***
У Светлого Охотника было терпение великомученика… Полночи перед великим своим, золотым, единственным днем Бранна чувствовала себя натянутой до предела струной, тонкой жилой под рукой арфиста: по телу пробегала дрожь, лечь было невозможно, только сидеть на постели с каменно-прямой спиной. Тихие молитвы перемежались заунывными песнями детей Дану, пальцы комкали подол сорочки, отчаянно хотелось вновь просить Келегорма заглянуть в её открытый разум - убедиться, что там в помине нет Тьмы и зла… Ярким погожим утром, когда лорд вышел из купальни, сида напутствовала его: — С нами Бог, мельдо. Люблю тебя больше жизни. Мы встретимся уже там… — Где это - там? В Мандосе? Не надо, там мерзко, — Тьелкормо прижал деву к себе и целовал до тех пор, пока не закончилось дыхание. — Там, где нас будут чествовать, а не мучить, — почти задохнулась в поцелуе Прекрасная. — Отпусти, добрый лорд, косу растреплешь, губы изранишь… Ночью буду твоей. Светлый выпустил сиду из объятий и ушёл в смежный покой одеваться в белое - приличествующее торжественному случаю. Это было просьбой Бранны, и Турко не стал противиться прихоти невесты. На плечи Светлого лорда легла любовно вышитая накидка с мехом белого медведя. По обычаю невесту должен подвести к жениху её отец, но за неимением в Благом краю родичей Бранны Турко попросил деда взять на себя эту роль. Свадебная церемония должна будет состояться в саду, где сегодня рано утром верные украсили одну из беседок пёстрыми лентами и разноцветными фонариками. День обещал быть по-весеннему тёплым и солнечным. Сад укрыт снежным покровом? Пустяки! Зато всё вокруг искрилось и переливалось, подобно алмазному полотну. Ради того, чтобы дева могла без помех подойти к беседке в атласных туфельках, словно гуляя по парку в Тирионе, садовую дорожку тщательно очистили от льда и снега. Убрав волосы алмазами, облачившись в платье, как в само серебристое зимнее небо, и распахнув ворот меховой накидки так, чтобы все видели, как сияет драгоценное ожерелье, Бранна инген Колхейн ощутила себя королевой. Её собственное зеркало никогда не видало такой гордой красавицы, окруженный ясным светом. Как же сейчас, должно быть, божественно прекрасен её жених - и взглянуть будет боязно… Услышав шаги Келегорма, который первым покинул башню, сида сошла по лестнице, а потом не сдержалась и словно птичка выпорхнула на крыльцо. Тьелкормо поджидал невесту в заснеженном саду, держа на руках сына, вовсю пытавшегося лепетать первые слова. Увидев, что Нолдоран встретил на крыльце Бранну, передал малыша Фэанаро и направился к беседке, чтобы встретить там Финвэ, торжественно ведущего невесту. Вокруг беседки успела собраться толпа верных, улыбками и радостными восклицаниями подбадривающих жениха. На удивление, среди форменосцев виднелись фигуры гостей из Тириона. Однако та, кого меньше и больше всего хотел увидеть Турко, не приехала, сославшись на то, что по весенней распутице дорога до северной крепости слишком тяжела для кормящей матери. — Честь быть сегодня твоей дочерью, — шепнула хозяйка холмов высокому Королю, благодарно сжав руку Финвэ. Смотреть у неё выходило только под ноги, на востроносые туфельки. Благодарение небу, что извечно бледная кожа не полыхала от смущения, иначе Прекрасная стала бы сейчас краснее деревенской простушки. Вот и ступени, ведущие в беседку. Бранна медленно-медленно, как бывает во сне, начала поднимать взгляд на Келегорма… Тьелкормо искренне радовался погожему дню, пению птиц и южному ветру. Когда дед подвёл к нему Бранну, Светлый едва смог удержаться от соблазна тут же прижать сиду к себе и поцеловать. Но церемония есть церемония - лучше поскорее закончить с поздравлениями и начать танцевать. Передав внуку руку невесты, Финвэ первым величественно