Елена бежала.
Бежала так, как, наверное, в жизни не бегала. А ведь, казалось бы, огонь, который быстро перекинулся на сестер той психопатки, когда они пытались его затушить, сумел достаточно их отвлечь, чтобы они с Итаном успели обежать их, и подняться по лестнице за их спинами.
Но нет.
Девушка, всегда держащая себя в форме, и увлекающаяся бегом, и несмотря на беременность не растерявшая навыка, весьма быстро успела взбежать вверх, и даже пересечь часть очередного холла, где в этот раз больше преобладали деревянные панели над шелковыми обоями, а вот Итану не так повезло. Он только успел взбежать по лестнице, но уже на последней ступень одна из повелительниц мух всадила ему в ногу своей серп, отчего он закричал от боли, упав на пол. Елена тут же затормозила и обернулась на его вскрик, но вместо того, чтобы молить помочь, Итан лишь крикнул ей:
— Беги!.. Найди дочь!..
А потом его утащили, и она побежала. Чувствуя стыд и ужас от того, что она не помогла, что убежала, как последняя трусиха. Елена хотела вернуться, спасти его, но ноги, не подчиняясь ее командам, просто несли ее вперед.
В конце концов, она выдохлась. Шов на ее животе, казалось, трещал по швам, ее плоть вокруг раны горела, как и стопы, а силы резко ее оставили. Она привалилась к стене, и сползла на пол, и наконец зарыдала.
От усталости, злости на себя за свою трусость, и безнадежности.
Ей так вдруг захотелось, чтобы, как и в прошлом году, с ней рядом были друзья, которые были готовы помочь ей, спасти ее, тетя, Джер, родители, черт возьми, даже Джон, в конце концов отдавший за нее жизнь. Но их не было, и Елена, вдоволь наплакавшись, потерла щеки, как и все последние месяца встряхнулась, и дав себе мысленного пинка, кое-как встала на свои трясущиеся ноги.
— Соберись, идиотка, — прошептала она себе под нос. — Ты уже давно решила, что тебе никто не нужен, кроме тебя, и твоей дочери. Так бери себя в руки и вперед. Кроме тебя, никто ее не спасет и защитит.
Впрочем, далеко Елена не ушла.
Только осмотреться, и понять, что забрела, кажется, в кухонные помещения, и успела, как вдруг на нее напала стая мух, который быстро приобрели форму той самой девки, чье платья она подожгла. Бела это, Кассандра, или Даниэла, было понять сложно, ибо на портрет у входа не одна из этих мухосозданий не была похожа, но отчего-то Елена не сомневалась, что это именно они.
— Ты испортила мое любимое платье! — завизжала она прямо в лицо брюнетки, когда, повалив ее на пол, села сверху, отчего у Елены потемнело в глазах. Эта тварь будто нарочно весь свой вес перенесла ей на живот.
Но тут, помимо боли внизу ее живота, ее полоснуло адской болью в плече, которая ее быстро привела в сознание, и девушка закричала, что есть силы. А эта ненормальная засмеялась, с наслаждением погружая глубже в плоть Елены свой серп, которая буквально слышала, как мышцы с влажным звуком рвутся под напором стали, и от этого ее стало мутить еще больше.
Боже, как же больно!..
— Ммм. Но твоя сочная и такая ароматная плоть и сладкая, горячая кровь, вполне может загладить твою вину, — промурлыкала девушка, и Елену тут же обдало отвратительным запахом гнили и металла, который чуяла каждый раз, видя кровь, изо ее рта.
Несмотря на боль, и тяжесть, она поняла вдруг что не хочет умирать здесь и от рук этой психопатки, и лихорадочно пошарив рукой по полу, нашла пистолет, и когда повелительница мух вынула с противным чавканьем из ее плеча серп, явно для того, чтобы нанести еще один удар, Елена игнорируя черные пятна перед глазами, и то, что кончики ее пальцев начали неметь от потери крови, и боли, которая теперь, казалось, царствовала в каждой клеточке тела, и выстрелила.
Раз, два, три.
— Меня пули не берут, — торжествующе прошипела эта девка, встав с Елены и отскочив в сторону, и выразительно облизав окровавленный серп, добавила: — Ммм, какая ты вкусная. Уж точно вкуснее этого мужчинки.
Гилберт кое-как встала, и, зажав рукой плечо, прохрипела:
— Итан? Где он? Что вы с ним сделали, психопатки чертовы?
В ее душе робко зародилась надежда, что Итан все еще жив, а когда она случайно бросила взгляд за спину муходевке, то она и вовсе пустила там корни, и взорвалась фейерверком радости.
