Предыстория

      Зов стремительно ворвался в сознание. Бросив клич, на ходу схватила оружие, и уже через пару минут она и её товарищи спешили на помощь Эленвен.       Летя через Лес, Лаихенгэль старалась совладать с вспыхнувшим гневом. Как вообще такое стало возможным?! Неужели Эленвен и принц увлеклись настолько, что совсем забыли об осторожности? Они не спрятались. Не убежали.       На бегу авари натягивали и разряжали луки. Кто сказал, что орки тупые, неповоротливые твари? Они хитры и ловки. И зачастую их ятаганы и стрелы отравлены. Благо их было не так много. Краем глаза она успела заметить, как Ноисилнар схватился за плечо. Заняв удобные позиции, эльфы продолжили выпускать стрелы. Потом дело дошло и до мечей.       Эленвен и Трандуил отбивались спина к спине. Бросив сердитый взгляд на сестру и принца, Лаихенгэль, не прекращая орудовать дагами, единым посылом отправила всё, что она о них думает и не удержалась от усмешки, когда вместе с «прости» от Эленвен пришло, что Трандуил благородно пытался отправить её прочь. Сёстры никогда не отступали перед опасностью, если только того не требовало спасение других. Но сие вовсе не означает, что осторожность им не свойственна, и они бездумно ввяжутся в драку. Она вновь усмехнулась: иначе какие с них командиры отряда разведчиков! Они просто не выжили бы в походе сами и растеряли тех, кто поставлен под их начало. «Это уж точно!» — солидарная усмешка Эленвен — ответ на её мысли. Правда, это был их первый, столь далёкий поход на закат, когда приходилось пробиваться через бесчисленные опасности незнакомого и, по сути, враждебного западного мира. Сам факт их рождения, полученный Дар и наложенный судьбой Долг определили их Путь, безжалостно бросив в водоворот жестокий событий. Жизнь сама по себе жестока. Это начинаешь понимать, едва покинешь пределы земель Владыки Вод Пробуждения и Магическое Сети.       Работая мечом, Трандуил вновь подивился сёстрам: они дрались с какой-то холодной яростью и вместе с тем, были похожи на двух демониц, выпущенных из каких-нибудь глубин Удуна.       Он знал, что они обладают особой силой и несут на себе некое, непонятное ему, но он чувствовал, важное и невероятно тяжкое бремя, возложенное на них самой судьбой. Однако не применяют эту силу без крайней нужды, предпочитая магии честную сталь.       Схватка закончилась, и сёстры занялись раненым. Противоядие, принятое эльфом сразу после ранения, на время задержало отравление, но яд, скопившийся в ране, оказался сильнее и уже начал проникать дальше.       Трандуил с невольным любопытством наблюдал за процессом. Переглянувшись между собой, сёстры начали действовать. Он не слышал слова заклинаний, на их пальцах возникло синеватое холодное свечение и потекло в рану. Сила исходила от обоих. Принц ощутил на себе её отражение — на него повеяло холодом, но не злым, а словно порывом свежего несущим исцеление ветра, пахнувшим на путника со снежной горной вершины в знойный день.       Он вернулся в лагерь вместе с авари и остался на ужин.       Получив выволочку от сестры за беспечность, Эленвен вызвалась подежурить возле Ноисилнара.       — «Нет. Я схожу за водой и вернусь», — категорически заявила Лаихенгэль. И указала головой в сторону принца: —  А ты пойдёшь к нему».       Трандуил видел, как она спустилась к ручью, протекавшему рядом в неглубокой лощинке, умылась и наполнила большой кувшин. Он понял, что это его единственный шанс поговорить с ней.       — Подожди! Прошу тебя!       Морская зелень её глаз обожгла холодом.       — Ты опять ошибся. Тебе нужна Эленвен.       Было в этом что-то неправильное. Принц осознавал, что должен удержать, поговорить, сердце отчаянно сжималось! А он словно прирос к месту, не в силах пошевелиться, провожал удаляющуюся аварэ взглядом.       Была ли то магия девы? Принц не знал… Лишь сильнее заныло в груди, чувство потери вновь овладело им.       Больше он её не видел.       Ушедшие в дозор двое эльфов принесли весть, что в округе продолжают рыскать орки, и Трандуилу, заглянув в расширенные в тревоге за него глаза Эленвен, пришлось ночевать в лагере.       Сначала он сидел с авари возле костра, горевшего ровным, не слишком ярким пламенем, абсолютно не дававшего дыма и запаха, слушая их не менее прекрасные, чем у нолдор или синдар, песни. Потом отошёл подальше в сторону и улёгся под большим буком, предавшись размышлениям. Постепенно он задремал. Перевалило далеко за полночь, когда к его губам прильнули горячие нежные губы. Он ответил на поцелуй и слегка отстранил её от себя, чтобы заглянуть в глаза. Огромные, они были полны любви к нему и сияли подобно звёздам. Он произнёс её имя, ровно заклинание, стараясь заслониться, вытеснить из мыслей другое. Снова приник к устам, заключив в объятия, накрыл собой, спасаясь от гложущей душу тоски…       — «Муж мой!» — Эленвен была счастлива…       На рассвете Трандуил покинул её — пора было возвращаться.

