*Тем временем в кампусе…*
— Ты уверен, что это хорошая идея? — Ага, — Минхо замедлил шаг и повернулся к другу. — Почему бы и нет? Хёнджин пожал плечами, понимать Минхо никогда не было тем, в чём он преуспевал. — Не знаю. Просто я думаю, что раздеваться перед своими сокурсниками немного странно. — У меня нет с ними никаких совместных пар. Кроме того, даже если бы и были, это не имело бы значения. Мне нужны деньги, и чтобы внеурочка хорошо смотрелась в резюме. — Ты просто сидишь голым перед классом! — Это искусство. Танцевальные компании любят это дерьмо. — Догадываюсь… Но разве ты не беспокоишься о том, что они будут говорить о… ну, ты понимаешь… — взгляд Хёнджина упал на промежность Минхо. — Я не стыжусь своего тела. Хёнджин раздраженно вскинул руки: — Только ты не будешь! Я просто не понимаю, почему они согласились на тебя. Ты самый незрелый человек, которого я знаю. — Всё, что мне нужно делать, — это спокойно сидеть и стараться не смеяться. Я могу с этим справиться на протяжении трёх часов. К тому же профессор Чан замолвил за меня словечко. — Конечно, он это сделал, — Хёнджин закатил глаза. — Он слишком добр в собственных интересах. Клянусь, он позволил бы тебе избежать наказания за убийство. Минхо раздраженно толкнул Хёнджина локтём: — Продолжай болтать, если хочешь это проверить. — Хорошо, хорошо, — сдался Хёнджин, открывая дверь в класс. — Развлекайся, показывая своё хозяйство всем студентам-художникам. Минхо щёлкнул его по лбу, втолкнув внутрь и завершив разговор.***
— Итак, студенты. Послушайте. В течение следующих нескольких недель я хочу, чтобы вы сосредоточились на мускулатуре нашей модели. Я хочу чёткости. Я хочу, чтобы студенты-медики смотрели на ваши рисунки и могли назвать каждую мышцу. Поэтому я принёс вам отличную новость о том, что один из отличников танцевального направления согласился стать нашей моделью. В классе поднялся шум. Джисон тоже оживился. Студент-отличник? Это значит, что их модель, вероятно, является кем-то моложе тридцати лет. — И прежде, чем вы спросите, он является совершеннолетним, и документы уже подписаны, у нас есть на это разрешение. Относитесь к нему, как ко всем другим моделям, которые у нас были. Но я советую соблюдать некоторую конфиденциальность, учитывая, что это один из ваших будущих коллег, хорошо? В толпе раздалось несвязное согласное бормотание. Преподаватель добавил: — Повторяю то, что сказал в начале года: я без колебаний выгоню вас с занятия, если вы проявите неуважение к кому-то из моделей. Это ясно? — Да, сэр, — хором ответили студенты. — Очень хорошо. Давайте начнём. На ближайший месяц нашей моделью будет Ли Минхо. Преподаватель подошёл к двери, чтобы поприветствовать модель, но приглушенные голоса сразу же снова заполнили комнату. Джисон уловил двух девушек, сидящих рядом с ним, их высокие голоса пробились сквозь шум. Они были двумя из наиболее общительных людей в его группе, в отличие от него самого, предпочитающего держаться особняком, но от случая к случаю ему нравилось шутить с ними обеими. Или, если конкретнее, старшие девушки дразнили его, и он спокойно принимал это, потому что они обожали его. — Это не может быть он, верно? — прошептала первая девушка, Ёнсон. — Я надеюсь, что это так, — ответила Хеджин. — Ты его видела вообще? Я умру, если это он. Хотелось бы, чтобы это была скульптура. Я бы убила за то, чтобы увековечить его форму в глине. — Но он всегда такой тихий и серьёзный. — Когда танцует, да. На самом деле он довольно милый и немного странный, когда узнаешь его поближе. Ёнсон усмехнулась: — А ты-то откуда знаешь? — Он лучший друг бывшего сестры Бёль. Ёнсон села и повернулась