Ведь блондин сейчас стоял в проходе и целился из дробовика в это сумасшедшую, которая еще его не заметила, продолжая с высокомерным видом речь, большую часть из которой честно прослушала.
— …а потом я разделаю тебя, и съем твое сердце, — шипела она, и захихикала. — Ты…
Тут раздался громкий выстрел, и повелительница мух сердито закричала. Но не из-за выстрела, ведь Итан в нее даже не попал, а из-за…
порывов воздуха, который со свистом ворвались в небольшую комнатушку из разбившегося от выстрела окна. По ее телу мгновенно стали появляться странные серые пятна, причем даже на одежде, и оглядев их, блондинка завизжала:
— Ах, ты…
человечишка!
И кинулась теперь уже к Итану, но в этот момент стрелять начала уже Елена, поняв, что та ослаблена из-за воздуха, и в рой мух превратиться не может. Так повелительница мух и кидалась между ними, но получала лишь пули и дробь, которые отбрасывали ее обратно под потоки холодного румынского воздуха, отчего пятна на ее теле становились все больше.
— Как вы смеете скалить на нас зубы?.. — бушевала блондинка, чьи движения становились все более замедленными и вялыми. — Вы… ничтожные… — тут Итан перестал тратить патроны, и просто ударил ее прикладом по лицу, а потом и ногой в живот, снова толкая в потоки воздуха и уже почти полностью посеревшая психопатка, прохрипела: — Не может быть! Я не… могу… уми… ре… ть…
Последние слова были скорее неверующим шепотом, чем криком, а потом ее тело так и застыло с поднятым вверх серпом. Посерело и словно кристаллизировалось, а потом и вовсе осыпалось на пол мелкой крошкой.
Едва это случилось, Елена тяжко привалилась к удачно стоявшему рядом столу, а пистолет с грохотом выпал из ее ослабших рук на пол. Казалось, земля под ее ногами качалась и плыла, а перед глазами мелькали мушки. Пальцы, которыми она яростно нажимала на курок, занемели, а плечо, в которое ее ранила эта сука и того потеряло всю чувствительность, за что она немного была благодарна, ведь боль тоже исчезла. Почти. Хотя дышать ей было трудно. Живот вновь стал невыносимо болеть, будто его снова и снова пронзали ножом.
Не удержавшись, Елена зажмурилась и застонала, прижав здоровую руку к животу.
— Тихо, тихо, — как сквозь вату донесся до нее успокаивающий голос Итана. Она даже не заметила, как он подошел и мягко сжав ее плечи, помог сесть на стул. — Дыши. Вдох, выдох.
Елена, что есть силы, уцепилась за его присутствие, за уверенный голос, и стала делать, что Итан ей говорит.
Вдох и выдох.
Ее рассеянный слух мимоходом уловил звук откупоривающейся бутылки, и то, что с ее плеча довольно нежно была стянута куртку, а потом она резко открыла глаза и зашипела.
— Тихо, потерпи, — по-доброму сказал Итан, продолжая поливать ее рану раствором, купленным у Герцога. — Знаю, что сначала больно, но сейчас полегчает.
Елена поморщилась, но послушно терпела. И боль, и покалывание, и зуд. Она вообще в последнее время, только и делала, что терпела, так что ей было это уже привычно.
— Твое жене повезло, — прохрипела она, когда в ее руку начало возвращаться чувство осязания и Елена экспериментально пошевелила пальцами, уже не удивляясь тому, что какое-то неизвестное вещество столь исцеляло даже такую страшную рану, как ту, что ей нанесла чокнутая блондинка из мух. — Ты весьма заботлив… Уверена ты и отец хороший. Не каждый, в конце концов, будет бегать по деревне ужасов, что найти своего ребенка.
Итан на миг замер, что Елена даже стала думать, что обидела его, но тут он вздохнул, и вдруг выпалил:
— Мия… Она… Я так ее любил, — он секунду помолчал, а потом мрачно добавил: — Ее убили у меня на глазах буквально
сутки назад. Убил тот, кому я доверял свою жизнь. Тот, из-за кого мы и переехали сюда из Америки. А потом… Нас похитили. Меня и нашу дочь, но машина, на которой нас везли разбилась, и вот я здесь, — и опустив плечи, он тихо произнес: —
Боже, моя девочка — это все, что у меня осталось…
Сердце Елены тут же сжалось от сочувствия. Она видела, что Итан хороший человек, и ей было ужасно жаль, что с ним произошел такой ужас. Пережил смерть жены, похищение ребенка, оказался в этом аду, пальцев лишился… И тем не менее он смело идет вперед, и даже с ней, вон, нянчится.