поднялся по ступеням беседки и поманил к себе молодых. Родственники выстроились в два ряда вдоль дорожки к беседке, и Тьелкормо, лучезарно улыбаясь и жмурясь на яркий свет Анара, торжественно ввёл Бранну в беседку. Осанвэ Бранна не уставала твердить Келегорму, что мельдо с лёгкостью затмил всех на празднике. Одетый и вполовину не так роскошно, как прибывшие из Тириона на торжество высокородные гости, для сиды он был чистым совершенством, словно отлитый из живого расплавленного серебра. Едва Финвэ соединил руки Тьелкормо Туркафинвэ и Бранны инген Колхейн, как на сад снизошло сияние Негасимого пламени — Эру Единый вмиг наполнил Форменос благостью, заставив всех счастливо зажмуриться. Эльдар замерли, обласканные Светом, и только Нолдоран посмел нарушить повисшую тишину. Во время его речи одной Бранне слова о союзе супругов до конца времен, о связи двух сердец и верности навеки показались незнакомыми и грозными. Финвэ говорил долго и цветисто, а рядом с ним стояла в сияющем облаке Мириэль, время от времени согласно кивая головой. Когда влюбленные соединили руки и Тьелкормо надел Бранне её кольцо, Эру воздела длани над головами жениха и невесты, освятив этот союз. «Я теперь навечно твоя, — под лучистым взглядом Богини сида надела Келегорму то самое, белого золота, кольцо. Ликующе добавила, не выпуская руку из своей: — А ты - мой». «Теперь мы навечно связаны любовью, — откликнулся Турко. — Отец поможет зачаровать наши кольца, чтобы они переносили нас друг к другу, мелиссэ.» «Нигде не дам тебе пропасть и сама никогда не покину. Тэнн' Амбар-мэтта», — пришла на ум Бранне стародавняя клятва. Сида прижалась к мужу, зная, что слово он сдержит, и на его груди ненадолго укрылась от радостных возгласов со всех сторон - от них сам воздух звенел. — Я тебе ещё успею надоесть, — шепнул на ухо сиде Турко, и его слова скорее прозвучали осанвэ, чем вслух, потому что вокруг громко ликовали жители северной крепости и многочисленные гости. Мириэль забрала с рук Фэанаро Мейо, чтобы Пламенный мог тоже поздравить молодоженов. «С тобой может быть скучно? Вот уж не знала»,— тряхнула головой Бранна, краем глаза замечая, как по дорожке к ним стремительно приближается лорд Фэанаро. Пламенный говорил недолго и по существу, стараясь не повторять слова отца, а после речи преподнес молодым по шкатулке с дивными украшениями, каким бы позавидовала сама королева Англии. За ним подошла Нэрданель и, благословив, тоже одарила молодоженов. Бранна поблагодарила в ответ, принимая из рук Мудрой леди что-то невозможно хрупкое и немыслимо изящное. Глаза сиды блестели от счастливых слез, так что нельзя и взглянуть на нещадно яркое весеннее солнце. А череда тех, кто шёл вслед за четой Мастера, казалась нескончаемой - если бы свадьбу играли дома, можно было подумать, что все высокие ши Ирландии слетелись на празднество. Вот подошёл, чему-то усмехаясь, Карнистир Тёмный - половина его речи прозвучала Светлому в осанвэ… Откуда-то появился ещё один брат Тьелкормо - сида до этого дня ни разу не встречалась с ним в крепости. Куруфинвэ-младший пронзил Бранну взглядом серых, холодных, словно льдинки, глаз и обнял Туркафинвэ. Следующий за ним, очень похожий на Искусника эльф с улыбкой поздравил дядю и подал невесте изящную шкатулку с дарами от всей семьи. Когда знаки Первого Дома на одеждах уступили символам Младших лордов — все эти тонкости сида знала лишь из книг — улыбка Келегорма стала холоднее. Да и в речах гостей, как показалось Бранне, звучали скорее страх и почтение перед майэ и сыном Фэанаро, чем искренняя радость… Стоять на нетвёрдых ногах сиде пришлось долго, очень долго. Благо под атласными туфельками Бранны была тёплая шкура уже не белого, а бурого медведя. Во время поздравлений Мейо спокойно