***

      Веки дрогнули, Лаихенгэль медленно выходила из транса. Эленвен подошла неслышно и опустилась возле сестры, выжидательно глядя на неё.       — Что ты видела?       Лаихенгэль открыла глаза. Взяла лицо сестры в ладони.       — Война… Мы уходим.       — Ещё есть время.       — Мы должны успеть предупредить и подготовиться…       — Сократим путь. Чёрные Гномы помогут!       — Впереди ещё Мордор!.. Ты должна решиться.       — О-о-о! — Слезы потоком оросили щёки Эленвен.       Сестра прижала её к себе и долго гладила тёмные волны волос. Усилием воли, безжалостно заставляя умолкнуть свое, готовое разорваться на куски, сердце.

***

      Ветви могучего лесного великана переплелись так, что образовывали высоко над землёй подобие естественного зелёного шалаша. Какая-то птаха самозабвенно заливалась поблизости, видать, пытаясь развеять его мрачные думы.       Трандуил сидел за складным походным столом, обхватив голову руками, уставившись в одну точку. Перед ним возникла беспорядочная куча свитков.       — Вот. Подписывай.       — Что это?       Халлорн, хекнув, пододвинул чернильницу и перо.       — Приказы, отчёты и т. д. — всё, что требует твоей личной подписи. Со своей любовью ты запустил дела дальше некуда. Что мог, я за тебя сделал, а это, — друг указал на ворох бумаг, — уж извини…       Принц, не гладя, отодвинул всё в сторону. Чернильница полетела на пол.       — Ты, что, совсем рехнулся?! — лорд едва успел спасти свитки.       — Их двое, Халлорн… Понимаешь? Их двое!       Халлорн бросил на принца короткий взгляд и отошёл.       — Эй, Элендар! — окликнул он находящегося неподалёку эльфа. — Принца не беспокоить. Мы будем заняты. Всё что нужно, пусть оставляют у тебя.       — Понял, — подмигнул воин.       Лорд вернулся. Достал из висевшей на суку походной сумки два стакана и замысловатую бутыль. Налил. Но выпил только он. Увидев, что принц не притронулся к вину, Халлорн вопросительно приподнял бровь.       — Так, давай-ка, пей… Давай-давай!       Трандуил машинально опорожнил содержимое стакана и сжал его в руке.       — Кого, говоришь, двое? — переспросил лорд, удручённо глядя на искорёженный стакан. Да-а, что и сказать, силушка у принца не малая.       — Двое… Две сестры… Близнецы… И я уже не знаю, кого из них люблю на самом деле, — глухо произнёс Трандуил. — Они… как две половинки одного целого…       Халлорн был единственный, кому открылся принц. И пока тот был занят любовью, прикрывал его по всем углам, как мог. И сейчас он слушал друга, изливавшего ему душу. Видать, дело было настолько серьёзно, что сын Орофера, обычно немногословный и не поймешь чего думающий, говорил почти не останавливаясь. И ещё он понимал, что друг испытал серьёзное потрясение и попал в тупик.       Уже стемнело. На столе красовалась батарея пустых бутылок. Бумаги валялись на полу.       Мягко говоря, слегка нетрезвый лорд подумывал, что надо бы их поднять.       — Почему же ты не удержал её?       В ответном взгляде принца плескалась боль. И у Халлорна болела душа за друга, не позволявшего до сих пор ни одной деве, как бы она не была хороша, завладеть его сердцем. А тут на тебе, сразу две! Прекрасные пришелицы не просто ранили сердце неприступного Зеленолеского принца, но разрывали его на части.       — Хм… Хочешь верь, хочешь нет. Глянула так, словно ушат холодной воды вылила. У меня и язык, и ноги отнялись. Застыл истуканом и смотрел, как она уходит, только чувствовал: неведомая тоска мне сдавливает грудь… Понимаешь, она специально возводит стену между нами, и я не могу порваться, но там… за этой стеной… Я чувствую!.. Мне хватило только один раз заглянуть в её глаза, чтобы понять это. А знаешь, какие у неё глаза? Изумруд самых насыщенных оттенков… или зелень и глубина морской волны в них! Если они темнеют или вспыхивают, то продирают до самого нутра, а так… спокойные, доброжелательные. И знаю я — могут быть нежными и… как у сестры… Я… — хрипло закончил говорить принц, — я потерял её…       — Эта дева сводит тебя с ума, — прошептал лорд, с удивлением и тревогой глядя на друга расширенными глазами.       — Да! — вдруг резко выдохнут тот. — Да!       Лорд издал возглас, и Трандуил только сейчас понял, что с силой впивается пальцами в плечо друга.       — Прости! — извинился он, отстраняясь.       — Ничего, — Халлорн потёр плечо. — А Эленвен?       — Эленвен, — с горечью протянул Трандуил. — Она любит меня! Я каждый раз это читаю в её глубоких, ясных и чистых, как небо весной глазах… Эленвен… Мы обменялись с ней клятвами, Халлорн! И она уже в полном смысле стала мне женой.       — Что? — У лорда вытянулось лицо. Теперь уже он схватился за голову. — Ты понимаешь, что наделал? Ты же почти ничего не знаешь о них!       Трандуил невесело усмехнулся:       — Почему же? И разве батюшка не этого хотел? Так какая ему разница… А сестры, судя по всему, весьма благородного происхождения… Да дело даже не в этом. Судьба они моя. Понимаешь? Всей душой это ощущаю!       Халлорн провёл рукой по лицу. Потом взглянул на принца.       — А ты понимаешь, что рано или поздно они уйдут? — сказал он тихо.       Трандуил вздрогнул, как от удара и впился взглядом в друга. Вскочил и бросился к лестнице.       — Куда? — воскликнул Халлорн.       — Я должен забрать её!       — Трандуил, будь благоразумен, дождись утра!       — Нет!

