По приходу домой Зельду встретила Хильда, добродушно улыбаясь. Как и сказала, она вернулась к вечеру, вернее всего, после работы в магазинчике доктора Ц. Зеленоглазая была очень рада видеть сестру дома, но не стала подавать вида, однако уголки губ сами потянулись наверх и выдали её с потрохами.
Младшая, взяв пальто сестры, повесила его на вешалку. Ей было несказанно приятно видеть старшую в отличном расположении духа, и она совершенно не хотела испортить ей настроение. Конечно, Зельда поняла это и не стала упрекать ту в том, что она повесила её верхнюю одежду не на тот крючок, как бы ей не хотелось этого.
Поздоровались они ещё на входе и сейчас Хильда произнесла:
— Ты как раз к ужину.
— Прекрасно, — лишь ответила сестра, но этого ей вполне хватило, ведь было сказано искренне.
А искренность в последнее время была редкостью для неё и сразу была заметна, словно снег посреди лета: вроде бы и тает на глазах, но всё-равно его невозможно не заметить. Женщина очень дорожила такими моментами и без лишних расспросов прошла на кухню вслед за сестрой, что почувствовав аромат еды, разжигающий внутри неё аппетит, в предвкушении направилась прямо ему навстречу.
Через некоторое время вся семья была в сборе и наслаждалась с любовью приготовленной едой. Племянники, как всегда, оценили блюда наилучшим образом и поблагодарили тётушку, а по Зельде всё и так было видно. Она редко ела с нескрываемым аппетитом, а сейчас наслаждалась ужином, как никто другой за столом. Сабрину явно удивило такое проявление эмоций у тёти, она не удержалась и спросила:
— Тётя Зи, что-то случилось?
Смуглокожий парень, сидящий напротив подростка, закатил глаза, понимая, что это ни к чему хорошему не приведёт, после чего с долей опаски посмотрел на рыжеволосую тётушку. Та оторвалась от принятия пищи и вопросительно взглянула на племянницу.
— С чего ты взяла?
Только сейчас девушка поняла, что не должна была задавать этот вопрос, ведь что такого в том, что сегодня женщина как никогда миролюбива. В этом нет ничего такого… Хотя, это же Зельда… Вздохнув, она всё же продолжила:
— Ты прямо-таки светишься.
Эмброуз прокашлялся, перенимая внимание всех за столом на себя, но Зельда не могла оставить эту тему просто так.
— Я не лампа, чтобы светиться, Сабрина. И у меня ничего не случилось, — сказала она и уже с задумчивым видом вернулась к тарелке.
Все уже было подумали, что на этом разговор окончен, ведь последнее слово всегда было за главой семьи, но тут Сабрине в голову пришла удачная, по её мнению, мысль, и она озвучила её:
— Неужели, ты так рада возвращению тёти Хильды?
Амвросий тут-же поднялся со своего места и, посмотрев на Хильду, произнёс:
— Большое спасибо, тётушка, это был очень вкусный и питательный ужин.
— Пожалуйста. Может хочешь добавки? — без задней мысли спросила она, улыбнувшись племяннику.
Тот в смятении краем глаза взглянул на Зельду, и женщина понимающе протянула «а-а-а…», конечно, стараясь быть по-тише, но сестра сидела прямо напротив неё и это было бессмысленно.
Такое поведение Эмброуза и Хильды только ещё сильнее напрягло её. Она сжала ладони в кулаки и из-за всех сил сдерживалась от того, чтобы вспылить. Эмброуз поспешно удалился вместе с тарелкой и, положив её в раковину, вышел из кухни. Зеленоглазая тяжело вздохнула, проведя руками по волосам и произнесла:
— Да.
Весь её вид выражал, что она не потерпит дальнейших расспросов, и Сабрина виновато отвела взгляд. Это короткое «да» было не всем, что она хотела услышать, но было именно тем, что хотела услышать Хильда. Не посмев более тревожить Зельду, все отужинали в тишине.
Внутри Зельды всё-ещё неприятно кололо, она не хотела признавать, что рада сестре, но понимала, что это так и смысла врать или умалчивать нет. Последнее время слишком много протеворечивых эмоций посетило её, нужно было излить их, но она держалась, как раньше. Как всегда. Ей казалось ужасно неправильным озвучание своих чувств и мыслей, ведь говорить нужно разумом, а ему не свойственны эмоции. С другой стороны Зельда постоянно думает. Очень много. Слишком много думает. Ей следует открыться, а кто достоин выслушивать её потаённые размышления, как не её собственная семья? Женщина чувствует себя чёрствой, потому что не доверяет себя и свои мысли сестре и племяннице, никому, кроме себя. Понимает, что так нельзя, но не может изменить своим принципам. Изменить себе. Изменить себя. Да, ей нужно изменить себя. Она не знает как, но может кто-то в её окружении сможет помочь?
