Самые прекрасные цветы

      Рабочий день подходил к концу, и как только Зельда подумала о Мари и тех документах, что должны были уже оказаться на её столе, как в дверь постучались, и после короткого «войдите» в проёме появилась стройная фигура ЛеФлёр.       — Добрый вечер.       — Добрый вечер.       Они обменялись улыбками и брюнетка неспеша прошла внутрь. Подойдя к рабочему месту, она аккуратно положила бумаги. Поймав удовлетворённый взгляд начальницы, она хотела было сказать пару слов о результате работы, но Спеллман первая произнесла:       — Вы как раз вовремя. Я только что собиралась проведать Вас.       Внезапно высказанное ей же самой выражение показалось очень двусмысленным, и она открыла рот, чтобы добавить некое уточнение, но теперь уже Мари опередила её:       — Я пришла скорее… И не разочаровала Вас.       — Да, — подтвердила Зельда, опустив взгляд на документы, чтобы скрыть свою несобранность (по её мнению отвлечение на что-либо кроме работы называлось так).       У ЛеФлёр на языке крутилось несколько фраз, которые она хотела озвучить, но не решалась, думая, что сейчас совершенно не подходящий момент, однако и уходить совсем не собиралась. Спустя какое-то совсем небольшое количество времени, она почувствовала, как ладони потеют от неизвестно откуда появившегося волнения, и тут светлоглазая подняла голову. Но в этот раз встреча глазами продлилась лишь несколько мгновений, потому что Спеллман встала со своего места.       Почему-то её не ввело в замешательство то, почему женщина ещё здесь. Её голова была заполнена всякими глупостями, связанными с явным нежеланием признавать, что брюнетка просто понравилась ей. Более чем. Очень. Но отбросив эти мысли, она в своей привычной манере, по которой не понять ни единой эмоции говорящего, сказала:       — Пора домой, рабочий день подходит к концу.       Зеленоглазая всё-ещё не смотрела на неё, но Мари, похоже, было так проще и она произнесла:       — Могу ли я сопроводить Вас?       Зельда удивилась этому предложению, но к большой удаче, именно в этот момент она повернулась к шкафу, в который собиралась отложить некоторые книги со стола. Всё внутри неё рвалось ответить согласием, но мысль о том, что это может изменить всё, крепко засела в голове. Движения её стали более резкими, и она во время раздумий нечаянно шумно захлопнула дверцу шкафчика. Вздрогнув от этого звука, она вновь повернулась и поймала взгляд брюнетки. Та ждала ответа. Сердце в груди Спеллман сделало какой-то невероятный кульбит, и с её языка сорвалось:       — Да, конечно…       Она не могла позволить себе сказать что-то ещё, ведь её язык — её предатель, она легко может сболтнуть лишнего, а потом нарваться на нежеланный разговор.       Лицо ЛеФлёр вновь озарила лучезарная улыбка, а глаза её заблестели, и Зельда была готова поклясться, что когда-нибудь эта женщина убьёт её своим сиянием.       Она невольно засмотрелась на небольшие морщинки в уголках её губ, а потом и на сами губы, окрашенные в какой-то приятный оттенок фиолетового. Только когда та сдвинулась с места, направляясь в её сторону, Спеллман осознала, что делает, и к её лицу прилила кровь. Мари остановилась достаточно близко, чтобы сердце светловолосой застучало быстрее, но недостаточно для того, чтобы это переходило границы дозволенного.       Каждая клеточка тела Зельды была заинтересована в более тесном контакте, и лишь об одной мысли об этом её молочная кожа розовела. Она, как подросток, не могла ничего произнести, а действовать будто бы совершенно не хватало сил. Она стояла, не двигаясь, и взглядом снова гуляла по прекрасным чертам брюнетки. Тут ЛеФлёр легко взяла её за руки, и тепло её ладоней сразу же окутало директрису.       — Я хочу, что бы Вы знали, — произнесла кареглазая, смотря прямо в зелёные глаза напротив. — Вы мне нравитесь… Как женщина… Je suis fasciné par toi, Зельда Спеллман.       У Зельды совсем не было слов. Но, видимо, только разум так считал, ведь на эмоциях она выдала:       — Назови меня «chérie».       Глаза Мари округлились от удивления, но взгляд направленный прямо на неё, казалось, был готов прожечь в ней дырку. Такой захваченной моментом Спеллман видели единицы, и ЛеФлёр не стала разрушать эту атмосферу, ведь это было в какой-то степени интимно. Чуть склонив голову вперёд она тихо проговорила:       — Tout ce que tu veux, ma chère…       У Зельды дух перехватило от интонации Мари и её проницательного взгляда. Никогда раньше она не подумала бы, что так лёгко будет краснеть перед кем-либо. Дыхание спёрло, но даже в таком состоянии остатки работающего разума настигли её и приказали успокоится. Она тут же отвела взгляд, и ЛеФлёр, будто прочитав её мысли, осторожно отпустила кисти её рук.       Понимая, что ведёт себя ужасно импульсивно и не правильно по отношению к брюнетке, делает несколько вдохов и выдохов. Успокаивается. Она искренне благодарна, что Мари не вмешивается в её внутреннюю борьбу, потому что она снова прокручивает у себя в голове эту ситуацию и пытается разобраться в своих эмоциях. И чувствах. Но они знакомы несколько дней, какие чувства? Но она точно чувствует, и это точно не просто симпатия. Как сказала Мари, она очарована ей, и это работает в обе стороны.       — Я тоже… Тоже fasciné par toi… — говорит она, отбросив предрассудки, что давили на неё.       Они давят и сейчас, но уже меньше. Внутренняя борьба продолжается и будет продолжаться, без этого жизнь не жизнь.       Всё так быстро происходит, но почему-то это не хочется замедлить, не хочется прекратить. Всё это так неправильно, но одновременно и правильно, что невозможно определиться, какое из решений будет верным. Стоит ли пробовать? Стоит ли действовать сейчас? Стоит ли вообще что-то чего-либо, если подумать?       — Простите, но мне нужно время, — произносит Зельда, ведь правда так считает. — Я всё-же пройдусь одна. Спасибо, мисс ЛеФлёр.       Уже более спокойно, размеренно и осознанно она подходит к вешалке со своей верхней одеждой, не забыв взять сумку.       — Я понимаю, — говорит Мари, отводя взгляд. — До завтра.       Нет, кареглазая совсем не расстроена такому ответу (может, совсем немного), она просто сама задумывается. Как она могла в порыве вновь уронить такие слова? Что она ожидала? Такой женщине, как Зельда, всегда будет сложно принять что-то в себе, не то что в других людях.       Такой образ Спеллман в её глазах прекрасен, но также для неё любой её образ прекрасен, ведь она сама по себе полноценна. В её глазах всегда отражается вся тяжесть её мыслей, но одновременно их блеск заставляет кровь по венам течь быстрее. Разве можно найти что-то, что может сравниться с подобным искренним восхищением? Мари считает, что невозможно, и это и есть проблема. Но она не замечает её, ведь открыта любым проявлениям эмоций. Она готова ждать, и ожидание не в тягость, если она каждый день ощущает что-то новое, что-то новое читает в её жестах и словах. Это невозможно объяснить, это нужно почувствовать.       ЛеФлёр не замечает, как с ней попрощались в ответ, погружённая в свои размышления.

