Одни беды от ваших гаданий

Мир перед глазами был покрыт множеством бликов, а сама картина бытия не могла сформироваться в голове. Все, что сейчас Мона ощущала, — неистовая головная боль. Причем причина такого состояния была ясна девушке — сраный алкоголь. Неужели опять не получилось просто спокойно чуть-чуть выпить и уйти с тусовки в едва пьяном состоянии? Нет, ну конечно же нужно было нажраться, как свинья, и напрочь забыть события прошедшей ночи, словно кто-то при монтаже вырезал эту сцену из головы Моны подчистую. — А ты хороша в постели, крошка, — с самодовольным лицом проговорил Скарамучча. — Нравится наблюдать за спящими девушками, мистер 20-летний девственник? — спросонья, но очень едко подколола его Мона, переходя в сидячее положение, одной рукой опираясь на кровать, а вторую положив на больную голову. — Сейчас мистер 20-летний девственник превратится в мистера 20-летнего «Мона-останется-без-целебной-таблеточки-с-бодуна». — эти двое могли спорить бесконечно, но девушка решила промолчать и без каких-либо последующих подколов принять помощь со стороны парня. На часах было более двух часов дня, однако девушка чувствовала огромный недосып. Во сколько же она легла спать? И каким макаром вообще дошла до их квартиры? Мона перевела взгляд на Скарамуччу и увидела его за… чтением учебников? До зачета и сессии оставались считанные недели, неужели он все же решил начать готовиться? Девушку это даже улыбнуло, но вскоре она увидела закрытые глаза парня. Судя по всему он получает знания во сне. Хотя, ей-то какая разница? Она знала, что парень закроет сессию на отлично. А вот про свою судьбу она не знала совершенно ничего. Разве что… ай, не важно. Мона очень хотела выкинуть из головы это несчастное гадание, которое периодически подрывало ей настроение, стоило задуматься о нём. Телефон Скарамуччи, лежащий на столике между кроватями соседей, завибрировал. Девушка перевела на него взгляд, решив из любопытства глянуть, кому же мог понадобиться этот несчастный неудачник? Но увидев надпись «Синьора» и фотографию той самой сучки из её группы, к которой то и дело катит шары Скарамучча (по крайней мере Мона видит это именно так), появилось резкое желание отклонить звонок и бросить номер в черный список. — Вам там жена на час звонила, не желаете перезвонить? — Мона щелкнула задремавшего за учебником парня по носу и протянула ему телефон с одним пропущенным звонком. В ответ Скарамучча лишь слегка закатил глаза и начал писать сообщение блондинке, содержание которого Мона решила не подсматривать, хотя женское любопытство так и просило узнать, о чем могут говорить главная красотка университета и… карликообразный подвид человека, способный лишь к едким шуткам, с которых смеется только он один. Моне всегда было интересно, как так вышло, что они общаются до сих пор? Ведь все началось еще больше десяти лет назад, когда их матери, бывшие однокурсницы, решили познакомить своих детей друг с другом. Поначалу, когда рядышком были родители, они старались вести себя как прилежные дети, но чуть стоило им остаться на улице одним, пока старые подруги отошли в магазин, Скарамучча решил начать «настоящее знакомство». — Выглядишь так себе, — начал прекрасный и многообещающий диалог маленький фиолетоволосый мальчик. — А ты не думай, что глупая шляпа придаёт тебе шарма, — из уст восьмилетней девочки с легкой картавостью такое грациозное слово звучало очень забавно. Казалось бы, после такого недолгого диалога, который состоял лишь из перебрасывания оскорблений, люди ну никак не могут подружиться. Еще как могут. Каждый день в 4 часа дня — именно такой график был у новоиспеченных друзей. И никогда они не пропускали эти прогулки, не имея при себе уважительной причины. Ненавидели друг друга, вечно ссорились и ругались, но по какой-то причине они все же были ближе друг к другу, чем кто-либо. Если Мона, как частенько бывало, спотыкалась и больно