Дело “Песня о Любви”

Впервые после Рима Наполеон слышит её в баре Мидтауна. Это место представляет собой небольшую европейскую солянку, оформленную мозаикой из культурных артефактов, расставленных с на удивление неплохим уровнем вкуса и тонкости. Вследствие чего оно привлекает разные типы людей, и в каждом углу можно услышать разговоры на разных языках. Это одно из любимых мест Наполеона в этом городе, даже хотя бы из анонимности, которое предоставляет место, обычно наполненное больше туристами и экспатриантами, чем коренными нью-йоркцами. Этим вечером вокалист исполняет итальянскую классику, время от времени вставляя несколько популярных современных песен. Когда рифф на фортепиано только-только начинается, Наполеон не сразу узнаёт эту песню. Он флиртует с очаровательной рыжей девушкой (Лорен из Манчестера), но после первых двух строчек он уже отвлекается от разговора, пытаясь понять, почему музыка кажется ему такой знакомой. Девушка замолкает, закончив свою историю, и Наполеон реагирует на это чуть запоздало. Песня переходит к первому кульминационному моменту, и Наполеон внезапно резко вспоминает грузовик, сладкий вкус итальянского вина и давление воды, вливающейся в открытое окно. Он вспоминает тяжёлый вес тела Ильи в своих руках и пугающее облегчение, накрывшее его в момент, когда он услышал, как русский откашливает воду, которую успел проглотить. Песня продолжается, и Наполеон думает только лишь об Илье. Даже когда он слушает слова девушки напротив, он вспоминает угрюмость Ильи, когда тот осознал, что им придётся ехать на одном мопеде, вспоминает лёгкую дрожь его рук, когда он уселся на заднее сидение и сжал промокшую куртку Наполеона. Вечер продолжается, интерес девушки испаряется вследствие его очевидного безразличия. Она покидает его не больше чем через пятнадцать минут, после того как песня заканчивается, и Наполеон остаётся с беспокойством, засевшим внутри, чувствуя себя на взводе и не понимая, почему. Он думает было найти кого-нибудь другого, кто мог бы его отвлечь, но бар, который, казалось, был наполнен любопытными людьми всего каких-то полчаса назад, теперь кажется ему абсолютно неинтересным. Каждый потенциальный компаньон либо слишком низкий, слишком женственный или просто не такой по тем или иным причинам. Наполеон не знает, чего он ищет, он не хочет знать, чего он ищет, поэтому он не задаёт себе лишних вопросов, когда соблазняет статную прекрасную блондинку и отводит её к себе в номер этой ночью. *** В следующий раз, когда он слышит эту песню, он стоит в музыкальном магазине в Монако и ищет что-нибудь, что может заинтересовать Габи, которая собрала уже значительную коллекцию пластинок с тех пор, как вырвалась из-под советского контроля. Музыкальный проигрыватель, который весело играет в углу помещения, заканчивает испанскую любовную балладу, и владелец магазина решает поставить другую пластинку. Знакомая мелодия фортепиано начинает играть под аккомпанемент лёгких ударных и пробуждает в Наполеоне воспоминания. Он замирает и отвлекается от сканирования джазовых пластинок. – Прошу прощения, – говорит он, подходя ближе к владельцу магазина и повышая голос, чтобы его смогли расслышать из-за музыки. – Что это за песня? Мужчина непонимающе моргает на него, и Наполеон указывает рукой на музыкальный проигрыватель, мысленно перебирая свой ограниченный французский словарный запас, чтобы подобрать подходящие слова. На это уходит несколько секунд, но владелец, похоже, понимает его вопрос, не нуждаясь в дальнейшем объяснении на знакомом языке. Он отворачивается, поднимает картонную упаковку от пластинки и протягивает её Наполеону. С обложки на него печальными глазами смотрит темноволосый мужчина. Наполеон просто таращится на него несколько