сидел на руках Мириэли, хотя родители думали, что малыш не выдержит и половины торжественных речей. «Сынок, да у тебя терпение поистине ангельское,— Бранна осанвэ с благодарностью обратилась к малышу, который с блестевшими от радости глазами нежился в свете Богини. Перевела полный мольбы взгляд на Мириэль. — О Эру, можно мне ненадолго стать злой майэ и похитить сына?» Та кивнула, и сида уединилась от всех в зимнем саду, чтобы покормить Мейо грудью. Когда ладья Ариэн начала путь на запад, снег прекратил ослепительно блестеть - в свете Анара появились оттенки красного золота. Пришло время награды за долгое чествование, и молодожены первыми проследовали в свадебный зал. Гости поспешили вслед за ними, а верные унесли в башню Светлого Лорда горы подарков, словно по волшебству выросшие вокруг беседки. — Эти дары можно будет рассматривать до самого рассвета… — прошептала Келегорму Бранна, но голос девы утонул в праздничном гомоне, звоне серебряных блюд, первых звуках музыки. Убранство зала роскошью соперничало с самой природой: среди холода здесь вились пышные гирлянды снежно-белых и лазоревых цветов, светилен над головой было больше, чем звёзд на небе, а музыка пела о любви слаще скромных весенних птах. Радость радостью, но иногда сида беспокойно покусывала губу - явится ли на зов дорогой гость, Оромэ-охотник?.. Сделать мужу свадебный подарок — помирить с учителем — было самой дерзкой мечтой сиды в Благом краю. Алдарон услышал странный зов. Кто-то упорно звал его, причем не из числа эльдар - мольба была намного сильнее. Ища источник, вала наткнулся на сияние фэа возрожденного Хуана, что теперь жил в облике юного нолдо в Форменосе. Майа подтвердил, что зов исходит из северной крепости, но не от дерзкого лорда с льняными волосами — Туркафинвэ празднует свадьбу с майэ, которую привёз из-за моря. Стоило Бранне почувствовать себя словно в родных холмах, на богатом пиру в честь Имболка, как сида, расхрабрившись, с жадностью прижалась к губам мужа. И тут в голове девы зазвучал нарастающий гул. Бранна внезапно ощутила Взгляд, ищущий и холодный, как у предводителя Дикой Охоты, когда тот настигал добычу. Так вот какое божество она настойчиво звала - короля Самайна, служба у которого немногим легче адских мук! Теперь отступать некуда, и дева упрямо повторила призыв. Тьелкормо заметил, как вмиг заледенели руки молодой жены, поймал невидящий взгляд Бранны. Поспешил сжать ладонь мелиссэ в своей, отправив осанвэ: «Устала? Выпей мирувора, чтобы восстановить силы…» В ответ сида едва смогла безмолвно покачать головой и из последних сил вопросила у короля Самайна: «Так каков будет ответ?» Властная ледяная рука ослабила хватку, и взгляд пропал, оставляя для настырной майэ только полунамек: «Приду. Ожидай». — Моя любовь, с тобой всё хорошо? — Тьелкормо крепко обнял Бранну, не дав упасть. — Что со мной может случиться? — озябнув от запоздалого страха, сида благодарно прижалась к любимому. Ох, как дорого стоит вмешиваться в дела богов… Небо завьюжило. Налетевшая туча на пару мгновений закрыла собой заходящий Анар, послышался многоголосый лай. «Алдарон?» — Тьелкормо не сдержался от громкого восклицания, глядя в окно, как Форменос принимает кавалькаду охотников, сопровождавших владыку лесов. Вала спешился с Нахара, ворвался в зал… и выражение лица Оромэ вмиг резко изменилось. Аладарон припал на одно колено к ногам озарённой сиянием Мириэли, державшей на руках дитя Светлого лорда и сиды. — Поднимись, Оромэ Таурон, владыка лесов, — повисшую на мгновение тишину нарушил голос Эру. — Зачем ты здесь? — Не бойся, дитя, валар не станут причинять вред воплощенным, — Бранна скорее ощутила, чем услышала голос Единого. — Я прибыл сюда… — вала гордо вскинул голову, поднимаясь во весь