к подруге: — О? Так он молоденький? — Ага. — И, — она откинулась на спинку стула, надувшись, — разве это не значит, что он гей? — Ещё бы, но это не значит, что я не могу оценить его внешность. У него идеальные черты для искусства. Глаза Джисона расширились во время их разговора. Он гей? Кто этот парень? Он не знал так много других открытых геев в университете. Но, честно говоря, он также не знал никого с танцевального отделения. Почему эти девушки говорили так об этом парне, Минхо? Он не слышал остальной части разговора, так как всё его внимание было приковано к открывающейся двери, показывающей модель, которую Джисон будет рисовать по три часа в неделю в течение следующих четырёх недель. В то время как парень оказался голым. И блять. Джисон мог поклясться, что почувствовал, как его глаза вылезают из орбит, потому что, черт возьми, он был хорош. Что ж, он наконец понял, почему девушки знали его. Минхо был горячим. Невыносимо горячим. Почему он был таким горячим? Модели не должны быть такими горячими! Джисон почувствовал, как его щёки загорелись, когда понимание того, что должно произойти, пронзило его. Он был профессионалом. Он много работал над своей степенью и с большим уважением относился ко всем моделям, но также он был легко возбуждающимся, очень гомосексуальным парнем двадцати с небольшим лет, и Минхо выглядел как раз в его вкусе. Преподаватель подвёл Минхо к скамейке в центре круга из мольбертов и проинструктировал его насчёт того, что он должен делать. Он говорил более художественным языком о том, чего он от них ожидает, но мозг Джисона отключился в ту же секунду, как вошёл Минхо. У Минхо были растрепанные каштановые волосы и чётко очерченное строение лица, с широкими бровями, обрамляющими изящные глаза. Самым заметным был острый профиль его носа. Он был бесспорно красив, и Джисон забеспокоился, потому что он уже нервничал, а ведь Минхо всё ещё был в халате. Должно быть, это был какой-то лихорадочный сон. Этот парень никак не мог раздеться перед ним догола. Несомненно, он вот-вот проснётся, утренний стояк диктовал ему эту восхитительную фантазию. Но, ох, как он ошибался. Минхо сказал классу тихое и вежливое приветствие, попросив их хорошо к нему относиться. Его голос был таким мягким и нежным, и он не беспокоился о том, как раболепно это звучит. Джисон мог поклясться, что этот голос ласкает его барабанные перепонки и уносит в небеса. Затем мягкий халат упал на землю, и Минхо предстал перед ними, такой же обнаженный, как и в тот день, когда родился. Грёбаный ад на земле. Класс заполнил стук множества падающих на пол предметов, но Джисон был слишком рассеян, чтобы это заметить. Минхо был в очень хорошей форме. Не как спортзал-торчок, сидевший на стероидах. Но как принявший обличие какого-то кота из джунглей, с длинными мышцами без капли жира, которые выглядели упругими и подтянутыми благодаря годам занятий танцами. У него были мягкие изгибы и ровные линии, очерчивающие твёрдые мускулы. Он выглядел смертельно опасным. Джисон мог бы смотреть на него часами, и ему бы не надоело. И, как назло, именно это ему предстояло делать в течение следующих трёх часов. Только благодаря тем же девушкам, хихикавшим рядом с ним, ошеломленный Джисон слишком поздно понял, что это его карандаши сейчас катятся по полу. Его сердце упало, когда он увидел, как растушка медленно остановилась прямо у ног Минхо. Быстро соскочив со стула, Джисон схватил все предметы, находившиеся в непосредственной близости от него, и вернул их на подставку своего мольберта. Он отчаянно хотел, чтобы шарф поглотил его целиком, но судьба не была на его стороне, поскольку Минхо понял, что