секунд, впервые осознавая, что песня называется ‘Che vuole questa musica stasera’. Затем жестом руки он показывает, что хочет купить её. *** Он не отдаёт её Габи, но она всё равно находит её в его багаже следующим вечером. Она даже не спрашивает разрешения, прежде чем поставить её, и затем устраивается в кресле рядом с Наполеоном, как раз когда начинаются слова. Наполеон, который до этого аккуратно зашивал дыру по шву его любимого костюма, моментально отвлекается на знакомую мелодию. – Мелодия такая грустная, – говорит Габи спустя тридцать секунд от начала песни. – Она о воспоминаниях о потерянной любви, – рассеянно говорит Наполеон, глядя на свою работу. – Я думала, такие вещи, как любовь, не для тебя. У них был полуглубокий разговор пару недель назад, когда Наполеон выпил слишком много, празднуя хорошо выполненную работу, а Габи слишком мало. И теперь она никогда не позволит ему забыть об этом. Наполеон бросает на неё мрачный взгляд, но не отрицает этого. – Могу же я насладиться хорошей музыкой. – Говорит человек, который купил одну единственную пластинку за всю свою жизнь. – Разве тебе не нужно идти работать? – говорит человек, у которого есть скромная музыкальная коллекция в своей квартире дома. Не то чтобы он планирует рассказывать об этом Габи. Габи пренебрежительно взмахивает рукой и отходит от него. Наполеон возвращается к своей вышивке, только вот теперь он размышляет о том, какая музыка нравится Илье. Он перебирает в уме популярные музыкальные хиты последних нескольких лет и начинает представлять, как высокий русский танцует танец ‘Mashed Potato’. Эта ментальная картина заставляет его ухмыляться ещё несколько часов. *** Он слышит эту песню снова в переулке Эдинбурга. Мелодия раздаётся из окна на верхнем этаже ближайшей квартиры. Илья сидит на корточках перед дверью дома их объекта и пытается вскрыть замок. Наполеон пытается побороть желание засмеяться, и когда включается эта песня, она пробуждает в нём уже знакомые чувства, так что он не может сдержать улыбку. – Ты уверен, что тебе не нужна… – Я сказал, что справлюсь, Ковбой. Илья не справляется, он правда не справляется. Наполеон уже знает, что замок, с которым им предстоит разобраться – это модель LeaderSec D23 со специализированным штифтом и системой боковой панели, известной своей инновационной конструкцией для предотвращения взломов, но Илья всё равно ковыряется в нём, как будто это обычный замок на засове. Илья должен был быть самым лучшим агентом КГБ. Как же так оказалось, что он умилительно безнадёжен во вскрытии замков? Им некуда торопиться, так что Наполеон просто позволяет Илье покопаться с ним ещё немного, лениво оглядывая переулок, в котором они стоят, и оценивая вероятность того, что кто-нибудь застанет их в таком подозрительном положении. Несколько секунд спустя Наполеон слышит отчётливый щелчок, сигнализирующий об успехе, и он опускает удивлённый взгляд на Илью. Тот выпрямляется и неразборчиво что-то бормочет с победной интонацией. Уголки его губ поднимаются практически в ухмылке, и от того, как вокруг глаз Ильи появляются счастливые морщинки, какое-то старое чувство простреливает сердце Наполеона. Это какая-то неописуемая смесь ощущений, странная конфигурация страсти, нежности, желания и… чего-то ещё, что нельзя было назвать неприятным. – Хорошая работа, – шепчет Наполеон, чувствуя себя каким-то до странного потерянным, и изнутри его скребёт чувство, которое возникает у него, когда он видит что-то красивое, что не принадлежит ему. Они находят необходимую им информацию без лишних проблем, но какая-то волнительная энергия всё равно ещё долго сопровождает его даже после окончания миссии. *** – Che vuole questa musica stasera… Когда приходит время слежки, заняться им особо нечем, кроме