рост. — Чтобы поздравить моего лучшего ученика. — Благодарю, наставник, — Тьелкормо стремительно поднялся со своего места и почтительно приложил ладонь к груди: — Прошу занять почетное место за нашим столом. — Вдвойне благословен будет наш праздник, — Бранна в пояс поклонилась владыке лесов, точь-в-точь такому, как в воспоминаниях лорда, поджарому и с прищуренными зелёными глазами, и бесстрашно продолжила. — И для твоих воинов найдётся место на нашем пиру. — Алдарон, негоже на таком празднике быть без жены, — Мириэль передала Мейо Мудрой, потому что малыш начал устало тереть кулачками глаза. Рядом с Владыкой лесов звонко защебетали птахи - из птичьей стаи возникла девичья фигура. Несса захлопала в ладоши от радости, но, узрев Эру, почтительно преклонила колено, прикладываясь лбом к сияющему подолу. Мириэль провела ладонью по склоненную перед ней головой валиэ. — Встань, дитя моё. «Какой нежный цветок, — подумалось Бранне. — Рядом с ним и лютый король Самайна будет мягче шелка». Няньки унесли маленьких детей отдыхать, предоставив их родителям возможность вдоволь попировать и потанцевать. Финвэ с Мириэлью заняли почетные места во главе стола. К ним присоединились Оромэ с супругой, и Алдарон поднял кубок в честь молодоженов. На почетных креслах, как на тронах, теперь восседали три четы. Бранна не переставала одаривать мужа и гостей улыбками… Но сколько бы блюд ни проходило мимо, сиде кусок не лез в горло, пока она не отважилась вопросить у владыки лесов: «Потребуешь с меня платы за дерзкий призыв? Я ушла от твоей Охоты и больше не обещана тебе». — «Мог бы потребовать… не будь ты благословлена самим Эру Единым. И плата была бы высока», — Алдарон вновь поднялся из-за стола, подняв кубок. После звучной здравицы Оромэ вино прибавило майэ сил и безумия:«Неужели в тягость встреча с лучшим учеником? Этот день - дар для тебя, иначе жить владыке непрощенным». Оромэ поднялся из-за стола и, испросив дозволения у Единого, начал танец. А выбрал вала себе в пару молодую жену Туркафинвэ. Сида отчаянно твердила осанвэ, что мыслит себя только рядом с мужем, но высокий гость не желал ждать, а Богиня улыбнулась: чего тебе бояться, Бранна? Не так виделся деве этот церемонный танец… Но пошла без запинки, как полетела, то сгибаясь в неглубоком поклоне, то изящно притоптывая ножкой. Главное, что роскошный подол, в танце распустившийся куполом, не давал владыке подобраться слишком близко. Тьелкормо поднялся из-за стола вслед за Бранной, пригласив на танец Вану и без стеснения закружив её рядом с Оромэ. Светлый лорд с такой уверенностью повёл валиэ в танце, что заставил жену наставника раскраснеться. В глазах сиды не было ни капли ревнивой тоски, только благодарность. Глядишь, так и Оромэ скоро заревнует и отпустит её, разожмёт грубые, как древесная кора, ладони… — Где он нашёл тебя? — жестокие глаза напротив сверкнули зеленью лесов. — Лучше спроси у него сам, — не смутилась Бранна. — За что он полюбил тебя? — Может быть, за красоту нетленную, а может, за готовность жизнь положить за его счастье… Хлопок в ладоши — и пары поменялись партнерами. Сида просияла, положив руки на плечи Келегорма с таким благоговением, как будто дотронулась до святыни. Как хотелось немедленно прижаться к могучей груди, покрепче обнять родного лорда, любящего и не таящего никакой угрозы! Это ясно читалось в её глазах, но никому не позволено испортить сложный узор танца. —Ох, я уже боялась, что на собственной свадьбе так и не потанцую с мужем, — шепнула Келегорму Бранна, чьи руки всё ещё были холоднее льда. — Зато теперь я знаю, в какого наставника удался ученик. —Благодарю, что решилась позвать Алдарона на нашу свадьбу, — Турко улыбнулся в ответ. — Что ты, мой славный, владыка сам посетил нас! — встрепенулась