From Sarah With Love

      Это было так странно, но так по-настоящему правильно — наверное впервые за эти пять лет. Впервые за всю жизнь. Объятия Майкла всегда согревали, в них можно было раствориться, нырнуть, словно в теплое июльское море, и Сара теперь знала, что это не плод фантазии.       Она бы преувеличила, если бы сказала, что каждую ночь засыпала только с мыслями о Тернере, мечтая оказаться в его объятиях. Жизнь всегда врывалась в привычный уклад, и времени и сил не всегда хватало, чтобы хотя бы добраться вечером до ванной и умыться. Скорее это было желание, которое не всегда доходило до головы, но всегда присутствовало в сердце. О’Нил могла не думать о Майкле неделю или даже месяц — такое случалось, когда Вишня устраивал долгие походы или просто поездки к домику у озера. Но щемящее чувство тоски не покидало девушку, даже когда казалось, что нельзя быть более счастливой.       Можно.       И теперь Сара это знает.       Пока лежит в объятиях Майкла, и слышит, будто волны океана шумят, щекоча своими брызгами босые ноги. Сара не дышит, боится, что одного неверного движения достаточно, чтобы она очнулась от столь желанного сна. Ей открывать глаза страшно — а вдруг всё исчезнет? Пропадёт, останется недосягаемой мечтой, фантомным образом на задворках разума, уже привыкшего к играм воспалённого фантазиями мозга.       Майкл — её личный океан.       И только рядом с ним О’Нил чувствует, что по-настоящему живёт.       И всё-таки спокойствию приходит конец, когда с соседнего края кровати раздаётся громкий будильник. Сара сильнее зажмуривается, тянется за одеялом и сворачивается в комочек, не желая просыпаться. Сейчас она снова встанет и начнёт собираться на работу в школу, проведёт там половину дня, а к вечеру Вишня будет ждать её дома с накрытым ужином при свечах. Но надоедливая мелодия резко прерывается, виска касается тёплое дыхание, а за ним и мягкие губы. Вишня никогда не будил так по утрам.       — Доброе утро, маленькая, — бархатный голос обволакивает всё вокруг и погружает Сару в такое необходимое спокойствие. С плеч буквально падает огромный камень, и дышать становится легче. Она открывает глаза. Всё та же комната в её квартире в центре Сентфора, всё те же занавески и тот же хмурый день за окном. Только О’Нил знает, что просыпаться ей больше не страшно. Она переворачивается на другой бок и встречается с тёплой улыбкой Майкла, на чьём лице сейчас можно прочесть огромный спектр эмоций.       — Доброе, — шепчет О’Нил в ответ и прячет нос в подушку, не сводя счастливого взгляда с Тёрнера. Глупенькая, неужели снова решила, что ей всё это приснилось?       Не так уж и легко привыкнуть просыпаться рядом с любимым человеком, когда до этого пять лет одно только желание увидеть его и услышать голос приносило столько страданий. Саре даже начинает казаться, что реальность — это сон, яркий, такой правдоподобный сон.       — Тебе уже пора? — О’Нил с тоской смотрит на Майкла, понимая, что её ждет очередной день без него.       У них еще не было достаточно времени, чтобы всё обсудить — внезапные, спонтанные решения не обходятся без последствий. Саре всё же пришлось вернуться в Сентфор, что было неизбежно, ведь там остались все незавершенные дела, и в первую очередь школа. Директор с большой неохотой, но подписал заявление об увольнении с одним только условием — Сара должна была довести уроки в последние две недели учебного года.       У Майкла тоже случился достаточно серьёзный завал с работой, который не ждал отлагательств, и Тёрнер просто не мог, несмотря на обстоятельства, оставить фирму. Их с Сарой снова ждало расстояние, и, хотя они оба понимали, что этого не избежать, всё равно с тяжёлым сердцем проводили дни друг без друга.       Эти три недели показались им годом, не меньше, но раз даже пять лет не стали помехой, то потерпеть вынужденную разлуку были просто обязаны. Тёрнер выбирал любую свободную минуту, чтобы позвонить Саре, а на прошлых выходных сорвался на сутки в Сентфор — слишком сильно соскучился.       Меньше всего проблем оказалось с Адель — буквально через неделю Майклу на почту пришли документы о разводе, и вот уже несколько дней как Тёрнер свободный человек, не обременённый узами брака.       Саре еще тяжело принимать и осознавать такие кардинальные изменения в её жизни. И не только в её. Пять лет — это не неделя, не месяц и даже не год. Пять лет — это целый пласт времени, который, конечно, не исчезнет бесследно. Им придется заново друг друга узнавать, учиться жить вместе и привыкать друг к другу. О’Нил переживает, что может что-то пойти не так, что всё рухнет, так толком и не начавшись, что всё это окажется ошибкой, которую теперь уже будет слишком больно признавать.       