***
Дух Майского праздника витал не только над двором Форменоссэ - его аромат окутал сладким шлейфом всю округу. Со всех сторон доносились радостные голоса, а посреди двора дружно и сноровисто устанавливали высокий шест; к нему нисси принесли длинные мотки разноцветных шёлковых лент. Ими уже украсили качели в саду крепости, который словно парил над землёй бело-розовым облаком, и кованые столбы фонарей. Все были в приподнятом настроении, предвкушая праздничную ночь: никто не заметил, как лорд Морифинвэ и его молодая жена покинули Форменоссэ.***
Летиция назло Мори отошла подальше за пылающие рдяно-алым цветом кусты и потёрла поясницу. Тянущая боль толкала уйти подальше от праздничной суматохи, овладевшей крепостью. Наклонившись за очередным цветком, дева с удивлением ощутила, как по ногам заструилась тёплая влага. Уж этого её Мори не должен видеть - Летиция со всех ног, как ей казалось, устремилась ещё дальше за кусты… — Вот болезная, — заозирался Морьо. — Стоять! Он припомнил, что Тьелко чуть не каждую третью байку кончал тем, что нисси в ожидании не лучше стельных оленух - такие же шальные. Но чтобы вправду… Далеко не уйдёт! «А если овраг?» Ноги сами несли через заросли на треск ветвей. — Стой! Застигнутая врасплох дева смущенно покраснела: — Мори, мне… в кустики. Однако позывы были совсем иные, и дева ухватилась за руки подбежавшего Морьо, завела их себе за спину: — Разотри тут, прошу. Мышцу, скорее всего, потянула, когда неловко нагнулась… — Раукар дери твои кустики, — не сдержался нолдо. — Я тоже не вчера на свет родился… Оторопев, позволил девушке направлять его ладони. Влажные оленьи глаза блеснули благодарностью. Бледная от боли Лети легко получила то, чего хотела: Морьо широко и сильно провёл рукой по её спине, жадно ловя ответный вздох. Движения любимого принесли желанное облегчение, и дева повисла на шее мужа. Летиция смутно понимала: лучше бы всё происходило в покоях в кругу целителей… Над головой в зелёном кружеве первой листвы звонко щебетали птицы, и ей жутко не хотелось возвращаться в душные стены. Девушка ни за что не желала отпускать от себя Карнистира, отрицательно мотая головой на уговоры вернуться в крепость, а между тем схватки становились сильнее. Воды давно отошли, но боль в пояснице никак не прекращалась. Летиция учащенно дышала, прижавшись вспотевшим лбом к плечу любимого. Сливаясь с девой в странную двойную статую, нолдо сумел проскользнуть рукой за ворот - но пальцы не ощутили плетения цепи амулета… Кулон возвращения домой благополучно остался лежать на каминной полке, а Морьо приготовился пускать корни в этом лесу. «Аммэ! — сила осанвэ, должно быть, сбивала с ног. — Кончилось мое ожидание. Лети… уже начала! Целителей нам сюда, только не медли!» Прибавив образ лесной прогалины, Карнистир снова зашептал успокоительный наговор. Дева то каменела в потугах, вжимаясь грудью в грудь, то слабела и безвольно опускалась. — Дыши, мелиссе, — как мог бесстрастно приговаривал Морьо. — Неглубоко дыши, почаще, — он гладил её дрожащую спину. — Привыкай, не последний раз!.. Ответное осанвэ от матери прилетело немедленно: «Сейчас… Не оставляй ее, Морьо,» — нолдиэ метнулась к двери, и её обычно тихий голос зазвенел под сводами Форменоссэ. Вскоре вереница целителей устремилась в нужном направлении, не забыв прихватить все необходимое.***