дева. — Разве хватит моих сил, чтобы призвать такое грозное божество? Придётся нарушить ещё одну глупую традицию - только подумай: что, если я достанусь в танце не тебе, а лорду Морифинвэ? — Лорду Морифинвэ? Возможно. И почему ты не желаешь танцевать с ним? — в этот момент раздался хлопок, и на талии сиды оказались руки лорда Фэанаро. Кто пробовал сплясать с самим пламенем, с лесным всепожирающим пожаром? До ослепительного Мастера Бранна не решалась и дотронуться лишний раз, а тот безупречно вёл деву в танце - в каждом движении чувствовалась железная воля. К счастью, он смотрел в сторону, мыслями по-прежнему с женой, а Бранна тянула шею, пытаясь высмотреть - какая же счастливица отобрала у неё Светлого? Однако повода для переживаний не оказалось - Тьелкормо очень осторожно вёл в танце мать. Пара кругов по залу, и опять хлопок - Бранна оказалась в руках незнакомого темноволосого лорда, чей лик был похож на лицо отца Светлого, а чело отягощал массивный венец, в изобилии украшенный сапфирами… Прекрасная уже начинала путать все эти дивные лица, но теперь её заставлял кружиться по залу единственный высокий эльф, который не внушал ужаса и трепета, - одни глаза как льдинки. Бранна с тоской вспоминала, какое дикое веселье царило в холмах после каждого пира длиной в неделю: кто из воинов успел поймать деву, тот и танцует с ней до изнеможения, а когда пёстрое сборище надоест Королеве Благого Двора, она по мановению руки вышвырнет всех из подземного чертога… К удивлению сиды, не все танцы в Благом краю были быстрыми. Иногда музыканты являли милость, давая передышку гостям и хозяевам - после одного такого Бранна вновь очутилась в руках Тьелкормо. Тот прижал её к себе: —Неужели моя Прекрасная как луна и звёзды устала? Пойдём выпьем чего-нибудь? —Не должно звёздам уставать светить… Но от вина не откажусь, — Бранна приникла к Светлому лорду в отчаянно-усталом поцелуе. Предстоящее уединение радовало, да и обидно было, что с самого утра во рту у сиды не побывало и маковой росинки. Тьелкормо довёл в танце молодую жену до их места во главе стола и помог сесть. Подал кубок с мирувором. — Как у вас всё сложно, — вздохнула Бранна, рьяно проследив, чтобы муж тоже испил вина. Откусив кусочек торта, в очередной раз совершенно по-детски вопросила: — Может, сбежим? Меня как будто рвут на лоскуты. — Поешь, мелиссэ, — Тьелкормо подивился усталости сиды, которая в далекой Эруландии хвалилась, что её сестры могли затанцевать кого угодно до смерти. — Танцевать не с тобой - это смертная мука! Никакой мирувор не спасёт, мельдо… Дева разом осушила кубок и махнула рукой: — Сида я или нет? Они меня ещё узнают! — Не дам тебя больше мучить, будешь танцевать только со мной, — пообещал Тьелкормо. — Но за эту милость обещай испробовать не только торт. — Ты сегодня особенно добр. С тобой - плясать хоть до сотого рассвета, и даже туфельки не сотру, — Бранна принялась за фрукты, не забывая разделять плоды пополам с лордом. — Попробуй, мелиссэ, это звёздные яблоки в меду, — Тьелкормо кивнул на вазу со сладостями. — Благодарю, мельдо! — А эти плоды из садов Валмара, — Тьелкормо предложил сиде печеные корзиночку с фигами. В Ирландии и впрямь не росло, кажется, ничего слаще яблок, а каждый здешний плод был диковиной, к тому же необыкновенного вкуса. Вдруг разума Келегорма коснулось осанвэ Бранны: — Слушай внимательно, лорд, нашу музыку нельзя будет пропускать… — Нашу? — Тьелкормо приподнял одну бровь. — Ты её сразу узнаешь, — последовал загадочный ответ. Зазвучали мотивы веселее и легче прежних, которые и самых суровых лордов заставляли усмехаться и невзначай выделывать какие-нибудь коленца. Бранна самолично подговорила на это музыкантов, напев им на ушко лучшие мелодии, что славились