Stay with me

POV JIYEON Я чувствовала, что что-то не так. Видела, как Гук пошатывается, как из последних сил натягивает улыбку. Видела встревоженные взгляды Тэхёна и Намджуна. Внутри снова зародилось нехорошее предчувствие. Словно ты находишься посреди поля и чувствуешь, что небо затягивается чёрными тучами. Плохое предчувствие поселяется где-то глубоко в тебе, и ты просто стоишь и ждёшь неизвестное. Только мне пришлось ждать не долго. Клянусь, когда Чонгук упал, теряя сознание, я закричала так сильно и громко, что чуть не сорвала голос. Тут же подбежавшая ко мне Юна, крепко обняла меня, удерживая на месте, хотя ей и самой хотелось выбежать на сцену. Кто-то из персонала вызвал скорую и я поняла, что Гук соврал мне. У него что-то серьёзное. Но почему он врал мне? А так ли это важно сейчас? Я перестала дышать, наблюдая, как бессознательное тело перекладывают на носилки. Мой разум постепенно погружался в прошлое, отправляя меня в настоящий ад. Временные границы размывались, унося меня в свой хаос. Ноги подкашивались, и я еле стояла, если бы не Юна, то давно бы уже упала на холодный асфальт. Всё происходящее сейчас казалось каким-то сном, очередным кошмаром. Нужно только проснуться и Чонгук обнимет меня, посмеётся и скажет, что всё хорошо. Так почему у меня никак не получалось выбраться из этого сна? — С ним же всё будет хорошо, да? — Юна закусила губу и крепче обняла меня. — Он просто устал, да? — я продолжала спрашивать своим охрипшим от крика голосом. — Но он придёт в себя и всё будет хорошо. Да? Ему просто нужно отдохнуть, да? Юна молчала, едва сдерживая слёзы, а я рыдала, не замечая ничего вокруг. Ни чьих-то криков, ни фанатов и их возгласов, ни вспышек камер и откуда-то понабежавшей толпы людей. Только звук сирены, оглушающий и обездвиживающий меня. В голове как по щелчку начали вспыхивать картинки прошлого. Окровавленное и обездвиженное тело моей мамы, истошный крик отца и его застывший страх в глазах. Я потерялась в этих воспоминаниях, тесно переплетённых с яркой картинкой бессознательного Гука. Чернеющая темнота и мрачная пустота снова засасывали меня, как зыбучие пески. Нет смысла барахтаться, сделаешь только хуже. Поэтому я просто позволила унести себя на самое дно. Чьи-то крепкие руки подхватили меня в тот момент, когда я начала падать. Они же помогли усадить меня в машину. Перед глазами всё плыло, слёзы мешали видеть. Я потёрла глаза и только тогда смогла разглядеть, что это был Намджун. Он сел рядом со мной и кивнув водителю, чтобы тот ехал, бросил беглый взгляд на Натали, которая сидела впереди. Всю дорогу я не могла успокоиться, моё тело сотрясалось крупной дрожью, а глаза щипало от подступающих слёз. Но что хуже всего, меня не покидало ощущение, что все знают, что случилось с Чонгуком. Да, Намджун был встревожен, нервно постукивая пальцами по колену и переглядываясь с Юной. Однако они выглядели так, будто знали, что может произойти что-то такое. Были готовы к этому. Получается, Гук врал только мне? Запахи хорошо возвращают воспоминания, а звуки добавляют живости, и ты уже находишься где-то далеко в своём мире. Я помню, как два года назад меня привезли в больницу, изнасилованную и истекающую кровью от нескольких ножевых ранений. Тогда я чувствовала, как умираю. Смерть была рядом со мной, напевая баюкающую песню, зовя за собой и обещая покой. Её ласковый шепот был так заманчив, что у неё почти удалось забрать меня с собой. И сейчас снова находясь в больнице, я так отчётливо чувствовала смерть. Осязала её, словно она стояла рядом и держала меня за руку. Только теперь в её планах было забрать не меня, а человека, который очень дорог мне. — Он пришёл в себя? — взволнованно спросил Тэ, когда к нам подошла медсестра. Она быстро пробежалась глазами по бумагам, что держала в руках и вновь посмотрела на нас. — Да. Сейчас его состояние стабильное, но у него очень опасная реакция на последний курс лекарств. Вы же знаете, что они экспериментальные, поэтому сложно было предположить заранее, как поведёт себя организм. К счастью, вовремя была оказана первая помощь. — Можно к нему? — медсестра приоткрыла рот, намереваясь отказать, но Тэ состроил печальный щенячий