Время тянулось, вязкое и густое, как сам лесной воздух. Удары трёх сердец отмеряли вечности, пока Летиция не поняла, что волны судорожного напряжения отступили, оставляя воздушную лёгкость. Стало радостно и свежо, как после прохладного ручья. — Мори, это же... Лови, — запоздало улыбнулась она и закрыла глаза. Пятна света, капли пота на виске, тишина. Слова теснили друг друга, но уста нолдо были заперты. Повинуясь идущему из глубин фэа порыву, Карнистир успел подхватить дитя, юркой рыбкой вынырнувшее из чрева матери. Прижав его к груди рукой, второй неловко стянул с себя тунику и завернул в неё слабо пискнувший комочек. Сердце сурового лорда дрогнуло: "Сын!" Молча передав жене новорожденного, помог обнажить грудь и придержал так, чтобы мягкая младенческая кожа коснулась материнской. Мгновения полетели бешено: сотворить огонь на ладони, прокалить лезвие ножа, без дрожи рассечь живую плоть пуповины. Наконец лавина невысказанного ринулась на волю. — Раукар, что-то ты быстро управилась, — хрипло произнёс Морифинвэ. И тут раздался первый крик сына у Лети на руках, и Карнистир вгляделся в нечёткие от слёз черты сына, пока не отцовские и не материнские… Топот копыт возвещал о прибытии верных, а встреча их ждала не из простых. — Что же вы так торопились, — мрачный лорд шагнул навстречу целителям. — Могли бы дождаться, пока он сам ходить научится!.. И Летицию, и сына осматривали нарочито тщательно, но когда младенца хотели завернуть в пеленку, Морьо упрямо отказал. Целители сдержанно поздравили деву с благополучными родами, и процессия повернула в Форменос. Лети возлежала на носилках, хотя долго просилась поехать верхом. По пути домой Карнистир хриплым шепотом, чтобы не тревожить сына, раздавал целителям запасы колкостей, успевал оборачиваться к жене и следить за неровной дорогой.***
Атаринкэ неторопливо прогуливался с женой по дорожкам сада, когда посреди мирного праздничного вечера начался переполох. В сторону врат поспешило несколько верных, но он не придал этому особого значения - так увлёкся прогулкой с любимой. Лехтэ, с уже заметно округлившимся животом, довольная и счастливая, шла рядом. Издали наблюдая за предпраздничной суетой, супруги тихо переговаривались между собой и смеялись, стараясь насладиться каждым мгновением наступающей Майской ночи. Однако, когда из крепости поспешила прочь Нэрданель, Искусник забеспокоился. Не желая тревожить жену, он, прежде чем отправиться следом, потянулся осанвэ к аммэ. «Лети рожает,» — тут же донеслось в ответ. Лехтэ, уловив настроение супруга и тоже задумавшись о причине столь странного поведения Истарнэ в праздник, вопросительно посмотрела на мужа. — Совсем скоро я стану дядей, — улыбнувшись, пояснил он. — Уже? — Да. Кажется, Морьо с Летицией не успели завершить прогулку, и их малыш появится не в покоях Форменоссэ. — Интересно, а наш? — Лэхтэ ласково провела рукой по животу. — У тебя множество вариантов на выбор - спальня, мастерская, сад… Впрочем, ты же знаешь, сын всё решит сам, — Искусник с улыбкой обернулся к жене. — Как думаешь, им нужна наша помощь? — Там, в лесу? Сомневаюсь. А вот в Форменоссэ, пожалуй, стоит. Всё же это мой первый племянник! Разумеется, сильно нагружать любимую хлопотами Атаринкэ не стал, попросив её лишь руководить верными. Сам же решил убедиться, что покои брата и его жены подготовлены к появлению малыша, между делом распорядившись собрать букет для Летиции - всё-таки она не совсем эльдиэ, и, как он понял из рассказов девушки, любит срезанные цветы в вазах. Брат же от волнения точно не догадается так порадовать супругу. На удивление в покоях Карнистира было свежо и светло от настежь раскрытых окон. Так вот почему аммэ припоздала вслед за целителями! Спальня была украшена гирляндами из лент и цветов, а выходя из покоев брата, Искусник столкнулся с Фэанаро, который принёс из мастерской Морьо ясеневую люльку.***