Майкл боится, что Сара передумает. Поймёт внезапно, что её привычная жизнь была лучше и все эти резкие перемены испугают её, возможно, заставят передумать. И если они в ближайшее время не начнут делать шаги навстречу друг к другу, то именно это и произойдёт.       Его ждет машина до Портленда, а оттуда самолёт до Филадельфии, но Майкл не может заставить себя в очередной раз оставить его девочку одну. Он ложится на спину, проводит рукой по взлохмаченным после сна волосам и задумчиво смотрит в потолок. В голове десятки мыслей, и лишь одна из них сейчас имеет значение.       Тёрнер чувствует движение сбоку, а ещё через мгновение тоненькие пальчики касаются его груди, выводят хаотичные узоры, после себя оставляя лёгкие покалывания на коже. Сара придвигается поближе и кладет голову Майклу на плечо, покрывая мелкой россыпью поцелуев.       На часах шесть утра, а значит, что в Филадельфии уже девять, и рабочий день начинается по стандартному расписанию. Но Тёрнера буквально пригвоздило к месту, и он прикрывает глаза, не в состоянии сейчас даже на минуту оторваться от Сары. Он накрывает её губы поцелуем, притягивает крепче к себе, и в очередной раз рядом с ней забывает, как дышать.       — Пусть сегодня все подождут, — Майкл заставляет себя взять в руки телефон и отправить несколько сообщений, после которых ему тут же поступает несколько требовательных звонков. Одному Тёрнеру известно, какие слова он мог бы выслушать, если бы ответил, но вместо этого просто отключает питание и отбрасывает аппарат куда подальше. — Больше никто не потревожит.       Целовать Сару — это что-то из разряда фантастики. И чтобы напомнить себе, что всё-таки реальность ближе, чем кажется, Майкл снова тянется к мягким её губам. Нежные, лёгкие касания, но такие чувственные, что сердце уносится на вершину самой высокой американской горки.       Сара сонно зевает, когда до неё доходит, что можно не вставать в такую рань и не спешить на кухню, чтобы успеть что-то приготовить Майклу до его отъезда. Она откидывается на подушку, снова свернувшись клубочком, и последнее, что чувствует, перед тем как окончательно отправиться на ближайшие пару часов в царство Морфея — как Майкл укрывает её легким одеялом и обнимает со спины.       Ощущать себя дома в объятиях любимой девушки — вот чего не хватало Тёрнеру всё это время. А это тепло и уют ему может дать один единственный человек — его маленькая Сара.

***

      Сентфор всегда казался Майклу слишком маленьким. Сонный город с такими же сонными людьми, которые нехотя вылезали по утрам из-под своих тёплых одеял, шли на кухню, закутавшись в плед и медленно потягивали кофе, не замечая его вкуса. Смотрели утренние передачи по телевизору, сокрушались из-за не утешающего прогноза погоды и ещё месяц обсуждали феерическую победу команды по регби в сезоне — единственное яркое событие за последнее время.       Этот город погружал Тёрнера в уныние. Несмотря на то, что всё своё детство и школьные годы он провел именно в Сентфоре, Майкла отталкивала вся его удушающе-спокойная атмосфера и слишком медленная жизнь. Она текла здесь своим чередом, никуда не спешила и не сворачивала с намеченной тропы. Поэтому здесь практически не осталось никого из сверстников — выпускники только и мечтали поскорее выбраться из этой дыры подальше, где совершенно иной ритм, где люди не похожи на сонных мух, где у каждого есть какая-то цель, ради который они готовы свернуть горы.       Несмотря на всё это, Майкл был до кончиков пальцев воодушевлен возвращению в Сентфор, ведь именно там долгие пять лет строила свою жизнь его маленькая Сара. Каждый раз, когда самолёт Тёрнера приземлялся в аэропорту Портленда, в груди разливалось приятное тепло, и чем ближе был указатель Сентфора, тем сильнее Майкл принимал этот город таким, какой он есть.       Выцветшая, местами потрескавшаяся вывеска на западном въезде в город подсвечивалась золотистыми лучами солнца, что вот-вот готово было спрятаться за горизонт. Майкл с трепетом вспоминал лучшие моменты, связанные с этими местами, разглядывал пейзаж с его чудными горами и их заснеженными вершинами, и, кажется, впервые за долгое время чувствовал себя по-настоящему дома. Он думал, что Филадельфия заменила все представления о «доме», что только этот город может называть родным. Но жизнь, в очередной раз усмехаясь и подкидывая старые воспоминания, возвращала Майкла с небес на землю.       И только сейчас Тёрнер начинает понимать, что Сентфор — его неотъемлемая часть, которая всегда была и будет для него домом.