***

      Сегодня Зельда неожиданно быстро добралась до дома. Бесшумно прикрыв дверь в прихожую, она повесила верхнюю одежду на вешалку и уже собиралась пройти дальше, как с кухни помимо звуков приготовления еды услышала зацепившее её внимание обсуждение.       — Сегодня Пруденс познакомила меня и Ника с мисс ЛеФлёр, — сказала Сабрина.       Хильда понимающе ахнула.       — Неужели эта та самая «милая особа»…       Внутри Зельды всё сжалось. В любом другом случае она бы пошла и прекратила этот разговор, однако сейчас продолжала слушать, стараясь держать себя в руках. Она должна знать, к чему приведёт их диалог. Неожиданно, но для неё это важно.       — «Милая особа»? — удивилась девушка.       — Зельда так назвала её, — ответила Хильда.       «Вырвать бы ей язык!» — подумала старшая.       — Тётя Зи?! Ни за что не поверю, — с сомнением произнесла Сабрина.       — Я бы сама не поверила…       — Погоди, — после небольшой паузы вновь начала кареглазая. — Мисс ЛеФлёр сказала, что-то на французском про тётю, но переводить не стала. Пруденс не знает языка, да и я…       — А какая она из себя хотя-бы? — поинтересовалась тётушка.       — Ну-у-у, — протянула подросток. — Она афроамериканка, я думаю, симпатичная, улыбчивая, приятная женщина.       Слушая это описание, Зельда невзначай снова представила в голове чудесный образ брюнетки. Вспоминая, как та держала её за руки меньше часа назад, она закусила губу. «А ведь я могла взять и поцеловать её…» — пронеслось в мыслях, и она прижалась к стене, глупо улыбаясь. Вновь прочувствовав своё смущение в тот момент, стала накручивать на палец кончики волос.       Погружение в воображение было настолько насыщенным, что она не заметила, как к ней подошёл Эмброуз. Видеть свою тётю в таком состоянии было для него чем-то совершенно необычным, и по-началу он старался рассмотреть её, что-то для себя понять, однако так и не сообразил.       — Тётя Зи, — негромко произнёс он.       Женщина вздрогнула от неожиданности и, положив руку на сердце, взволнованно спросила:       — И давно ты здесь?       Парень сложил руки на груди и с лёгкой улыбкой сказал:       — Не сказал бы, но ты явно давно…       — Ещё слово… — пригрозила светловолосая.       — Ладно, ладно, — Амвросий поднял руки и усмехнулся.       Зельда всё-ещё раздражённо смотрела на него, и он без лишних слов продолжил путь на кухню. После чего она тяжело вздохнула и расслабила плечи. Закрыв ладонями лицо, она себе под нос произнесла:       — Ну как же так?       Одним движением поправив волосы и выпрямившись, она с уверенным видом направилась следом за племянником. На кухне её встретили две улыбки.       — Привет, — произнесла Зельда, стараясь создать впечатление, что только пришла.       Эмброуз точно не успел сказать им, так она думала. Так оно и было. Он даже к столу ещё не подошёл.       Две блондинки поздоровались в ответ, и почти сразу старшая заметила, как сестра головой кивнула в её сторону, а племянница повернулась к ней всем телом, явно обдумывая, как лучше сказать о том, что в мыслях. Хотя скорее не обдумывая, а решаясь. Долго думать прежде, чем сказать, это не то, чем славятся подростки, хотя…       — Как дела на работе? — спросила Сабрина.       Желание кого-то ударить внезапно возникло в голове Зельды, она сжала ладони в кулаки за спиной и проговорила:       — Другого вопроса не нашлось?       Она подошла к своему месту за столом и резко села, всем видом показывая, что не в настроении сейчас, однако даже это не сдержало племянницу от следующих слов:       — Ну тётя Зи, — она оперлась руками на спинку стула. — Мне просто интересно.       — Ты была там сегодня, сама и ответь на этот вопрос, — бросила Зельда, взяв в руки газету.       Она раскрыла её, но Сабрина взялась за край и продолжила:       — Скажу тогда прямо…       — Уж постарайся.       Хильда и Эмброуз переглянулись. Для них самым разумным решением было покинуть этих двоих, однако оба были очень заинтересованы причинами поведения Зельды и ждали итога этой словесной перепалки.       Блондинка смотрела прямо в глаза своей тёте. В голове крутилась тысяча более удобных и тактичных вопросов, чем тот, что она на одном дыхании озвучила:       — Тебе нравится мисс ЛеФлёр?       Зельда выпустила из рук газету, а глаза её округлились от удивления.       — Что?!       Она замерла не в состоянии сейчас здраво и быстро рассуждать.       