…Форменос встречал их по меньшей мере как королевскую чету. Карнистир с драгоценной ношей прошёл под цветочными арками, не чувствуя под собой ног от усталости и ликования. Ему как наяву виделись такие же вёсны, когда они с сыном будут пускать коней по лесным дорогам, читать звериные следы, оттачивать стрельбу из лука и метание ножей. Совсем скоро будут костры, песочные крепости, рассказы взахлеб о землях за морем и тех, что скрылись в толще вод... Все нерастраченные умения и искусства лорда предназначались его преемнику так же, как ладная деревянная колыбелька, законченная на днях. Сияющий Атаринкэ первым из братьев увидел племянника, но на его приветственный возглас Морьо шикнул, поначалу ревниво прижал младенца к груди, но не выдержал и передал кроху брату. Следующим из встречающих был Финвэ. Счастливо улыбавшийся Нолдоран широко раскинул руки, прижав к груди и внука, и торопливо поднявшуюся с носилок Летицию. Новорожденный сонно моргнул, оказавшись на руках короля, который бережно принял маленькое сокровище из рук Искусника. Когда Финвэ вернул дитя молодому отцу, того успели окружить остальные братья. Карнистир сиял, пока его щедро осыпали поздравлениями. Подошли отец с матерью, и кроху поверх отцовской туники окутало узорчатое одеяло - Морьо вновь пришлось расстаться с сыном. Возражать Фэанаро он не решился, и Тьелко с силой хлопнул брата по плечу, а близнецы весело загомонили. Карнистир видел, как малыш оказался сначала на руках у Нельо, а тот передал его Кано. Морьо не успел и рта раскрыть, как сам очутился в крепких объятиях старших, а новорожденный уже был на руках у Турко... Фэанаро задолго до рождения внука приготовил детские игрушки, но дарить их не спешил. Они с Нэрданелью стояли чуть в стороне от молодых родителей, вручив одеялко, расшитое звёздами, а Нолдаран после торжественной речи протянул внуку и его жене перстень с кольцом, украшенные крупными рубинами, а на шею новорожденного правнука повесил изящную цепочку с ярко сверкнувшим кулоном. Едва Финвэ отошёл, как Карнистир решительно забрал сына из рук Тьелперинквара и громко произнёс: — Тихо! Я буду говорить! — во дворе крепости воцарилась тишина. — Вас много, он маленький, на всех не хватит. Ещё насмотритесь... И в Форменоссэ впервые прозвучало: — Отныне имя тебе Мантаро Морифинвион! — Морьо заметил, как кроха широко открыл глаза. — Ты пришёл в этот мир при смешении света Анара и Итиля, — лорд взглянул на супругу. — И мы с леди Летицией приложим всё усилия, чтобы ты вырос достойным потомком рода Финвэ.Веками я ждал предрешенной встречи Тернист был твой путь в край без печали Новое имя звездой загорится Ярче зенита майского солнца Славой увенчан, Благословенный, И осененный знаменем Финвэ, - Дарит отец тебе пылкое сердце, Матери дар - искусные руки. Tenn ambar metta - храни тебя Эру!
Едва лорд Морифинвэ закончил говорить, грянула музыка, и счастливую чету закружили в водовороте танца. Карнистир хотел растолкать праздничную толпу и пробраться к себе в покои, но ему это не удалось. Летицию с младенцем удобно устроили на плетёном ложе под цветочной аркой, чтобы она могла наблюдать за ходом Майской процессии, а мрачного нолдо увлекли в круговорот танца. Лети почувствовала, как их с малышом окутывает золотое сияние, а незримая рука Эру коснулась головы младенца. Задорная мелодия зазвучала ещё громче, а на голове Морифинвэ возник венок Майского короля...