Обними меня

Как бы они не старались убрать прочь негативные мысли и забыть о всём случившемся, ничего у них не получалось. К сожалению, не существует в мире такого, чтобы можно было стереть из памяти определённые моменты своей жизни. — Ир, а может, махнём за границу? — внезапно прервал идиллию он, заглянув в её взволнованные глаза. — Что? — произнесла она, соблюдая с ним зрительный контакт. — Ну, а что такого? — он поправил ремешок сумки на своём плече, размышляя о их будущей поездке, — только представь: ты, я, море или океан и никаких забот и проблем. Как тебе? По-моему, звучит очень даже ничего, — заинтересованно произнёс Кривицкий, переплетая пальцы её рук, прижимая к своей ладони. — Ген, я не то, что хочу, я мечтаю о таком, но! У тебя под подчинением целое отделение, оно просто не может остаться без руководителя. Как же наше светило без контроля? — с лёгкой усмешкой произнесла Ирина, вдыхая свежий воздух. «Да, отпуска нам не хватает ещё как…» — пролетело в её голове, как только она отвела взгляд. — Неужели ты до сих пор обижаешься на меня из-за должности? — произнёс он, увидя в её взгляде некую обиду и поддетый тон. — Что за ерунда, Ген? — насторожилась она, уже давно позабыв о должности и их статусе порознь, — к твоему сведенью, я уже не числюсь никаким работником вторые сутки, — серьёзно произнесла она, отводя свой бегающий взгляд. — Даже не буду спрашивать при каких обстоятельствах так вышло, — выдохнул он, снова приплетая эту никчёмную тему. Они шли не спеша, гуляя по аллее. Вокруг было неописуемо красиво: густые разнообразия деревьев, различные разновидности цветов на клумбах, яркое солнышко и счастливые лица людей. Казалось, здесь всё по — другому: нет никакой суматохи, как дома, все счастливы и наслаждаются жизнью. — Знаешь, что, — сделал запинку он, пытаясь подготовить её к серьёзному разговору, — нам нужно как можно раньше улететь из страны, чтобы ничего плохого не произошло, — он отвёл свой взгляд прочь, чтобы не выдаваться возлюбленной. — Ген, почему ты всё время говоришь загадками? Объясни мне по-человечки, — она попыталась заглянуть в его глаза, дабы вытянуть из него правду, но он всячески прерывал контакт, — это из-за Аленикова? Её вопрос поставил его в расплох. Всё он рассказать не мог. Но действовать надо было как можно раньше. — Да, — на выдохе произнёс он. — Гена, — спокойно произнесла она, немного замешкавшись, переступив с ноги на ногу, — поехали в Москву, — она подняла на него свои покрасневшие глаза, которые выдавали её чувства неизменно: тревогу и беспокойство. — Ты хочешь пойти на врага? — он коснулся её плеча, глядя в её и без того смятенный взгляд. Просто улететь без следа и следствия не выглядело здравым решением, однако другого выбора у них не было. Да, Ирина выбрала самый ужасный вариант — поговорить и поставить все точки над и, но кто его знает, чего стоит ожидать от человека, который ничего не боится?.. /// Собрав все вещи по чемоданам, Кривицкий заказал два билета на самолёт до Москвы, который отправлялся через два с лишним часа. До аэропорта они доехали за оживлённой беседой обо всем и ни о чём одновременно. Ностальгируя по былым временам и осознавая, что сейчас они снова вместе, спустя столько лет, Кривицкие чувствовали себя счастливее, чем когда-либо. Фортуна снова повернулась к ним нужной стороной, давая понять, что никакие недомолвки и упреки в адрес друг друга ни в коем разе не испортили их отношения до настоящего времени. Проверку расстоянием, любовью и болью они прошли даже лучше, чем ожидалось. Для Павловой все изменилось в тот момент, когда в иллюминаторе спустя два с лишним часа полёта стала виднеться Москва. С приближением к столице нарастала тревога: тревога за себя, за Кривицкого, который с перерывом в несколько минут то дремал на её плече, не отпуская её ладонь на протяжении всего полёта, то глядел на звёздное небо, за их будущее и одного человека из прошлого, мешающего жить настоящим. Геннадий Ильич заметил её обеспокоенное состояние и, чуть приподняв голову с её ключицы, часто заморгал, пытаясь сформулировать предложения, исходя из своих собственных предположений и выражения её лица. — Ир, что тебя беспокоит? Ты же понимаешь, что подача заявления на этого урода — необходимость? Такие, как он, вообще не должны работать в министерстве, а тем более в сфере здравоохранения, — убедительно произнёс он, переплетая пальцы её рук. — С чего ты вообще взял, что я собираюсь писать на него заявление? — невозмутимо спросила она, приложив свои пальцы к губам и задумчиво рассматривая борт