Магниты

Брагин даже не предполагал, что его может настолько переклинить. Всерьез испугавшись мыслей Нарочинской о том, что он чувствует к ней только вожделение, Олег резко изменил поведение. Нет, они снова общались как и прежде, но дальше поцелуев и объятий не заходило. Брагин все время останавливался и, целомудренно чмокнув Марину в щеку или волосы, уходил — трудиться или домой, в зависимости от того, где происходила очередная сцена нежности. Сначала Нарочинская не врубилась и попробовала обидеться. Но быстро просекла, что мужчина реагирует на нее даже острее, чем раньше, только почему-то не дает себе свободы. Например, когда Марина, не выдержав, прямым текстом попросила Олега остаться, он обрадовался. Однако вместо того чтобы приставать, сгреб женщину в охапку и собрался спать. И заснул, причем тут же, засранец эдакий. А Нарочинской лежи и думай, что, блин, происходит, наслаждайся руладами. Впрочем, именно в ту ночь она и поняла, чего именно боится Олег. И успокоилась, решив проверить, сколько он продержится. Поскольку нереализованной энергии теперь оставалось много, Брагин развел бурную деятельность на предмет их с Мариной окультуривания. Благодаря этому они за очень короткий период побывали на «Ночи кино», в двух тематических ресторанах и даже на концерте «АукцЫона», который, как оказалось, любили оба. О том, сколько денег пришлось потратить, дабы отхватить билеты за два дня до мероприятия, Олег, известный своей бескорыстностью, предпочел не вспоминать. Неладное заметила и бдительная Дубровская. Но Брагин прикинулся шлангом, который не понимает русской речи, поэтому Нина переключилась на Нарочинскую, которая, в свою очередь, рассказать могла не так много. — Марин, ты че с Михалычем сделала? — тормознув ее посреди коридора, поинтересовалась регистратор. Нейрохирург пожала плечами: — Ты не поверишь, но это он сам. — Чего? — усомнилась Дубровская. — Сам тебя везде тащит? Ты че его, покусала? — пошутила она, хотя на самом деле за друзей была очень рада. Марина отрицательно покачала головой, и Нина уточнила. — Вы хоть помирились? — Да черт его знает. — Это как это? Нарочинская повела плечом: — Ты понимаешь, он как разрушил во мне что-то и сам не понял. Я сама не поняла сначала. Дубровская нахмурилась: — Ну вы все выяснили? — Вроде да, но доверие… Нин, я не знаю, как мне снова ему верить. Все время жду подвоха. И Олег это видит. Нина кивнула: — Понимаю. Но слушай, я Михалыча таким ни разу не видела, — она подумала и все же осторожно озвучила. — Знаешь, когда Лариса погибла, в Брагине что-то отмерло. Ему было очень плохо, но даже тогда он находил в себе силы вести себя как обычно. А когда вы поссорились…. Ну, ты сама его видела же. Нарочинская усмехнулась: — Хочешь внушить мне чувство вины? — Хочу сказать, что он тебя любит, Марин. Он и Ларису любил, но к тебе у него чувства осознаннее как-то, что ли. Взрослее. Михалыч сильно изменился. В лучшую сторону. Марине очень хотелось на это надеяться.

***

Брагина хватило дней на десять, после чего он, стараясь скрыть повышенную нервозность, пригласил Нарочинскую к себе. Женщина, несмотря на то что уже поняла причину Брагинских метаморфоз, выдохнула — от таких перепадов было немного не по себе. Да и соскучилась она уже. Сильно. Ключи Олег всучил ей обратно, конечно, но Нарочинская решила соблюсти приличия и постучала в дверь. — Открыто, — послышалось из квартиры. Марина вошла и сразу остановилась. В квартире был полумрак. На барной стойке, подоконнике и столике у дивана горели свечи. Тут же на столе расположились салаты, вкусно пахнущее жаркое и маленький букетик тюльпанов. «Брагин и свечки — это что-то новенькое». Рука, которая автоматически потянулась к выключателю, замерла в паре сантиметров от него. — Электричество вырубили, — буднично сообщил Брагин. — Да? — спросила Марина. Она только что была в подъезде, где горел свет. Тут же, словно подставы ради, загудел холодильник. — Ага, говорят, до утра не будет, — гнул свою линию Олег. Нарочинская почувствовала, что мужчина готов в любой момент начать защищаться, но уличать его во лжи не собиралась. — Знаешь, — медленно произнесла женщина, подходя к дивану, возле которого Брагин и стоял, — а я замерзла что-то, пока добиралась, — невозмутимо заявила она, напрочь игнорируя тот факт, что на улице еще тепло. Олег с облегчением вздохнул, сел и потянул Марину на себя. Она приземлилась к нему на колени: — Покормить тебя? — Угу, — посмотрел он на нее ангельскими глазками и нежно-нежно обнял. Мужчина ел, постоянно «промахиваясь» и попадая губами на женские пальцы. От этого Нарочинская временами забывала есть сама. Но тут уже подключались напоминания от Брагина, поэтому голодным не остался никто. Когда большая часть еды совместными усилиями была уничтожена, Олег посерьезнел: — Марин, мне хреново без тебя. — А сейчас? — ей было очень нужно услышать его ответ без масок и иронии. Найти причину верить в глазах. — Хорошо. С тобой всегда хорошо. — Все в твоих силах, Брагин.

