на секунду вспыхивает ярче — похоже, она где-то там под маской невозмутимости тоже успела выйти из себя. — Ты веришь Ричарду, — цедит Рэйвен четко и холодно, и в ее взгляде другой, незнакомый Уолли лед. — Это он просит меня привести тебя. Не наоборот. Вдруг кажется, что он смотрит на кого-то совершенно иного. Ее голова вскинута уверенно, упрямо, и мерцающие золотом глаза не отведены в сторону, как она когда-то делала постоянно. "Кто ты и куда дела мою..." — Уолли обрывает мысль. Он зажмуривается и выдыхает, пытаясь очистить голову. Секунда — достаточно долго, чтоб успокоиться. Выдохнув, он просто кивает. Перед глазами словно взлетает к небу гигантский костер: пылающая желтизна расправляет крылья в расплывчатом образе птицы, а затем чужая душа поглощает Уолли с головой.

***

Он не входил в команду, когда она вернулась после учиненного Трайгоном кошмара и последующего почти годового плена в церкви Крови. Так что он помнил ее душу непроглядно-черной и холодной, словно девятый круг ада. Сейчас все иначе. Уолли плывет среди белоснежного ничто, и чувство такое, будто он задремал на летнем солнце, чтоб затем проснуться от освежающего порыва ветра. Тепло. Кто бы мог подумать, что такое слово вообще можно связать с Рэйвен. По коже проскальзывает морозное дуновение, и он мрачно усмехается: мисс "я-читаю-тебя-как-открытую-книгу" соизволила подать знак, что ощутила его эмоции. Ну надо же. То есть в Башне она могла играть в невнимательность, а сейчас передумала, потрясающе. Уолли сам не знает, чего хочет добиться концентрацией на яде в своих мыслях, но безграничная белизна вокруг больше не реагирует на него. Впрочем, это только подстегивает его труднообъяснимую злость. — Эй, — кто-то трогает его за руку. Дик. Они все здесь, все изначальные Титаны. Дик, Донна, Рой, Гарт: все собрались, чтоб уговорить Вика вспомнить свою человечность, остановить безумие машины, вернуться домой. Забавно, что их, Титанов, заново собрала и вернула домой именно та, кого он сейчас так пристрастно ненавидит. И ведь, похоже, только ей под силу будет перетащить душу Вика в новое вместилище. — Что? — несколько резче, чем хотел, бросает Уолли. — Ты оглядывался с таким видом, будто хочешь что-то разбить, — тихо говорит Дик. — А раз здесь ничего нет, то ты зол на Рэйвен. Уолли вздыхает. Неужто у чудо-детектива сейчас нет более важных проблем, чем выслеживать, о чем он думает? — Старые нерешенные проблемы, вот и все. Дик смотрит на него этим серьезным, понимающим взглядом, от которого становится тошно. Уолли сейчас душу выворачивать не намерен — не в месте, где она знает и видит все. — Все, что было, давно прошло, — спокойно напоминает Дик, и Уолли фыркает. — Я тоже так думал. А затем теплая белизна расступается в стороны, освобождая их, и он на мгновение даже чувствует какое-то сожаление. Миг в случае со спидстерами — это уже чертовски много. Уолли встряхивает головой, следуя за друзьями: сейчас есть дела поважнее. Нужно спасти Вика, а с ним и весь мир. Что-то не меняется.