ударялась, Скарамучча всегда бежал успокаивать её, даже если перед этим она вновь заливала ему о том, какой он глупый дурак. Когда они повзрослели, в седьмом классе Моне пришлось перейти в школу к Скарамучче, где они заслужили прозвище «Ненавистные друзья». Их первая сигарета была общей. Бутылка блейзера, что они выпили в 8 классе за гаражами, также была поделена на двоих. Когда Мона впервые влюбилась в мальчика с параллели, Скарамучча даже вызвался помочь ей. Но кто мог предположить, что тот, в свою очередь, окажется геем, которому Скарамучча прийдется очень так по вкусу. — Не стыдно уводить у своей подруги человека, который ей нравится? — вытирая слёзы после истерики, которую девочка закатила, узнав эту шокирующую правду, спросила Мона. Скарамучче хотелось пошутить, но почему-то он решил, что сейчас не стоит. «Стыдно» — бросил парень фразу, которую девушка, должно быть, совершенно не ожидала услышать. Мона смахнула слезы и улыбнулась — должно быть это именно то, что должен был сказать Скарамучча в этой ситуации. Нет, Мона все же знала, почему они общаются до сих пор. Они близки, невероятно близки. Словно родные брат и сестра. За пеленой их вечных перепалок скрывается действительно близкая дружба, разрушить которую вряд ли кому будет под силу. А это дурацкое гадание… вдруг оно значило вовсе не любовную судьбу? Вдруг оно значило, что Моне просто суждено всегда быть его самой близкой подругой? Да, должно быть так и есть. — Ну что, уже договорились о свидании? — спросила девушка, когда Скарамучча с довольным лицом прочитывал новое сообщение. — Не поверишь, но да, — Скарамучча повернул экран телефона лицом к Моне, чтобы та прочитала сообщение. Завтра в 7 вечера эти двое идут в кино, как раз во время подработки Мегистус. — На какой фильм хоть идете? — Очередная популярная поебень с российского проката. Если честно, мне насрать о чем будет фильм. Я иду в кино лишь ради сырного попкорна. «Сырный попкорн, серьезно? Так глупо завуалировать очевидное может только он», — подумала Мона, после чего залезла в свой телефон, где тоже красовалось сообщение, но уже от её преподавателя по истории. — О, а у меня сегодня тоже свидание будет. Только не с красоткой универа, а с историком, — пыталась приукрасить свой расклад дел девушка, хотя что она, что Скарамучча понимали, что Мегистус лишь перескажут пропущенную лекцию за чашкой кофе, не более. Повезло, что сладостные рассказы Чжун Ли можно слушать бесконечно, хотя лишние часы выходного дня хотелось бы потратить на что-то кроме учебы. Встреча была назначена на 5 вечера. На улице было темно, в конце концов совсем скоро двадцатые числа декабря, а значит ночи будут начинаться куда раньше. Кафе находилось весьма далеко от дома, однако там всегда было немноголюдно, а их кофе являлось едва ли не самым вкуснейшим в городе. Чтобы достичь цели, оставалось лишь перейти небольшую улицу. Но Мона внезапно ощутила на своем предплечье чью-то руку. Пытаясь вывернуться из хватки, она поняла, что это бесполезно — держат очень крепко. Оставалось лишь крикнуть в надежде на то, что рядом кто-то есть. Но и этот ход был предсказан незнакомцем, который быстро перекрыл успевший приоткрыться рот девушки, заставляя её мычать в холодную, словно у трупа, ладонь. Мона все сильнее начала извиваться, пока её тащили всё дальше от освещенного перехода в сторону тёмной помойки, фонари вокруг которой не работали уже несколько лет, жаль, что попытки всё также оставались тщетными. На глазах были готовы выступить слезы, но тут она почувствовала звук удара. Холодная рука оторвалась ото рта девушки, а мертвая хватка разжалась. За спиной появился грозный силуэт, который девушка узнает даже в ночной тьме. — Как же Вы вовремя, Чжун Ли-сенсей, — напряженно произнесла Мона, еще не отошедшая от попытки… изнасилования? Похищения? Убийства? Это могло быть все что угодно, если бы преподаватель не додумался пойти тем же путём.