самолёта. — То есть ты хочешь сказать, что оставишь все это так? Пусть он и дальше вламывается в квартиру, в нашу жизнь, в нашу семью, достаёт меня и, главное, тебя? Тебя абсолютно все из перечисленного списка устраивает? — возмущение хирурга уже было невозможно остановить. Он искренне не понимал, как можно так равнодушно относиться к тому, что происходит. Они ведь не железные, в конце концов. Да и если они решили жить полноценной семейной жизнью, нужно прощаться с прошлым, а в особенности с таким. — Нет, Кривицкий, нет! — она взмахнула руками в порыве эмоций, вырвав свою руку из его, стараясь выплеснуть весь свой страх через подобные вещи. — Я не хочу это оставлять так, и, естественно, никогда не хотела. Но куда мы пойдём? Сразу в Верховный Суд? У него же везде связи, куда не посмотри. В этом даже не сомневайся. Раздражению Ирины не было придела, она говорила на повышенных тонах, но в одно мгновение она опомнилась, и многочисленные взгляды с соседних мест давали понять, что нужно говорить на полтона тише. — А чего это ты в нем уверена больше, чем в нас? — осознав, насколько она на самом деле переживала сейчас, мужчина стал говорить тише и спокойней. — У меня тоже связи есть, между прочим. Не в Верховном Суде, как ты говоришь, конечно, но хватит на то, чтоб засудить этого идиота, — Кривицкий говорил тихо, но в его голосе явно играло раздражение, которое она просто не могла не заметить. — Всё, всё, Ген, хватит, я поняла, обсудим по приезду домой. Давай сменим тему и поговорим о чем-нибудь хорошем? — она слабо улыбнулась, проникнув в его тёплые объятья. /// Уже на входе в квартиру у Павловой возникла мысль о том, как они будут объясняться Артёму во всем произошедшем. Конечно, он уже взрослый человек и должен прекрасно понять то, что происходит. Но предугадать реакцию невозможно было никак. Это терзало Ирину, ведь сын у неё один, и сберечь с ним хорошие отношения было очень важным пунктом. Благо, что в тот вечер его не было дома, а после звонка Ирины Алексеевны и вовсе стало понятно, что вернётся он не раньше следующего понедельника: бывшие коллеги позвали на базу отдыха на все выходные. Конечно, эта новость сразу же ударила по больному месту Кривицкого: даже Павлов-младший развлекается со своей компанией, а они вдвоём не могут провести и день дома без суматохи и вечной спешки. Но в этом вопросе Павлова была непреклонна. Уж много проблем, которые нужно решить, а потом хоть на Мальдивы. /// Несколько дней тянулись мучительно долго: от написания заявления до его рассмотрения и прочего. На удивление, Алеников не показывался на глаза, он как будто испарился: на самом деле Ирина, сидя дома, узнала от его коллег, что он уехал за границу по каким-то сверх-важным делам. То, что действительно успокаивало блондинку тогда, так это факт того, что с продвижением дела обещался помочь старый знакомый Геннадия. Безусловно, с таким влиятельным человеком у них были все шансы на победу. По возвращению Артема не получилось избежать и пикантных тем. Только услышав весь рассказ об их поездке-побеге в Сочи от лица этих двух, у молодого человека моментально возник вопрос. — Мам, слушай, ну, вы же взрослые люди. Не хотите пожениться уже, в конце концов? — резко переменив тему, сын поставил Ирину в тупик. — А ты не будешь против? — улыбнувшись своим мыслям, спросила Павлова Кривицкая. — Нет, почему же я должен быть против? — ответил он вопросом на вопрос, осознавая, что то, что происходит с его мамой сейчас — правильно, все так, как должно быть. — Я вижу, что ты его любишь, сложно не заметить, как сильно он тебя любит. Разве этого недостаточно? — Артём заразительно улыбнулся, загоняя такими вопросами Ирину в краску. — Просто всё дело в том… что мы уже женаты, — из-за спины блондинки будто из ниоткуда возник Геннадий Ильич с небольшим и очень аккуратным пакетом в руке, чуть приобнимая другой жену за плечо, прижимая ближе к своему телу так, что их дыхание сливалось в унисон. — Кстати, о свадьбе. Дай руку, Ириш, — не дожидаясь, пока хирург сама вложит свою ладонь в его, он нежно коснулся её пальцев и, совершив нехитрые манипуляции с той самой картонной упаковкой, извлёк содержимое, представленное тёмно-синей коробочкой. Несколько секунд спустя на руке Ирины Алексеевны красовалось прекрасное золотое кольцо, следом и на руке Кривицкого появился тот же атрибут их новой жизни — семейной. — Вот это вы жжете… — не удержавшись от подобного высказывания, после него Артём принялся поздравлять людей напротив. Двух самых счастливых людей, которых он когда-либо видел.