Мари?
Почему-то она первая, кто пришёл в светлую голову Зельды, ведь со всеми остальными она знакома давно и никто не попытался помочь ей, лишь поддержка сестры держит её на плаву уже многие годы. Почему Мари? С чего ей вообще думать о ней? После непродолжительных размышлений на эту тему, Спеллман списала это на то, что она просто новый человек в её окружении.
Зеленоглазая вышла из-за стола, когда все уже поели, и Хильда мыла посуду. Она бесшумно подошла к сестре и передала свою посуду. Та вновь улыбнулась ей, ведь была рада, что привычка оставлять всё на столе в этот раз не проявилась. «Это точно не моя сестра», — с лёгким смешком подумала она. Зельда заметила это и молчаливо осталась стоять рядом, видимо, ожидая объяснений. И Хильда поняла это сразу, но из лучших соображений сказала не по теме:
— Я рада, что у тебя всё хорошо, сестра.
Женщина напротив приподняла бровь, не понимая, к чему вообще это было сказано.
— И рада понимать, что много значу для тебя, — продолжила она, отключая подачу воды и снимая жёлтые перчатки.
— Но я… — начала было старшая, но прервалась на полу слове, потому что младшая взяла её за руки.
Прикосновение её мягких ладоней было таким осторожным, словно она боялась спугнуть свою родную сестру. Зельда неожиданно резко ощутила то, почему не могла открыться ей. Она сама была настолько колючей, что даже Хильда опасалась к ней прикасаться. Сердце застучало быстрее от осознания горькой правды, но её лицо продолжало ничего не выражать, однако тихая грусть в глазах всё-же выдавала её с потрохами.
— Зельда, я всю жизнь с тобой и, как никто, понимаю, что сделало тебя такой… Если тебе комфортно, то я никогда не стану на тебя давить, но если ты хочешь… Вообще если ты захочешь чего-либо, говори мне о своих желаниях.
Зельда выдавил из себя улыбку, пока на глаза наворачивались слёзы. Хильда, да, именно она — та, кто в силах помочь ей, просто нужно открыться, рассказать о том, что на душе.
— Хильди, я хочу, чтобы ты не боялась меня, — произнесла она.
Внутри младшей всё сжалось от этих слов, она поняла, что некая опаска и вправду существовала в ней. Стало неприятно, укол совести заставил её извиниться, но зеленоглазая помотала головой, показывая, что совсем не в обиде. Хильда притянула к себе сестру и крепко-крепко обняла.
— Я обещаю тебе… — проговорила она, уткнувшись в рыжеватые волосы сестры.
В это время слезы всё-же не удержались в уголках глаз Зельды и незаметно скатились по её щекам. С ними пришло облегчение. Пусть и шаги на пути к переменам только начинаются, она чувствовала, что поступает правильно.
***
Этой ночью сёстры в очередной раз делили одну комнату, и Зельда ощущала некую меланхолию, ведь Хильда выйдет замуж, и одна кровать будет пустовать, по комнате её не будет разносится нежный голос, желающий доброй ночи и доброго утра, и не будет такого родного сладкого аромата, смешанного с травами, что был так приятен ей всегда. Всё изменится, они обе изменятся.
Чем больше женщина думает об этом, тем больше загоняется, поэтому перед сном она решает поговорить с младшей сестрой о чём-нибудь нейтральном. Она не знала с чего начать, и первым, кто пришёл ей в голову, был будущий муж той.
— Как дела у Кенни? — спросила она, только сейчас понимая, что этот вопрос и не выглядит, и не звучит заинтересованно.
— О, всё хорошо, — ответила Хильда, расправляя свою постель.
Наступило неловкое молчание. Блондинка понимала, что ей следует поддержать разговор, тоже спросить сестру о чём-нибудь, однако, ничего не приходило ей в голову, она мало знала о событиях её жизни. Она взглянула на Зельду, которая бесцельно смотрела на край кровати, и всё-же произнесла:
— Зельда, как ты? Как дела на работе?
— На работе… — проговорила она, задумавшись.
И снова первое, что пришло ей в голову было знакомство с ЛеФлёр; она решила, что в этом нет ничего такого, и поделилась с сестрой:
— Всё в порядке. Сегодня на собеседование приходила одна милая особа. Я дала ей испытательный срок.
Хильда прикрыла рот рукой, скрывая если не смешок, то улыбку. Зельда заметила это, и спокойное выражение её лица сменилось на раздражённое непонимание.
— Я сказала что-то смешное? — грозно спросила она.
Раньше сестра бы извинилась и умолкла, но сейчас она, уже не скрывая улыбку, ответила, как есть:
— Ты никого никогда не называла «милой»…
Зеленоглазая замерла. Осознание такой небольшой мелочи заставило её ужасно смутиться, она почувствовала, как краснеет. Она хотела что-то сказать, опровергнуть слова младшей, но не смогла, потому что это правда. Женщина стала мысленно ругать свой неосторожный язык, а Хильда продолжила:
— Видимо, она действительно милая… Расскажи о ней.