взгляд. — Пожалуйста. — Только ненадолго, — сдалась она. — Ему сейчас нужен покой и отдых. Следуя за Тэхёном по длинному белоснежному коридору, я отгоняла мысли о прошлом и пыталась разобраться в происходящем. Слова медсестры не дали ответов, наоборот они запутали ещё больше. И два главных вопроса так и остались висеть в воздухе: что на самом деле с Гуком и почему он врал мне? Подходя к двери в палату, я вдруг отдёрнула Тэхёна, привлекая его внимание. — Ты скажешь, что с ним? — мой голос всё ещё хрипел. Тэ вздохнул и, покачав головой, нервно сглотнул. Да что такое? — Прости, он должен сам тебе рассказать, — с этими словами Тэ развернулся и распахнул дверь. Он зашёл внутрь, скрываясь в большой палате, а я так и осталась стоять у двери. Меня вдруг охватил страх, скручивая все мои внутренности в тугой узел. Я никак не могла заставить себя сдвинуться с места. Мои ноги будто приросли к полу, тело отказывалось слушаться, сердце замерло, пропуская удары. В голове снова царил хаос из обрывков прошлого и настоящего. — Этот концерт запомнят надолго, — бодро сказал Тэ, — но думаю, можно было, и обойтись без этого представления. — Чёрт… Джиён…я должен был рассказать ей… Подслушивать чужой разговор вовсе не хотелось, поэтому я закрыла глаза и сделала шаг. Ватные ноги едва слушались, и чем ближе я подходила к кровати Гука, тем сильнее чувствовала, как задыхаюсь. Меня словно насильно погружали в воду, крепко прижимая мою голову, не давая возможности выбраться наружу. Мощные волны снова и снова топили моё тело, наполняя лёгкие тёмной, горькой водой. Я не могла дышать. Интересно, мой дядя чувствовал то же самое, когда узнал о случившемся? Его тоже тошнило, видя, что дорогой тебе человек на больничной койке? Он так же задыхался, едва сдерживая слёзы и рассматривая кучу приборов и мониторов, где на одном из них постоянно обновлялась кардиограмма? Как он выдержал всё это? — Дай нам пару минут, ладно? — обратился Гук к другу. Тэ кивнул и через несколько секунд оставил нас наедине, закрывая дверь. Тишина, если не считать редких писков приборов, тут же заполнила палату. Она давила, нагнетая и без того не лучшую обстановку. Над нами повисло настолько сильное напряжение, что казалось любое неверное движение или слово и полетят искры. Я не была зла на Чонгука, не была обижена. Вовсе нет. Но мне хотелось услышать объяснение его поступков. Узнать, почему он врал мне и что на самом деле с ним происходит. Впрочем, сейчас всё это было не так важно. Главное, что Гук жив. Я закусила губу, пытаясь сдержать слёзы, и присела на край кровати, беря Гука за руку. Почему-то для мне казалось, что это жизненно важно ощущать его рядом, прикасаться и чувствовать его тепло. Будто он в любую секунду может исчезнуть. — Ты соврал мне, — это не было укором, скорее просто подметила очевидный факт. — Прошу, хватит недомолвок. Скажи правду. Что с тобой? — Гук несколько раз моргнул, зажмурился и сделав глубокий вдох, сильнее сжал мою руку. — У меня опухоль, она очень близко к сердцу, — слова больно ударили меня по голове. Невидимая рука снова прижимала мою голову, не давая выбраться наружу. Я не могла дышать. — Но ты же поправишься, да? — мой мозг перестал думать. Весь мой организм дал сбой, как зависший компьютер. Система отключилась и больше не работала. — Кто знает, –горько усмехнулся Гук. Я опять начала тонуть, уходя на самое дно. Невидимые воды тянули меня в пустоту и мрак, растворяя границы реальности. Я задыхалась, захлёбываясь собственными слезами. Голова кружилась, будто меня ударили чем-то тяжёлым и тут же окунули в тёмную воду. Сердце то замирало, готовое окончательно остановиться, то бешено колотилось, грозясь в любую секунду выскочить из груди. Я ощущала очередной приступ. Эмоции невозможно было контролировать, я, словно сходила с ума. — Нет! Нет! Ты не можешь умереть! — кричала я, глотая слёзы и сжимая кулаки. — Нет! Ты не можешь! Нет! Пообещай мне! Нет! — я не сразу почувствовала, как чьи-то крепкие руки прижимают меня к себе, удерживая на месте. Когда же контуры татуировок стали более чётче видны, я поняла, кто это. Тэхён. Он обнимал меня, гладя по волосам, и шептал всякие успокаивающие слова, позволяя