как ждать, пока их объект на эту неделю где-нибудь да проявит себя (как и их злобные планы). Наполеон пристально смотрит в бинокль, изучая закрытую дверь и задёрнутые занавески, в которых ничего не изменилось за последние три часа, и затем снова откладывает его в сторону. – Che mi riporta un poco del passato… Илья сидит в машине рядом с ним, такой же молчаливый и статный, как и всегда. Наполеон тихо подпевает себе под нос, просто чтобы заполнить тишину, и пытается не думать и тёплом присутствии Ильи у себя под боком. – La luna ci teneva compagnia. Io ti sentivo mia... – Io ti sentivo mia. Второй голос присоединяется к его, и Наполеон в шоке переводит взгляд на своего партнёра. Илья даже не поднимает на него взгляд, лишь продолжает пристально следить за домом в отдалении и подпевать вполголоса. – Soltanto mia… С заминкой и чувством, будто он реагирует на это куда острее необходимого, Наполеон поворачивается обратно в сторону объекта их слежки и продолжает подпевать: – Soltanto mia… Илья не должен знать эту песню, и Наполеон чувствует себя до странного открытым, сидя в крошечной машине с Ильёй и бормоча себе под нос слова итальянской песни о любви. Голос Ильи окутывает Наполеона, словно шёлк, и заставляет его отчаянно желать чего-то более горького и сладкого одновременно. Всегда ли он так сильно хотел поцеловать Илью? Наполеон дожидается, пока что-нибудь не прервёт этот момент, пока их объект – продавец нелегального оружия, торгующий краденым – не выбежит из дома, пока что-нибудь не взлетит на воздух в огненном взрыве, пока Габи не материализуется у их машины и не постучит в окно. Но ничего не происходит. Ночь спокойна, улицу освещает бледный лунный свет, и Илья просто поёт рядом с ним. Песня заканчивается, но музыка до сих пор звучит в ушах Наполеона, играя на нескончаемом повторе. *** – Та песня, что ты пел… После, когда они уже вернулись в их штаб-квартиру с добытой информацией и их объектом на поводке, этот вопрос буквально вываливается из Наполеона. – Хм? – Илья собирает вещи в этот момент и практически не обращает внимания на Наполеона, стоящего в дверном проёме. – Откуда ты знаешь слова? – Ты сейчас серьёзно? – Илья бросает на него полный сомнения взгляд. – Ты же постоянно слушаешь её в своей комнате, как тут не знать слова. Наполеон открывает рот, но всё же сдерживает свой возмущённый ответ, когда смысл слов Ильи доходит до него. – Ты подслушивал? Илье хватает приличия выглядеть виноватым, даже несмотря на то, что в это время он сворачивает свои рубашки в аккуратные квадраты. – Только иногда, – отвечает он. – Это хорошая песня. Наполеон знает, что рационально ему стоит чувствовать себя оскорблённым, потому что существуют такие вещи, как личное пространство и личные границы. Но его разум каким-то образом застрял на том факте, что Илья слушает, что ему нравится любимая песня Наполеона, и его тело реагирует на это просто неприличной волной тепла, как будто это каким-то боком означает, что Илья не просто параноик, а что ему на самом деле не всё равно. Разрываемый тем поразительным фактом, что он ментально обернулся тринадцатилетней влюблённой девочкой, Наполеон разворачивает кругом, чтобы поспешно сбежать. – Где мой оставшийся магазин с патронами? – бормочет Илья, прежде чем Наполеон успевает сделать ноги, и Наполеон разворачивается и видит, что тот с негодованием начал открывать пустые ящики. Наполеон запускает руку в карман и бросает украденное добро обратно своему законному владельцу. Илья ловит его с моментальным рефлексом, и Наполеон поспешно покидает комнату. *** Наполеон перестаёт включать эту пластинку. Он не может заставить себя оставить её в каком-нибудь отеле, но при этом он не может заставить себя включить её снова, зная, что Илья может