***

      Эта неделя должна стать завершающей перед окончательным переездом Сары в Филадельфию. Майклу не верится, что за прошедший месяц его жизнь так круто повернулась, что сейчас и не узнать. Кто бы только мог подумать ещё за день до его дня рождения, что прошлое напомнит о себе, а судьба-злодейка все же смилуется над двумя любящими друг друга сердцами и подарит им последний шанс запрыгнуть в последний вагон отправляющегося поезда.       Тёрнер стоит на кухне в одних спальных штанах, не вслушиваясь в работающий на маленькой громкости телевизор, и орудует сковородкой, на которой шипит румяный блин. Пока Сара сопела, глубоко провалившись в спокойный сон, Майкл осторожно выбрался из комнаты, чтобы не разбудить его девочку, и в голове его промелькнула мысль, показавшаяся вполне логичной. В бешенном ритме жизни Филадельфии Тёрнер не успевал готовить завтраки и крайне редко брал это дело в свои руки. Он уже и забыл, каково это.       С Сарой теперь всё было в новинку. Несмотря на их долгую дружбу, сейчас немного странно представлять её в качестве спутницы жизни, когда она так долго и упорно не хотела принимать свои чувства. Но с каждым разом Майклу все больше нравилось, как лаконично звучит её имя из его уст, как приятно оказаться в её объятиях и почувствовать медовый вкус её губ на своих. Стоит Тернеру только подумать об этом, как в нём мгновенно просыпается желание скорее поцеловать его маленькую.       Он не слышит тихих шагов, что раздаются на входе в кухню, и увлечённо снимает последний блин. Тянется за шоколадной крошкой, когда маленькие ладошки касаются спины, разнося за собой приятные покалывания. Сара медленно перемещает руки к прессу и заключает в свои объятия, крепко прижимаясь к разгорячённому телу. Майкл не может сдержать довольной улыбки. Он перехватывает левую ладошку и подносит к губам, целуя тонкие пальчики.       — Доброе утро, — Майкл поворачивается к О’Нил и не может сдержать восхищенного вздоха, когда видит на ней свою белую рубашку. Воспоминания относят его на несколько недель назад в тот вечер и в тот день, когда им обоим выпал шанс открыть друг перед другом свои души.       — Сомнительное утро, Тёрнер, — Сара многозначительно смотрит на стрелку часов, что показывает полдень, — но самое доброе.       Майкл подхватывает её за талию и усаживает на столешницу из белого камня, но не спешит целовать. Он с нежностью смотрит в её карие глаза, которые светятся мелкими бликами безграничного счастья. Тёрнер проводит ладонью по её упавшим на лицо прядям волос и тихо, не отводя томного взгляда, шепчет в приоткрытые губы:       — Я люблю тебя, — словно патока слова разливаются по небу и их хочется повторять снова и снова, глядя в любимые глаза.       Сара все еще смущается, застенчиво прячет взгляд, но наткнувшись на проступающие кубики пресса, поднимает голову и несмело улыбается. Так невинно и по-детски, что Майкл на мгновение забывает, как дышать. Щёки покрываются легким румянцем. Мысли проносятся в голове с молниеносной скоростью, но О’Нил заставляет себя перестать думать хотя бы сейчас и тянется вперед. Её губы касаются уголка рта, медленно покрывая мелкой россыпью поцелуев любимое лицо. Майкл тихо усмехается, пытаясь добраться до самого лакомого кусочка, но Сара ловко уворачивается, разливая по кухне звонкий смех. Не в силах больше терпеть, Тёрнер захватывает в плен ее щеки и накрывает ее губы настойчивым поцелуем. Нетерпеливым, сладким поцелуем.       — Почему ты не уехал? — спрашивает Сара, когда перед ней появляется тарелка с ароматными блинчиками и чашка крепкого кофе. Она мечтательно прикрывает глаза, вдыхая запах ее позднего завтрака, и у неё уже слюнки текут — скорее бы добраться до любимого лакомства.       Блинчики с шоколадной крошкой и бананом возвращают О’Нил на несколько лет назад, когда они с Майклом даже не думали о чувствах. Сара часто оставалась у него на ночь, по вечерам слушая, как миссис Тернер жаловалась на балбеса сына, который в очередной раз сбежал с уроков и курил за углом школы. А потом они вдвоем сидели у камина в ожидании своего какао и просто рассуждали о жизни. О’Нил рассказывала о своих планах, а мама Майкла сокрушалась, как быстро летит время, как быстро растут дети. Миссис Тернер уходила на работу рано утром, оставляя приготовление завтрака на горячо любимого сына, и Майкл получал свободный доступ к кухне и безграничный полет фантазии. Лучше всего у него получались блинчики, вкус которых Сара никогда не смогла бы забыть.       — Не могу лишить себя удовольствия провести с тобой ещё один день, — голос Майкла заставляет её вынырнуть из воспоминаний.       Он переводит задумчивый взгляд на окно и непроизвольно улыбается своим мыслям. В Сентфоре уже так давно не было солнца — оно пряталось где-то за серыми тучами, проливавшими на землю тяжелые капли дождя. Но сегодня погода на удивление прекрасная, и лучи, укутывающие Сентфор в долгожданное тепло, пробиваются сквозь занавески и так красиво блестят в пшеничных волосах Сары…       — Не могу перестать на тебя смотреть, — тихо произносит О’Нил и тянется рукой к волосам Майкла, поправляя упавшие на лоб медные пряди. — Пора привыкать к тому, что я могу вот так просто тебя касаться, — Сара дотрагивается до щеки Тернера, и он, не задумываясь, прикрывает веки и невесомо целует маленькую ладошку.       — Только касаться? — мурлычет Майкл и, как кот, пробирается все ближе к девушке.       — Не только, — Сара смеётся и уже почти убирает руку, чтобы приступить, наконец, к блинчикам, но Майкл перехватывает в последний момент её пальчики. Он встает со стула, обходит круглый стол и садится рядом с О’Нил, усаживая ту к себе на колени.       — Не хочу тебя отпускать, — бархатный голос теплом разливается внутри Сары, и ей даже вспоминать страшно те дни, когда Майкла не было рядом.       Не у него на коленях она сидела, не его слова согревали сердце, не его дыхание касалось мочки уха, разнося по коже мурашки. От такого количества эмоций, которые Сара испытывает в этот самый момент в ее маленькой сентфорской квартире, на глаза наворачиваются слёзы, и дышать становится тяжело от того, что всё это происходит на самом деле. Но это не те слёзы, которые душили О’Нил, когда три недели назад она уходила от Майкла, понимая, что невыносимо хочет остаться.       — Ну и что мы тут сырость развели?       — Мне просто слишком хорошо, даже страшно немного, — хихикает Сара и чмокает Тёрнера в нос. Он смешно морщится, но не отворачивается, а только крепче обнимает её за талию, снова шепча на ухо нежности.       — Пойдем в кино?