выместить всю боль на нём. Я била маленькими кулаками его грудь и рыдала, пропитывая белоснежную футболку солёными слезами. Он знал, что у меня очередной приступ, знал, что нужно делать и говорить, чтобы привести меня в чувства. Тэхён стал для меня настоящим другом. — Поверь, ему тоже очень больно и плохо, — прошептал Тэ. — Дай ему шанс всё объяснить тебе. Хорошо? Я уже пришла в себя, поэтому дождавшись согласного кивка, Тэхён выдохнул и бросив беглый взгляд на друга, вновь оставил нас одних. Вытирая застывшие слёзы, хлюпнула носом и сделала глубокий вдох. Чонгук похлопал по свободному месту, и я медленно опустилась на кровать. Как бы мне хотелось, чтобы всё это действительно оказалось просто сном. — Прости меня, — дрожащим голосом произнесла я, переплетая наши с Гуком пальцы. Глаза опять защипали, и я изо всех сил поспешила сдержать поступающие слёзы. — Значит, опухоль? — произнести это ужасное слово оказалось намного сложнее, и мой голос просто пропищал его. — Да, — выдохнул Гук, запрокидывая голову назад. Он сам едва сдерживал слёзы. — Я пью последний курс экспериментальных лекарств, а потом мне предстоит операция. — Это поможет? — предательские слёзы всё же стекли по щеке, скатываясь вниз. Гук наклонился ко мне и, вытерев большим пальцем очередную солёную бусинку, вздохнул. — Никто не может дать сто процентную гарантию. Неизвестно получится ли удалить опухоль целиком, потому что она находится очень близко к сердцу и есть риск задеть его. Даже если и удастся это сделать, то я могу впасть в кому. Если же не удалить её полностью, то я всё равно умру. Вот такой вот замкнутый круг, — горько улыбнулся парень. — Есть, конечно, шанс, что свершится чудо и всё будет хорошо, но…кто знает. — Слёзы хлынули неконтролируемым потоком, и я едва держалась, чтобы снова не впасть в истерику. Но оставался нерешённым ещё один вопрос. И Гук, похоже, сумел прочитать его в моих глазах. — Прости, что соврал тебе. Я хотел защитить тебя от боли. Думал, что если оттянуть момент неизбежного, то ты будешь страдать меньше. Прости, — он поднёс наши переплетённые пальцы к своим губам и оставил лёгкий поцелуй, — мне казалось, что лучше сладкое неведение, чем горькая правда. — Больше не ври мне, — шмыгнула носом, — лучше горькая правда. — Обещаю. — Гук нервно сглотнул и закусил губу, сжимая мою руку. — Ты останешься со мной? — неуверенно спросил он. — Да, — улыбнулась через жгучую боль внутри. — Обещаешь? — Да, я обещаю тебе. — Хорошо. Тогда пообещай мне ещё кое-что, — парень внимательно посмотрел на меня, — обещай, что бы ни случилось, ты выполнишь все пункты в списке, а затем сядешь и напишешь новый. — Чонгук… — Пообещай мне, — строго произнес Гук. — Ладно, я сделаю это, — выдохнула, чувствуя, как по щекам вновь текут слёзы. — Обещаю. POV JUNGKOOK Невозможно оттянуть неизбежное. Как бы ты ни старался, некоторые события просто обязаны произойти. Можно называть это по-разному, но факт остаётся неизменным — есть то, что предначертано судьбой и ты не сможешь сбежать или спрятаться от этого. Говорить правду всегда тяжело, особенно если знаешь, что она причинит боль. Но Джиён права, какой бы сладкой ни была ложь, в конечном итоге именно она причинит больше страданий, чем горькая на первый взгляд правда. И я был рад, что снял со своей души огромный груз, который тяготил меня. Правда, теперь меня волновало другое. Я смотрел на спящую Джиён и испытывал страх, чего со мной не случалось уже давно. Нет, я не боялся смерти. Я боялся оставить девушку одну, меня пугало, какой станет её жизнь без меня. Утром я чувствовал себя не лучше и не хуже, как обычно. Однако врач решил, что операцию лучше перенести на более ранний срок. Теперь до неё оставалось ровно семь дней. Неизбежное стремительно приблизилось и отняло у нас с Джиён несколько дней. Всего через неделю я могу умереть или впасть в кому. Конечно, я дал обещание бороться и Джиён мой самый лучший стимул, вот только всё, что должно случиться, так или иначе, произойдёт. Разве в моих силах повлиять на врачей, что будут проводить операцию? Или можно самому уменьшить опухоль? Столько факторов не зависящих от меня… Но обещаю, я буду бороться за свою