последний оставшийся у его ног объект также принадлежал Джисону. Присев на корточки для того, чтобы подобрать безобидный предмет, он сделал несколько шагов к мольберту Джисона, молча возвращая растушку. — Спасибо, — пробормотал Джисон, осторожно беря инструмент и не позволяя их рукам соприкоснуться. Он не мог найти в себе смелость взглянуть в глаза Минхо, предпочитая робко опустить голову. Было бы здорово, если бы вместо этого его взгляд не остановился на чём-то другом, жар на щеках Джисона добрался до кончиков ушей. О боже, это смотрело ему прямо в глаза! Прежде, чем он успел смутиться ещё больше, глядя прямо на пенис Минхо, модель разворачивается и возвращается к своему стулу, принимая позу для класса. Джисон ещё раз помолился, чтобы одежда поглотила его целиком, потому что Минхо, похоже, был каким-то демоном. Он сидел именно так, как просил преподаватель, поставив одну ногу на пол, а другую — на ступеньку перед собой, положив локоть на поднятое колено и подперев ладонью подбородок. Это было здорово. Так были видны его ноги, руки и, несомненно, линии спины. Только Джисон смотрел на Минхо спереди, и всё его внимание было приковано к симпатичному и не такому уж маленькому достоинству, расположенному между мощными бедрами и пристально смотревшему прямо на него. К счастью, будучи представителем мужского пола, он потратил абсурдное количество времени на рисование пенисов на протяжении всей школьной жизни, к огромному огорчению своих учителей и девочек, которым не посчастливилось быть свидетелями его школьных зарисовок. Тем не менее эта врождённая зацикленность на мужской анатомии, когда он был младше, на деле превратилась в нечто совершенно отличное от концепции «мальчики есть мальчики», вместо этого, скорее, появилось чувство «пожалуйста, трахните меня, мальчики», и Минхо разжёг в нём это желание, как никто другой. Итак, рисование членов на партах не подготовило Джисона к золотому шлангу, который он собирается повторить. Это должны были быть самые долгие три часа в его жизни.***
Окей, возможно, Джисон немного преувеличил. Первые полтора часа прошли гладко. Минхо был одет и в настоящее время находился на перерыве, потягивая воду, пока сидел в дальнем конце комнаты в своём телефоне. Обычно модель использовала это время для того, чтобы осмотреть рисунки каждого, но он уважал нежелание Минхо видеть, как неуклюжие первокурсники запечатлели его обнаженную фигуру. На самом деле Джисону снились кошмары по этому поводу. Один, в частности, включал его школьную любовь, которая дразнила его своим мизинцем, когда заговорщицки шепталась со своими друзьями, её глаза были направлены вниз, пока он отчаянно пытался прикрыть свой член. В этом сне он был окружен множеством пристальных взглядов, и все они рисовали его пенис в различных нелестных формах. Да, он предполагал, что этот сон связан с тем, как он впервые попытался заняться с ней сексом… Можно сказать, что тогда он получил подтверждение того, что он гей. И также с уверенностью можно сказать, что она обиделась, когда у него не встал, и, возможно, распространила пару слов об этом в школьном классе рисования. Пошла ты, Харин. Во всяком случае, это не относится к делу. Пока что Джисон был доволен тем, как передавал образ Минхо. Хотя бы по одной конкретной причине. Бёдра. Каждая выпуклость и впуклость квадрицепса Минхо была тщательно прорисована карандашом. Гладкая кожа заштрихована с целью передать, насколько мягкой она выглядела. К сожалению, между ног Минхо на его листе всё ещё оставалось заметное пустое место, которое пялилось на Джисона. Он никогда раньше так не боролся. Но, как бы он ни старался, линии оставались