— Я понимаю тебя… — наконец изо сказала она, и робко сжала его плечо. — Моя дочь — это тоже, можно сказать, все, что у меня есть. Мои родители погибли два года назад прямо у меня на глазах, а друзья отдалились. У меня остался брат, и тетя, но… Скажем так, отец моей дочери их, наверняка, очень…
не устроит, так что можно сказать, что у меня и их нет. И…
Мне так жаль твою жену. Правда. Ты хороший человек, и не заслужил этого.
Елена затихла и игнорируя боль в животе, наклонилась вперед и слегка приобняла мужчину, застывшего в пораженной и коленопреклоненной позе около стула, на котором она сидела.
— Мы найдем их. Слышишь? — тихо прошептала она в макушку мужчины, чьи плечи едва заметно задрожали. — Мы найдем наших девочек. И убьем Миранду.
***
Но, как бы не хотелось немного притормозить и перевести дух, нужно было двигаться вперед.
Итан помог ей с плечом, в котором сейчас хотя и ощущалась некая скованность, но больше не истекало кровью и было вполне подвижно. Во всяком случае, стрелять Елена могла и это все, что ей сейчас было важно. Мужчина явно был смущен своим моментом слабости, но она сделала вид, что ничего не было, и не комментировала его красные глаза, как незаметно отвернулась, давая ему прийти в себя.
Вот тогда-то она и заметила слабый блеск в куче того, что осталось от одной из сестре-мух.
Елена медленно подошла ближе и раздвинула носком ботинка кучу. А потом подняла бровь, увидев миниатюрную кристальную фигурку в виде талии и груди женщины, который были соединены между собой более темным кристаллом, завитым спиралью. Она не знала зачем, но неловко наклонившись, едва удержавшись от болезненного стона, подняла фигурку и повертев в руках сунула в сумку. Авось и пригодится.
Выход из кухонных помещений они нашли быстро и оказались в столовой, окна в которых были разбиты, и холодный ветер гулял по комнате.
— Какие культурные людоеды-маньяки, однако, — рассеяно заметила Елена, взяв со стола фарфоровую чашку и повертев ее в руках. На дне той плескалось что-то густое и бордовое, что она тут же определила как кровь.
— Вампиры, скорее, — сказал Итан, тоже осмотрев столовую и заглянув в пузатый чайник, и передернув плечами, с отвращением добавил: — Гигантская мамаша этих трех девчонок-мух, уж точно.
Елена непонимающе вскинула бровь.
Во-первых, вампиры?
Еще один вид? Потому что на тех вампиров, с которыми была знакома она, эти психопатки были не похожи. Хотя бы потому, что явно помимо крови были не прочь отведать и мясца. Да и в мух превращаться попавшиеся ей на жизненном пути клыкастые не могли. А во-вторых…
— «Гигантская мамаша»? — с любопытством переспросила она.
Итан усмехнулся и выразительно протянул:
— О, да. Дама в широкополой шляпе, белом платье, и под три метра ростом. Ты определенно ее не пропустишь.
Елена скептично хмыкнула и промолчала. Ей с трудом верилось несмотря на то, что ей приходилось видеть в жизни, что существуют люди столь высокого роста. Ну или существа.
Ха, какая дура…
***
— Она и впрямь гигантская, — пораженно прошептала Елена, посмотрев на Итан, с которым вжималась в стену, сразу возле двери, через которую они вошли после того, как пересекли мрачный внутренний двор. Они попали туда через дверь в столовой, так как возвращаться в тот зал, где они…
разошлись в прошлый раз, пока, не видели смысла.
Итан там уже успел осмотреться, когда сбежал от повелительниц мух и их…
матери, которую они только что мельком видели, когда та поднималась по лестнице. Елена не успела подробно рассмотреть женщину, но ее неестественно высокий рост, шляпу, светлое платье, все же разглядела.
И была…
впечатлена.
Многое видела, и чувствовала, что здесь еще много чего узреет, но такого еще ни разу.
— Поверь, — шепотом ответил блондин, прислушиваясь к постукиванию каблучков, которые становились все тише, и нервно стискивая дробовик в руках. — Вблизи она кажется еще более огромной. Особенно, когда смотрит сверху вниз.
В этот раз Елена ему поверила.
Они еще пару минут выждали, и медленно стали пробираться к лестнице с витыми золотыми перилами ведущей наверх. Поднимаясь следом за мужчиной, Елена не могла не оглядеться, чтобы оценить убранство помещение: высокие потолки, белые деревянные панели на стенах, полотна и гобелены ручной работы. В общем здесь, как и все во замке, было весьма богатым и вычурным.
И
золотым.
Тут, казалось, во всех комнатах было золото: золотые нити, золотое покрытие и золотые вставки.