подслушивать через очередной подброшенный жучок. Он никогда не считал своё увлечение чем-то личным или даже ценным, но нет никакого другого объяснения тому, как открытое отсутствие интереса Ильи к этой песне ранит его. В какой-то отрезок времени Наполеон позволил себе зациклиться на трёхминутной мелодии до такой степени, что… В конце концов, это всего лишь песня. *** Уже не впервые вселенная игнорирует желания Наполеона. Уже спустя неделю, в Милане, эта песня снова начинает играть по радио. Наполеон бросает возмущённый взгляд на виновный в этом прибор, который стоит на ящике с апельсинами в ближайшей фруктовой лавке. Он слышит звук знакомых шагов, и Илья подходит к нему и слегка толкает его плечом, передавая ему вафельный рожок с шоколадным мороженым. Негодовать становится чуть сложнее, когда ты ешь что-то сладкое и вкусное своими руками, и они продолжают идти плечо к плечу по местному рынку, проводя разведку для сегодняшней операции. Илья выбрал себе клубничное мороженое, и оно слегка запачкало уголки его рта. Языком он быстро ловит тающую жидкость, розовым и раздражающим, и у Наполеона возникает переполняющий порыв попробовать его на вкус. Вместо этого он фокусируется на своём собственном рожке, и в итоге ему приходится слизывать растаявшее мороженое со своих пальцев. Он так занят игнорированием Ильи, что чуть ли не вскрикивает от удивления, когда огромная ладонь хватает его за локоть и затаскивает его в переулок. В выражении лица Илья есть что-то крайне острое, когда он прижимает Наполеона к стене за высокой стойкой ящиков. Наполеон открывает рот, чтобы выразить своё негодование, но в этот момент его затыкает яростный поцелуй. Илья, что неудивительно, на вкус как клубника. Внутри него разрастается приятный жар, и в один момент всё встаёт на свои места. Он запускает пальцы Илье в волосы, а свободной рукой притягивает его ближе. Между изучением настойчивых губ Ильи и обжигающим ощущением от его любопытных рук Наполеон успевает подумать, что, может, в конце концов это не просто какое-то странное увлечение. Впервые на своей памяти Наполеон чувствует, что всё, чего он когда-либо хотел, находится прямо в его руках. И в процессе всего этого старая знакомая песня шёпотом раздаётся на задворках его сознания. Che vuole questa musica stasera… *** В их штаб-квартире в Брюсселе есть музыкальный проигрыватель, и Наполеон замечает этот факт только ночью, после того как он запинающимся шагом направляется к кровати и тянет Илью за собой. Спустя несколько горячих блаженных часов, когда он находится в приятном тумане между сном и явью, до боли знакомая песня раздаётся из соседней комнаты. Наполеон хмурится, но ему слишком удобно, чтобы думать серьёзно, так что он просто позволяет музыке течь вокруг него, проникая в его мысли и воспоминания. Через пару секунд матрас прогибается рядом с ним, и Илья снова у него под боком, прижимается ещё ближе. Грубая ладонь опускается ему на бедро и ползёт выше, повторяя изгибы его спины. Наполеон чувствует нежный поцелуй на своём старом шраме от пули. – Что это, – сонно бормочет Наполеон. – Это музыка. – Это я и сам понял. За этим следует несколько секунд тишины, и затем Илья обнимает Наполеона одной рукой и крепко прижимает к себе. Песня тихо играет на фоне, давно уже выученные слова танцуют на краю его сознания. Утром Наполеон, возможно, попросит объяснений, спросит Илью, когда и почему. Он, что, каким-то образом украл пластинку Наполеона из его квартиры в Нью-Йорке? Или его партнёр пошёл и купил себе свою собственную? Все эти вопросы интересны, но не подходят к этому моменту. В этот момент Илья прижимается носом к его шее, и Наполеон засыпает, думая о тяжёлом весе Ильи у себя за спиной и сладком вкусе итальянского вина и клубники.