***

Олег чертыхнулся и швырнул телефон на стол. Нарочинская не просто не отвечала на звонки — Нарочинская была недоступна, о чем мужчине раз за разом услужливо сообщал механический голос. И длилось это великолепие больше часа — уже и на улице стемнело. Переживаний добавлял и тот факт, что Брагин успел четырежды позвонить Дубровской. Нина сказала, что Марина сегодня на работе не задерживалась, а уехала сразу после смены. То есть два часа назад. И повторно не приезжала. И не звонила. И вообще она, Нина то есть, не в курсе, куда могла деться Нарочинская. До дома Марина не добралась до сих пор. Олег знал это наверняка, потому что, не дозвонившись первые три раза, поехал к ней. Дверь ему никто не открыл, мужчина воспользовался своим экземпляром ключей и убедился, что хозяйки в квартире нет. Машина Нарочинской возле дома тоже не стояла. Было уже откровенно не по себе. Последний раз Марина не отвечала на звонки и не перезванивала тогда, когда он метался между ней и Леной. В общем, происходящее было на Нарочинскую максимально непохоже. Да и не поехала бы она куда-то, не предупредив. Еще и после двух тяжелейших операций, о которых Олегу рассказала Дубровская. А друзей в Москве вне Склифа у Марины по-прежнему не было. Сидеть на месте Брагин тоже уже не мог, поэтому решил изучить окрестности. Авось и встретит женщину по пути. Олег открыл входную дверь и сразу же налетел на Марину. Которая бы не удержалась на ногах, если бы ее вовремя не поймали. — Марина! — рыкнул он. — Брагин, — тихо удивилась она. — Ты чего здесь? Злость как рукой сняло. Мужчина затащил Нарочинскую в прихожую и стал ощупывать на предмет повреждений. Марина не возражала — знала, что бесполезно. Убедившись, что Нарочинская жива и относительно здорова, он усадил ее на пуфик и присел рядом на корточки: — Ты где шляешься? — темные глаза беспокойно изучали женское лицо. — Что с телефоном? — Разбила, не включается, — от измученности в ее голосе у него сердце екнуло. — Потом машина сломалась, — голова плохо соображала, поэтому Марина, выстраивая предложения, говорила очень медленно. — Я заплатила за ремонт картой и только потом поняла, что кошелек с наличкой дома оставила, когда сумку меняла. И на карте денег после оплаты не осталось, пришлось пешком идти. Брагин покачал головой: — Горе ты мое, — он взял женщину на руки и вместе с ней сел на пуф. — Надо было попросить у кого-нибудь позвонить. Марина приподняла брови: — У кого? Сам-то поверишь человеку на улице, который позвонить просит? — она внимательно посмотрела на его лицо и едва заметно усмехнулась. — Хотя ты-то поверишь. Олег уткнулся носом Нарочинской в плечо и пробурчал: — Че за наезды, я тут волновался, между прочим. А позвонила бы, забрал тебя. — Да ты же на празднике должен быть. Он действительно должен был отдыхать на юбилее у приятеля со студенческих времен. Но все пошло не по плану — Брагин возвращался с ночной, когда Петруччо позвонил ему и сказал, что загрипповал. — Отменился праздник. Точнее перенесся, я забыл тебе сказать. — В смысле? — Заболел Пастухов, грипп у него, — пояснил Олег и начал гладить женщину по спине. — Я тебе позвонил вечером, а мне говорят, что абонент не абонент. Нинка сказала — ты уехала уже. И вот я здесь, — завершил рассказ он, стараясь не показывать всю степень своих волнений. Сил у Марины вообще не было, но по телу разлилось предательское тепло: — Спаситель ты мой, — вырвалось у нее. — Издеваешься? — не понял сначала Брагин, но увидел мягкую улыбку в ответ и «поплыл». — Маринка моя, — снова уткнулся носом в плечо. — Давай покормлю тебя. Есть что-нибудь в холодильнике, кроме мыши? — Олег, я не хочу. — Не слышу. — Брагин, у меня правда нет сил. Он поднял голову: — А че хочешь? — Спать. — И все? Нарочинская потерялась в теплых глазах и призналась: — И массаж. Она начала вырубаться прямо во время массажа, но успела услышать, как у Олега зазвонил мобильник. — Да, Нинуль, нашлась пропажа, — негромко сообщил Брагин. — Все в порядке, только ты это, если что, мне звони. Моя телефон кокнула. Он называл ее так один на один, но Марина даже не подозревала, что это обращение перешло во внешний мир и активно используется в диалогах с окружающими. «Моя, ну надо же. Кто бы еще год назад сказал…» — подумала она и провалилась в глубокий сон.