***

      — Майкл, этот кинотеатр не работает уже четыре года, зачем мы сюда пришли?       Они вышли из дома спустя полчаса после завтрака и ноги сами повели их знакомыми с детства путями. Тернер постоянно провожал Сару из школы, и если им хватало времени, а мамам обоих довольно долго не жаловались на поведение, они проходили мимо своих улиц, направляясь прямиком к кинотеатру. Сара знала наизусть всю афишу вплоть до времени сеансов, и счастливыми были те дни, когда самые интересные фильмы начинались как раз после уроков.       — Так это же хорошо, зато весь зал будет нашим, — Тернер не отпускает руки Сары и ведет ее ко входу. — Что там показывали в две тысячи втором?       Сара немного мнется, пытаясь вспомнить, на что ходила в последний раз, когда осознание сваливается на нее как гром среди ясного неба:       — Я не ходила.       — Почему?       Переплетая их пальцы, О’Нил даже не замечает, как сильно сжимает руку Майкла, и отводит взгляд.       — Вот и я так же, — Тернер усмехается, но Саре даже задумываться не надо, чтобы понять, какие чувства скрывает в себе его усмешка. Все эти пять лет были тяжелыми для обоих, и каждый справлялся, как мог, но первый год друг без друга был невыносимее остальных. Вспоминать его сейчас — срывать пластырь с только зажившей раны. — Надо наверстать упущенное, как думаешь?       Но входная дверь заперта, как бы Майкл ни пытался ее открыть, и черный вход давно заложен так, что внутрь невозможно попасть. После еще пары неудачных попыток пробиться сквозь стены, они понимают, что кино из прошлого им сегодня не светит.       — Давай хотя бы за мороженым, — Сара кладет голову на плечо Майкла и кивает в сторону ларька через дорогу.       — Пойдем, — Тернер улыбается и ведёт ее на противоположную сторону, где их встречает милая пожилая женщина. — Два фисташковых, пожалуйста, — и протягивает пятидолларовую купюру.       — И сладкую вату, — добавляет Сара и невинно смотрит на смеющегося Майкла. — Что?       Они снова идут по знакомым дорожкам, сокращая путь через дворы, как делали в детстве, чтобы быстрее добежать до школы. Каждый сантиметр этого города подкидывает старые воспоминания, и грудь то и дело сжимается от тоски. Им можно было все, когда они были маленькими, пока не случилась взрослая жизнь, раскидавшая по разным полюсам. Но Сентфор принимает их такими, какие они есть. И сейчас нет ничего важнее того, что, идя рука об руку по местам детства, они снова вместе. Вместе, но не для того, чтобы завтра расстаться и продолжить свою жизнь. Не для того, чтобы вечером вернуться к нелюбимым, а потом день за днём излучать счастье и радость, которых не испытывали. А для того, чтобы вместе пройти этот путь, несмотря на все преграды, несмотря на время, которое потеряли. Главное то, что теперь обрели. Главное то, что теперь вместе.       Майкл никогда ещё не чувствовал себя таким живым, находясь в Сентфоре. Никогда ему ещё так сильно не хотелось сказать спасибо этому городу за то, что чувствует себя здесь дома. За то, что теперь его дом — это Сара.       Сентфорский лес встречает их с распростертыми объятиями. Ветки деревьев приветливо опускаются над тропинкой, ведущей далеко вглубь, и образуют зеленую арку над их головами, сквозь которую пробиваются редкие лучи солнца. В их ярком свете видно мелкие пылинки, хаотично летающие в разные стороны, а через секунду гонимые внезапно поднявшимся ветром. Майкл будто бы и не уезжал никогда из этого места, словно этих пяти лет никогда не было, а он все тот же семнадцатилетний Тернер, бегающий каждое утро по лесу до того самого ромашкового поля, к которому и ведет тропинка. Он уже и не помнит, как их привели сюда ноги, но чувствует, что правильнее быть и не могло.       Сара идет чуть позади, но их руки неразрывны, они держатся друг за друга, как за спасательный круг, отпустив который, без сомнений утонешь. Они тонули пять лет. И так бы и утонули, если бы упустили нужный момент.       — Ты помнишь, как бесилась Адель, когда ты сбегал с экскурсий за ромашками и дарил их мне, а не ей? — тема бывших для О’Нил до этого момента оставалась запретной. Ей не хотелось вспоминать прошлое и тем более тех, кто теперь в нем остался. Саре до сих пор до боли в сердце стыдно перед Вишней, но к Адель подобных чувств она не испытывает. И если быть честной, глубоко в душе маленький чертенок злорадно хохочет, стоит О’Нил представить, кого она отбила у Моринг.       — Возможно, я был слишком груб к ней, но мне приносило истинное удовольствие ее недовольное и закипающие от гнева лицо, — Майкл с ехидной улыбкой вспоминает школьные годы, при этом нежно поглаживая пальчики Сары в его руке.       — И все же, я бы не хотела оказаться сейчас на ее месте, — О’Нил хмыкает себе под нос, но Майкл внезапно останавливается и поворачивается к ней лицом.       — Ты правда веришь в то, что она страдает и убивается из-за нашего разрыва? — Сара недоуменно смотрит на Тернера и не может понять, шутит ли он. Последний его рассказ не вызывал у нее других эмоций, кроме сочувствия, несмотря на смеющегося внутри черта. — И поэтому так быстро оформила наш развод, как будто всю жизнь ждала этого момента?       — Майкл, я ничего сейчас не понимаю, — топая ножкой, она смешно морщит носик и склоняет голову набок.       — Хилл.       — Что — Хилл?       — У них был роман до того, как Адель уехала учиться в Англию. Они старались это скрывать, и Моринг постоянно клеилась ко мне, чтобы отвести подозрения… Все-таки школьница и глава Драконов, который на восемь лет ее старше — лучшая новость для первой страницы сентфорской газеты.       — Но как ты узнал? — Саре все еще сложно в это поверить, но в глазах так и читается нескрываемое любопытство.       — Совершенно случайно, маленькая. Заехал к Драконам среди недели и застал за столиком мило беседующую парочку, — на его лице появляется странная гримаса, но Майкл быстро отвлекается и продолжает углубляться в чащу только на вид грозного леса.       Их разговор не прерывается ни на секунду, и они говорят и говорят обо всем на свете, словно боятся что-то забыть или не успеть. Тернер слушает Сару с таким упоением, словно она самое прекрасное создание. Ему хочется слышать этот ласковый голос и не отрываться от нее ближайшие пару бесконечностей. Вдыхать аромат волос и гладить нежную кожу.       Тропинка становится шире, а между деревьями появляются просветы, куда Майкл и сворачивает, ведя за собой Сару. Их взору открывается удивительная картина, которая до этого приходила лишь во снах, но не приносила облегчения. Сейчас же они здесь вместе, и впервые О’Нил не вскакивает на кровати, а продолжает смотреть на Майкла, осознавая, что сон, наконец-то, стал реальностью. Перед ними целое поле только распустившихся ромашек, для которых сегодняшнее солнце тоже стало праздником. Беленькие цветочки с желтыми сердцевинами устилают каждый сантиметр, не тронутые ни чьей рукой. Это место принадлежит только двоим людям, которым нужно было провести в разлуке пять долгих лет, чтобы осознать, насколько пустая их жизнь друг без друга.       Майкл устремляет свой взор к небу, и его лицо становится безмятежным и бесконечно счастливым. Первой вперед бежит Сара, утопая в теплых объятиях солнца, а Тернер не может сдвинуться с места и отвести от нее влюбленного взгляда. Ее светлый сарафан развивается от поднявшегося ветра, и О’Нил приходится развернуться, чтобы поправить его, когда она встречается с изумрудными глазами Майкла. Улыбается самой счастливой улыбкой и тянет к нему руки, приглашая к себе. Еще пара секунд, и Сара уже на руках у Тернера, чувствует себя рядом с ним пушинкой. Они падают на траву и не перестают смеяться, не разрывая при этом объятий.       — Наше с тобой небо, — шепчет Майкл и переводит взгляд ввысь, где пушистые белые облака плывут, забирая с собой все тревоги.       — Иногда мне кажется, что моя жизнь просто остановилась в какой-то момент, и я замерла вместе с ней, — Сара тоже смотрит вверх и понимает, что чувствовать себя живой может только рядом с Майклом.       — Зато теперь мы вместе, и я обещаю тебе, что теперь твоя… наша жизнь заиграет новыми красками, — Тернер переводит на нее полный нежности взгляд и верит, теперь верит, что так и будет. — Ты моя, Сара. Моя маленькая Сара с мелкими веснушками и ямочками на щеках.       На ее глазах выступают слезы, но Майкл не дает им упасть. Целует О’Нил в висок и прикрывает веки, наслаждаясь каждой секундой.       — Я всегда была твоей, — ее голос разливается сладкой патокой, доносясь до слуха. — Даже когда не понимала этого. Майкл, я так сильно люблю тебя, что мне не хватит слов, чтобы описать всех чувств, которые ты даришь мне изо дня в день. Я люблю тебя каждое мгновение своей жизни.       Сердце Тернера пропускает удар за ударом, когда он слышит признания из уст Сары. Ему хочется кричать, чтобы весь мир услышал, как он счастлив.       — Ни на одно мгновение я больше не хочу с тобой расставаться. Знаю, что еще не все готово к переезду, но прошу тебя поехать со мной. Я не выдержу и дня в разлуке.       Сара не может сдержать усмешки, ведь еще утром решила, что больше не отпустит Майкла в Филадельфию одного. Ей и говорить ничего не надо, чтобы Тернер увидел в ее глазах положительный ответ. Она тянется к его губам и каждый раз, как в первый, целует, наслаждаясь мягкими прикосновениями.       Между ними больше нет границ, нет препятствий, и никто не стоит у них на пути. И расстояние для них больше не имеет значения, потому что оба знают, как сильно они друг друга любят. Их нежный поцелуй утопает в этом теплом июньском дне, и никого в этот момент не существует, кроме Майкла, Сары и их личного маленького рая среди ромашкового поля.