в холмах. — Пойдём потанцуем, — Тьелкормо безошибочно узнал особый ритм: перед взором возник образ девы, одетой лишь в серебряное сияние Телпериона, чьи руки и ноги украшали золотые браслеты с бубенцами. Турко вывел молодую жену в центр зала и закружил в танце. Да так лихо, что дочь Дану ощутила себя в родной стихии, с головой окунувшись в таинство чарующей музыки. Да что знали в этих краях о том, как верному узору движений радуется сама земля под ногами? Невесомые туфельки сида скинула заранее, чтобы не разрывать связь со своей природой. Они с дивным Охотником оказались в омуте чар и не могли взглянуть ни на кого, кроме друг друга… И так — вечность, сколько хватило духу играть музыкантам. Бранна заметила, что Оромэ стоит слишком близко к дверям: — Не рано ли уходить, владыка? Или мое искусство тебе не по душе? Тьелкормо проследил за взглядом Бранны и сжал её талию ладонями. Сида услышала его шепот в тот момент, когда осанвэ вопрошала у Алдарона: — Неугомонная, оставь моего бывшего наставника в покое… — Пусть теперь тебе он не наставник, но мне - дорогой гость. Разве можно отпускать его так скоро?— улыбнулась дева. — Не воскрешай горькую память, — буркнул в ответ Турко. «Смеешь остановить Стихию? У меня есть дела важнее твоих диких плясок», — и всё же Алдарон остался. Возможно потому, что Вана, блестя глазами, принялась умолять его не портить веселье. Чары сиды ослабли. Рядом раздался хлопок в ладоши, и пары сменили партнеров. Однако Тьелкормо не остался танцевать, а направился к учителю… Бранну в это время закружил юный нолдо. Когда она присмотрелась к нему получше, оказалось, что под личиной эльфа скрывается древний майа. Отвлечь лорда, когда всё складывалось так удачно, было боязно, и продолжать без него танцевать — тоска смертная… — Я не кажусь тебе достойной парой? — выгнул бровь спутник Алдарона, майа-следопыт. — Неужели в Землях-под-Тенью младшие аинур так одичали, что не почитают Валар? — О верный пёс своего господина, — сквозь зубы процедила дева. — Достойная торжества встреча… — Давно за тобой наблюдаю, Бранна инген Колхейн, — майа в ответ улыбнулся сиде, ведя её в танце не хуже Тьелкормо. — Чем я заслужила такую честь? Назовись, — Бранну неприятно кольнуло, что незнакомец посмел держать её в объятиях с нежностью Светлого лорда. — К чему тебе знать мое имя, жившая в холме? Какая нужда тебя заставила очаровать эльда? Захотелось пожить в Благом краю? — окружающим виделось лишь то, как дева лихо отплясывает с новым партнером. — Имён не бывает у рабов, а бросаются обвинениями, ничего не зная о душе, злоязыкие лжецы, — пуще прежнего распалилась дева. — Ты в самом деле веришь, что Светлого лорда можно принудить к чему-то чарами? — Да, тут ты права. Чар на лорде нет… — задумчиво протянул Хуан. Он пытался, видит Эру, пытался что-то найти, но вокруг девы витала лишь магия танца. Имя свое он сиде так и не назвал, но и не отпустил от себя, пока танец не закончился. — Как ты мне надоел, пес! — Бранна быстро опустила голову, чтобы спрятать торжествующую… нет, не улыбку, скорее оскал. Она сама догадалась, кто перед ней. — Хуан, ты слишком беспокоишься о Келегорме для того, кому просто приказал сходить на разведку господин. Дотошный прислужник Оромэ сгинул куда-то, едва раздался хлопок в ладоши. Сида дорого бы дала, чтобы знать, о чем беседовали Светлый и Алдарон, но впервые за вечер деве досталось в пару славное златовласое эльфийское дитя. На его любезности Бранна охотно отвечала, рассмеялась шутке, даже исподтишка погладила по волосам. В нём таилась удивительная, неубиваемая доброта, лучистые глаза смотрели с выражением святой простоты. Он представился - чудо звали Финдарато. Так это двоюродный брат Светлого. Но отчего память лорда хранила какую-то