неправильными. Слишком большой. Слишком маленький. Слишком изогнутый. Слишком кривой. Он не мог с этим справиться. Он не мог нарисовать член Минхо. Перерыв не мог начаться в лучшее время. Это подарило ему шанс собраться с силами, быть готовым попробовать ещё раз. Даже идеальное лицо Минхо не доставило ему столько страданий, и он потратил десять минут, зарисовывая нос Минхо, улыбаясь про себя, когда понял, что над левой ноздрей у него была родинка. Перерыв закончился слишком быстро, и Джисон вернулся к своему заклятому врагу. Следующие тридцать минут он провел, пытаясь сформировать придаток, но тот насмехался над ним, находясь так близко, но так далеко от него. Было в нём что-то, что он просто не мог уловить, и это приводило его в ярость. Схватив ластик, он сердито стёр очередную неудачную попытку нарисовать мошонку Минхо. В чём его проблема? Это было похоже на всё остальное: овал здесь и разделение там, с некоторым натяжением в месте, где происходило соединение с телом Минхо. Он не мог даже правильно подобрать хобот, творение на его листе выглядело как деформированный слон. Даже не говорите ему начать с головки. Он никогда не думал, что когда-нибудь захочет иметь больше крайней плоти, но теперь он просто умолял о чём-то, чтобы скрыть насмешливую головку, которая смотрела на него. В очередной раз оставшись с пустым пахом на листе перед собой, Джисон почувствовал, как его глаза зажмурились. Он был готов заплакать. И если этого было недостаточно, то после напряжённого, пристального взгляда прямо на грибовидную головку, идеально болтающуюся между двумя мясистыми бедрами, он нашёл в себе смелость, наконец, отвести взгляд от проклятой штуки и встретиться глазами с Минхо. Его сердце рухнуло. Сдержанная улыбка модели не изменилась. Но Джисон заметил это. Мерцание в его глазах. Они оба знали, что Джисон просто смотрел на его член, не двигаясь, слишком долго. И по слезам в глазах Джисона и дрожи на губах они оба знали, что он вот-вот сломается из-за пениса. Джисон резко отвернул голову, демонстративно вытянув шею и ослабляя напряжение в руках, чтобы избежать неловкого зрительного контакта и успокоить дыхание, прежде чем он действительно разрыдается посреди класса. Сделав небольшой перерыв, чтобы попить, Джисон пришёл к единственному выводу. Он попробует в последний раз, и, что бы ни вышло, он будет этого придерживаться. Время поджимало, и ему нужно было чем-то заполнить лист между ног Минхо. Вернувшись на свое место, он ещё раз посмотрел на проблему лицом к лицу — нет, его каламбур не был умышленным — и начал прорисовывать мужское достоинство Минхо в последний раз.***
Честно говоря, Минхо считал, что его первая модельная сессия прошла без сучка и задоринки. Это было немного скучно, но его внутренний монолог развлекал его почти так же, как парень, который не мог перестать пялиться на его член. От начала до конца его мысли оставались в основном пассивными… В основном. (Ты можешь сделать это. Вся танцевальная команда видела тебя голым, что такое ещё двадцать человек. Ладно, ладно. Сбрось халат… сейчас же. Уф. Это не так ужасно, как я думал. Я вполне могу с этим справиться. О, слава богу, я сажусь. Не придётся видеть свою задницу увековеченной на бумаге. На самом деле, может, мне стоит намазаться маслом перед следующим занятием. Так, на всякий случай… Малыш, ты выглядишь так, будто увидел привидение. Вот, забери обратно эту грязную штуковину, пока не обмочился. Сильный ветер сможет сбить тебя с ног… Ну сейчас скучно… Так холодно. Надеюсь, мои яйца не сжались. В следующий раз надо будет попросить преподавателя повысить температуру в комнате. Чёрт. Теперь, когда