жизнь, моё желание жить, будет освещать дорогу домой, если меня вдруг собьют с пути. — Скажи, что всё это был просто мой кошмар, — прошептала Джиён. Она ещё не до конца проснулась и сейчас выглядела очень забавно и трогательно. Её длинные ресницы слегка подрагивали, а карие глаза медленно фокусировались на моём лице. — Ну, могу тебя обрадовать, — оставил лёгкий и нежный поцелуй на её волоса, — этой ночью кошмары тебе не снились. — Она тяжело вздохнула и прижалась к моей груди. — Кстати, ты очень крепко спала. Даже не шелохнулась, пока я разговаривал с врачом, — усмехнулся, наблюдая как глаза девушки округляются. — Он сказал, что нужно будет сдать анализы, но в принципе он согласен отпустить меня домой, при условии, что я буду следовать его рекомендациям. — Когда операция? — я боялся этого вопроса. — Её перенесли. Операция будет через неделю. Джиён мгновенно побледнела и, закусив губу, покачала головой. Знаю, слишком мало времени, отведённого нам. Но я не собирался тратить в пустую ни секунду. Если у нас есть только семь дней, то какого чёрта? Надо прожить их так, словно это длинная, насыщенная жизнь. Еле уговорив Джиён поехать домой и переодевшись пойти на учёбу. Меньше всего мне хотелось знать результаты. Если у меня нет шансов, то я предпочту оставаться в неведении, чем заранее знать, что операция бессмысленна. Но больше всего пугало даже не это. Я боялся, что обследование докажет, что мне придётся уйти первым, оставив Джиён одну. — Готов? — сквозь мысли донёсся голос медсестры и, не сразу сообразив, быстро заморгал, пытаясь понять, что от меня требуют. Я всегда ненавидел подобные процедуры. Впрочем, выбора у меня не было. Но если обычно я думал о всякой ерунде, пытаясь хоть как-то занять себя и развеять от скуки, то в этот раз все мои мысли были заняты исключительно Джиён. Из-за этого врач несколько раз напомнил мне, что двигаться нельзя, и я должен лежать спокойно и не дёргаться. Вот только я пропускал все его слова мимо ушей, концентрируясь на своих мыслях. Что будет, если я не переживу операцию и умру? Что станет с Джиён? Она опять начнёт принимать антидепрессанты и снотворное? Замкнётся в себе, снова возвращаясь в свою плотную раковину? Её мир снова в одно мгновение превратится в серый и чёрный? Погрязнет во мраке и скатится вниз? А что если она всё же найдёт в себе силы и будет сильной? Продолжит жизнь после меня и станет закалённой и прочной, словно сталь, выдержавшая испытание огнём? Возможно, она встретит кого-нибудь, кто будет любить её и она полюбит его в ответ. Он сделает Джиён счастливой и вскоре она уже забудет обо мне. Врач снова что-то проворчал, и я закусил щёку, напоминая себе лежать мирно и не двигаться. А так хотелось сжать кулаки и ударить по чему-нибудь. В голову продолжали лезть опасные мысли, и я не мог остановить этот беспорядочный поток. Плотину прорвало и теперь, грязь и мусор загрязняли чистые воды, постепенно отравляя их и превращая в мутные и мрачные. Фантазия тут же услужливо нарисовала счастливую Джиён с незнакомым мужским силуэтом. Вот он делает ей предложение, следом уже их свадьба. Кадр сменятся другим и теперь перед глазами беременная Джиён, нежно поглаживающая заметно округлившийся животик. Глаза защипало, а моё воображение услужливо подсунуло новую картинку. Девушка, окружённая двумя прелестными детьми, заливисто смеётся над шуткой своего мужа. Но нужно ведь идти дальше и мучить себя больше, правда? Вот она уже в старости, сидит на крыльце своего большого дома и держит за руку мужа, который нежно обнимает её и целует. Чёрт возьми, что со мной? Зачем мучаю себя? Мы ведь знакомы с Джиён всего несколько месяцев, так почему у меня такое ощущение, будто знаю её всю свою жизнь? Она не мимолётное увлечение и значит для меня намного больше, чем все предыдущие девушки, что кода-либо были у меня. Это чувство было настоящим, искренним и чистым. И я не хотел, чтобы кто-то другой стал для Джиён тем, кого бы она полюбила и была готова разделить с ним всю свою жизнь. Пусть звучит слишком эгоистично, плевать, но это я должен быть её мужем. Я хочу прожить с ней долгую и счастливую жизнь, сделать своей женой, стать для неё любящим мужем, отцом