— Один подсвечник здесь стоит, как мой дом, — пробормотал Итан будто прочитав мысли девушки, которая думала о том же.
— Может украдем один? — ляпнула Елена, желая хоть как-то продолжить разговор, ведь тишина ее угнетала, и вновь ввергала в уныние, от которого ей хотелось рыдать. — В качестве моральной компенсации. Нашим девочкам на колледж, наверняка, вырученных денег хватит.
Мужчина оглянулся на брюнетку, и тихо засмеялся.
— Или тебе, — проницательно заметил он. Итан же не идиот, и прекрасно видел, что перед ним еще совсем юная девушка, хотя ее глаза и были мудрыми не по годам, а ее дух был силен, как у бывалого солдата.
Елена слегка покраснела, надеясь, что ее румянца не было видно в тусклом свете горящих свечей в подсвечниках на стенах, который были единственным источником света в холле, и пробормотала:
— Мне бы хотя бы школу закончить.
И тут же прикусила язык. Ей не хотелось говорить этого вслух, чтобы Итан не думал о ней, как о ребенке, и не стал еще больше опекать. Хватит с нее гиперактивных защитников. Равного партнера, с которым ее сейчас объединяют одни цели — да, но не опекуна.
К сожалению, ее тайная надежда на то, что Итан пропустит это мимо ушей, была ложной, ибо мужчина вдруг замер на последней ступеньке, и повернулся к ней. Его брови были нахмурены, а глаза подозрительно прищуренные.
— Так сколько тебе говоришь лет? — спросил он, прекрасно осознавая, что она ничего ему еще не говорила.
Про свой возраст уже точно.
Не то чтобы, Итан осуждал, что она родила столь рано, или еще что-то подобное в этом духе. Нет. Просто защитные инстинкты в нем, как и его извечное желание помогать, взбрыкнулись от мысли, что его коллега по несчастью сама еще, по сути, ребенок. Не столь мала, как Роза, но все же. И ему тут же захотелось себя пнуть и обругать, что не нашел способ отправить ее прочь из этой проклятой деревни, а взял с собой.
Хотя…
Было у него подозрение, что, если бы он попытался это сделать, Елена бы все равно не ушла, да еще бы и одна сюда сунулась. Впрочем, когда он вернулся в тот коридор, откуда его утащил тот патлатый мужик в шляпе и сигарой в зубах, и не нашел там девушку, которая сама пошла дальше, и так это доказало.
Как и то, что она была готова стрелять в местных горожан тогда, в доме у Луизы, хотя он и видел, что ей самой страшно от того, что она делает. Но останавливать ее не стал.
Он сам когда-то был на ее месте.
Тогда, когда попал к Бейкерам. В первые моменты, Итану было страшно и противно оттого, что он стрелял в людей и угрожал им, пока он не понял и не принял, что они давно не люди, и что либо он их, либо они его.
И Мию.
О, Мия…
Перед глазами мужчины тут же всплыл образ, который, казалось бы, отпечатался на сетчатке его глаза. Как в его жену, еще миг назад умиротворенную и накрывающую ужин, попадает целая очередь выстрелов, и замертво падает на пол, а кровь кровавым ореолом расплывается вокруг ее тела, и темных волос, в которые он так любил зарываться лицом и вдыхать их аромат.
Итан решительно тряхнул головой, желая избавится от этого воспоминания, не желая вновь сломаться, и уже окончательно, после чего пристально посмотрел на девушку перед собой.
Такую храбрую, красивую, и любящую.
И упертую.
Так похожую на его жену…
— А я и не говорила, — надуто промолвила Елена, и с легкой обидой, добавила: — Да и какая разницы? Или с подростком с не очень высокими моральными принципами, раз уж залетела так рано, ты не хочешь идти дальше?
Это было глупо, и она понимала это и признавала, но все же не могла удержаться от вопроса. Елена ведь выросла в небольшом городке, где все еще не очень-то хорошо относились к беременным подросткам, особенно, если они были членами семей основателей, и инстинктивно ожидала ото всех осуждения.
Итан закатил глаза.
— Не обижайся, — миролюбиво сказал он. — Я не имел ввиду ничего такого. Просто… — тут мужчина нахмурился, и резко обернулся. Итан мог поклясться, что услышал звон разбитого стекла, и…
— Аррр, что вы сделали с моей дочерью?! — проревел громкий женский голос где-то в отдаление.
Елена и Итан настороженно замерли, выставив перед собой оружие, и стали ждать не появится ли из-за угла сейчас высокая мадам с замашками Дракулы, или еще одна повелительница муж, коих здесь еще было целых две.