я об этом думаю, моя мошонка очень чешется. Может, у меня аллергия на эту скамейку? Будет ли им всё равно, если я почешусь? Я имею в виду, они же уже видели моё хозяйство, какое это имеет значение… Нет, Минхо. Ты профессионал. Успокойся. Скоро перерыв… Может, мне стоило осмотреться во время перерыва. Вроде как хочется посмотреть, что они нарисовали… Я думаю, что у этого тощего паренька всё получилось. Он весь вечер смотрит на мой член. И, я клянусь, эти девушки позади него наблюдали за ним больше времени, чем смотрели на меня. Может, он на меня запал? Вот дерьмо. Это был прямой зрительный контакт. Он был так смущён. Он определённо пялился на мой член. Ха. Держу пари, он впечатлён. О, подождите. О нет… Он собирается заплакать? Я думаю, он сейчас заплачет… Что-то не так с моим членом? Неа. Бьюсь об заклад, он слишком большой для него. Хехехе. Извини, малыш. Ты ещё даже не видел его в действии… Хотя ты бы мог, если захочешь… Ты вроде милый. Не в моём вкусе, но я могу сделать исключение… Воу. О чём это я думаю? Мне так скучно… Мне действительно нужно потрахаться. Интересно, свободен ли Сынмин…) Как только занятие закончилось, Минхо решил не задерживаться, чтобы пообщаться. Ему достаточно было знать, что его член будет болтаться по университету следующие несколько лет.***
Джисон наблюдал, как все благодарят Минхо, а модель кивает в ответ, прежде чем быстро исчезнуть из комнаты, очевидно, чтобы одеться. Он рухнул на стул, полностью измученный мысленной битвой, в которой только что участвовал. Окончательного эскиза перед ним не было, что плохо. Это не соответствовало его обычному уровню, и отсутствие чёткости на пенисе Минхо бросалось в глаза. Он надеялся, что это не было слишком очевидно для всех остальных. — Он горяч, не так ли? Джисон подскочил от женского голоса прямо над его ухом. Повернувшись, он обнаружил рядом с собой Хеджин, Ёнсон приклеилась к ней. Он запнулся на своих словах: — Д-да. Наверное. — Это было мило, когда ты уронил карандаши, глядя на него. Джисон прищурился, уставившись на нее: — Отвали, Хваса. Чего ты хочешь? Девушки захихикали над ним, они неоднократно говорили ему, что это мило, когда он ругается. На самом деле это не было для него желаемым эффектом, но удерживало их от нападок на него за то, что он огрызался на старших. Он знал, что они безобидны и просто хотели ещё немного подразнить его. — Ничего. Я просто думаю, что это действительно мило, как вы двое смотрели друг на друга. — Я рисовал его, конечно, я должен был смотреть на него, а он просто оказался лицом ко мне, так что я совершенно не понимаю, что ты имеешь в виду. Она улыбнулась, и это напомнило Джисону, почему он избегал женщин, за невинным выражением лица он мог разглядеть заговор в её глазах: — Ну, я случайно узнала, что он холост, и мы все знаем, что ты всё ещё один, и я могла бы просто случайно оказаться в курсе, что у него есть определенная слабость к мужчинам, которую вы разделяете. Джисон почувствовал, как подскочил его пульс. Они не предполагали того, о чём он подумал… Верно? Пытаясь сохранить выражение своего лица, Джисон постарался успокоиться: — И? — Ничего, — отступила Хеджин. — Делай с этой информацией всё, что хочешь. Девушки повернулись, чтобы оставить его в покое, но Ёнсон улыбнулась ему через плечо: — И нам обеим очень нравится то, что ты сделал с его пенисом, ты, кажется, потратил на это много времени. Джисон в ужасе смотрел им вслед, воздух наполнился их беззаботным смехом. Они заметили. Он настолько очевиден? Со страхом, который всё ещё бился в его сердце, Джисон быстро свернул свой набросок, чтобы забрать его с собой. В ближайшее время это не войдет в его портфолио.***