***

Им бы стоило чаще устраивать вечеринки в честь предотвращения очередного апокалипсиса. Уолли блуждает в толпе веселящихся героев, обмениваясь шутками, рукопожатиями, приветствиями и прочими знаками внимания. Он доволен: здесь и друзья из Лиги, и Титаны, которых он на полном серьезе считает семьей. Ему хорошо. Краем глаза он улавливает желтый блеск и вздрагивает. Но это Вик, старый-добрый Вик Стоун, уже не киборг — инопланетная технология текучим металлом отлилась в форму его человеческого тела, пусть и похожего на жидкое золото. Вик вернулся из-за грани, которую обычно не пересекают... ...как и другой Титан, чье почти янтарное по цвету сияние Уолли может рассмотреть даже отсюда, сквозь толпу и отражения в оконных стеклах. Вздохнув, он направляется наружу, чтобы выбраться из переполненного дома в сад. Шум праздника приглушается, оставшись за массивной дверью, а вот мягкое свечение женского силуэта становится видно гораздо лучше. — Рэйвен. — Уоллес, — тихо отзывается она, смотря при этом исключительно на звездное небо. Странно, но он как-то не отмечал раньше, что на ней в этом образе нет излюбленного плаща. Все остальное осталось тем же, вплоть до мельчайших деталей, но тяжелая ткань, за которой она так привыкла прятаться от мира, исчезла. У нее красивый профиль. Уолли будто бы смотрит на старинную монету с чеканным портретом какой-то античной царицы – и не может не признать, что это зрелище гипнотизирует. Чтоб хоть как-то сбросить с себя эти чары, он решает заговорить. — Когда-то ты еле успевала донести нас до Сторожевой башни, а теперь замахнулась на Луну. Растешь в мастерстве. — Возможно. — Рэйвен все так же сосредоточенно смотрит вверх, где в иссиня-черной тьме плывет серебристый диск. Когда-то у нее были полночно-черные волосы, и он зарывался в них пальцами в те редкие моменты, когда она давала себя обнять. Что произойдет, если попробовать коснуться ее сейчас? Пройдет ли рука насквозь, как в историях про призраков, или он ощутит тепло, как во время пребывания внутри пылающей птицы, что является по совместительству ее душой? Или Рэйвен просто растворится в воздухе, не дав ему выполнить эту дурацкую затею? Уолли вздыхает. — Слушай, я вел себя как полнейшая зараза. Что было, то прошло. Я не знаю, почему злился, но понимаю, что не должен был. "Прости," — подсказывает внутренний голос, но слово застревает в горле. Он не настолько готов перебороть себя. — Ты в своем праве, Уоллес. Вряд ли кто-то тебя осудит за нежелание прощать мой проступок. — Рэйвен наконец поворачивается к нему; ветер шевелит подол ее платья — неужели на духа может влиять что-то столь обыденное, как погода? — Я... — он запинается, прежде чем устало потереть переносицу. — Проклятье, все и так сложно, а ты ни капли не упрощаешь дело. Рэйвен, возможно, я никогда не разберусь с причиной, по которой мои чувства к тебе скачут туда-сюда, но одно успел понять точно: после всего, через что нам всем пришлось пройти, я не хочу терять члена своей семьи. Не хочу уйти в закат с какой-нибудь саркастичной тирадой на прощание, а потом узнать, что с тобой что-то произошло. И что последняя наша встреча состояла из обид и отмалчиваний. Мы это уже проходили. Рэйвен молчит так долго, что Уолли уже почти кажется, что она демонстративно его игнорирует. Но когда он уже переносит вес с ноги на ногу, собираясь уходить, у нее наконец вырывается: — Я тоже этого не хочу. Уолли разворачивается на всей своей суперскорости, стягивая маску с головы. — Правда? — пораженно спрашивает он, прежде чем потрясти головой и исправиться: — В смысле, я рад это слышать. Капюшон Флэша падает за плечи, и по влажным от пота волосам сквозит ветерок. Мда, вот и нашлась причина, по которой старый костюм был так хорош. И как Барри только носился в этом часами напролет? Уолли подходит к ней ближе, слегка неуверенно протянув руку: — Тогда, может, пойдем обратно в дом? — Затем наконец улыбается. — Там собрались почти все Титаны, не хватает только нас. Рэйвен окидывает его несколько озадаченным взглядом: похоже, не ожидала столь внезапных перемен. Несколько секунд тишины тянутся непозволительно долго. — Там бурлят эмоции, — наконец признает она неохотно. — На расстоянии с ними легче справляться. Уолли все так же с усмешкой пожимает плечами: — Ладно. В западной части сада красивый фонтанчик. Пойдем туда? Сквозь сияние волшебного золота он наконец видит ту самую, человечную, живую Рэйвен: слишком знакомое это едва заметное смущение на лице, которое она стремится скрыть, отведя взгляд в сторону. Что-то не меняется никогда. Рэйвен молча кивает и протягивает ему ладонь. Уолли сжимает ее пальцы в своих, а с этим приходит и ответ на его вопрос — они теплые, как солнечный свет.