Младшая смотрела на неё с искренней заинтересованностью, но Зельда до сих пор была на эмоциях и отказала ей, сказав:
— Прости, я очень устала.
С этими словами она укрылась одеялом и легла на бок спиной к сестре.
— Хорошо, понимаю. Спокойной ночи, дорогая.
«Дорогая» — «chérie» — так её назвала прекрасная Мари. Только от одной мысли об этом сердце стучит быстрее.
— Спокойной, — лишь произносит она.
Мари. Эта женщина завороживает её и не выходит из головы, и Зельда пока не определилась хорошо это или плохо.
***
На следующий день. Только переступив порог своего кабинета, Зельда услышала, как из коридора её окликнули. Она слегка наклонилась, чтобы увидеть этого человека, и встретилась с теми самыми карими глазами, что она запомнила, как самые невероятные.
— Мисс Спеллман, — повторила Мари, подходя к ней. — Доброе утро.
— Доброе, — ответила светловолосая, выпрямившись.
Тут она вспомнила, что должна посвятить женщину в её должностные обязанности, и пригласила её к себе в кабинет. После рабочего диалога, Зельде пришлось провести небольшую экскурсию по школе и показать ЛеФлёр её кабинет.
Во время этой недолгой прогулки Спеллман ощущала на себе взгляд той, однако когда поворачивалась, Мари внимательно осматривала помещение вокруг, и она подумала, что у неё паранойя.
Но Мари правда смотрела на неё. Она еле отрывалась от созерцания ровной спины Зельды, облачённой в белую блузку, что слегка просвечивала, и было видно полосу бюстгалтера. Но это было не главным, что привлекло её внимание. Рыжеватые завитые волосы очень мило подпрыгивали на каждый шаг и поворот головы. Чёрные брюки на высокой талии выгодно подчёркивали фигуру женщины, которая в целом казалась брюнетке идеальной. Никогда, даже в своих самых смелых фантазиях, ЛеФлёр не могла и представить, что положит глаз на столь эстетичную особу, светлота кожи которой также завораживала её. Она почти белая. К ней хочется прикоснуться. Совершенно невинно прикоснуться, словно она ребёнок, что дотрагивается до всего, что ему интересно. Хоть Мари и касалась Зельды и не один раз, однако всё это было не так. Хотелось иначе. Нежно, трепетно.
Их небольшая прогулка должна была подойти к концу, когда они вернулись к изначальной точке, но Спеллман пошла дальше.
— Ваш кабинет прямо вот здесь, — произнесла она, стоя напротив следующей двери, что была в паре метров от её собственной.
Заметив лёгкую улыбку на губах женщины, ЛеФлёр улыбнулась в ответ. Она подошла к ней и одним плавным движением, словно делала это каждый день, подняла её руку, с двух сторон укрыв кисть своими ладонями. Зельда опешила, продолжая следить за любым движением Мари. Она затаила дыхание, ощущая, как некое эфемерное тепло разливается по всему телу от сжатой в руках темноволосой ладони. Поймав растерянный взгляд Спеллман, та проговорила:
— Спасибо вам.
Ещё несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, после чего брюнетка также аккуратно, как и взяла, отпустила руку зеленоглазой. Ведь как бы ей ни хотелось стоять так вечно, она не может позволить себе такой роскоши. Она только отвела взгляд и вошла в свой небольшой кабинет, обставленный мебелью, похожей на ту, что стояла в большинстве кабинетов и залов этой школы искусств. В это время Зельда пришла в себя и, поведя плечами, сказала:
— Мисс Блэквуд ещё вчера перенесла сюда некоторые бумаги и несколько примеров заполнения. Нужно, чтобы к вечеру они были готовы.
Мари понимающе кивнула.
— Прошу меня извинить, мне нужно готовиться к уроку, — произнесла Спеллман, смотря в сторону своего кабинета.
— Да, конечно, — сказала ЛеФлёр, а когда вновь встретилась глазами с женщиной, продолжила. — До встречи.
— До встречи, — сухо проговорила та, нехотя отходя от двери.
Зельда не стала более смотреть на брюнетку, ведь пора было заняться делами, и не теми, которые крутились у неё в голове с тех пор, как её впервые назвали «chérie». Мысль об этом вновь разогнала кровь по венам, и она прикусила губу, чтобы скрыть улыбку.
«Привлекательная темнокожая женщина оказалась ещё и до бабочек в животе милой», — подумала Спеллман, войдя в свой кабинет и прижавшись спиной к двери. С ней давно такого не было, и она не знала, что с этим делать. Но нужно ли с этим что-то делать?