— Привет, — крикнул Феликс откуда-то из комнаты, как только Джисон открыл дверь. Он сделал всего один шаг внутрь, прежде чем рухнул на пол, в отчаянии прижав руки к лицу. — Привет? — повторил Феликс, его голос стал громче, когда он подошёл к двери. Джисон просто попытался провалиться под землю. Он не мог поверить в то, что случилось этим вечером. Может, пора бросать художественную школу? В любом случае это никуда его не приведёт. — Ты в порядке, приятель? — спросил Феликс, осторожно приближаясь к побеждённого вида соседу по комнате. Джисон не ответил словами, предпочтя вместо этого издать низкий вопль и швырнуть свёрнутый набросок в сторону Феликса. — Ого, — воскликнул тот, присев на корточки, чтобы посмотреть на изображение. Он видел большую часть работ Джисона, поэтому не был шокирован обнаженным телом, но это, безусловно, отличалось от того, что он видел раньше. — Он чертовски горяч. Джисон застонал глубже: — Я знаю. — Это ваша сегодняшняя модель? Джисон кивнул. — Мне показалось, ты говорил, что это старики и женщины? — Это должны были быть они! — Я не понимаю, в чём проблема? — Феликс снова окинул взглядом рисунок: парень определенно был ему знаком, он просто не мог понять, откуда. — Он одолел меня. — Что? — Я не смог его нарисовать! Затем Хеджин и Ёнсон смеялись надо мной, потому что знали, что я считаю его горячим. После чего они начали сводить меня с ним. А потом намекнули, что он смотрел на меня, и что я знаю об этом, потому что я посмотрел ему в глаза после того, как пялился на его член! Феликс, — Джисон отбросил эскиз в сторону и схватился за ворот рубашки друга, — я не могу туда вернуться. — Что? — Феликс в замешательстве вскинул голову, уловив лишь половину сказанного Джисоном. — Хотя рисунок выглядит неплохо. — Это не так. Я не смог. Это аннулирует мои гомосексуальные привилегии. Какой художник-гей не может нарисовать член? Феликс снова взглянул на эскиз. Он не был художником. Он понятия не имел, о чём говорит Джисон: член этого чувака на самом деле выглядел довольно неплохо, и он бы наверняка поддержал идею заняться сексом, если бы этот загадочный парень предложил ему. — О чём ты? — Посмотри на это! — Джисон схватил рисунок и протянул его Феликсу, парень скосил глаза, когда оказался лицом к лицу с упомянутым членом. — Это похоже на слона, которого сбил автобус. Как я смогу посмотреть ему в глаза на следующей неделе, когда он уже видел, как плохо я его нарисовал? Феликс, пенис победил меня! Было трудно сдержать хихиканье, но Феликсу каким-то образом это удалось: — Я думаю, что ты принимаешь всё слишком близко к сердцу. Пойдем, — Феликс поднял Джисона с пола и потащил на кухню, надеясь, что его предложение свежей выпечки вытащит того из пучины загонов. — Давай возьмём для тебя немного еды и спокойно подумаем об этом. Феликс посадил Джисона на место у кухонного стола и поставил перед ним тарелку с брауни, побуждая своего расстроенного друга поесть. — Итак, ты подумал, что этот парень горяч, и это выбило тебя из колеи. Такое случается. Но тебе просто нужно пойти туда на следующей неделе и попробовать ещё раз. Теперь ты знаешь, как он выглядит, и это не застанет тебя врасплох. Грустно жуя десерт, Джисон удрученно кивнул. — Серьёзно, — Феликс ободряюще помассировал его плечи, — ты бился с худшими вещами, чем член горячего парня. — Ты прав! — Джисон выпрямился и выпятил грудь, проглотив полный рот шоколадного пирожного. — Я нарисовал сотни унылых вялых членов. Я держал член. Я сосал член. Чёрт, я сидел на нескольких членах. Я могу это сделать. Джисон вскинул кулак в воздух. — Пенис Минхо, ты падёшь передо мной.