злую обиду на этого святого мальчика?.. В который раз ощутив, что путается в чужой истории, Бранна решила, что сама выспросит у лорда, кого мог подвести и предать этот золотой эльф. Танец закончился — Бранне удалось улизнуть к столам, всё ещё ломившимся от яств. Увидев, что сида не танцует, к ней вернулся Тьелкормо, а Оромэ и его свита незаметно исчезли из зала. Турко плеснул в два кубка вина и предложил деве вновь испить мирувора: — Теперь ты должна быть довольна, о Прекрасная как луна и звёзды. Я помирился с наставником. — Неужели, мой ясный? Но не смей этого говорить, только чтобы успокоить меня! — впрочем, дева не думала, что такую уверенно-радостную улыбку можно подделать, и прижалась к мельдо. — Тогда подниму кубок за лучшего из охотников и воинов, каких только видела земля… Владыка больше не будет избегать нас? — Нет, с чего ты взяла, что он избегал общения с нами? — Тьелкормо положил кусок свадебного торта на тарелку, поставил перед Бранной и, прижав к себе, страстно поцеловал. — А ты успела вскружить голову Финдарато? Смертельно усталая, но счастливая сида не стала перечить мужу: — Пусть всё будет по твоему слову. Ты подарил мне лучшее, что только мог, - свое счастье, Келегорм… А Финдарато помог мне немного прийти в себя после всех испытаний. Расскажешь потом о нём и ещё… об одном майа, что был тебе верен? Я знаю только, что между ними двоими есть какая-то связь. — Я рассказал Алдарону, как глубоко искажение проникло в Эндорэ. В ближайшее время мы с ним собираемся наведаться туда, почистить земли за океаном от скверны, — Тьелкормо осушил свою чашу до дна. — Значит… ты пойдёшь воевать? — лицо Бранны посерело. — Конечно! Как можно оставить такой прекрасный мир искажённым? Владыка Оромэ пришлёт мне весть, когда мы должны будем отправиться в путь, — Тьелкормо не заметил печали девы, витая в мыслях далеко за морем, в Эндорэ. Впервые после возрождения ему захотелось убивать. — Вот и навещу дом… — еле слышно проговорила сида. Этого ли счастья она желала для себя и своего воина Света? И зачем только Бранна вернула лорду былую жажду вражеской крови, а себе - радость разделить его судьбу?.. — Нет, к чему тебе покидать Благой край, — Тьелкормо отставил кубок и вновь потянул деву танцевать. — Наш сын совсем мал. Вам с Мейо будет лучше остаться в Форменоссэ, а мне будет к кому возвращаться домой. — Но я поклялась никогда не оставлять тебя!.. — в отчаянии воскликнула Бранна, для которой находиться рядом с мужем было важнее, чем дышать. — Моя любовь, не время думать о битвах! — Турко закружил сиду в быстром танце... Какие по очереди музыканты сменились? Но наступило время песен, и Бранна наконец-то услышала чарующий голос Златокователя, которому вторил Финдарато.***
Столы опустели, цветы, вплетённые в гирлянды, смежили лепестки, а фонари стали вынуждены соперничать с разгорающимся светом утра. Гости провожали друг друга усталыми и счастливыми улыбками. Сердце Бранны больно сжималось от горя, страха, нежности и великой любви, и вместо властной просьбы уйти у девы получилось кроткое: — Не пора ли и нам, мой лорд?.. — Да, пора сдержать слово и претворить в жизнь всё обещанное, — Тьелкормо поклонился музыкантам и поблагодарил за чудесную музыку. Взглянул в окно - снег порозовел от первых лучей Анара. — Пойдём, мелиссэ, о моя Прекраснейшая! Я женился - чудо свершилось. — Чудо удвоится, если Жестокий впервые признается в любви, — Бранна легко, словно не провела день и ночь на ногах, взлетела по лестнице в покои, где уже давно спал сын. — Я держалась достойно? — Я люблю тебя! Ты это желала услышать весь вечер? — Тьелкормо нагнал сиду в дверях и прижал к себе. — Мелиссэ, неужели эти слова так важны для тебя? Разве я не доказал свою любовь не словом, а