Обними меня

Погода обещала быть хорошей, но что-то пошло не по плану. Возвращаясь с тяжёлой и трудной смены, Ирина Алексеевна вышла из больницы и направилась домой. Забыв про зонт, она прикрыла голову своей чёрной сумкой, переходя на бег. Был слышен стук каблуков по асфальту, постепенно капли дождя стали усиливаться. Вокруг резко стемнело, обычный дождик превратился в ливень. Женщина ускорила темп, немного сморщившись от холодного дождя, который брызгал в лицо и обмочил её с ног до головы. Спустя 15 минут заведующая была возле подъезда. Дрожа от холода, по её телу невольно пробежали мурашки, она сняла с себя лёгкий кардиган, который был промочен насквозь. Дёрнув ручку входной двери, Ирина зашла в тёплый дом, мгновенно снимая с себя мокрую одежду. Анатолий спокойно лежал на диване в гостинной и смотрел какой-то детектив. На его носу красовались очки, в руках он держал пульт. — Толь, поставь чайник, — крикнула Павлова с другой комнаты сожителю, попутно надевая на себя сухую одежду, — Я занят, — обычным тоном произнёс он, продолжая лежать и смотреть в телевизор. Павлова невольно закатила глаза, выходя из спальни. Последнее время Ирина часто стала задумываться о том, что она поступила неправильно в своей жизни. Она променяла настоящую любовь на должность, совесть частенько съедала её изнутри, не давая спокойно жить. Мысли о Гене не покидали её сознание, казалось, всё вокруг напоминает о нём. Даже сковородка на кухне, на которой Кривицкий готовил свои кулинарные изыски, напоминала о нём. — Тебе так трудно встать с дивана и щёлкнуть кнопку? — с неким возмущением произнесла Ирина, внутри разрываясь от его присутствия. Её явно это задело. — Я занят, — в том же тоне, с полным равнодушием произнёс он, не глядя на неё. Ирина психанула, она подошла к Аленикову и вырвала из его рук пульт, выключая телевизор. — Что ты творишь? — он буквально оживился, его тон стал громче и раздражительней, он привстал, прожигая её недовольным взглядом. — Может, ты оторвёшься от этого телевизора? — она перешла на слабый крик, дабы не перегнуть палку, ибо получить по лицу ни за что было в его стиле. — Что-то ты совсем распоясалась, Павлова, — грубо отсёк он, уже стоя напротив неё. — Толь, я устала, — грубым тоном произнесла она, скрестив руки на груди, — Я устала от твоего присутствия, от твоего равнодушия, от твоих упрёков! Неужели ты до конца дней будешь напоминать мне о должности? — она сделала вопросительное лицо, прожигая его взглядом. — Ты, наверно, забыла, что угробила моего сына? — в его глазах зажёгся огонёк, он стал жестикулировать руками перед её лицом. Это стало дико неприятно, она сделала шаг назад, тоже разозлившись. — Значит так, — она сделала запинку, садясь на стул, положив руки на колени, — Во-первых, я уже сотый раз тебе объясняю, что я здесь ни при чем! — она повысила на него голос, казалось, в первые за столь длительное время. Ирина Алексеевна то и делала, что жалела Аленикова. Да, потерять сына — это большое горе, и во многих поступках и обращениях можно было его понять, но прошло время. Его действия не менялись, взаимоотношения только портились. Они слишком разные, чтобы ужиться. Им трудно. Гора недопонимания нарастала, никто ничего не предпринимал. Павлова скрывалась в больнице, иногда оставалась ночевать у себя в кабинете, брала дополнительные дежурства. Алеников гулял, развлекался, уходил в запои. Самое ужасное, что он мог легко поднять на неё руку, и совесть его не мучала. — Послушай меня, дорогая, — намеренно с издёвкой начал Анатолий, но его ещё не начавшийся монолог прервал оглушительный телефонный звонок. На несколько секунд он умолк, прежде чем сообразил, что происходит. Прежнее желание контролировать всех и вся вокруг вернулось, и мужчина продолжил, — Я сколько раз тебя просил выключать звук по приходу домой? Гаджет находился неподалёку от Аленикова, поэтому он схватил телефон с журнального столика и, не посмотрев на номер звонящего абонента, снял трубку. — Кто это? — грубо начала тот, не желая тратить время впустую. Перед ним сейчас стоит Павлова, которой необходимо было дать пару жизненных уроков. На том конце никто не ответил, и только сейчас чиновник решил посмотреть на имя этого человека из телефонной книги, видимо. — Артём? Какой Артём? Любовника себе завела? — его лицо искривилось в усмешке. Алеников усмехнулся, но в мгновение поменялся в лице, заметно разозлившись. — Алло, мам? — Артём не понимал, что происходит на том конце провода, он пытался вслушаться в происходящее — Кто звонит? Артём? — переспросила она, как вдруг в ее глазах загорелся огонёк надежды. — Скажи, что ты занята, и мы продолжим, — как бы согласился он, передав телефон Павловой. — Привет, сынок. — Ирина улыбнулась, прижимая телефон к уху — С кем ты там опять находишься? — он поставил Ирину в неудобное положение, Заметив на себя осуждающий взгляд Аленикова, Павлова затараторила: — Ты по делу? — более холодно произнесла она, глядя на сожителя — Да, мам, я, собственно, поэтому и звоню, — он сделал записку, для ответных слов от матери — Что-то срочное? — она хотела поговорить с ним по душам, спросить как он там, в чужом городе, один, — Если не считать того, что я возвращаюсь в Россию, то ничего. — он немного расстроился, что мать не разделила с ним радость — Что? Мне послышалось? — Ирина заулыбалась, воодушевившись этой новостью — Я вроде внятно сказал. Я возвращаюсь в Москву, мам.