Опешили от этих слов и Эмброуз с Хильдой. Все были в шоке, кроме Сабрины, что сейчас пристально следила за реакцией тёти.       Зеленоглазая путалась в своих же мыслях, но поняв, что проще всего будет сказать «нет», сделала это.       — Нет, конечно, — произнесла она, вставая со своего места. — Мы знакомы два дня.       — Не ври хотя-бы нам! — вспылила племянница, и Зельда еле удержалась от того, чтобы дать ей пощёчину.       — О, и ты сейчас собираешься что-то говорить о лжи! Серьёзно, ты?!       Слова тёти задели Сабрину также сильно, как её-же слова задели тётю. И она быстро осознала, что наделала. Вскрыла старую рану. Она тут же раскаялась, но не сумела ничего произнести, стоя под грозным взглядом Зельды, что потом просто взяла и молча покинула помещение.       Все смотрели ей в след в смешанных чувствах, а потом двое направили осуждающий взгляд на Сабрину, но ничего не сказали. Она сама всё поняла. Уставившись в газету на столе, она плюхнулась на стул и закрыла руками лицо.       В это время Зельда, подойдя к лестнице, вдруг почувствовала, что не хочет оставаться дома. Она развернулась и, прихватив под руку пальто, вышла на улицу. Дверь громко захлопнулась, и поражённая Хильда выбежала в прихожую и не увидела на вешалке одежды сестры. Она тяжело вздохнула, но всё-же вернулась на кухню, где подобное напряжение держалось весь оставшийся вечер.       Зельда шла прямо по дороге, хотя понимала, что до центра Гриндейла так добираться дольше, чем если бы она пошла через лес, как делает этот всегда, однако, видимо, конечная цель не была смыслом её похода.       Спустя около часа своей прогулки она поняла, что голодна. К счастью, она уже давно была в городе и могла просто зайти в любой круглосуточный магазин, но вдруг она вспомнила, что не взяла с собой сумку, в которой был кошелёк с деньгами, а в карманах она ничего не смогла наскрести, кроме малиновой жвачки. Спеллман не знала, сколько будет ещё гулять, но точно сейчас домой ей идти не хотелось, поэтому она достала две подушечки жевательной резинки и отправила к себе в рот.       Женщина не любила людных мест и стала просто прогуливаться по дорожкам рядом с главной дорогой. На улице было ещё достаточно светло, но чем дольше она шла, тем меньше людей встречала. Конечно, их город не большой, и чем ближе к окраинам ты идёшь, тем вероятнее, что ты вообще никого не встретишь после часа пик. И это могло бы было быть очень успокаевающим фактором, если бы Зельда на самом деле никого не встретила.       Она шла размеренным шагом, стараясь насладиться прохладой вечера, как внезапно какой-то мужчина выкрикнул:       — Девушка, стойте!       Спеллман сделала вид, что не услышала и продолжала спокойно идти дальше в надежде, что этот человек махнёт на неё рукой, но тот этого делать не собирался. Он догнал её и сравнялся с ней в шагах.       — Добрый вечер, — произнёс он.       — Да, извините, я тороплюсь, — совершенно безэмоционально сказала она, даже не посмотрев на того.       Мужчина похоже был совсем не глупый, ведь он подметил, что она она идёт совершенно на легке, значит торопиться явно не по делам или домой с работы.       — Да, и куда-же, позвольте спросить?       — Домой к семье, — кинула Зельда, смотря на дорогу впереди себя.       Незнакомец улыбнулся своей догадке, после чего одним лёгким движением взял женщину под руку со словами:       — А я в этом сомневаюсь…       — Отпустите меня, — произнесла Спеллман, сразу же попытавшись вырваться, однако тут же тот сжал запястье другой её руки, и она вскрикнула. — Отпустите, — повторила она. — Я буду кричать!       Только сейчас она подняла взгляд, и увидела перед собой высокого мужчину средних лет. У него были светлые волосы и одет он был опрятно, однако этот двуличный образ был противен светловолосой в разы сильнее, чем если бы он был нетрезвым оборванцем.       — Но я не сделаю ничего плохого, красавица…       — Вы уже это делаете, — язвительно проговорила она.       Мужчина лишь хмыкнул. Зельда снова попыталась вырваться, и тут он резко дёрнул её в сторону небольшого прохода между домами, а потом снова и снова. Через несколько секунд она уже была прижата к стене, и будто по щелчку пальцев в её голове вспыхнул образ бывшего мужа, его затуманенный взгляд и жёсткие руки. Совсем такие же сейчас сжимали её руки над головой и растёгивали её пальто. У Спеллман подкосились ноги от нахлынувших эмоций и воспоминаний. Весь курс психотерапевта пошёл коту под хвост, и она внезапно на месте же ощутила боль от того, как по твоим синякам удараяют вновь и долбятся в твою сухую от отвращения вагину. Всё внутри неё сжалось, а сердце стало стучать в висках, она стала задыхаться, словно забыв вообще, что такое дыхание.       — Ты так быстро сдалась, — противным тоном произнёс мужчина, и это было последнее, что услышала Зельда прежде, чем отключиться.       Её тело обмякло в его руках, и он пару раз постучал по её щекам, но безрезультатно. Мужчина перепугался ни на шутку и не придумал ничего лучше, как уйти, оставив её здесь. Он выскочил из переулка и стал размеренным шагом, не показывая своего волнения, идти в центр города, где собирался скрыться. Только он прошёл несколько метров, как заметил ещё одну женщину, идущую к нему навстречу, и внезапно ускорил шаг, чем ввёл её в замешательство.       Это была Мари. Первым о чём она подумала, было то, что она никогда не видела этого мужчину, а на окраине каждый друг друга знал. По его странному поведению она заподозрила что-то неладное. Она стала осторожно идти туда, откуда только что вышел незнакомец.       ЛеФлёр уже представила у себя в голове, как находит труп, однако то что она увидела, напугало её больше.       — Зельда! — воскликнула она, сразу же бросившись к ней.       Первым делом брюнетка стала проверять дышит ли Спеллман и с ужасом поняла, что дыхания нет. Она испугалась и стала судорожно проверять пульс, как вдруг Зельда резко вздохнула, после чего стала активно хватать ртом воздух.       Заметив Мари, она внезапно взяла её за руку, проговорив:       — Не уходи…       — Oh mon Dieu, конечно, я не уйду, Зельда…       Понимая, что зеленоглазая сейчас сильно ослаблена, ЛеФлёр попыталась помочь ей подняться. Они вместе осторожно встали на ноги, и Зельда тут же стала дрожащими руками запахивать своё пальто.       Сопоставив несколько фактов, Мари примерно представила, что произошло, и поняла, что сейчас не лучшее время для расспросов. Хотя правильней было спросить. Ещё бы пара секунд раздумий и она бы всё-таки открыла рот, как Спеллман сама хриплым голосом произнесла:       — Ты, наверно, спросишь, что случилось?       Кареглазая кивнула, хоть та и не смотрела на неё. Зельда ещё пару секунд смотрела в пол, а потом повернулась к женщине и обняла её, прижавшись к ней всем телом и тихо сказала:       — Не стоит… Ты и так знаешь…       Она уткнулась в платок на её шее, и ЛеФлёр в очередной раз поразилась безэмоциональности в словах светловолосой, особенно сейчас, после всего, что произошло.       Она обняла её в ответ. Так они простояли несколько минут, после чего Спеллман отстранилась. Мари попыталась уговорить женщину позвонить в полицию, однако та, отвернувшись, проговорила что-то наподобие «мы ничего не докажем». Обе женщины понимали, что так и есть. В их время женщин всё-ещё ни во что не ставят, особенно чёрных. Они ничего не добьются, и Зельда это знала не понаслышке.       — Может врачей, — предложила брюнетка, смотря на её спину.       — Нет, — ответила та.       — Я провожу тебя домой.       Светловолосая повернулась и, задержав взгляд на женщине, произнесла:       — Я не позволю тебе идти обратно одной.       ЛеФлёр приблизилась к ней и нежно взяла за руку.       — Тогда тебе стоит принять моё приглашение в гости, — проговорила она, поймав её взгляд.       — Моя семья…       — Мы им позвоним.       Довериться человеку для Зельды было наисложнейшим заданием, но почему-то сейчас каждая клеточка её тела чувствовала себя в полной безопасности рядом с Мари. Тёплое касание её руки, только больше подкрепляло это чувство. Она сжала её руку в ответ и ответила согласием. Темноволосая выдавила доброжелательную улыбку, и они отправились к ней.       Короткая дорога в пару минут прошла в молчании, но это было даже хорошо. Они шли, держась за руки, но романтикой не пахло, обе были погружены в раздумья, что сходились только на том ужасном происшествии.       ЛеФлёр корила себя за бездействие, за то, что не может перечить Спеллман, а та всё-ещё пытается убрать из головы образ Фауста Блэквуда, что ничуть не становится легче. Прохладный ветер плохо освежает мысли, и Зельде приходится вспомнить методы избавления от плохих мыслей с сеансов у психотерапевта пол года назад и заодно понимает, что снова придётся пропить курс специальных таблеток.       Почему же её жизнь не может быть нормальной? Всё дело в карме? Но что она такого сделала? В школе положила кнопки учителю математики?       Привычка искать во всём смысл…