***

      Толог мчался во весь опор, насколько позволяла чаща, но ему казалось, что всё равно слишком медленно, и он без конца подгонял скакуна. Полноликая луна старалась помочь, как могла, осветить путь, прорываясь серебристыми лучами в редкие просветы между густых крон деревьев.       Принц спешился. Где-то в темноте застыли лучники-авари. Он не видел их, но почувствовал. Проверив, кто приблизился к их лагерю, они отступили, так и не показавшись на глаза. Трандуил проследовал дальше. Магический купол, «узнав» его, тоже пропустил без труда.       Эленвен уже встречала и сразу бросилась к нему. Он подхватил её и крепко сжал в объятиях.       Трандуилу показалось, что лагерь авари абсолютно пуст.       — Лаихенгэль увела всех разведывать путь, кроме тех, что охраняют лагерь, — промолвила дева, отвечая на его мысли.       Трандуил сменился в лице:       — Значит, это правда… вы уходите…       — Да. Они вернуться через пару дней.       — Мне кажется, для такого дела хватило бы и двоих-троих разведчиков.       — У Лаихенгэль на этот счёт свои планы, — Эленвен слегка смутилась.       Какими бы соображениями не руководствовалась её сестра, было понятно, что одним из них являлось дать им с Эленвен возможность побыть наедине в безопасном месте.       Да, они знали, что он придёт!       Трандуил посмотрел в глаза той, что успел назвать своей женой. Вечность прошла или всего несколько недель, когда он в порыве сказал, что любит её, и ночью, под звёздами, она отдала себя ему, а на рассвете они обменялись клятвой. Он призывал Валар и Силу Леса, а она произнесла странную фразу на неведомом ему красивом языке, потом повторила её для него на квенья, она клялась перед Ардой и вечными звёздами Эа. И тогда он спросил: «Это ещё одно наречие авари?». «Нет. Это язык народа моей матери», — был ответ. Сколько же ещё тайн и загадок хранят эти прекрасные глаза, открыто говорящие ему о своей беспредельной любви!       И вновь он поймал себя на мысли, что всем сердцем желал бы прочесть тоже самое в глазах другого цвета.       Два дня они провели в объятиях друг друга. И он любил её, то нежно, то с какой-то жадностью и отчаянием.       На третий день вернулся отряд.