Похудей, Малфой, тебя слишком много.
«Это просто шутка» — говорили они. Малфой не ест уже три дня.Эй, Малфой, у тебя ужасные руки!
«Это просто шутка». Тонкие запястья Драко теперь всегда скрыты широкими рукавами.Малфой, ты ничтожен! Чёртово пожирательское отродье!
«Это просто шутка», — говорили они… Чёрная метка изрезана до мяса…Тебя никто никогда не полюбит, мерзкий хорь!
Это «шутка», но блеск в глазах пропал почти безвозвратно.***
Очередной ужасный день, день, который полон мрака, печали, уныния и безысходности. Драко Малфой идёт по коридору. Идёт один, отречённый от всех. Из слизеринцев мало кто вернулся, а те, кто есть, в таком же апатичном состоянии. Дорога до завтрака всегда была нелёгкой, но с каждым днём, ощущение горечи, печали и обиды как будто все больше и больше. «Малфой идёт на завтрак? Опять бока откармливать будешь?» — шутка… Драко идёт в сторону улицы. Не плакать. Не плакать. Билось в голове каждую чёртову секунду! Малфою плохо, слишком плохо, чтобы описать это словами. Этот груз давит на него с самого первого дня обучения на восьмом курсе. Зачем? Зачем надо было сюда ехать? Отец решал проблемы, проблемы семьи. Если бы Драко остался там, все было бы ещё хуже, гораздо хуже. Мама долго плакала, она не хотела отпускать сына, отец успокаивал семью, вернее пытался успокаивать. Они втроём сидели в обнимку в главном зале Малфой-Менора. Их семья потеряла практически всё: статус, возможности, честное имя (если оно у них когда-то было), и единственное, что осталось — разрушенный Менор. Отец говорил: «Драко, сын, я прошу, постарайся не обращать на это внимание. Если ты будешь в школе, тебя не смогут достать те, кто озабочен идеей убить всех пожирателей. Я знаю, в школе много таких учеников, но в четырёх стенах они не посмеют этого сделать. Обещай, что ради нас с мамой ты будешь сильным». Пообещал… Не получается! Нихуя не получается! Все ужасно, хуже и представить нельзя! Но отец оказался прав. По каким-то причинам, его хоть и оскорбляли, но пальцем и не тронули. Он не знал, с чем это связано. Никто никогда не боялся избивать или делать что-то хуже (от этой мысли пробежали мурашки) в стенах школы. Драко не собирался искать причину, он просто был рад, что живой, просто рад… Скоро должен был начаться урок и слизеринец поспешно на него пошёл. Около кабинета всегда много учеников. Поэтому Малфой приходил либо слишком рано, либо опаздывал на минуту-две. Сегодня не получилось… И вот он весь бледный, жалкий и беспомощный стоит около кабинета. Самому себя жалко. — Эй, Малфой. Нет. Нет. Только не он. Только не чёртов Поттер. Он никогда не говорил ему гадости на этом курсе, что было странно. Но Драко это радовало. Он не хотел слышать оскорбления от предмета своего блядского обожания. Никто не знал, что Драко влюблён, никто. Это чувство разъедало буквально с четвёртого курса. А теперь? Поттеру скучно, и он решил кидаться оскорблениями? Видимо так. — Чего тебе?, — резко, как отрезал, произнёс Малфой. — Ам… В общем… Ты сделал руны? Гермиона не хочет мне их давать, видите ли: «Гарри Поттер, учиться важно, а списывание ни к чему хорошему не приведёт». Я знаю, что ты тоже на них ходишь. И очень хорошо их знаешь. И… В общем… — Тебе нужны руны? — Да. Именно так. Извини. Я могу предложить что-то взамен или… Драко протянул конспект с домашним заданием. — По этому конспекту нужно было делать задание. Если ты захочешь — прочитай, это внесёт ясность, и ты точно поймёшь, как делать самому. А это само домашнее задание, если все же будет лень читать. Верни завтра, а то мне придётся переписывать. — Спасибо. Спасибо большое. Теперь я тебе должен? — Нет. Просто верни. — Ладно. Ещё раз спасибо, Драко. Драко… Его имя из уст Гарри звучало так прекрасно, он запомнил этот момент навсегда. Это был его первый диалог за многие недели. Голос мальчика звучал хрипло, запинки и хромая дикция. Но он смог говорить, говорить с Гарри. И это чудесно. Поттер не стал говорить гадости. Просто руны. — Пожалуйста, Гарри.