делом? — Простишь мне эту слабость? — Бранна всем телом прильнула к любимому. — Я хотела услышать, как ты произносишь это своим золотым голосом. И да… ни от кого прежде Бранне инген Колхейн не довелось слышать эти слова, как и вкусить истинную любовь. И я люблю тебя, хоть ты и узнаёшь об этом в тысячный раз. — Послушай, как радостно поёт мое сердце, — Турко приложил ладонь Бранны к своей груди. — Я как будто держу его в руках и могу погладить… — завороженно прошептала дева, ощущая под пальцами биение горячей крови. — Послушай и ты, как поёт сердце бессердечной сиды, — Бранна порывисто прижала ладонь мужа к груди. — Да прекрати ты вспоминать слова святош! Что они могут знать о вечности и душе, моя любовь, — Тьелкормо отнял руку от груди сиды и вновь сжал в ладонях холодные пальцы девы. — Да ты вся дрожишь. Замёрзла? Пойдём скорее. Купаться и спать! Жду не дождусь, когда мы доберёмся до постели. — Не дай усталости взять над тобой верх, мельдо, — дева начала, отчего-то медленнее, чем хотелось, раздеваться перед камином. Нет, Бранне было не жаль было расставаться с той сияющей роскошью, в которую она облачилась во время торжества. Страх и веселье захлестнули её одновременно - дева поняла, что смущается, будто впервые, оказаться перед лордом нагой. Усилием воли она вошла в купальню, пытаясь укрыться за завесой своих волос. От взгляда Тьелкормо не ускользнуло смущение Бранны. Сида стыдливо прикрыла ладонью лоно, а вот Светлый, наоборот, прищурился, как зверь перед прыжком. Тихо рыкнув, чтобы не разбудить спящее в детской дитя (и, возможно, сидевшую рядом с ним няньку), подхватил деву на руки и торжественно внёс в воду, словно величайшую драгоценность в мире. В чаше купели отпустил жену, и в каскадах брызг вдруг засияла радуга. Бранна ахнула - огненная дуга переливалась всеми оттенками пламени, а Тьелкормо играючи заставлял видение перетекать с одной руки на другую… Зрелище напоминало некий обряд Благих земель, о котором сида не решалась спросить, - может, очищения огнём? Бранна потянулась к многоцветному пламени, для которого была не страшна вода. Ладони не обожгло, ибо никакая часть души Келегорма не пожелала бы деве боли. Наоборот, огонь согревал и снимал невольную дрожь. — Пламенный, сын Пламенного… Погляди! — один лепесток остался трепетать в руках Бранны, и та показывала его, как дар свыше. Тьелкормо промолчал, лишь широко улыбнулся, продолжая мурлыкать нехитрый мотивчик. Светлый управлял огненной мелодией, то смыкая пальцы, то раскрывая ладонь - языки пламени освещали их с сидой лица, рисуя причудливые узоры… С ладоней Тьелкормо сорвался огненный вихрь и, поднявшись под самый купол купальни, с громким треском и яркой вспышкой исчез. Утро всё сильнее заявляло о своих правах. Нужно поторопиться. Кто-то из братьев давным-давно сказал Охотнику: жениться - и ночь коротка…***
Несколькими часами ранее — Сегодня мы провожаем на мрачный путь супружеской жизни… — Морифинвэ воздел к небесам кубок, подумал, не смахнуть ли слезу, но решил, что это лишнее. — Незаурядного воина, отличного охотника и в целом неплохого брата… Майтимо бросил на младшего через стол тяжёлый взгляд: «Морьо, Тьелко такие шутки рискует не оценить…» «Зато я поддержу пафосную речь дяди Нолофинвэ», — мысленно ухмыльнулся Тёмный и погнал дальше: — Долгие века я надеялся, что эта участь его минует, но, видно, прекрасная невеста сумела расставить на его пути ловушки, которые даже Тьелкормо Туркафинвэ оказались не по зубам… «Морьо, я вас в случае чего разнимать не стану», — с намёком улыбнулся Макалаурэ. — Я лишь надеюсь, — возвысил голос Карнистир, — никогда не услышать, как Турко назовут котиком или зайчиком, и желаю жениху не слишком увлекаться фасонами девичьих платьев. Горько, братья, горько!