наших детей и любить её, когда мы оба состаримся. Неужели этого чересчур много? Я не заслуживаю такого? Я не заметил, что сканирование закончилось. Всё моё лицо было залито слезами. Я быстро вытер их ладонями и направился в туалет. Холодная вода немного успокоила покрасневшее лицо и воспалённые глаза. Нельзя было допустить, чтобы Тэхён увидел, что я разрыдался как пятнадцатилетняя школьница. Он лишь начнёт ещё больше волноваться и смотреть на меня так, словно я предал его и в любую секунду могу испариться. Поднимая уставший взгляд в зеркало, уставился на своё отражение. Забавно, как знание близкого конца способно менять мышление. Несколько месяцев назад я почти смирился со своей участью и был готов достойно встретить смерть. А что теперь? Теперь я больше всего на свете хотел быть с Джиён. Стать частью её жизни, не просто какой-то главой или небольшим отрывком, а всей книгой целиком. Но у судьбы свои планы, и я не знал какие. Не в моих силах контролировать происходящее. Это и пугает больше всего. Я привык всё держать под контролем — от эмоций до сверхсложных решений. Однако, произошедшее со мной невозможно контролировать. Единственное, что в моих силах — желание бороться за свою жизнь. Следующим вечером Джиён приехала ко мне домой. Она уже отошла от шока и больше не плакала. Хотя я видел как ей тяжело и как она держится изо всех сил. — Как ты себя чувствуешь? — спросила девушка. — Не поверишь, но хорошо, — это правда. Рядом с ней моя болезнь отступала. — Очень рада это слышать, — её нежная улыбка возвращала меня к жизни. Джиён положила голову на мою грудь и рукой дотронулась до того места, где отчётливо стучало моё сердце. — Всё будет хорошо, — прошептала она. Мне так хотелось в это верить, иметь такую же убеждённость как у неё и Тэхёна. — Джиён, ты должна быть готова к тому, что… — договорить я не смог. Мне не дали. Джиён подняла голову и подтянувшись поближе, обхватила моё лицо руками. Не удержавшись, я прикоснулся к её губам, утягивая в сладкий, нежный поцелуй. — Я буду бороться, — оторвался от её влажных губ и прошептал, — обещаю, но ты должна быть готова ко всему. Кстати, ты взяла с собой список? — девушка кивнула и, отстранившись, достала из сумочки аккуратно сложенный лист и ручку. — Итак, что остаётся? — Джиён развернула листок и пробежалась по пунктам, вычёркивая 4 и 8 пункты, но замирая над седьмым: влюбиться. Я нервно выдохнул, когда заметил слёзы в прекрасных карих глазах. Девушка закусила губу и поставила большую галочку напротив седьмого пункта. — Знаешь, о чём я думал, перед тем как потерять сознание? — мой голос предательски дрожал. — Я думал, что так не успел признаться тебе в своих чувствах. Джиён, я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю, Чонгук. — Она втянула носом воздух и прикрыла глаза, но это не помогло и слёзы всё же скатились по щекам. — Это так тяжело…но я люблю тебя. Я вслед за ней закрыл глаза и прислонился лбом к её лбу. Да, это тяжело и я хотел для неё совершенно другого. Хотел избавить от боли, а не причинять новую порцию страданий. — Однажды, ты будешь вспоминать об этом как о простом отрезке твоей жизни, — прошептал я. — И я хочу, чтобы ты полностью доделала этот список. В нём остался всего один пункт — последний. — Нет. Мы сделаем его вместе, — Джиён открыла глаза. — Ты поправишься и отвезёшь меня в Тэгу на могилу моих родителей. — Твердость в её голосе не позволила начинать спор или в очередной раз напоминать о моей возможной смерти. В конце концов, мне самому хотелось, чтобы этот список был выполнен только со мной. — Хорошо. — Есть ещё кое-что, — девушка нервно вздохнула и закусила губу. Мне не понравилось, с какой интонацией она говорила. — Я… не знаю, как сказать…. Есть одно желание, которое я боялась включать в список, потому что думала, что сломана, и никто никогда не сможет починить меня. — Джиён втянула носом воздух и выдохнула, потирая запястье. — Но рядом с тобой я перестаю бояться, ведь ты самый лучший лекарь. И прежде чем рассказать тебе об одиннадцатом пункте, который так и не был записан, я должна признаться кое в чём. — Я напрягся, готовый услышать что угодно. Неужели не только у меня был секрет?